У любви не всегда красивое лицо

Глава 12. POV Эрик. Я сидел, оперевшись спиной на стену, когда руки Кристин несмело прикоснулись к моей рубашке. Она была грязная и вся покрыта кровью, но в этот момент я думал совсем о другом. По лицу Кристин я видел, что она волнуется за меня и очень хочет помочь, но так же заметил, что ей было неловко. Или, может, она просто стеснялась? В мою голову пришло сразу несколько причин, по каким она могла меня стесняться или даже... бояться. Но мне не хотелось даже думать об этом. Кроме того, я тоже не очень-то был бы рад, если бы она увидела меня без рубашки. Ведь я был покрыт синяками и кровоточащими царапинами... Но дело не только в них - я не хотел пугать ее своими шрамами, которые покрывали мою спину. - Кристин должна остановиться, - я мягко убрал её руки подальше от рубашки. - Эрику не нужна помощь, он может вытащить шипы самостоятельно. - Эрик, но тебе ведь больно, - она снова потянулась к пуговицам на рубашке, - позволь я тебе помогу! Тем более, ты не сможешь сам удалить все занозы, у тебя же нет третьего глаза на потолке! - она рассмеялась, но я бросил на нее хмурый взгляд и Кристин притихла. - Нет, - я покачал головой и, собрав все свои силы, еле-еле поднялся за ноги, упираясь рукой в скользкую стену пещеры. Я был измучен и очень слаб. Все, что я хотел сейчас сделать, - так это лечь спать. Но эти чертовы занозы, которых, казалось, было около тысячи, причиняли тупую ноющую боль, с которой я точно не смогу уснуть. - Эрик, да что на тебя нашло? Тебе же больно! Я только хочу помочь и все, - она выглядела расстроенной, когда я посмотрел на нее. - Кристин не понимает. Эрику больно каждый день, но он обязан жить с этой болью, он должен жить с искалеченным телом и искалеченной душой, которыми Бог наградил его... Кристин не заслуживает смотреть на это отвратительное зрелище. - Да что ты такое говоришь? - нахмурилась девушка. - Уродство Эрика не заканчивается на лице. Его тело покрыто множествами шрамов и знаков, что выжигали на его теле в детстве для забавы цыгане... - Я содрогнулся, на одно мгновение вдруг вспомнив, что мне пришлось пережить. Я привык жить с этим и привык к своему телу. Эти шрамы - позорные знаки моего бессилия, их не должен видеть никто! - Кристин не должна смотреть на это отвратительное зрелище, - повторил я. - Не стыдись, Эрик... Ты в этом не виноват. Занозы нужно вытащить, пока в раны не попала инфекция. Силы покинули меня, я больше не мог держаться на ногах, поэтому я медленно опустился обратно, снова привалившись спиной к стене. Если она так хочет, пусть... пусть снимет с меня рубашку и ужаснется. Но я не смогу снова пережить это выражение отвращения и ужаса на ее лице... Кристин, отыскав среди оставшихся у нас вещей рюкзак Надира, который он забыл взять с собой, нашла там пинцет и бутылочку виски. Очень кстати. Что ж, Надир всегда имел при себе все, что нужно. Надир... При упоминании его имени у меня защемило в сердце. Теперь я тоже жалел о том, что он уехал. Ведь перс помог бы нам, мы бы избежали многого, что пережили в последнее время. Тряхнув головой, я попытался уйти от этих воспоминаний. Тем временем Кристин уже нашла где-то чистые тряпки. Кажется, она разорвала одну из своих рубашек. Затем девушка подошла к костру и протянула туда пинцет. Подержав его там несколько минут, она вынула его и, удовлетворенно улыбнувшись, направилась ко мне. Мое сердце стало бешено колотиться, когда Кристин начала расстегивать мою рубашку. Скорее всего, она испугается и закричит. Конечно! Кто бы не закричал? В течение многих лет я избегал смотреться в зеркало, но если случайно и увижу где свое отражение - еще раз ужасаюсь своему уродливому телу. Я даже занавесил все зеркала в подземелье Оперы, лишь бы не видеть себя. Сначала лицо Кристин оставалось спокойным, но по мере обнажения моего торса на нем сначала выступило некоторое смущение, которое, впрочем, меня несколько позабавило, а потом... Когда я остался