У любви не всегда красивое лицо

Глава 39. POV Кристин. Я тихо приоткрыла дверь и вошла. Первое, что бросилось мне в глаза - это маска Эрика, лежащая на тумбочке. Значит, он лежит на кровати без нее. Бедненький, ему, наверное, тяжело ощущать себя таким… как бы это сказать… незащищенным что ли. Но лично мне было все равно, в маске он или без нее. Я должна перебороть этот глупый страх, ведь я очень люблю его. Люблю, но постоянно причиняю ему боль. Если честно, я даже боялась посмотреть на него, но вовсе не из-за его лица, а из-за того, что я наделала. Ведь это из-за меня он чуть не свел счеты с жизнью… Но я должна это сделать, должна наконец-то открыть ему правду. Поэтому я выдохнула и перевела взгляд на Ангела. И сразу ощутила еще более сильную боль в сердце. Он был очень бледным. Его глаза были закрыты, а грудь тяжело вздымалась. Я села на стул у его постели и осторожно взяла его за руку. - О, Эрик, - слезы непроизвольно покатились по щекам, - что нам с тобой теперь делать?.. - Вечный вопрос, верно?.. - Я услышала его хриплый голос и напряглась. Он в сознании, он слышит меня… Если быть честной до конца, я не думала, что так сразу буду с ним говорить и все ему объяснять, я думала, что у меня будет время, чтобы морально подготовиться. Но он лежал с открытыми глазами и смотрел на меня, а значит, времени нет. Надо все сказать. Я уже открыла рот, чтобы произнести всю правду, но он опередил меня: - Я... Я умер? - он с надеждой посмотрел на меня, и это причинило мне еще более сильную боль. Он действительно хотел умереть. - Умер, да? - Нет, - я покачала головой, а потом слова сами вырвались у меня из груди: - Но зачем? Зачем ты хотел умереть, Ангел? Он нахмурился и отвел взгляд в сторону, а затем тихо произнес: - Не называй меня так. Не после того, что ты мне сказала. - Эрик, мне жаль... – я запнулась, не зная, как все это выразить словами. - Я не должна была на тебя кричать. Я не хочу, чтобы ты умирал, я хочу, чтобы ты был со мной. Прости... Прости меня, умоляю! Но Эрик промолчал и закрыл глаза. Я знала, что должна была сказать ему о Густаве, знала, но молчала. Нет, не сейчас, сейчас я не готова. Да и Эрик еще не достаточно силен. Это может шокировать его, особенно после нашего предыдущего разговора и моих убеждений. - Поспи, Эрик... - Я напоследок сжала его ладонь и вышла. Меня всю трясло, то ли от пережитого шока, то ли от осознания того, что мой самый любимый человек чуть не покончил жизнь самоубийством, и причиной этого стала я. Надир встретил меня в коридоре. Он молчал, но я видела любопытство в его глазах. Но, когда я ничего не сказала, он только вздохнул и предложил мне пожить у себя, ведь идти мне некуда. Я благодарно пожала ему руку и приняла это предложение. Прошло уже пару дней. Я жила вместе с Густавом у Надира и Алиши, которые любезно приняли меня и выделили мне мою старую комнату. Надир почти не разговаривал со мной, видимо, все еще сердился. Конечно, он имел на это право. Я сама на себя очень сердилась. Как я могла не заметить, какую боль Эрику причинила моя ложь?! Ведь я люблю его больше всего на свете, я сразу должна была это увидеть и исправить, пока еще не было поздно!.. Но я не увидела, не заметила, не исправила. Я заставила его отказаться от жизни. Я покачала головой. Сейчас я сидела на кухне и наблюдала за Густавом, который пытался что-то играть на старом пианино, которое Надир притащил сюда со склада. Он ведь подарил Эрику новое, поэтому это мешало, вот он и перенес его сюда. - Я предполагаю, что ты не сказала Эрику о сыне? - спросил меня Надир, который как раз появился на кухне. Я даже немного удивилась, когда он со мной заговорил, ведь я привыкла к его молчанию и вечно насупленному виду. Он был обижен за своего друга, да и я сама не находила себе места. - Нет, - я перевела взгляд на перса, но так как он даже не глядел в мою сторону, я снова начала смотреть на сына. Густав старался играть, но у него пока не очень получалось, хотя я знала, что он станет великим композитором и музыкантом, может, даже лучшим, чем Эрик. - Посмотри на него, - Надир налил себе чашку чая и сел рядом, - как ты могла отрицать, что он сын Эрика? Как ты могла лгать о святом? О ребенке? Это