Искра в темноте. Дитя Голубой луны

Елена сидела на одной из немногих подушек, которые еще были в ее старом доме, смотрела в огонь, и думала о том, что Ребекка была права. Клаус был в бешенстве, что его бесценный дом взорвали, но, кажется, даже он был пересыщен событиями нынешнего дня и особо не бушевал, и когда она предложила передислоцироваться с улицы, на которую давно уже опустилась ночь, в дом Гилбертов, все еще не проданный, никто, включая гибрида, особо не возражал. Они молча добрели сюда обычным человеческим шагом и разбрелись по углам холодного дома. Хотя в конечном итоге, все, не прошло и получаса, стеклись в гостиную, ибо отопления в доме не было, и только камин мог согреть. «Нда, родители явно не могли подумать, что когда-либо в их гостиной соберется такая компашка», — совсем не весело подумала Елена, медленно оглядывая полутемную комнату и тела, разбросанные по ней. Вон, справа от камина дрых Тайлер с Хейли в обнимку, наотрез отказавшись идти домой. Слева, в кресле, в довольно нелепой позе свернулся Кол, Бекка заняла диван и теперь мирно сопела в две дырки под старым пледом, а Джер тихо сопел прямо за спиной Елены, завернувшись в покрывало с головой. Почти все подушки в доме, кроме той, на которой она сидела, были без слов отданы принцессе, то бишь Хоуп, которая, наконец, была накормлена и переодета, дремала прямо перед матерью и ближе всех к камину, чтобы не мерзла. А вот Елена, несмотря на то, как устала и сама была не прочь вырубиться даже на холодном полу, и плевать, что без одеяла, матраса и подушки, но не могла. — Не спится? — вдруг тихо произнес голос рядом с ее ухом, и слегка повернув голову, Елена увидела Клауса, который единственный, кто был не прочь воспользоваться душем, хоть и холодным, чтобы смыть кровь. Его волосы все еще были влажными, а рубашка и брюки Грейсона Гилберта, которые все еще оставались в чулане, поразительно ему шли. Впрочем, Елена была уверена, что на этом засранце даже мешок из-под картошки хорошо бы смотрелся… …а без всего этого он и того был лучше. От последней мысли, которая пришла ей в голову, Елена устало тряхнула головой. Вот уж чего ей сейчас было не нужно, так это эротишных фантазий об этом… этом… о Клаусе, короче. — Не могу, — наконец ответила девушка, отвернувшись вновь к камину. — Кажется, я вообще в этом городе никогда не буду спать спокойно или чувствовать себя в безопасности… — Нда, — тихо протянул Клаус. — Знакомое чувство… Елена приподняла бровь и косо глянула на гибрида, который был негласной, или даже гласной, самой большой угрозой в Мистик-Фоллс. И из-за которого здесь вообще мало кто может чувствовать себя в безопасности… Поэтому слышать подобное из его уст было немного странновато. Но не ей судить. В конце концов, она сама давно переметнулась, так сказать, на «другую сторону», сменив статус человека-двойника на гибрида и мать наследницы самого страшного существа на свете. «Не такой уж и страшный», — пробормотал где-то глубоко внутренний тихий голос, и Елена, вновь краем глаза глянув на аристократичный профиль Клауса, который рассеяно смотрел в огонь, неохотно согласилась с ним. Ведь сейчас тот выглядел, как никогда, по… по-человечески, что ли. Его лицо было несколько печально, а зелено-голубые глаза полны меланхолии. Этакий греческий грустный Адонис… Тьфу ты! И чего ее сегодня так несет? То сексуальные фантазии бушуют в голове, то теперь это сопливо-романтичное сравнение гибрида с божествами Греции. Еще немного, и ее потянет, не дай бог, «Сумерки» читать, ей-богу! Там тоже, как помнила Елена из восторженных писков