без рубашки, она уставилась на мое тело с непередаваемым выражением - это была смесь потрясения и сожаления, смесь страха и сочувствия. Я сглотнул ком, застрявший у меня в горле. Никакая женщина не полюбит меня... В моей души родились одновременно и печаль, и боль, и страх. Страх, что она отвернется от меня. Я ощутил, как она глубоко вздохнула и сцепила дрожащие руки. Я не винил ее в этом. Так сделал бы каждый. На мне не было живого места. Все тело покрывали шрамы: застарелые и свежие, бледные и темно-багровые... Пусть она не смотрит! Я не вынесу ее жалости! Мне не нужно, чтобы меня жалели!.. - Отвратительно, не так ли? - проворчал я, набрасывая рубашку на плечи, и пытаясь скрыться от ее взгляда. - Кристин сказала, что хочет помочь мне, а сама не перестает дрожать. Кристин боится даже смотреть на Эрика! - Эрик... - Кристин попыталась схватить меня за руку, но я отстранился. - Кристин не может спокойно смотреть ни на лицо, ни на тело Эрика без отвращения.. Ох, Кристин, ты заставляешь сердце Эрика кровоточить от боли и это страшнее, чем ощущать физическую боль... Эрик так доверяет тебе, Кристин, но ты не заслуживаешь этого доверия. Я выхватил у неё пинцет, бутылку виски и направился в другую часть пещеры, чтобы побыть одному. Я смогу сделать все сам. Мне совершенно не нужна ничья помощь! Конечно, в глубине души я знал, что не прав. Я не должен быть винить Кристин в том, что она женщина и не может спокойно смотреть на мои увечья. За время наших путешествий я уже привык к тому, что мне всегда помогал Надир, которому я не внушал отвращения и страха. Но, видимо, даже в этом я ошибся... Надир. Горько было слышать его имя. Черт! Я уже второй раз за этот день вспоминаю его. К чему бы это? Неужели я скучал по нему? Да, скучал. Он стал моим лучшим другом за эти несколько недель. Да, другом... Другом, который не смог простить меня за мою несдержанность?.. Что это я думаю? Неужели признаю, что я был не прав? Что стало с тем Призраком оперы? Кем он стал?.. Покачав головой, я усилием воли отогнал эти глупые мысли. Мне нужно было как можно скорее вытащить эти занозы. Когда спустя некоторое время шипы с груди были удалены, я стянул брюки и проделал ту же процедуру. Это было больно, но терпимо. Вытаскивая шипы, я старался думать о чем-то отвлеченном, чтобы не ощущать такую боль, но, закончив, мне показалось, что меня покусал целый рой диких пчел. Глотнув виски, чтобы хоть немного уменьшить боль, я откинул голову назад, упершись в небольшой камень, и, благодаря алкоголю и долгому трудному дню, тут же провалился в сон. POV Кристин. После нескольких часов сидения в одиночестве, я все-таки решила пойти и поискать Эрика. Его давно не было видно и я начала волноваться. Я проклинала себя за то, что так отреагировала. Бедный Эрик... Но я просто не ожидала! Никогда не думала, что его тело такое же, как и его лицо. Хотя нет, не как лицо, в десять раз хуже. Я никогда не видела столько рубцов в своей жизни, и мне показалось, что у него нет нескольких ребер... Кто же с ним так поступил? Кто истязал его в течении многих лет? Кто бы это ни был, я уже ненавидела его. Как Эрик смог жить дальше? Я бы вряд ли смогла. Покачав головой, я снова упрекнула себя. Ему и так в жизни досталось, а тут ты еще со своим дурацким страхом! Но я не хотела бояться его, да что там - я его совсем не боялась, просто была потрясена и не сумела вовремя скрыть это чувство... Я ужасно поступила, он доверял мне, а я в одно мгновение потеряла его доверие. - Эрик, где ты? Я поплотнее завернулась в одеяло, уходя вглубь пещеры. Чем дальше я отходила от огня, тем становилось холоднее. Почему он не идет ближе к костру? Он же замерзнет... Эрика я обнаружила через пять минут ходьбы, он лежал в тени. Мне бросилась в глаза его странная бледность. Он вдруг застонал и дернулся во сне. Нахмурившись, я бросилась к нему: - Эрик... - Я подбежала и затрясла его за плечо. Что он делает? Эрик лежал в рубашке, насквозь