Часть моей души.

Дазай долго смотрел на середину груди Акутагавы-сенсея. То самое место, куда впечаталась шестерня с недостающим кусочком души. То место, куда, кажется, отправилась и часть его души.  — Дазай? — он поднял голову, чтобы увидеть на себе вопросительный взгляд. Да, этот Акутагава не его. Он не помнит и не знает ничего о том, что было между ним и «подделкой». Очернитель? Запятнанный? Ложь. Он очищал. Очищал не только книги, но и его душу. Показывал свет, к которому хотелось стремиться. Но в итоге, этот свет отняли. — У меня что-то не то с одеждой? — Нет, — поспешная улыбка и отведенный взгляд. Маска, снова маска. Даже наедине, вновь попытка быть человеком, а не самим собой. — Все в порядке. Дазай развернулся, возвращаясь в свою комнату. Когда-то здесь не было так одиноко, он редко бывал тут без Акутагавы-сенсея. Воздух, казалось, еще хранит запах табака, в углу составлены пустые бутылки из-под саке, а небольшой столик завален листами бумаги. Проходя дальше, Дазай садится на низкий и широкий подоконник и смотрит на звезды. Все еще не известно, настоящие они или фальшивые. Они так и не разобрались, но он точно знал, что они все равно красивые. Самые прекрасные на свете, потому что Рю их так любил. Да, Рю. Так он мог называть его только в этой комнате. Но теперь никто не поцелует в ответ на этот зов. Никто не обнимет и не подарит еще немного своего света. — Рю, — с силой тянет себя за волосы, ведь зов не находит отклика в этом полупустом помещении. — Я на грани. «Лучше бы я навсегда застрял в своей книге. Тогда бы, может, этого не произошло». Проклятые мысли, которые он тут же пресек бы, просто коснувшись чужой руки. Но теперь они не исчезнут. И в конец запутавшегося человека ждет падение. Анго оценил бы. Вот только Дазай давно его не видел. Как и остальных. Единственный кого он всегда видел это Акутагаву живущего по соседству. Почему тот выбрал комнату именно рядом с ним? Считает себя обязанным помочь? Он уже не поможет. Ему не следовало появляться вовсе, если он не хотел вредить. Удар в стену. Нет, нельзя так думать. Это бред. Настоящий Акутагава ни в чем не виноват. Виноват, и ты это знаешь. Настоящий Акутагава в своем праве, он устранил проблему, которую сам и породил. Он убил его. Хладнокровно, не дав и шанса что-то изменить. И все ради своих амбиций. Рю представлял угрозу для остальных. Он только хотел защитить то, что ему дорого. — Черт, хватит! — снова удар, на этот раз пришедшийся по стеклу. Оно треснуло. — Законы этого места изменены, да? Значит ли это, что.. Призвав свое оружие, Дазай со всего маху треснул по стеклу. Осколки разлетелись в воздухе, красиво опадая на землю. Он может разрушить это место. Ведь зачем ему место, где нет «его»? Но он никогда не станет так поступать. Это только его, личное. Взяв осколок, посмотрел в отражение. Снова. Снова он видит в отражении не свое лицо, а Рю. Он выглядит напуганным, и нервным, взглядом предупреждая, что не стоит делать то, что Дазай задумал. В ответ, получает лишь улыбку. Самую нежную и непритворную, которую мог показать ему Осаму. Приникая губами к осколку, целует, раня белую кожу. — Я наконец-то нашел как попасть к тебе. — нервный смешок. Дазай еще раз осматривает комнату, а затем подходит к окну, продолжая любоваться на звезды. Вымышленные, но так ярко сверкающие. Дверь комнаты внезапно отворяется, и на пороге оказывается Акутагава, который наверняка проснулся от шума. Осаму оборачивается и смотрит на вошедшего. Осматривает знакомые черты лица, но не находит там ничего от прошлого Акутагавы. От того, кто был для него если не всем, то многим. И снова взгляд останавливается на солнечном сплетении чужой груди. — Дазай, что ты делаешь? — Акутагава неуверенно окликает парня. На что получает лишь мимолетный взгляд глаза в глаза, который, как казалось самому Рюноске, длился дольше минуты. Что-то внутри отчаянно хотело, чтобы он подошел и обнял этого отчаявшегося парня. Утешил словами и действиями. Чтобы он спас его, вытащил из болота, в котором тот почти скрылся с головой. Но завораживающее зрелище, так знакомое неизвестно почему, не давало сделать и шагу. Парень, стоящий на краю подоконника, усыпанного стеклом. Ночь и звездный свет, танцующий в отражениях смертоносного стекла. — Эти звезды. Мы не знаем даже, настоящие ли они, — игнорируя заданный вопрос, сказал Дазай. — Но они светят столь ярко и завораживающе, что мы считаем их реальными. Акутагава не понимал, к чему тот ведет. Ему лишь хотелось, чтобы парень отошел от края. — Ты ведь не помнишь, да? — усмешка и взгляд в осколок, дрожащий в руке. — Так и думал. Ты все еще такой забывчивый, Рю. Шаг вперед, и приподнятая в руке коса пронзает грудь, выходя со спины. Недолгий полет, и спускающаяся сверху стеклянная крошка смешивается с золотыми огнями. Теперь все кончено. Он уйдет в то же место, куда ушел Рю. Наконец-то. Нужно только отыскать его. И непременно наругать за то, что оставил его одного. — Дурак, какой же ты дурак, Рю, — последняя слеза с исчезающего лица. Спустя всего пять минут все уже были на месте происшествия. На земле сиротливо остались лежать осколки стекла и небольшая золотая шестерня, сломанная пополам.

***

— Акутагава-сенсей, новая запятнанная книга, в этот раз вы идете с нами, — негромкий стук в дверь от Анго, и несчастливое послание. — Иду. — краткий и лаконичный ответ. Он не привык много говорить. Акутагава, последний раз бросив взгляд на свое отражение, отошел от окна и последовал к выходу. На его шее с тихим звоном столкнулись две части золотой шестерни на шнурке.