неправильно... - Надир, пожалуйста, не говори Эрику, - взмолилась я, взглянув на перса, - дай мне время. Я сама решу, когда будет подходящее время для этого разговора. - Нет, Кристин, ты должна будешь сказать ему сегодня вечером, - голос Надира звучал настойчиво и сурово, - сегодня ты отправишься к нему в больницу, чтобы проведать его, а заодно и расскажешь. А не скажешь ты - это придется сделать мне. О, нет, Эрик не должен был узнавать о сыне от посторонних людей! Я сама ему скажу! И скажу прямо сейчас, ведь вряд ли вечером я смогу говорить с ним спокойнее. Решительно кивнув, я встала и взяла с вешалки плащ. - Ты куда? – недоуменно спросил меня Надир. - В больницу, - сказала я и поймала его немного удивленный, но в то же время одобряющий взгляд, - надо поговорить с Эриком! POV Эрик. - Хватит уже обматывать меня этими бинтами! - простонал я, когда медсестра пришла делать очередную перевязку. - Хватит! Вы приходите сюда каждые несколько часов и делаете мне только хуже... - Мсье, я делаю только то, что мне говорит делать врач, - упрямо сказала медсестра, и мне пришлось подчиниться. Я теперь редко снимал маску, потому что здесь был целый проходной двор. Чуть ли не каждые полчаса сюда заходили врачи, поили меня таблетками, перевязывали шрамы на запястье и справлялись о моем самочувствии. Меня это уже начало раздражать. Как только закрылась дверь за медсестрой, я откинулся на подушку, мечтая о том, чтобы хоть немного отдохнуть. Но вдруг снова послышались шаги. Я чуть было не застонал. Эх, взять бы свою пенджабскую удавку… Но это только мечты. Я открыл глаза, но почти сразу же закрыл, ведь к моей постели приближалась Кристин. Я видел ее первый раз за последние несколько дней. Зачем она пришла? Я не хотел, чтобы она сидела у моей постели и пыталась развлекать меня. Я вообще не хотел ее видеть. Лежа в больнице, я старался не думать о том, что сделал, и о той, которая меня на это толкнула. Как ни странно, это поучалось довольно неплохо, хотя иногда все же перед глазами вставал образ Кристины и мальчика, и тогда я волей-неволей все вспоминал. Но сегодня я не подумал об этом ни разу, и когда уже хотел немного поспать – снова заявляется она. И зачем? Чтобы опять меня мучить? - Привет, Эрик, - несмело промолвила она. - Иди домой, Кристин, - сразу отрезал я, повернувшись на другой бок, спиной к ней, - уже темнеет, ты должна быть со своим ребенком. - Я... Я тебе кое-что принесла, - ее голос звучал неуверенно и робко, - мы с Алишей сегодня занимались выпечкой, и... я принесла немного. Думаю, ты голоден. Я-то не понаслышке знаю, как кормят в больнице, - немного веселее добавила она, видно, желая меня рассмешить. Я повернулся и увидел на ее коленях небольшую плетеную корзинку, накрытую кружевной тканью. Приподняв ее за край, я увидел шоколадное печенье. Мое любимое. Мне сразу захотелось есть, но я не мог просто так сейчас сесть и умять всё. Поэтому я снова отвернулся от нее и сказал: - Я не голоден, - во мне говорила гордость и обида. - Я оставлю его на тумбочке, - ответила мне Кристин, - как проголодаешься – возьмешь, - я услышал шелест ее платья и тихий стук, когда она поставила корзинку на небольшой столик. Затем она снова села на стул возле моей кровати. Она сидела молча, но я ощущал, как витает в воздухе какая-то недоговоренность. Что ей нужно? - Я знаю, что ты пришла сюда не для того, чтобы просто передать мне печенье. Ты пришла не просто так. Что ты хочешь? Она с минуту молчала, а я больше не мог вынести этой тишины, поэтому перевернулся на другой бок, чтобы видеть ее лицо. Она опустила глаза и начала теребить пояс от плаща, собираясь с мыслями. - Эрик, я ... я не должна была на тебя кричать. - Но накричала же, так какой смысл сейчас говорить о прошлом? - я оскалился. – Густав - сын Рауля, а я повел себя как дурак, хотя могу поклясться, что видел в мальчишке себя. Но это уже не имеет никакого значения. - Эрик, прошу, перестань меня ненавидеть... Тогда, пять лет назад, я бы связала свою жизнь с тобой, если бы не Рауль и его ложь. И даже тогда, когда мы с тобой остались в ресторане вдвоем... Я хотела тебе сказать, но меня терзали глупые сомнения, я боялась рассказать тебе. - О чем ты говоришь? - я приподнялся