влажной от крови. Он рискует заработать пневмонию, если сейчас же не окажется у огня. - Эрик, - я снова потрясла его за плечо, он вздрогнул и резко распахнул глаза, тяжело дыша и хватая ртом воздух, - всё хорошо, Эрик, идем. Кое-как я помогла ему подняться на ноги. Он был еще сонный, поэтому не сопротивлялся. Мы шли к огню, и тогда я почувствовала, что от него несет виски. Он пытался унять боль, как же ему, наверное, было больно... Я посадила его у костра, а сама, найдя в вещах одну из чистых рубашек Эрика, надела её на него. Мне было немного страшно и неловко прикасаться к его обнаженному и израненному телу, но я преодолела себя, ведь прекрасно понимала, что Эрик был не в себе, иначе он бы оттолкнул меня. Он не позволил бы мне даже пальцем прикоснуться к себе. - Я здесь, мой Ангел, - прошептала я, укладывая его на подстеленное одеяло и подложив ему подушку под голову. Пещера была сырая и влажная, здесь было темно и как-то жутковато. На стенах плясали тени от костра, иногда собираясь в разные фигуры, от которых у меня замирало сердце. Но пока со мной был Эрик, я ничего не боялась. Быть может, у меня и нет уверенности в завтрашнем дне, но я должна защитить Эрика от всех и даже от самого себя. POV Эрик. Я заснул, дрожа всем телом. Мне было холодно, но меня немного согревало виски. Я не достоин был спать у огня с Кристин. Она красавица, а я... я чудовище. Это правильно, что она боится даже коснуться меня, так и должно быть. Я был дураком, когда позволил ей расстегнуть рубашку. Да, я урод. Уроды не достойны иметь семью, всё что им отведено - это спать в холодном и грязном сарае. Значит, это отведено и мне... Но почему так удобно? Я открыл глаза и увидел прямо перед собой пылающий костер. Следующее, что я заметил, - на мне была чистая рубашка. Но я точно помню, что заснул в рубашке, мокрой и грязной от крови... Кристин! Это она. Она переодела меня, пересилив свой ужас и отвращение. Она привела меня к теплу. Я немного повернулся и увидел ее, лежащую рядом со мной под одним одеялом. Она спала. Я улыбнулся - во сне она еще больше походила на ангела, сошедшего с небес. Даже если она никогда не полюбит меня, я знал, что она будет заботиться обо мне, хочу я этого или нет. У нее есть чувство долга. Долг... Мне не нравилось это слово. Я не хотел, чтобы она была здесь только потому, что чувствует вину из-за того, что тогда случилось... Вздохнув, я поднялся на ноги. Аккуратно подоткнув одеяло, чтобы ей не было так холодно, я пошел к выходу из пещеры. Дождь, который шел всю ночь, уже перестал, зато теперь вокруг стоял непроглядный туман, тяжелый и влажный. Накинув пальто, я запрыгнул на Цезаря и отправился на поиски ближайшего источника. Казалось, будто я не ел несколько дней, мой желудок то и дело бурчал. О, а вот и поток. Я умудрился поймать несколько рыб, а потом продолжил свой путь через лес, пытаясь найти еще что-нибудь. Недалеко я нашел кусты лещины и нарвал орехов. Вернувшись, я застал Кристин спящей. Это было очень кстати, так как я хотел загладить свою вину, которую чувствовал с того момента, когда обвинил ее. Это будет лучший завтрак за всё время, уж об этом я позабочусь! Огонь развести не составило труда, и через пару минут мой кулинарный шедевр уже вовсю жарился. - Ммм, что так вкусно пахнет? - раздался сонный голос Кристин у меня за спиной. Я обернулся. Она сидела и смотрела на меня, убирая кудри с раскрасневшихся от жара огня щёк. - Эрик подумал, что Кристин будет голодна... Девушка улыбнулась, притянув колени к груди, и кивнула: - На самом деле я умираю с голоду. Несмело улыбнувшись ей, я подал Кристин ее порцию. - А ты не будешь есть? Я же вижу, что ты голоден! - Эрику придется снять маску, Кристин же знает об этом... - Ничего, Эрик, я могу закрыть глаза, если ты стесняешься. - Нет. Пусть Кристин сначала доест, а потом Эрик. Кристин опустила голову вниз, словно смущаясь чего-то, а потом несмело сказала: - Я должна извиниться за вчерашнее... