У любви не всегда красивое лицо

Глава 60. POV Эрик. Было невыносимо видеть Кристин в гробу. Она была так бледна, что слезы опять навернулись на глаза. Рауль не плакал, на его лице вообще не было эмоций, когда он смотрел на бездыханное тело жены. Даже я, который знал, что она жива, - не мог сдержать слез, а он, ее муж, стоял так, будто пришел на похороны к незнакомцу. Когда крышка гроба закрылась - пора было действовать. Все вышли из церкви, и Кристин смогла незаметно выбраться наружу. Поезд до Пенсильвании был в три часа, и девушка умоляла меня позволить ей повидаться с Густавом, но мне пришлось отказать. Мы не могли так рисковать. - Надир, увези ее на вокзал и убедись, что она будет в безопасности. - Эрик, - она рыдала, - прошу, не заставляй меня уезжать!.. - Это ради нас, Кристин! – старался убедить ее я, вытирая ей слезы шелковым платком. - Нельзя медлить, нас могут раскусить в любой момент. Мы с Густавом скоро приедем, я буду писать тебе, ты только отвечай, пожалуйста! А теперь беги, пока не стало слишком поздно, а я закончу здесь с похоронами. Она шмыгнула носом и поцеловала меня на прощание. Этот поцелуй был полон боли и отчаяния. Мы расстаемся на целых несколько месяцев, как же я буду скучать по ней! - Иди! - я через силу отстранился от нее. - Скажи Густаву, что я люблю его... – всхлипнула она. - Обещай, что с ним все будет в порядке, что ты будешь за ним присматривать! - Я обещаю, Кристин. Я буду заботиться о нем до конца своей жизни! Когда Надир увел Кристин к черному выходу, я закрыл крышку гроба. Остальная часть похорон прошла гладко. Рауль был таким же холодным и беспристрастным, и только когда гроб засыпали землей, он одарил меня ледяным взглядом и пошел к повозкам. Я знал, что он будет наблюдать за мной еще некоторое время, что наймет людей, но это будет недолго. Он, наконец, убедится, что нет смысла следить за мной, что я живу своей размеренной жизнью, в которой больше нет Кристин, и успокоится. И тогда все будет хорошо. Вечером я уже сидел у постели моего сына, держа его за руку. Он так и не очнулся, а все из-за меня! Мне было очень больно даже смотреть на него, но я же пообещал Кристин! - Эрик? - Когда я обернулся, то увидел жену перса с корзинкой в руках. - Да, Алиша? - Я тут приготовила тебе поесть. Ты и так исхудал. Я натянуто улыбнулся и отставил корзинку в сторону: - Спасибо, я поем позже, - Алиша кивнула и вздохнула. - Надира не будет дома всего несколько дней, а мне кажется, что это целая вечность. Кажется, будто его нет года два, а не пару часов. - Я чувствую то же самое, - вздохнул я, - мне тяжело быть вдали от Кристин, но наши страдания восполнятся, и мы, в конце концов, будем вместе, стоит только немного подождать... Женщина похлопала меня по спине: - Не забывай отдыхать, Эрик. Густаву ты сейчас нужен как никогда. Как только она ушла, я поудобнее устроился в кресле, ведь впереди целая ночь. Было ужасно знать, что ты ничем не можешь помочь собственному ребенку, а жить ему, или умереть - это зависит от Бога. Если он умрет - я никогда себе этого не прощу. Как я смогу смотреть в глаза Кристин зная, что я погубил ее ребенка? - Густав, ты должен проснуться, - прошептал я, посильнее сжав его руку, - ты не можешь умереть, я не смогу с этим жить… Ты нужен мне, Густав!.. Я склонился над ним и поцеловал в лоб. Я больше всего на свете хотел, чтобы он проснулся. Я любил его, любил своего сына так, как никогда никого не любил, я хотел жить, как нормальный человек. Может, хоть в Пенсильвании я смогу жить так, как всегда мечтал? Иметь семью, свой дом, свой собственный сад, ходить на пикники, завести собаку… И жить! Жить счастливо, без боли и без страданий!.. Я вздрогнул, когда вдруг почувствовал, что мальчик сжимает мою руку в ответ. - Мама? - ребенок застонал и медленно открыл глаза. - Нет, Густав, - я ликовал, я был так рад, что он, наконец, очнулся, что мне хотелось подхватить сына и закружить по палате, но опять же меня сдерживал здравый смысл. - Здесь нет твоей мамы. - Г-где она? – тихо прошептал мальчик. - Она... - я запнулся. Что мне ему сказать? Правду, конечно. Я скажу ему правду. - Она уехала на некоторое время, а я буду заботиться о тебе, пока ее нет. Мальчик был очень бледным, он только кивнул и закрыл глаза: - Мистер Эрик? Обещайте, что не оставите меня. - Я обещаю, Густав. Я буду тут, пока тебя не выпишут из больницы. А ты, в свою очередь, должен пообещать, что будешь бороться с болезнью и побыстрее поправляться. - Обещаю. Я, как и обещал, оставался в больнице Густава всю ночь. Должно быть, я задремал, поскольку, когда открыл глаза, то увидел у постели сына Рауля. Что, Христа ради, он здесь делает?! Я выпрямился и скрестил руки на груди: - Могу чем-нибудь помочь? - ядовито осведомился я. - Если нет, то предлагаю тебе уйти. Нечего тебе здесь делать, особенно после тех слов, что ты сказал в адрес этого ребенка. - Я просто хотел увидеть его в последний раз, - вздохнул виконт. Он казался расстроенным и… трезвым? В его голосе не слышалось былой надменности и фальши. - Я хотел в последний раз взглянуть на него и убедиться, что он действительно твой сын… Да, он твоя копия. Когда Рауль посмотрел на меня, то на его лице снова появилось то пренебрежение и отвращение, с каким он обычно смотрел на меня. - Не могу поверить, что Кристин сделала это, что легла с тобой в одну постель. Посмотри на себя, ты жалкий и ущербный, как ты собираешься воспитывать ребенка? - Я справлюсь. Это мой сын, и я воспитаю его так, что он вырастет настоящим человеком. - Ты его не заслуживаешь, - проворчал Рауль. - Ты его погубишь. Он вырастет больным человеком. Как и ты. Ты психически больной. Я собирался ответить на колкость, когда одеяло зашевелилось. Мы одновременно посмотрели на ребенка. Он проснулся, а когда увидел Рауля, то слабо произнес: - П-папа? Ч-что ты здесь делаешь? Рауль посмотрел на меня, потом снова на мальчика, будто сравнивая, а после грубо прорычал: - Я не твой отец! И никогда не был твоим отцом! Этот монстр, которого ты зовешь «мистер Эрик» - твой настоящий отец! Я замер, внутри меня все оборвалось. Нет, только не так! Я сам должен был сказать ему! - Что? – мой сын неверующе посмотрел на виконта. Я схватил Рауля за ворот рубашки. Как он смеет? Как он посмел это сказать?! Мы с Кристин должны были хранить это в тайне! Густав… он необычный, он видел мое лицо - но не убежал, не заплакал, так что же мне теперь ожидать? Как он отреагирует? Зарыдает? Закричит? Будет сердиться? - Ты слышал меня, ублюдок! Я не твой отец, и, честно говоря, я очень рад! Я никогда не любил тебя, тебя вообще никто не полюбит! - Хватит! - зарычал я и силой вытащил его в коридор. Будь он проклят за эти слова, как же я ненавидел его в эту минуту, как я хотел его убить!.. - Ты завтра отплываешь во Францию, так что уходи! Кристин оставила ребенка мне, а я о нем позабочусь. - Вы даже не сказали ему, кто его настоящий отец, - с издевкой бросил виконт, - теперь, когда он знает правду, вряд ли он захочет снова тебя видеть! Вы солгали ему! - Это не твое дело! – зарычал я. - Теперь уходи и никогда не возвращайся! - Посмотрим, Призрак. Я не принял его слова всерьез, а когда он ушел, я медленно вошел в палату Густава. Ребенок сидел в постели, уткнув лицо в колени, и рыдал. Как мне его успокоить? Что мне вообще делать? Я опустился на край его кровати и похлопал по плечу: - Густав, он ушел. Он больше не вернется, не беспокойся. Мальчик поднял на меня глаза, полные слез: - То, что он сказал… это правда?.. - Густав... - …Ты мой папа? Я с трудом сглотнул: - Мы с твоей матерью давно любили друг друга. Мне нужно было уйти, но я не знал, что у нее появился ты. Я… Мне было обидно, что я только сейчас появился в твоей жизни, и что ты всю жизнь считал за отца другого человека... - ...Ужасного человека, он постоянно кричал на меня, бил и ненавидел… - Теперь он ушел, и вряд ли когда-нибудь еще вернется. Я никогда не оставлю тебя, честное слово... И я никогда не подниму на тебя руку и не повышу голос. Ребенок выбрался из одеял и обвил руки вокруг моей шеи, уткнувшись лицом мне плечо: - Я люблю тебя, папа! Я ахнул, слезы покатились по щекам. Слезы радости. Папа? Он назвал меня папой? Так странно было это слышать и так приятно… Я никогда не знал своего отца, он умер еще до моего рождения, и я понятия не имел, как воспитывать ребенка, но я буду стараться изо всех сил. Я обнял сына в ответ и вдохнул его такой родной запах, ощутил шелковистость его кудрявых волос. Да, он мой! Мой сын! И мы еще будем счастливы!