Касаясь льда

      Начало октября растворилось в нескончаемых тренировках: как силовых, так и на льду. Пусть Тэхён и принял предложение отца и уже был заявлен как второй фигурист, который поедет на чемпионат Азии, он гонял себя так, как не делал бы это ни один известный ему тренер. Кроме Намджуна, конечно же. Хоть отказ от участия в отборочных предполагал менее изнурительные тренировки и какое-никакое восстановление после травмы, Тэхён всё равно напрягал несчастное бедро в бесчисленных четверных прыжках. Тем не менее падений больше не было, и в этом ему помог полный отказ от главного искушения и болезненной привычки — Чонгука.       От слепой ненависти Тэхён перешёл к тому, что стал винить лишь себя. Ведь это именно он был так невнимателен на тренировках, а всё потому, что в поле зрения постоянно мельтешил такой идеальный салага — какой парадокс. И самое главное, что терзало Тэхёна, — потеря бдительности. Он столько раз зажимался с Чонгуком в людных местах, что каждый мог стать последним. Вокруг всегда были люди, и они постоянно балансировали на грани быть пойманными с поличным.       Отказ от Чонгука был похож на отказ от сладкого. В раннем детстве, когда мать была ещё жива и могла себе позволить держать сына в ежовых рукавицах, Тэхёну было строго-настрого запрещено есть так любимое им сладкое. И вместо того, чтобы ограничить сына от этой зависимости, Хана специально покупала домой разнообразные гостинцы. Всё самое лучшее и вкусное с прилавков — мечту любого ребёнка — она хранила на кухне, невысоко, там, куда бы запросто дотянулся Тэхён. И, заходя на кухню, маленький фигурист пытался не обращать внимания на конфеты, находившиеся в метре от него. Знал, что если мама увидит вскрытую упаковку, то будет таскать за волосы и за уши по всему дому. Поэтому скрепя сердце он шёл к корзине с фруктами, брал зелёное кислое яблоко и, едва сдерживая слёзы, давился им в своей комнате, представляя, что под зубами хрустит не набивший оскомину фрукт, а леденец.       Так же было и с Чонгуком — Тэхён начал избегать его и делать вид, что салага лишь плод его воображения. Что сказать о последнем — тот, даже если и был разочарован, виду не подавал. Однако на флиртующих Соён и Чонгука Тэхён больше не натыкался: либо те шкерились по углам, как он сам когда-то, либо их не до конца состоявшийся роман сошёл на нет. Тэхён надеялся на второй вариант и сразу же себя одёргивал: ему должно быть всё равно. Но ведь это не так… В голове всё ещё набатом звучало брошенное «не просто развлечение», а мозг нарочито игнорировал добавленное позже «возможно».       — А если слегка подшить в спине? — Мягкий женский голос спас Тэхёна от собственных мыслей.       Рядом с ним корячилась низенькая модельер. Она сгребла лишнюю ткань в районе поясницы и заколола её булавкой.       — М-м? — тряхнув головой, переспросил Тэхён.       Последние дни прошли словно в бреду. Настоящая ломка. Он плохо помнил, как с самого утра его разбудил отцовский звонок. Но отчётливо вспоминал вечно непоколебимый тон, которым тот напомнил о примерке костюма. Честно говоря, Тэхён совсем забыл об этом, но после того, как послышались быстрые гудки, подскочил на кровати. Хоть Ким и позиционировал себя человеком, которого не волнуют такие мелочи, как костюм, ему было интересно увидеть одежду, в которой он покорит чемпионат Азии. И если с костюмом для короткой программы было всё отлично, то предназначавшийся для произвольной оказался слегка велик.       — Ну, попробуй подвигаться, покрутись там, — устало повторила девушка.       Тэхён взглянул на себя в большое зеркало напротив. Несмотря на то что костюм был не по размеру, он запал в душу сразу же. В нём было всё как надо: облегающие брюки цвета тёмного бордо и блузка в тон с длинным, но узким треугольным вырезом на груди. Рукава переходили в перчатки-митенки, покрывающие лишь один палец — мизинец. Вдоль предплечий до самых запястий тянулись овальные разрезы, обрамлённые золотыми блестящими нитками. Этими же нитками был вышит рисунок на груди — подобие молнии. Оттенок костюма отлично сочетался со смуглой кожей, а цвет узора напоминал Тэхёну о том, кто он есть — чемпион, гордо несущий на груди золотую медаль.       Тэхён не мог оторваться от своего отражения. С присущей ему прытью бегал взглядом по своему телу. Вдруг все зажившие и незажившие раны дали о себе знать: то плечо заныло, то в ухо стрельнуло, то бедное бедро вспыхнуло ещё более сильной болью. Всё это отчётливо давало понять, что он не посредственный фигурист. Он — лицо Кореи. Так было, есть и будет всегда, и никакой салага, вызвавший небольшое помутнение рассудка, тому не преграда.       Тэхён встал на небольшой тренажёр-спиннер и, зафиксировав стопу на дощечке, раскрутился. Сделав обычное вращение и выйдя из элемента, он мысленно оценил свои ощущения.       — Не жмёт? — уперев кулаки в бока, приподняла бровь модельер.       — Всё нормально, — подытожил Тэхён.       Кивнув, девушка аккуратно, чтобы ненароком не сдвинуть булавки, расстегнула молнию на спине фигуриста.       — Тогда забирай костюм для короткой, а за этим заедешь чуть позже. Я позвоню твоему отцу, — помогая Тэхёну аккуратно вылезти из брюк, сообщила она.       Тэхён на секунду кинул взгляд на своё бедро: от синяка уже не осталось и следа, однако это место всё ещё потягивало ноющей болью. Нахмурившись, он незаметно ткнул пальцем в мышцу и вскинул голову к потолку, пережидая вспышку острых и неприятных ощущений.       Переодевшись в повседневное, Тэхён забрал свой костюм, надёжно упакованный в чехол для одежды, и, попрощавшись, покинул ателье. С особым трепетом он разместил чехол на заднем сиденье и направился в сторону дома.       Под динамичную музыку пальцы сами собой отбивали ритм на руле, а мысли в кои-то веки не были заняты гнетущим желанием увидеть Чонгука. Наоборот, примерка костюма вызвала лёгкое отвращение к салаге.       Казалось, стоило вспомнить, кто Тэхён на самом деле, как на плечи, словно груда камней, обрушилось осознание событий последнего месяца. Пусть в голове больше и не было нестерпимой жажды ласк Чонгука, мозг сгенерировал новую отчаянную мысль. Какого чёрта вообще всё это было?       Этот вопрос сопровождал Тэхёна вплоть до квартиры. Повесив костюм в гардероб, он, не переодевшись, запрыгнул на кровать и упал на спину. Сверля взглядом потолок, он начал самоанализ.       Всё началось на вечеринке Юкхэя. Тэхён шёл туда не с целью закадрить вожделеющих его фигуристок, а чтобы следить за Чонгуком. Секс был и будет очень важной частью жизни Тэхёна, но он, не считая подросткового возраста, не искал экспериментов. Ему нравились девушки: худые, с небольшим трогательным бюстом и упругими ягодицами. Брюнетки, шатенки, блондинки. Высокие и низкие. Ему нравилось сжимать пальцами тонкие талии, ласкать нежную и гладкую кожу. Слышать их стоны под собой, чтобы потом властно затыкать рот ладонью. Да чего греха таить, от этих мыслей он твердел даже сейчас. Но всё равно что-то было не так.       Он обожал женский пол, его внимание. Прихорашивался, брызгался одеколоном, следил за собой и своей одеждой — всё ради женщин. И всё бы ничего, но не укладывалось в этой истории то, что Чонгук — мужчина. Что двигало им, когда он соглашался на всё это?       Бесспорно, Чон слишком умело доставлял удовольствие Тэхёну. Заставлял взлетать высоко. Но сейчас, в тишине собственной квартиры, Ким наконец падал с той вершины, на которую вознёс его салага. Падение было неизбежным и болезненным.       Чонгук лучше знал, как удовлетворить мужчину, потому что сам был им. У него не было ни мягкой груди, ни миниатюрной фигуры, да и кожа не была гладкой везде, где привык ласкать Ким. Чем мог привлечь Чонгук — воплощение маскулинности — такого натурала и бабника, как Тэхён? Вывод вертелся на языке.       