на локтях, всматриваясь в бледное лицо девушки. - Когда Рауль тем утром забрал меня, он не знал, что... Что между нами было, - я нервно сглотнул, и от напоминания о той ночи меня бросило в дрожь. Ее нежные объятия, ее поцелуи, неземная страсть, охватившая нас обоих… «Так, Эрик, - вдруг сказал внутренний голос, - не отвлекайся и слушай!». - Рауль говорил мне много лестных слов, много обещал, говорил, как безумно любит, - она замолчала, бездумно глядя в пол, и я понял, что все эти воспоминания сейчас стоят перед ее глазами, - мне не оставалось ничего другого, как выйти за него замуж, ведь я думала, что ты бросил меня. При этих словах я шумно выдохнул, а она бросила на меня короткий взгляд, но потом снова опустила глаза вниз. Я почему-то чувствовал, что ей стыдно об этом говорить. - Когда я узнала, что у меня будет ребенок, я была счастлива. Так счастлива!.. Впервые за все то время, как я вернулась с Раулем. Но вдруг меня посетила одна догадка, я села и просчитала все до мельчайших подробностей и поняла, что Рауль не вписывается в эти рамки. Я мало-помалу начинал понимать, о чем она говорила, но по-прежнему молчал, старясь не спугнуть это ощущение приближающегося счастья. Кристин же говорила дальше. - Наша брачная ночь произошла спустя два месяца после того, как он вытащил меня из леса, а когда еще через месяц я поняла, что жду ребенка – то осознала, что ему гораздо больше, чем месяц… - она на минуту замолчала, а потом продолжила: - Рауль не попадал в эти числа, а когда я родила - он говорил о преждевременных родах, хотя все было как раз в срок, - Кристин прикусила губу и смело посмотрела мне в глаза. – Эрик, Густав - твой сын. После ее слов время как будто остановилось. Густав... Он был моим сыном. Мой сын - как это странно звучало. И мне стало так хорошо, так легко, что я чуть не рассмеялся, хотя сразу же одернул себя, ведь Кристин довольно обеспокоено следила за моим лицом. Наверное, опасалась, что я сойду с ума от этой новости… И не зря, впрочем. Думаю, что на моем месте многие бы сошли с ума. Но все еще был сильный. И вдруг меня охватила злость, даже ярость. Я чуть не умер из-за ее лжи... Кристин солгала мне! Я сразу понял, что Густав мой ребенок, как только посмотрел в его глаза. Его манера речи, голос, походка: точно так же вел себя я, но только он был красив, безумно красив... - Эрик, не сердись, пожалуйста... – вдруг проговорила очень извиняющимся тоном. - Ты соврала мне, Кристин. Я пришел к тебе тогда, чтобы узнать правду, а ты соврала. Ты растоптала мне сердце, как я могу доверять тебе? Как могу не злиться на тебя? Я потерял четыре года... Четыре! Я пропустил его первые шаги, первые слова... Я упустил самые важные моменты жизни единственного сына, как я могу не злиться на тебя? Но после всего этого ты еще и солгала мне, когда я пришел за правдой. Что будет после того, как я поправлюсь? Ты убежишь к Раулю? Ты будешь с ним? Всегда, когда на меня сваливается счастье - оно ускользает сквозь пальцы, вот и сейчас я не знаю, в какой момент потеряю вас... Так что, когда ты намерена бежать к виконту? К человеку, который вырастил МОЕГО сына, а, Кристин? – временами я почти срывался на крик, и видел, как медленно бледнело лицо Кристин. Да, я знал, что это было слишком, она же не была виновата в том, что произошло пять лет назад, не была виновата в том, что Густава растил Рауль, ведь ей больше ничего не оставалось делать. Но я был зол и слова сами вырывались наружу. - Я делала это ради блага своего ребенка, когда жила с Раулем, я думала, что ты бросил меня! – в сердцах крикнула девушка, и я ощутил, что ей больно слышать такие слова в свой адрес. - Рауль заставил меня поверить в его ложь, в то, что ты ненавидишь меня. Когда я родила Густава и посмотрела в его глаза в первый раз - я заплакала... Я видела в них тебя, Эрик. Все четыре года я жила с ребенком, который был твой копией, ты знаешь, какая это была пытка? Я и так страдала оттого, что ты оставил меня, так еще и вечное напоминание о тебе в лице Густава! Мне было больно! Эрик, - я посмотрел ей в глаза, в которых застыли слезы. - Эрик, даже если полиция когда-нибудь найдет Рауля, я никогда к нему не вернусь, я обещаю. Помнишь, что я сказала