Новые тайны Армантиды.

Тристан не знал, сколько времени прошло, но тело до сих пор дрожало. Промерз до костей. Он открыл глаза и обнаружил, что лежит на дне лодки. Прислушался к ощущениям — заметное покачивание, значит, он все еще в океане. У носа небольшой лодки сидел человек и медленно греб веслами. Авионер заметил на себе теплое одеяло, которое хоть как-то увеличивало его шансы не лишиться конечностей от обморожения. — Очнулся? Не ожидал, что так быстро, — коротко заметил человек и по сухому голосу Тристану стало понятно, что возрастом он как минимум, в два, а то и в три раза старше его самого. Бесконечная дрожь, идущая изнутри тела, не давала авионеру прийти в себя. Старик протянул фляжку. Резкий запах спиртного ударил в нос. Но Тристан, не раздумывая, сделал несколько глотков. Жидкость обожгла горло и, казалось, перекрыла легкие. Он, конечно, и раньше пил спиртное, но на Армантиде было запрещено пить настолько крепкие спиртные напитки мужчинам. Внутри постепенно начинало разливаться тепло. Мужчина посмотрел на свои руки, понимая, что после долгого нахождения в ледяной воде его пальцы запросто могли обморозиться. К счастью на руках все пальцы выглядели привычно, хоть и не особо подчинялись мозгу. На ногах было тоже все сравнительно неплохо. Лишь пара пальцев на левой ноге были неестественно белыми. Он принялся их растирать. Дрожь уходила, и в голове Тристана промелькнула мысль о том, что, возможно, зря мужчинам не разрешено крепкое спиртное. Берег виднелся вдали, но до него еще оставалось около километра. — Кто вы? — спросил наконец Тристан. — Простой рыбак, — сказал старик, и, увидев недоуменный взгляд своего гостя, усмехнулся и добавил. — Большего тебе знать не стоит. Тристан кивнул. Его спаситель был не из Жандармерии, значит, ничего полезного сказать не мог бы. Аэролит лежал в сумке, перекинутой через плечо. Там же был и револьвер. Стрелять из такого оружия ему еще не приходилось, но само наличие давало хоть какую-то иллюзию безопасности. Время пролетело незаметно. К удивлению, пальцам начинал возвращаться привычный цвет, значит, он очень даже легко отделался. — Ты не знаешь, Тристан уже приземлился? — спросила Ника, когда Ансель ослабил свои объятия. Ансель помрачнел и безмолвно покачал головой. — Еще не все авионеры вернулись. Возможно, он вернется чуть позже, — неуверенно сказала она. Слова эти были обращены больше к ней же самой. Она хотела убедить себя в этом, но мысли сами лезли в голову. Ну нет, он не мог умереть… Ансель был свидетелем того, как Тристан взял новый авион. Он не мог не заметить, насколько вымотанным он был после приземления в первый раз. Авионы уже не резали небо, а стояли на взлетных полосах. Многие были разбиты, некоторым повезло чуть больше. Чьи-то авионы так и не вернулись. Возможно, сейчас они лежат где-то на дне моря… Эта мысль проплывала у многих в тот день. Очень многие стояли в тот день, всматриваясь в голубое небо. Взгляд старательно искал самолет друга, матери, сестры. В тот день погибли многие. Осознание этого многим пришло лишь под вечер, когда радость от победы уже улеглась в душе и успокоилась. Поэтому вместо праздничной атмосферы над мысом Горн нависла тяжелая пелена тоски, тщетной надежды и ожидания. Ожидания, которое, казалось, длилось вечно. В тот вечер с мыса слетело в десятки раз больше бумажных авионов, запущенных в честь погибших в бою. Они долго летели, а люди смотрели им вслед. Плечи у некоторых подрагивали. Они знали, что товарищи их же не вернутся и пытались смириться с этим. Ника стояла в этой толпе и чувствовала себя чужой. Она не могла разделить их горя, потому что продолжала надеяться, что Тристан еще вернется. Она завороженно смотрела на падающие бумажные авионы, и что-то внутри сжималось от боли. А если они и правда уже никогда не вернутся?.. Ансель, стоящий рядом, приобнял ее за плечи и девушка осознала, что ее плечи дрожат, а по щекам текут слезы. Еще больше внутри все сжалось в тот момент, когда девушка зашла в комнату, где плотными рядами стояли кровати, и увидела постели, в которые больше никогда не вернутся те самые