Кэролайн, которые были словно эхом другой жизни, главная героиня исходила подобными мыслишками о вампиреныше диско шаре, и даже их ситуации чем-то были схожи. Вот только Елена не Белла и давно уже не романтизирует вампиров. Как и смотрит на мир без розовых очков, прекрасно осознавая, что нельзя исправить монстров, а мир — это не радужная реальность, где все хорошие и добрые. Как приняла, что невозможно переделать чужую природу. — Мне жаль, — тихо сказала Елена, повернув голову к Клаусу. Это было странно, но она и впрямь ему сочувствовала. Боже!.. Как же быстро и стремительно изменилась жизнь. Еще год назад Елена бы первой завопила от радости, что гибриды, созданные из ее крови, обернулись против Клауса, и даже болела за них в их попытках убить его, а теперь… Теперь она сидит здесь, в старом доме своих родителей, рядом с тем, кто был ее некогда врагом, а рядом спит их дочь. Она подняла руку и, мгновение поколебавшись, положила ее на руку гибрида, которая лежала у того на колене, после чего слегка ее сжала. — Из-за того, что те гибриды тебя предали. Я знаю, что они были для тебя… Чем-то вроде триумфа. Создания, среди которых ты себя больше не чувствовал единственным в своем роде. Ты хотел, чтобы они стали твоей семьей, где ты не был бы изгоем… Тут Клаус тоже повернул голову и пристально взглянул ей в глаза. — Я обесчестил тебя, пытался убить твою тетку, брата и друзей, тебя убил… А ты мне сочувствуешь? Из-за того, что меня пытались убить те, кого я создал из отнятой у тебя же крови? — недоверчиво спросил он. — Еще и утешить пытаешься… Что ты за создание такое, а? Елена закатила глаза и слегка стукнула мужчину в плечо. Она искренне надеялась, что тот не заметил, что к ее щекам на миг прилила кровь от смущения. — Я — это просто я, — быстро сказала она и отвернулась к дочери, которая тихо закряхтела, слегка кривя во сне свои пухлые губки. Слава богу, Хоуп не проснулась от их голосов, а лишь немного поворчала, ибо Елена не была уверена, что у нее сейчас хватит сил укачать дочурку. Черт! Как же все-таки она устала… Тут как назло ее рот, который она быстро прикрыла ладонью, раскрылся в зевке, но опять же ее тушка не желала отключаться и впадать в столь желанный сон. На пару минут в гостиной повисла тишина, нарушаемая лишь тихим сопением ее обитателей и треском огня, но тут Клаус, который бесстыдно наблюдал все это время за девушкой, которая как две капли воды была похожа на его первую любовь, и их принцессой, вновь нарушил молчание и еле слышно, сам не зная зачем, признался: — А я ведь хотел сделать их еще больше. Гибридов. Начав с твоей кузины, к примеру. Елена посмотрела на мужчину и совершенно не удивленно подняла бровь, а потом озвучила догадку, которая давно уже зрела в ее душе. — Лекарство… Ты ведь его искал для того, чтобы излечить… Кэтрин, да? Которую, как я подозреваю, вот уже несколько недель и ищет Элайджа. Черт, ну ты и мудак, — пораженно сказала она, но, как ни странно, совсем беззлобно. Скорее, даже весело. В конце концов, Елена уже могла похвастаться тем, что неплохо изучила Клауса, и могла твердо сказать, что признавать поражение, как и поразительное упрямство, плюс нежелание отказываться от своей цели, даже осознавая, что она потеряла свою ценность, это было одно из черт его многогранного и неповторимого характера. Она искреннее надеялась, что Хоуп не унаследует его или хотя бы не в полную силу. А насчет Кэтрин… Если честно, она немного покривила душой. Ведь ей не сразу пришла мысль, что лекарство гибрид ищет для нее. Елена просто бесстыдно подслушала, как тот разговаривал по