Похоже, не такой уж Тэхён и натурал.       Чем дольше длилось самокопание, тем сильнее он заходил в тупик. Хотелось вымыть рот с мылом и натереть кожу так, чтобы та не помнила ни одного прикосновения Чонгука. Проскулив в матрас, Тэхён взялся за телефон и полез в интернет со всеми своими мыслями и переживаниями.       Наткнувшись на статью о человеческой сексуальности, он бездумно перешёл по ссылке. Глаза бегали по сложным для восприятия терминам, но за одно слово он всё-таки зацепился. Сексуальность человека — это врождённое.       «Ну как прошла примерка?» — повисло сообщение вверху экрана.       Тэхён нахмурился и перешёл в диалог с отцом. Отчитался, не углубляясь в подробности, вышел из чата и завис над списком контактов. Оставаться наедине со своими мыслями становилось тягостно.       «Приеду?»       Печатал бездумно, скорее от безысходности.       «Ну приезжай. А что случилось-то?»       В голове зазвучал беспечный голос Чону. Тот ему, конечно, не отказал бы, но Ким был уверен, что друг явно не готов к гостям сегодня.       «Просто хочу выпить с кем-то. Ты — лучшая кандидатура».       Ответ не заставил себя ждать. Вместо слов в диалоге всплыл смайлик в виде жеста «окей».       Тэхён засунул телефон в карман джинсов и вскочил с кровати. Переодеваться в более свежую одежду не стал: не на праздник идёт. Быстро обувшись и надев куртку, он сунул в карман кошелёк и спустился на улицу. В супермаркете у дома было не так оживлённо, как вечером, когда люди возвращаются с работы.       Тэхён прогулялся вдоль полок с дорогим и крепким алкоголем, завернул в винный отдел и схватил красное полусладкое. Вернулся в отдел со сладостями и замер перед полкой с конфетами. Мать, наверное, не задумываясь кидала запретный плод в корзину и даже не подозревала, что чувствовал её сын, сидя напротив кухонной тумбы, на которой лежала груда разных конфет. Тэхён потянулся было к самой красочной коробке, как в руке вспыхнула фантомная боль: мама, не щадя, била по запястьям, стоило маленькому Киму потянуться к чему-то в магазине.       В итоге рядом с вином на кассе лежала готовая нарезка сыра с небольшой коробочкой медового соуса по центру. Расплатившись картой, Тэхён подхватил пакет с покупками и направился к дому Чону.       Решил пройтись пешком: было совсем недалеко, да и свежий промозглый воздух помогал собраться с мыслями.       На пороге его встретил слегка потрёпанный Чону. Русые волосы лежали небрежно, домашняя футболка посерела, а длинные пижамные штаны едва прикрывали босые ноги. Он скептично принял пакет из рук Тэхёна и удалился на кухню.       Тэхён скинул куртку и повесил её на крючок. Наступая на задники, вылез из кожаных кроссовок и посеменил к дивану, на котором спал в прошлый визит к другу. Взглянул на Чону, достающего пылящиеся бокалы, и с щемящей тоской вздохнул: давно ли всё так изменилось? Раньше они без задней мысли заваливались в квартиру Чону и пили до самого утра, пели песни и по-ребячески бесились. Да, их последняя пьянка была совсем недавно, но на ней был чужой человек, да и атмосфера царила не та. Складывалось ощущение, что тогда, в отеле, все до единого пили не для веселья, а ради того, чтобы забыться и убежать от проблем, известных только им самим.       — Забавно, — хмыкнул Чону, внимательно изучающий этикетку на бутылке.       — Что именно? — Тэхён развалился на диване, словно у себя дома.       Чону покрутил бутылку в руке и постучал пальцем по названию:       — Пили мы такое когда-то. Ещё в школе.       Тэхён вперил взгляд в подлокотник и напряг память: когда это они, будучи подростками, пили что-то крепче пива? Перед глазами всплывали нечёткие обрывки прошлого, едва собирающиеся в единую картину.

* * *

      Признание Чону обрушилось словно ушат ледяной воды на голову. «Я гей» — звучало так отчаянно, словно предсмертный хрип. Тэхён, до этого уговаривавший друга склеить девчонок из параллельного класса, так и остался стоять с открытым ртом.       Испугавшись своих же слов, Чону сорвался с места и просто сбежал. Ему повезло, что этот разговор состоялся по пути домой: у школы не будет вопросов по его прогулу.       После признания Тэхён не спал полночи: в голову лезли всякие картинки, как Чону целуется с парнями. В голове не укладывалось, как это так? Они же всегда бегали на переменах в другие кабинеты и украдкой флиртовали с девчонками. Осознание накатывало постепенно: а может, Чону никогда и не флиртовал, а лишь делал вид? Ну конечно, так и было — они же не могли его привлекать.       Тэхён не испытывал никакого отвращения к другу, ничего не изменилось, за исключением того, что теперь Кима мучал интерес. Он кое-как заснул, мечтая скорее дождаться завтрашнего дня.       Но следующий день не оправдал ожиданий — Чону полностью игнорировал его в школе и даже, уму непостижимо, отсел за другую парту. Забился в конец класса и делал вид, что лучшего друга не существует.       Но Тэхён всё-таки смог поймать беглеца после занятий: им обоим нужно было на тренировку.       — Ты почему меня избегаешь? — нахмурился запыхавшийся Тэхён, ловя Чону на тропинке, по которой они обычно срезали путь от школы до автобусной остановки.       — Упрощаю тебе жизнь, — нахохлился парень и зашагал ещё быстрее.       — А ну стой! — Тэхён схватил друга за запястье. — По-моему, ты её, наоборот, усложняешь. Я весь день пытаюсь тебя выловить.       — Зачем? — искренне не понимал Чону.       — Как это зачем? — Тэхён начал злиться. — Ты мой лучший друг, какого чёрта вообще?       — Твой лучший друг — гей, — опустил плечи Чону. — Любит парней и трахаться в жопу.       Чону нахмурился. Стало понятно, что произнесённые слова были неприятны ему. Хоть это и, по всей видимости, правда.       — А ты уже с кем-то?.. — не удержался от вопроса Тэхён.       — Придурок, — буркнул Чону и запрыгнул в подъехавший автобус.       Они оплатили проезд и уселись на задних местах. Людей было немного, в основном старики, поэтому Тэхён понизил голос.       — Я не осуждаю тебя, правда, — выдохнул он. — Мне просто интересно.       — Нет, у меня ещё не было этого, — смутился Чону.       Он комкал в пальцах тоненькую лямку спортивной сумки. Сильно нервничал. Тема щепетильная — Тэхён не спорил.       — Вообще никакого? А как же с той отличницей? Соврал мне? — допытывался Ким.       — Получается, соврал. — Чону выдохнул и поспешно добавил: — Давай ты задашь свои вопросы попозже, после тренировки, а то я себя очень некомфортно чувствую.       Тэхён пожал плечами, мол, как скажешь. И они замолчали.       Не разговаривали вплоть до окончания тренировки. Было просто некогда. Намджун загонял Тэхёна до полусмерти, до мушек перед глазами.       — Уже намного лучше, — тепло улыбнулся мужчина, трепля подопечного по голове. — До послезавтра.       Тэхён спешно пожал руку тренеру, приник для быстрых прощальных объятий и поплёлся, едва живой, в раздевалку.       Когда Чону залез под тёплый душ, Тэхён запрыгнул в соседнюю кабинку. Перекрикивая шум воды, он спросил:       — Родители дома?       — Нет, уехали к тётке в деревню на пару дней, — так же громко ответил друг. — Открывают дачный сезон.       — Я думал, его летом открывают, — удивился Тэхён. — Ещё весна.       — Так жара стоит невыносимая, — как дурачку, объяснял ему Чону. — А зачем спрашиваешь?       — Может, посидим у тебя? — закусив губу, предложил Тэхён. — У меня ещё так много вопросов.       Чону покачал головой, но отказать не осмелился. Выйдя из раздевалки, они поймали Им Джебома — девятнадцатилетнего фигуриста-парника — и, подхватив под руки, вышли с ним из арены.       — Так, что вам нужно? — приподнял бровь Джебом.       Парни заговорщицки переглянулись.       — Слушай, ты же недалеко от меня живёшь, — начал Чону.       Тэхён поймал на лету его мысль.       — А у вас там магазинчик есть круглосуточный. — Тэхён положил ладони на чужие плечи. — Ты наверняка уже покупал там алкоголь, да и по возрасту можно, помоги нам, а. Не оставляй в беде.       Джебом покосился на парней. Перед ним стояли семнадцатилетний и шестнадцатилетний школьники и смотрели умоляющими глазами, словно кот из знаменитого мультика. Конечно, они бы ни за что не стали просить фигуристов-одиночников постарше. Тэхён и Чону были лучшими среди юниоров и уже могли составить серьёзную конкуренцию своим взрослым коллегам. Парни, выступающие в паре, никак не соревновались с ребятами и считались не то чтобы приятелями, но хорошими знакомыми уж точно.       — Намджун тебя недостаточно гоняет? Откуда в тебе силы пить после такой-то тренировки? — усмехнулся Джебом. — Ладно-ладно, всё равно собирался зайти в магазин по пути.       По дороге троица болтала ни о чём. Плели сплетни о других фигуристах, а потом сами над ними смеялись.       — Вот, по скидке было, — вручая бутылку красного вина мнущимся у магазина парням, сказал Джебом.       Высокий широкоплечий фигурист достал пачку сигарет и затянулся едким дымом. Посмотрел на них ехидным взглядом и поспешил оправдаться:       — Я так, иногда. — Он покрутил в руках сигарету и выпустил дым прямо в лицо поморщившемуся Чону. — Ладно, бывайте, я домой.       Когда Джебом пропал из поля зрения, Тэхён хмыкнул.       — Даже сдачу не вернул. — Он посмотрел на бутылку вина. — Красное полусладкое. Я ещё не пил такое крепкое.       — Всё впереди, — улыбнулся во весь рот Чону.       Тэхён спрятал бутылку под олимпийку и пихнул друга локтем в бок.       — А ты чего так повеселел? — с прищуром спросил он. — Джебом в твоём вкусе?       — Ой, хватит, а, — вспыхнул Чону, заходя в подъезд. — Ты теперь про каждого парня так спрашивать будешь?       — Почему бы и нет. — Тэхён сверлил взглядом хрупкую спину друга. — А я?       — Что «ты»?       Чону наспех разулся и ушёл в свою комнату, по пути кинув спортивную сумку на пол. Тэхён поспешил за ним. Они уселись на кровать и принялись возиться с бутылкой.       — Ну, я в твоём вкусе? Только по чесноку.       Чону смутился пуще прежнего.       — Нет, наверное… В смысле, я без понятия, я даже не знаю, есть ли у меня сейчас как таковой вкус.       Тэхёна это слегка обидело, но он не подал виду. Молча пошёл на кухню искать штопор у миссис и мистера Ким. Не нашёл. Нахохлившийся, вернулся в комнату со связкой ключей.       — Давай так попробуем. — Он приставил ключ к пробке и принялся стучать по нему кулаком.       Вскоре та поддалась напору и провалилась внутрь. Пить так, конечно, неудобно, но других вариантов не было. Начали делать маленькие глотки друг за другом.       — Ну и гадость, — нахмурился Чону.       Но деньги были заплачены, а другого алкоголя в доме не нашлось, да и трогать нельзя было. Спиртное забивало юношеские головы бредовыми мыслями, языки развязались, и изо ртов полился непрекращающийся поток глупой болтовни.       — А родителям будешь говорить? — задумался Тэхён. — Нет, ну в любом случае придётся сказать. Они ведь начнут спрашивать, когда внуки, а ты им: простите, мама и папа, я парней люблю.       Чону пьяно хихикнул.       — Какие внуки, Тэ, мне шестнадцать.       — Да я же просто… — икнул он. — А как ты понял? Ну типа, у тебя на парня встал или что?       Чону откинулся головой на подушку. Тэхён уселся поудобнее у него в ногах.       — Да не знаю, всегда чувствовал, что что-то не так. Ну не тянет к девчонкам, и всё, понимаешь? Хотя нет, не понимаешь. — Он снова загоготал. — Ну, в общем, мне нравится на мальчиков смотреть, я давно это за собой заметил, если честно. А потом на порно наткнулся.       Чону в который раз смутился, щёки и шея покрылись алыми пятнами.       — Понимаешь, там всё так красиво. — Он подорвался с кровати и взял планшет, лежавший на тумбочке. — Сейчас покажу.       Тэхён придвинулся ближе — ему самому было жутко интересно, ведь он не видел секса между мужчинами, даже представить не мог.       Чону зашёл на какой-то сайт, и Тэхён хихикнул от глупых рекламных баннеров. Жар от вина разливался по всему телу — полз вверх по шее, доходил до ушей.       — Вот, гляди. — Чону пододвинул планшет ближе.       