авионеры, которых она знала. Вопрос родился сам собой — за что они боролись? За что умирали их товарищи?.. Она понимала, за что, но боль, рвущая внутри сердце, никак не успокаивалась и шептала, что ничто не стоило жизней стольких людей. Она боролась за родину. За всех авионер, а теперь от всех, кого она знала, остались лишь воспоминания, а в живых лишь считанные десятки человек. Можно ли тогда назвать это победой? Воспоминания вспыхивали в памяти сами собой, проплывали перед глазами, которые не видели ничего вокруг из-за пелены слез. Такая знакомая уже, почти родная усмешка… Хотя, почему почти?.. Слабость и отчаяние в карих глазах после потери аэролита. Твердость в словах, когда она предлагала лететь на Грозе вдвоем… И почему она не настояла?.. Хотя, он бы ни за что не согласился. И тогда она это понимала. Она ни раз видела, как люди переносили гибель авионеры, которая была их другом. Но ни разу не ощущала это на себе. Да и вообще не думала, что такое может произойти с ней. Ведь Тристан тот самый авионер, который уж точно стоит двенадцати авиолетов… До поломки аэролита. Теперь остались лишь осколки воспоминаний. И каждое ранило все больше. Первая встреча, куча воспоминаний. Одни только их прыжки в воду… А ведь тогда он научил ее, не раздумывая бросаться в воду, если от этого зависит жизнь. Ощущения от первого полета, ни с чем несравнимые. Легкий поцелуй в щеку. Та неведомая связь аэролитов, которая укрепила их дружбу в разы на Седьмом небе. Они так часто были на грани смерти, но чудесным образом спасались. Вспомнились ощущений множественных связей аэролитов. Может быть, будь она рядом… Почему она не села ему на хвост?.. почему позволила ему одному идти в бой? Если кто-то и виноват в смерти Тристана, то она. Сердце замерло. В смерти… Значит, она смирилась с его потерей. — Нет, нет… — шептала она, но ничего изменить было уже нельзя. Лодка коснулась дном берега, и утомительная качка остановилась. Тристан уже еле сдерживал тошноту. Земля оказалась твердой, когда он вступил на песок. Неожиданно его повело от отсутствия качки, но крепкая рука старика помогла ему удержать равновесие. Пара секунд и он снова спокойно стоит на земле. Вот только ощущения, будто его прокрутили через мясорубку, остались. Кости ныли, наверное, от холода, внутри все будто продолжало подчиняться ритму моря. В тот момент он порадовался, что не выполнил свою детскую мечту — стать моряком. — Тристан рей Дор, — уже знакомый голос женщины проник через пелену мыслей и головной боли. — Пройдемте со мной. Авионер без пререканий и усмешек, последовал, куда ему было сказано. Бой, а затем и плавание слишком его вымотало, что сил на усмешки уже не хватало. Не особо раздумывая, авионер двигался за женщиной и вскоре оказался в старом многоэтажном здании, в узкой, крохотной комнатке. Окна здесь не было, поэтому Тристан не понимал, сколько сейчас времени, даже примерно. Внутренняя качка продолжалась, и это уже немного раздражало его. Очень долгое время он сидел в комнате на одиноком стуле и периодически проваливался в сон. Это помогло ему немного отдохнуть и прийти в себя. В голове уже не шумело. — Тристан рей Дор, — в комнату зашла девушка лет двадцати. Дверь за ней тут же закрылась. Это помогло сделать Тристану вывод, что они не отпустят его просто так. Хотя это было понятно изначально. — Сдайте ваш летный камень, пожалуйста, — спокойным голосом проговорила она и протянула руку по направлению к красно-коричневой кожаной сумке. "Черт, надо было вытащить револьвер, — мелькнуло в голове у него. — Как только узнают, что аэролит разбит, меня пристрелят." Авионер не реагировал, и девушка сделала шаг к нему. Тристан взял сумку в руки. — Прошу вас, не оказывайте мне сопротивления, — мягче сказала она. — Это ничего не изменит. Она была права, ему теперь отсюда точно не выбраться. — Рея, не применяй силу, — в комнату вошла еще одна девушка. На вид она казалась подростком, но ее тяжелый взгляд и пустые глаза сбивали с толку. — Тристан рей Дор, поговорите со мной? Авионер усмехнулся столь неожиданному вопросу и кивнул. — Я Ария лин Мар, глава