телефону со старшим братом вчера, на конкурсе, и услышала, как в разговоре проскользнуло имя ее «прапрабабки», «лекарство» и «быстро, Элайджа!». Так что два и два сложить было несложно, и в принципе, даже тогда ее это не удивило. Черт возьми, это же Клаус! Когда он отказывался от своего? Вон, один поиск Пирс длиною в пятьсот лет, лишь ради того, чтобы отомстить ей за ее же побег, чего стоил. Поэтому — нет, Елена не удивилась, поняв, что Клаус хочет очеловечить Кэтрин и использовать как новый мешок с кровью. Более того, она даже почувствовала… Облегчение, что ли. В конце концов, как бы это не было цинично, но едва поняв замысел Клауса, Елена лишь подумала, что не Хоуп станет его новым донором крови, и ладно. Боже… Она стала такой… такой… Как Кэтрин, в общем. Но ей было наплевать. Елена давно уже смирилась, что в ее жизни отныне беспокойство за благополучие вызывают лишь пара человек. Джер и Хоуп. А теперь еще и Хейли. И все. «…и Майклсоны», — тихо прошептало что-то внутри нее, но Елена лишь отмахнулась. Ибо да, это семейство ей не безразлично, но в большой схеме вещей, она всегда сначала выберет брата и дочь, а потом уже всех остальных. Клаус тем временем усмехнулся и покачал головой. И с чего он вообще подумал, что эту странную девицу сможет провести? Ведь как показала практика, от той мало что можно скрыть, а уж на какие сюрпризы та была порой способна… Кстати, о главном «сюрпризе»… Хоуп вновь заворчала, и в этот раз Клаус, испытав внезапное желание убедиться, что дочь здесь, живая, здорова, а самое главное, настоящая, первым отреагировал и аккуратно поднял свою принцессу с гор подушек, где та лежала, и нежно прижав к груди, коснулся губами ее лба. — Тихо, мой волчонок, тихо, — успокаивающе сказал он, поглаживая спину девочки и незаметно вдыхая ее запах. — Спи, а мы с твоей мамой будем охранять твои сны. Довольно быстро укачав дочь, Клаус, так и не вернув девочку в ее уютное гнездышко из подушек и продолжая держать ее на руках, поднял глаза и посмотрел на брюнетку. — Ты права, — тихо сказал мужчина. — Я и впрямь хотел найти Кэтрин и сделать ее человеком с помощью лекарства, чтобы сделать еще больше гибридов, но… Он замолк, так и не договорив и дав повиснуть несколько драматичной паузе в комнате, в тишине которой на миг послышался громкий всхрап Тайлера, а потом решительно продолжил: — Я передумал. И бровь Елены, которая уже была слегка приподнята, взлетела еще выше. Вот уж чего она не ожидала услышать от Клауса, так это то, что он решил отступить от свой идеи фикс. Той, которую он преследовал чуть ли не тысячу лет! Девушке как-то с трудом верилось, что парочка обозлившихся гибридов сможет отбить у Клауса его ненасытное желание сделать больше себе подобных, чтобы не быть одиноким в своем виде, и доказать всем, что он всемогущ. Нет, конечно, этот случай мог отбить охоту, но не навсегда же. А оно вон оно как. — …по крайней мере, пока, — через мгновение добавил Клаус, и Елена закатила глаза, поняв, что нет, гибрид не совсем изменил своим привычкам. — Слава богу, — не удержалась и саркастично сказала она. — А то я уж подумала, что тебя кто-то подменил. Ты и отступающий от своей цели из-за пары чокнутых и неверных… Да быть такого не может! Клаус мягко фыркнул, смотря в искрящиеся карие глаза, обреченно и уже не в первый раз проклиная этих чертовых Петровых, чье очарование не знало границ, иронично сказал: — Тише, маленькая волчица. Не спугни момент, при котором имеешь честь присутствовать. Я даже перед братьями и сестрой никогда не признавал, что могу передумать, не то что перед кем-то другим. — Ох, ну как же я польщена, — ехидно сказала Елена и чисто рефлекторно поправила шапочку на голове дочери, которая вновь мирно сопела, слюнявя рубашку на отце. Но опустить руку не успела. Гибрид вдруг твердо, но бережно сжал ее пальцы, убрав руку со спины Хоуп и пристально посмотрев ей в глаза, отчего Елена почувствовала всплеск тепла внизу живота, хрипловато сказал: — Ты говорила, что не хочешь больше жить в этом городе. Я тоже больше не хочу. Этот город… Эта земля, на котором он построен… Она словно проклята, чтобы приносить боль и несчастье моей семье. Поэтому… Что скажешь на то, чтобы уехать отсюда? Елена ошарашенно моргнула. — Твоей семье? — сипло спросила она, вдруг осознав, что ее, кажется, тоже причислили к семейству Первородных. Клаус выразительно посмотрел на ребенка в своих руках и, усмехнувшись, сказал: — Ну, с учетом того, что ты мать моей наследницы, я думаю, тебя не должно удивлять, что я считаю тебя членом моей семьи. — Не знаю, должно ли мне это льстить или пугать, — пробормотала Елена и, прищурившись, уже громче, игнорируя ухмылку Клауса, которая стала еще шире, добавила: — Наследница? Ты всегда так говоришь о Хоуп, будто она и впрямь какая-то принцесса из настоящего королевства. Смотри, не разбалуй мне дочь. Мне и Кола хватает, чье эго с трудом вмешается в любое помещение. Тут, как специально, раздался громкий храп вышеупомянутого и бормотание, в котором было отчетливо слышно «печеньки» и «стаканчик крови», отчего Елена и Клаус переглянулись и тихо рассмеялись. На пару минут в комнате повисла тишина, а потом гибрид, посмотрев на дочь, ласково коснулся ее щечки и с улыбкой сказал: — Ну, она и впрямь принцесса, у которой будет свое королевство, если ты согласишься покинуть Мистик Фоллс. Брюнетка внимательно посмотрела на Клауса и, поняв, что он серьезно, настороженно спросила: — Предположим, я согласна. Но куда мы поедем, и о каком «королевстве» идет речь? Честно говоря, Елена не шибко-то и хотела отнекиваться, ведь ей и впрямь не терпелось покинуть этот город. Но странный блеск в глазах гибрида, который ясно подсказывал ей, что у того в очередной раз возникла «гениальная» идея или план, которые, в случае Клауса, могли включать все. От геноцида до завоевания мира. А Елена не хотела, чтобы ее малолетнюю дочь включали во что-то подобное. Причем желательно никогда, но она трезво смотрела на вещи и понимала, что это невозможно, но не втягивать же Хоуп в этот водоворот в пару-то месяцев от роду! Но как оказалось Клаус не хотел завоевывать мир. А всего лишь… — …Новый Орлеан. Этот город, в котором ты провела свой незапланированный «отпуск», был некогда моим и моей семьи, — торжественно сказал Клаус и гордо выпрямился. — Мы его построили, и я был его королем. И теперь я намерен вновь им стать и подарить его Хоуп, — и тише, явно больше для себя, задумчиво добавил: — Когда-то мы были там счастливы… Как никогда. Несколько секунд Елена смотрела на вдохновленного своей идеей гибрида и, проклиная свое глупое сердце, в котором сплелось яростное желание сбежать из Мистик Фоллса со странным очарованием, охватившим при виде блеска в глазах Клауса и тоски по старым временам в его голосе, внезапно выдохнула: — Хорошо. Новый Орлеан, так Новый Орлеан. Как только эти слова сорвались с ее уст, Елена тут же пожалела об этом, хотя бы потому, что у нее появилось отчетливое чувство, что она только что ввязалась в очередную сверхъестественную драму, но широкая ухмылка на лице гибрида, опять, как по волшебству стерла это чувство, а сердце пустилось вскачь. Новый Орлеан, держись. Мы едем.