If we can't have it all then nobody will

Как оказалось, у Мерсера есть жилище в Рифтене — подарочек от славного клана Чёрный Вереск, усадьба «Рифтвельд». Прежних жильцов в своё время те просто выставили, а Мерсер в доме на постоянной основе не обитает — зато вот оперативненько нанял головореза, чтоб тот охранял его со двора. Как бы там ни было, дом — единственная наводка, заветная ниточка, потянув за которую Гильдия выйдет на след бывшего главы оной. Как это ни парадоксально, мне уже не терпелось встретиться с ним. Все эти «с глаз долой — из сердца вон» полная чепуха — в моём случае точно, ведь чтобы взглянуть в глаза правде и отпустить неуместную тень сожалений, мне необходимо поставить точку на этой истории. Если придётся, кроваво-красную. Мне нужно со смаком плюнуть в лицо тому, кто смешал меня с грязью. Я эгоистка, не спорю, но Гильдия — полбеды. Цинично подставленная Карлия и вероломно убитый Галл — только полбеды для меня. Мерсер Фрей — это по большей степени личное. Короче, быстрая, как тень, и злая, как собака, я устранила непутёвого защитника собственности (о, эта стрела, приправленная зельем длительного поноса — мои комплименты алхимической лавке Рифтена) и беспрепятственно пробралась в дом. Ну, точнее, вполне "препятственно", ведь ловушек и прочих хитрых преград никто не отменял — домик вора, как ни крути… Домик, к слову сказать, симпатичный — уютный, хорошо прогретый, с камином в спальне и там же — роскошной двуспальной кроватью. Перед ней я невольно остановилась, коснулась края зелёного покрывала… Здесь Мерсер Фрей спал, и не раз — иногда, может быть, даже с кем-то. Чтобы раззадорить себя ещё больше, я попыталась представить это — Мерсера в чьих-то объятиях, Мерсера, которому, по сути своей, наплевать, кто целует его, но… не смогла. Ничего не вышло. Вместо этого образа на ум шёл иной — спящий Мерсер, привычно хмурый даже во сне, или, может, наоборот, непривычно расслабленный. Его тёмные густые ресницы, щека, так естественно и мило примятая подушкой… Интересно, а что ему снится? Наверное, неукраденные сокровища. Очень вряд ли его преследует во снах, скажем, убитый им Галл — он подозрительный, но не мнительный, и на раскаяние не способен. Вот Карлия могла бы сниться — отчётливо помню, как переменилось его лицо, когда я сказала о ней. Сраные мои боги! Если я, оставшаяся в живых после того, что он сделал, нисколько не удивлю его, это будет уже оскорбление. Из спальни я добралась до столовой — да, если Мерсер нечасто бывает здесь, то на днях побывал уж точно… Слишком много еды — пирожных с заварным кремом и сладких рулетов в особенности. Сладкоежка. Что ж, скоро ты дерьма поешь, Мерсер, и рад этому не будешь. Я не знала, что именно ищу, и бесцельно осматривала всё вокруг — даже то, что по определению не могло таить в себе никаких подсказок. Я распахивала шкафы, рассматривая дорогое шмотьё, которое явно надевалось от силы разок-другой, бесцельно листала книги и выдвигала ящики. Кое-где мне даже попался странный список покупок — странный, ведь несколько раз в нём упоминался различный сыр. Чтоб тебя, МерСЫР. Это моя тема! Не будь он козлищем, я б пошутила, мол, мы с тобой оба любим две вещи, Мерсер — сыр и тебя… Но хер там плавал, теперь это точно не так. Наконец я нашла то, что может может помочь нам приблизиться к разгадке — какой-то подозрительный шкаф, который, в самом-то деле, был встроенным в стену проходом в секретный тоннель — без преувеличений жуткий и мрачный. А вы что думали? Не бывает так, чтобы потайные тоннели выглядели по-людски. И вот снова — ловушки, обманчивые тупики, упирающиеся в решётки, заныканные в тёмные углы сундуки… Это ж надо быть таким скрягой — просто смешно, как старик какой-то. Так я и добралась до комнаты, запрятанной в глубинах этого грязного лабиринта — хорошо обставленной и в некотором смысле уютной. Тут даже тыква стояла среди книг на полке, вводя в невольное недоумение, а в остальном… В остальном это было нечто под стать обычному кабинету — стул, стол, на котором лежит пара книг, одна из которых — «Похотливая аргонианская дева»… Пиздец. Неужели Мерсер читает такую нелепую низкопробную эротику? Даже жаль, что я сама не аргонианка — оделась бы в скромное платье служанки и предложила ему услужить своим крайне удобным для этих действий хвостом — ахаха, вот бы он тогда выбесился… На самом деле, мне было не до смеха, ведь пазлы сошлись в единой мозаике нелестной правды — похоже, Мерсер Фрей просто-напросто сластолюбец, и никаких тёплых чувств, разделив со мною постель, не испытывал. Мне стало грустно и одновременно с этим всё же смешно — получается, мои шансы построить хоть сколько-нибудь нормальные отношения с ним были бы куда выше, будь я другим человеком — а именно кем-то, кому чужда Гильдия, кто несведущ в воровских делах. Как ни печально, я, до последнего действовавшая в интересах Мерсера, была для него помехой — ему не нужны союзники в деле, в котором он преуспевает. Он слишком жаден, чтоб быть заодно с другим вором. Погрузившись в мысли, я не сразу обнаружила нечто, развёрнутое на столе так, что даже слепой бы заметил — явно какой-то план, являющийся по сути своей схемой в виде рисунков: статуя жутковатого эльфа, камни, расположенные в его глазницах вместо глазных яблок. Что это за херня? Очевидно, план крупной кражи, но Бриньольф с Карлией скорее найдутся с ответом. И медлить нельзя. Я направилась вглубь по потайному ходу, о котором любезно поведал мне Бриньольф — ход вёл в канализацию, но хитро — так, что наоборот, в тайник под усадьбой, было уже не попасть. Один прыжок в нечто вроде люка, и ты внизу, у входа в убежище Гильдии — а обратно, сколько ни прыгай, никак не добраться. Очень умно, как сказал бы Мерсер. И символично — ведь он имел к Гильдии самый обширный доступ, она же к нему — лишь мнимый. *** — Хорошо, что ты в цела и невредима. Ну что? — Бриньольф в нетерпении постучал пальцем по поверхности стола Мерсера, за которым, возможно, впервые за всю свою жизнь сидел — разумеется, не беспричинно, а лишь потому что рылся в его бумагах. Я молча выложила план на стол, и глаза Бриньольфа переменились — взгляд из устало-обеспокоенного сделался изумлённым. — Шорова борода! — воскликнул Брин, не пытаясь скрыть возмущения. — Неужели он собирается украсть Глаза Фалмера? Если Мерсер их заполучит, мы точно больше его не увидим — ему хватит денег на всю оставшуюся жизнь… — Глаза Фалмера это какой-то очень ценный артефакт, как я понимаю? — Это драгоценные глаза статуи снежного эльфа в двемерских руинах Иркнтанд. Там двемеры держали снежных эльфов в качестве рабов, и те, подняв бунт против поработителей, воздвигли статую — как знак того, что их дух не сломлен. Сейчас, когда снежные эльфы совсем обесчеловечились от жизни под землёй, слепоты и мстительной ненависти ко всему живому, они по-прежнему населяют Иркнтанд. Проникнуть туда и выбраться живыми не так-то просто, но эти глаза — просто мечта вора. И Галл горел этой мечтой. Я мрачно усмехнулась. Да, нелегко пришлось беднягам-фалмерам — сперва их, могущественный и цветущий народ, начали выталкивать с их собственных земель жопы понаехавших нордов, затем их сперва приютили, а после ослепили и поработили двемеры. Эта статуя, изображённый на которой эльф выглядит как эльф, а не как жуткое существо, коими за столько лет сделались фалмеры, вероятно, одно из немногих уцелевших достояний древней культуры, отголосок прошлого когда-то существовавшего, а теперь, можно сказать, вымершего народа. Вот только ебёт ли это воров? Нет, конечно. Мы оскверним эту древнюю статую, ослепим последнего, пусть и каменного, снежного эльфа, а вместе с тем и память об этом народе, только бы загрести в карманы побольше септимов. — Тогда мы знаем, где искать Мерсера. — Верно, — Бриньольф вздохнул, потирая лоб. — Мы ни в коем случае не можем его упустить. Он забрал всё, что оставалось у Гильдии, а теперь хочет провернуть кражу века — это не иначе как оскорбление. Я поговорил с Карлией, принёс ей извинения от лица Гильдии. Теперь она хочет видеть тебя. Что ж, Карлия подоспела к нам сама — вернее, уже ждала нас на каменной платформе посреди цистерны. — Бриньольф, пришло время решить судьбу Мерсера. Пока не избран новый глава Гильдии, это решение за тобой. — Хорошо, Карлия… Я всё решил. Мерсер Фрей пытался убить вас двоих, предал Гильдию и убил прежнего главу. Он должен умереть. Голос Бриньольфа звучал отрешённо и, не побоюсь столь громкого слова, печально. Насколько я знаю, он очень давно знает Мерсера — неудивительно, что такое решение далось ему с неким трудом. — Раз так, мы должны быть осторожны. Мерсер — Соловей, последователь Ноктюрнал. Это даёт ему значительные преимущества. Мы должны быть готовы к сражению с ним в полной мере, — Карлия перевела пристальный взгляд с Бриньольфа на меня. — Прямо за Рифтеном, за юго-восточными воротами, пролегает ведущая в гору тропинка. В конце этой тропы расположен древний стоящий камень. Прошу вас двоих встретиться со мной там. Карлия вновь говорила загадками, но сомневаться в ней причин не было, и мы с Бриньольфом отправились к камню спустя недолгое время после того, как она ушла. *** Вечерело, и Рифтен уже погрузился в промозглые сумерки. Мы с Бриньольфом шли по нехоженой полузаросшей тропинке, болтая вполголоса, будто нас могут услышать. — Наверняка это как-то связано с Соловьями, — предположила я. — Вероятно. Сказать по правде, мне до сих пор трудно в это поверить — я слышал легенды о Соловьях чуть ли не с момента вступления в Гильдию, но даже тогда считал это сказками, — Бриньольф растерянно усмехнулся. — Странные вещи творятся в последнее время. — Думаю, существование Соловьёв — не единственное, что тебя так сильно обескуражило. Не хочу давить на больное, но… ты ведь дружил с Мерсером? Настолько, насколько с ним вообще можно было дружить. Бриньольф покачал головой, озадаченно посмеиваясь. — Членов Гильдии объединяет бизнес, общее дело, а в остальном для кого-то это семья, а для кого-то — всего лишь шайка, с которой они в одной лодке. Я привык держаться золотой середины — никем не пренебрегать без причины и ни на кого не вешаться. Мерсер не был мне другом, но мы работали бок о бок долгое время, и я был уверен, что мы заодно, и что я хорошо его знаю. Кроме того, я ведь был его правой рукой — а значит, вторым после Мерсера человеком, ответственным за благосостояние Гильдии… — Ты что же, винишь себя за… его проступки? — Не совсем. Скорее уж за неосмотрительность. — Хорошо бы нам выпить вместе, — я потрепала Бриньольфа по плечу. Мне хотелось