В кадре двое голых парней европейской внешности страстно целовались на широкой кровати. Когда те начали по-животному совокупляться и громко стонать, Тэхён шокированно отвернулся.       А вот Чону, наоборот, вперился глазами в экран: лицо его уже полностью порозовело, как после изнурительной тренировки, а грудь начала вздыматься чаще. Тэхён до последнего не хотел опускать взгляд, но интерес заставлял его действовать против воли. Догадки подтвердились: ширинка друга топорщилась.       И Ким сам не понял, почему стало так томительно душно.       — Чёрт, прости, — запаниковал Чону и выключил планшет. — Я пойду умоюсь холодной водой.       — Да стой же ты, всё нормально. — Тэхён поймал его в последнюю секунду и силой усадил обратно на кровать. — Скажи, а ты, когда смотрел это, хотел быть на чьём месте?       — Да ни на чьём, Тэ. — Чону уронил лицо в ладони. — Я просто смотрел.       — Ну а в целом, представь, ты с парнем своей мечты. — Тэхёну было странно это произносить, но он продолжил: — Ты бы хотел быть под ним или… на? Ну, в плане, ты его или он тебя?       — Не знаю, мне интересно и так и так, — стыдливо промычал Чону.       Жар не уходил, лишь наоборот — стекался вниз, к паху. Тэхён обернулся к другу и убрал его ладони от лица.       — Блин, а вдруг я тоже… — сорвалось с языка прежде, чем он успел подумать.       — Ты о чём? — Лицо Чону нужно было запечатлеть на камеру: таким удивлённым его ещё никто не видел.       — Ну интересно же, — размышлял Тэхён. — С девчонкой у меня было, а с парнем нет. Вдруг это прикольно?       Чону открыл рот от немого шока, и Ким, отставив бутылку в сторону, поймал его губы своими. Через минуту Чону всё же отстранился и опалил лицо Тэхёна горячим и пьяным дыханием.       — Нет, это неправильно.       — Всего один раз, и сразу же об этом забудем, — предложил Тэхён и придавил Чону к матрасу.       Они снова поцеловались. Подрагивающие пальцы друга начали цепляться за одежду. Стягивали они её долго, постоянно смеясь, когда кто-то застревал. Но стоило остаться нагими, веселье отступило. Повисла тишина.       — Блин, только я не знаю, как это делать, — внезапно запаниковал Тэхён. — Ну, точнее, с девчонкой знаю, а с парнем нет. Ну оно и понятно, ведь…       — Я пробовал это… — смущённо перебил его Чону. — Ну, сам с собой.       Тэхён молча посмотрел на него.       — Да блин, короче.       Чону встал с постели и подошёл к своему рабочему столу, выдвинул нижний ящик, достал оттуда все тетради и валяющиеся поодиночке ручки. Затем коробку из-под планшета, а оттуда — маленький тюбик.       — Родители, конечно, не лезут ко мне в комнату, но конспирация лишней не будет, — объяснился он.       Чону лёг под него, а в воздух поднялся синтетический запах клубники. Пока Чону, изнывая от неловкости, готовил себя для Тэхёна, тот допивал бутылку вина.       Дальше как в тумане. Он вошёл резко, не думая. Чону вскрикнул и сжал талию друга до багровых синяков.       — Блин, очень больно? — виновато пролепетал Тэхён.       — Конечно, больно, — заныл Чону и запрокинул голову. — Подожди немного.       Тэхён аккуратно нагнулся к парню и поцеловал в подбородок. Чону вовлёк его в поцелуй — мокрый, неумелый. Тэхён был уверен, что сегодня украл первый поцелуй друга. И не только.       Ощущение невыносимой, даже слегка болезненной тесноты пьянило сильнее выпитого алкоголя. Хотелось продолжить начатое, но Тэхён упрямо ждал отмашки от Чону.       — Ладно, давай, я попытаюсь расслабиться.       И Тэхён начал двигаться: сначала плавно, прогибаясь в пояснице, затем разогнался, закатывая глаза от наслаждения. Вскоре Чону под ним начал тихонько стонать, а хватка на талии ослабла.       Друг был складным и мягким. Даже волосы на ногах — светлые и редкие. Почему Тэхён раньше не замечал этого?       Кончил быстро и сумбурно, даже не позаботившись о том, чтобы выйти из Чону. Так и застыл в нём, пульсируя, пока тот доводил себя сам рукой.       Чону коротко простонал и излился себе на грудь, и Тэхён всё-таки покинул размякшее тело, падая на кровать. Когда друг убежал в ванную, он уже провалился в липкую пьяную дрёму.