Жандармерии. Приятно познакомиться. Думаю, вы растеряны и не понимаете, что происходит. Я вам объясню. Но для начала вы можете со спокойной душой отдать нам аэролит. Мы знаем, что он разбит на несколько осколков, это уже наша проблема, — ее голос был немного детским, но она не создавала ощущения общения с ребенком. Ее краткость, уверенность. Она точно выглядит моложе своего возраста. В любом случае, Тристану не оставалось ничего, кроме как прислушаться к просьбе внутреннего войска Жандармерии. И откуда они всегда обо всем знают?.. Ходили слухи, что отборы у них не шуточные. Авионер, стараясь перебороть внутреннее противоречие, протянул сумку. Рея тут же приняла красный футляр в свои руки, проверила наличие аэролита, а затем и наличие револьвера, и удалилась из комнаты. — Позволь, перейдем сразу к делу. Что ты знаешь о человеке по имени Мия эр Валла? Вопрос о Мие оказался, словно ударом под дых. Тристан растеряно посмотрел, пытаясь собрать все свои знания о девушке, о которой идет речь. — Авионера, — коротко ответил он. — Летает на мысе Горн. — Еще, Тристан, — невозмутимо продолжила девушка. — Родилась вроде в Кибири, — неуверенно добавил Дор. — С ней что-то произошло? В последние недели они не пересекались. Она не отправлялась его спасать с Третьего континента, не приходила, когда он переживал потерю камня. Не помогала ему заново учиться летать на костылях. Он не винил ее в этом, она была свободным человеком, именно так они решили в начале их отношений. Но это не меняло того, что он беспокоился за нее. — Мия эр Валла или же номер 33 пропала перед последней битвой на мысе Горн. Ее видели улетающей на самолете «Ураган» в присутствии номера 22, известной как Белая Мамба, — без единой эмоции произнесла она. — Что значит номер 33? — напряженный взгляд уставился на подростка напротив. — Узнав эту информацию, вы никогда не сможете нас покинуть, понимаете? Тристан сглотнул. Не каждый день подписываешь себе смертный приговор. С другой стороны, если бы не они, он бы погиб еще в океанских водах. — Да, — уверенно сказал он. — В течение последних нескольких лет мы исследовали процесс корректировки памяти. Мия эр Валла стала одной из 40, кто подвергался исследованиям. Легкая дрожь пробежала по позвоночнику. Его Мия… — Зачем? — лишь смог спросить он. — Этого вам знать не положено. — Что с ней будет, когда вы ее найдете? — допытывался Тристан. — Ей снова сотрут память, — спокойно ответила девушка. — Я больше ничего не знаю. — Но если бы и знал — не сказал бы, да? — усмехнулась она. И эта усмешка была не усмешкой ребенка. Слишком много иронии, чего-то мрачного. — По сути, нам это и не очень-то важно. Вы можете ничего не говорить, но привести ее обязаны. Это ваше первое задание, рей Дор, — она еще раз усмехнулась и вышла. Было над чем поразмыслить. Мия… опять каким-то образом ввязалась в неприятности. Жандармерия вела исследования и стирала ей память год назад. Действительно ли она нужна им для того, чтобы просто стереть память? Ансель предполагал, что Мия узнала что-то, чего знать не должна, но нет никакой гарантии, что они просто не убьют ее при первой же возможности. Но, если это правда так, может, для нее будет лучше, если ей сотрут обе личности. Так она бы могла вновь стать самой собой… Возможно, той самой, его Мией… Сердце не дрогнуло, не сжалось… Неужели, те чувства, что у них родились за год, пропали за пару недель… Как ему поступить?.. От бесконечного потока мыслей мозг утомился и, вскоре Тристан вновь погрузился в сон. Перед собой он видел мыс Горн, видел толпу людей, большинство из которых он знал. Они молчали и упрямо смотрели сквозь него. Не слыша, не смотря. Последние секунды минуты молчания по Тристану рей Дору. Кожа покрылась мурашками. Ему хотелось кричать, чтоб его заметили, что он тут. Что живой. Но голоса не было, он не мог произнести и слова. В руках каждого человека появился бумажный авион. Зажигалкой каждый стоящий поджег хвост авиону и отпустил его в небо. Маленькие огоньки быстро затухали, потому что бумага кончалась, и исчезали в воздухе. Они провожают меня… Я для них умер.