сказать ему больше, на самом-то деле. О том, например, что именно он помог мне поверить в себя, испытать как следует собственные возможности, и о том, как я благодарна ему, но не знала, насколько это уместно. Ещё, как ни парадоксально, я не была уверена в том, что всё это — правда. Бриньольф был приятным, заботливым и ответственным человеком — да, это факт. Факт и то, что, не заручившись его поддержкой, я бы не заняла своё место в Гильдии. Факт, абсолютно железный и непробиваемый — то, что Бриньольф никак не был виноват в предательстве Мерсера. Но была ли я благодарна?.. Была ли я в полной мере безоговорочно благодарна за то, что узнала о Мерсере Фрее, влюбилась и нахлебалась дерьма в итоге? Уж точно нет. Хотя тут виновата была только я. Наконец мы дошли до древнего камня, почти незаметного в полутьме. Тут нас и ожидала Карлия. — Здесь находится обитель Соловьёв. Первые из нас вырубили её прямо в склоне горы, — объяснила она. — Мы пришли сюда за силой, что поможет нам одолеть Мерсера Фрея. — Соловьёв всегда было по трое? — уточнила я. — Да. Так называемая Соловьиная Триада — в неё входили я, Мерсер и Галл, пока Мерсер не развалил её своим предательством. Триаду всегда выбирают из членов Гильдии, хотя само её существование — тайна. Соловьи клянутся защищать Сумеречную гробницу, храм Ноктюрнал, покровительницы теней, ночи и воров. Она слала нам удачу в обмен на службу — ни поклонения, ни ритуалов, только защита её святилища были тому ценой. — А Мерсер всё испортил, и теперь владычица всех нас послала копать картошку, — вторила я, невольно закатывая глаза. Надоело слушать одно и то же. — Ты веришь в то, что все наши проблемы — следствие её гнева? Извини, но я лично не верю в удачу как в некую силу. — Ты можешь не верить в неё, но вряд ли ты станешь отрицать то, что сталкивалась с её изменчивостью не раз — порой начинающий вор вскрывает сложнейший замок, а мастера своего дела ловит за руку слепой, которого тот пытается обокрасть. Так влияет на нашу удачу Ноктюрнал. Порой её прихоти — загадка для нас. — Как по мне, это лишь доказывает то, что она сидит на жопе и ничего для воров не делает. Только гробницу свою им, дурачкам, взваливает на плечи, чтобы они про любую удачную кражу говорили, мол, о-о, как здорово, спасибо, Ноктюрнал, а про неудачную — эх, это просто её пути неисповедимы. — Однако же Мерсер Фрей нарушил клятву, данную ей, и ты видишь, как это отразилось на Гильдии, — Карлия была абсолютно непробиваема и спокойна, как человек (в данном случае данмер), уверенный в своей правоте. — Да, но тогда, по идее, Ноктюрнал должна наказать его, только вот что-то плохой мальчик до сих пор не отшлёпан. Живёт себе на чужие деньги и горя не знает. — Поэтому мы и должны заручиться поддержкой Ноктюрнал. В её власти нам помочь. Я с трудом подавила вой. В её власти или нет, а идём на разборки почему-то мы — мы, а не она, в интересах которой ставить на место тех, кто подвёл её. Хитрая баба-даэдра ждёт, что всё сделают за неё, либо ей просто всё равно. Только спорить уже надоело. *** Наконец мы вошли в знаменитый и легендарный Соловьиный зал — а точнее, в пещеру, к нему ведущую. Ненавижу пещеры. — Так вот он какой, Соловьиный зал, — Бриньольф с интересом оглядывался, пробираясь сквозь заросли папоротника. — Я много слышал об этом месте, но знать не знал, что оно существует. — Существование Соловьёв не просто так выдают за миф. Это для безопасности и для того, чтоб отвлечь внимание от нашей… истинной природы. Природы раболепных