* * *

      — То самое… — протянул Тэхён, смотря на бутылку ошалевшим взглядом. — Кажется, вспомнил.       — Забудь, — строго отрезал Чону.       Судя по всему, постыдные воспоминания настигли и его. Тэхён же зацепился за них и не собирался отпускать, пока не разорвёт в клочья.       — Так ты сам напомнил, — перебросил вину на друга он. — С вином этим…       Чону устало потёр виски и разлил алкоголь по бокалам. Вскрыл упаковку с сыром и поставил всё это добро на деревянный декоративный поднос.       — Ты как всегда, — флегматично ответил Чону, неся выпивку и закуску к дивану.       — Всё так плохо было? — Тэхён задумчиво покрутил бокал в руке, а потом сделал пару небольших глотков.       Вино вновь, как и тогда, далось тяжело. В первую секунду Ким хотел выплюнуть пряный алкоголь обратно, но сдержал в себе этот позыв и с трудом проглотил, тут же закусывая. Теперь этот вкус напоминал о былых временах.       — Тэ… — вздохнул Чону.       Тэхён устроился поудобнее. Подогнул ногу и откинулся на спинку, едва не расплёскивая вино на свой пуловер.       — Да ладно тебе, мы всецело состоим из нашего прошлого. — Взгляд упёрся куда-то в стену. — Его не изменить.       — Ну, это было… — Чону нахмурился, подбирая слова. — Ужасно, в общем-то.       Тэхён так и замер с поднесённым ко рту сыром на шпажке. Лицо Чону не выражало абсолютно никаких эмоций. За семь лет, что прошли с тех пор, оно всё же немного изменилось. Стало более угловатым, а под глазами залегли тёмные круги. Детские пухлые щёки пропали, лицо осунулось. Но одно Чону пронёс с собой сквозь года — вечно горящие глаза. Смотря в них, Тэхён вспомнил их дружбу, которую даже неумелый секс не испортил. Накрыла тёплая волна болезненной ностальгии.       — Ты на себя не думай, — заполняя образовавшуюся тишину, продолжил Чону. — Просто я, дурак, зачем-то согласился. Ты мой друг, да и не нравился мне никогда. Ну, как парень, в смысле. Было больно, а потом ещё и жутко стыдно. Короче говоря, я тысячу раз об этом пожалел.       Тэхён слушал, хмурясь.       — А разве тебе не было интересно, каково это? Ну, с парнем.       Чону рассмеялся и подлил вина в опустевший бокал.       — Интересно, конечно, иначе это не случилось бы, — пожал плечами он. — Но лучше бы мой первый раз произошёл с любимым человеком. Всё-таки девственность — это что-то такое… Ну, знаешь, сокровенное, что ли. А я так бездарно её просрал.       Тэхён последовал примеру Чону и тоже наполнил свой бокал доверху.       — А ты не задумывался, что вот это всё — просто интерес, который завёл тебя слишком далеко?       Лицо Чону из расслабленного превратилось в недоумённое. Он закинул ноги на диван и согнул их в коленях.       — Что ты имеешь в виду?       Тэхён отставил бокал и стал активно, даже слегка возбуждённо жестикулировать.       — Ну вот ты в свои шестнадцать так зациклился, что гей, а после того, как сексом занялся, наверное, вообще подумал, что пути обратного нет. — Говоря это, Тэхён ненароком описывал свои переживания. — А вот на девушек после этого заглядывался? Ну хотя бы пытался?       — Ты в своём уме вообще? — Чону тоже отставил бокал. — Ты сейчас пытаешься переубедить меня в том, кто я есть?       — Я просто пытаюсь понять, — тут же начал защищаться Тэхён. — Неужели ты никогда не пытался поменять свою ориентацию?       Чону пьяно рассмеялся.       — Какой толк в этом, если бы даже я и пробовал? — Он вернулся к вину. — Я гей. Родился им и умру тоже им. Честно скажу: я задолбался всем объяснять такие простые вещи. Свою сексуальность ты не поменяешь, как ни крути. Да и меня всё устраивает.       Тэхён совсем отчаялся. Неужели его тяга к салаге — точнее, к мужчине — тоже врождённая? Но почему тогда ему никогда не нравились другие парни? В раздевалке он ни на кого не засматривался: ни на утончённых фигуристов, ни на подкачанных хоккеистов. В клубе его радар был направлен лишь на девушек, и в голове не было ни одной мысли о том, чтобы склеить парня.       — И почему ты тогда это так поздно понял?       — Ну почему поздно. — Чону сверкнул глазами. — Шестнадцать лет, самое то. Ну, половое созревание, все дела. Кто-то и в тридцать осознаёт, что всю свою жизнь даже не догадывался, кто он на самом деле. Жаль таких людей.       — Почему жаль? — вырвалось у Тэхёна.       — Ну как это почему? Представляешь, какой диссонанс в голове таких людей? Они, блин, всю молодость прожили одним образом, а потом появляется кто-то их пола — и бац! — Чону изобразил руками взрыв. — Жизненные устои ломаются, жизнь делится на «до» и «после».       Тэхён еле сдержался от того, чтобы кивнуть в подтверждение слов друга. Как же чётко он описал его ощущения.       — И это ладно, если человек бисексуален. Он ещё может завести традиционную, как любит выражаться общество, семью. Ну это если, конечно, сам захочет. Искренне. — У Чону развязался язык, и его монолог на тему гомосексуальности было уже не остановить. — А если, представим, мужику нравится другой мужик. А у него уже всё: семья, дети. Что делать-то? Тот вряд ли разведётся из-за этого. А всё почему? Социум давит.       Чону разлёгся на диване и вытянул ноги, кончики пальцев едва касались бедра Тэхёна. Он не смел влезать в рассуждения друга со своим глупым мнением. Лишь слушал, разинув рот, и понемногу пригублял вино.       — Оттуда и все измены. По итогу несчастны абсолютно все. — Чону вскинул голову и, перевернув над собой пустой бокал, поймал губами последнюю капельку вина. — Поэтому я правда рад, что совершил каминг-аут. Плевать на издёвки, я хотя бы честен, в первую очередь перед самим собой.       Поражённый Тэхён так и не нашёл ответа, наоборот, запутался ещё сильнее.       — Понятно. — Прозвучало слишком жалко. — Ну а с Минхо у тебя что?       Перевёл тему он глупо, но действенно. Поддатый Чону тут же забыл всё, о чём разглагольствовал, и приподнялся на локтях.       — Да ничего, — хмыкнул он. — Пишет мне разве что.       По правде говоря, Тэхён не испытывал сильного интереса к любовным делам друга. Но пустая болтовня о посредственном фигуристе, подбивающем клинья к Чону, выбивала из головы другого фигуриста, который сейчас наверняка тренировался на пустом и тёмном катке.       Тэхён слушал вполуха. На пьяную голову захотелось поехать на арену. Снова подбежать к Чонгуку и ударить наотмашь. А потом целоваться на льду, не чувствуя ни холода, ни боли. Ким довёз бы его до Намджуна и перед тем, как отпустить, целовал бы в машине ещё минут десять. И даже этого ему было бы мало.       Но одновременно с губительной тягой, возникшей впервые за недолгое время, Тэхён в кои-то веки чувствовал отвращение. Настоящую неприязнь. Не только к сопернику, но и в целом к той грязи, что была между ними. Снова захотелось под горячий душ, но Тэхён упрямо заставлял себя хоть немного, да слушать друга.       Они проболтали ещё часа полтора, но уже ни о чём. Никаких гейских тем, которые держали Тэхёна в напряжении. Говорили о скорых отборочных, чемпионате Азии и тайских друзьях, которые должны были полететь на соревнования.       Вскоре Чону, пошатываясь, ушёл в спальню. Тэхён решил остаться. Пустая квартира заставляла думать не о том. А светлые стены отчего-то лечили и успокаивали. Эта пьянка была похожа на пьянку семилетней давности лишь вином и разговорами об ориентации. Они, слава Богу, укладывались раздельно, одетые и не совершившие ту ошибку, о которой жалели бы очень долго.       Засыпая, Тэхён думал о конфетах. Ему снились пёстрые обёртки и сладкий вкус, оседающий на языке. И было их так много, что он не знал, за какую взяться. И в этом сне не было ни матери, ни отвратительно кислых яблок.       Так или иначе, сколько бы лет ни прошло, Тэхён так и не смог отказаться от сладкого.