однажды? «Страшней лица - зло, сокрытое в душе»… Да, я помнил, ведь это мне она сказала… - Так вот, - продолжила она, - тогда я была неправа, я сказала эти слова совсем не тому человеку! Рауль - монстр, я боюсь его и никогда в жизни не вернусь к нему снова. Эти слова немного приободрили меня, но я все еще не мог поверить, что она останется со мной. - А что насчет Густава? Он живет ложью... Он зовет отцом неродного человека. Что с ним будет, если мы все ему расскажем? Что нам делать? - Я не собираюсь ему говорить... – Кристин опустила голову под моим пылающим взглядом. - И ты не должен. Нужно ждать... Я сжал зубы. Слезы полились по щекам. Слезы счастья и одновременно безысходности. У меня есть сын, который и не подозревает об этом. - Т-ты права, - сквозь слезы сказал я. Мне так хотелось говорить холодно и уверенно, но я просто не мог. «Черт, Эрик, ведешь себя как тряпка, - фыркнул внутренний голос, - вечно чуть что - в слезы». Я невольно улыбнулся. Знали бы все те люди в Опере, которые боялись меня до дрожи в коленках, что я плачу каждый раз, когда... Тьфу, кошмар просто! Какой стыд! Но я не мог сдерживаться. И вдруг мне в голову пришла одна мысль. Я резко стянул с себя маску и поднял на Кристин лицо. Она отреагировала как всегда: закрыла глаза и отвернулась. Хорошо хоть, что не закричала и не убежала. Но пора ей уже привыкнуть ко мне, давно пора. Почему она никак не может этого сделать? - Если даже ты не можешь смотреть на меня, как быть с Густавом?.. - я шмыгнул носом. - Я, возможно, не могу быть ему отцом, но хотя бы дядей... - Нет, Эрик, нет... - Да, Кристин, - я сжал ее ладонь, - ты будешь позволять мне видеться с Густавом тогда, когда я захочу. Это ясно? - Я не собиралась его от тебя прятать, - возразила Кристин. - Не верю! Как только ты накопишь денег - ты сбежишь отсюда, сбежишь с Густавом подальше, чтобы Рауль не нашел вас, а ты знаешь, что рано или поздно он вернется. Я знаю, что ты хочешь как можно быстрее уехать отсюда. Но я не дам вам этого сделать! – грозно воскликнул я и в следующую минуту ощутил, как она вздрогнула, и ее рука дернулась в моей. - Эрик... – Кристин вдруг сжала мою руку сильнее, но так и не повернулась, - остановись, ты меня пугаешь. - Хорошо, - проворчал я, - только послушай меня и очень внимательно. Ты будешь позволять мне видеть моего сына каждый раз, когда я захочу. И ты не покинешь остров вместе с ним... Но если ты попытаешься это сделать, я заберу его. Заберу Густава, - мне самому было страшно такое говорить, но я должен был убедиться в том, чтобы она осталась, чтобы снова не бросила меня одного. - Нет, ты не можешь... – прошептала Кристин, в ее голосе явно звучал страх, который расстроил меня: я ведь совсем не хотел ее пугать. - Ты так не поступишь... - О, но я могу. Такой уродливый человек, как я, способен на все, - язвительно бросил я, - я заберу его и сбегу из страны. Это только предупреждение, Кристин. И не думай, что я не буду за вами наблюдать, теперь я не спущу с вас глаз. Я не знал, почему меня так понесло, может, потому, что я снова не хотел её потерять? Да, именно поэтому. Она - мать моего ребенка, и я любил её больше жизни. Я не хотел снова лишиться всего, что у меня есть. - Ты жесток, - тихо прошептала она. - А ты не была жестока, когда украла у меня драгоценное время? Время, которое никогда не вернуть, - она всхлипнула, а я сильнее сжал ее руку. - Я просто не хочу больше терять тебя... - Я никуда не денусь, я сама не хочу уходить. Дай слово, что не скажешь Густаву правду? - Даю тебе слово! Кристин вытерла рукавом глаза, мокрые от слез, и, быстро повернувшись, крепко меня обняла. Я почувствовал ее тепло, частое биение ее сердца. Я зарылся носом в ее волосы, пахнущие ванилью, и зажмурился. Вот бы этот момент длился вечно. Момент без боли, страданий и страха... Но как бы я хотел, чтобы она смогла смотреть мне в лицо. Это придет, со временем, я надеялся. А сейчас у нас вся жизнь впереди, у нас есть ребенок. У меня было все, что нужно для счастья, бог наконец-то наградил меня за те испытания, что я прошел. У меня была самая лучшая и любимая на свете женщина и невероятно красивый и талантливый сын. Я начну новую жизнь. Новую, счастливую жизнь.