даэдрапоклонников, хах, поняла. — Ты считаешь, что из нас выйдут славные Соловьи? — поинтересовалась я. — Я надеюсь, — так вот просто, без всяких изысков ответила Карлия. — Постой-ка, — возразил Бриньольф. — Жрец из меня никудышный, и я, мягко говоря, далёк от религии. Зачем ты позвала меня? — Речь не о религии, Бриньольф… Это деловая необходимость. Мне всё меньше нравилась Карлия — не люблю тех, кто давит и наседает, ну а она, очевидно, на этом собаку съела. Быстрым шагом, поскольку эта легендарная воровка торопилась скорее завербовать нас, мы добрались до подземных сооружений и небольшого моста. — Пройдите в оружейную и наденьте соловьиные доспехи. После этого мы сможем приступить к Клятве. Мы с Бриньольфом переглянулись и, ведомые разом прорезавшимся любопытством и большой любовью к редким ценным штучкам, почти бегом понеслись в оружейную. Доспехи нас не разочаровали — лёгкие, облегающие, удобные и чрезвычайно красивые — трудно было поверить, что их давно никто не чистил, ведь выглядели они безупречно. Прячась друг от друга за камнями-постаментами и перебрасываясь шуточными подколками, мы переоделись. Что ж, Бриньольф смотрелся сочно, ну просто валить и… посвящать в Соловьи, ага. Карлии броня тоже была к лицу, что уж говорить обо мне — я тут самая роскошная самка снежного саблезуба. Ну, или мамонта, судя по тому, что я чуть было не навернула какую-то стойку с оружием. — Теперь вы готовы стать Соловьями, — завела свою старую песню Карлия. Да взяли бы эти доспехи и отправились на показ мод в Солитьюде — небось заработали бы куда больше денег, чем Мерсер. Ладно, шучу. Поймав мой взгляд, она уточнила: — У нас нет способа победить Мерсера без поддержки Ноктюрнал. — На каких условиях воры становятся Соловьями? — спросила я, пялясь на свою грудь в этом новом прикиде. — Шикарно. Надеюсь, Мерсер упадёт в обморок и сломает себе что-нибудь. Я сказала это вслух? Простите. Когда я нервничаю, я начинаю шутить как бухой лесоруб. — Как кто? — уточнил Бриньольф, повеселев. — Не могу представить себе лесоруба, который бы так шутил. — А, ты просто не знаешь Гйолти… — Ноктюрнал наделяет Соловья способностями и удачей, — Карлия оставалась равнодушна к потешным шуткам и стояла на своём. — Взамен Соловей обязуется стать стражем Сумеречной гробницы — в жизни и в смерти. — Понял. Я полагаю, терять нам особо нечего? — Бриньольф, совсем недавно сомневающийся в идее Карлии, как будто вдруг преисполнился мрачной решимости. — Если это означает конец Мерсера Фрея, я в деле. Я задумалась. Хорошо так задумалась. Перспектива вечно служить даэдрической владычице была сомнительной, однако в противном случае я могу попытаться освободить свою душу в конце пути. Например, умереть прям так славно, чтобы уж точно попасть в Совнгард, или перепоручить свою душу другому даэдра — пускай подерутся за неё, падлы. Я слышала и о жрецах Восьмерых, что когда-то служили даэдра. Кто знает, кто знает… Я думала и о другой стороне. Не о смерти, точнее, а о своей жизни. Ну откажусь я — Карлия поуговаривает, повздыхает и найдёт кого-то ещё — Гильдия, как-никак, мною такой распрекрасной не ограничивается. Так и буду, как псина с поджатым хвостом, сидеть в углу и беситься на Мерсера — не отомщу, не успокоюсь и не поднимусь над собой-неудачницей, собой прежней… Карлия двинутая на Ноктюрнал, вот только кому, как не ей, знать о лучших способах победить её давнего врага, другого члена Соловьиной Триады? — Что ж, я согласна, — решилась я. Уж не знаю, себе на беду или на удачу.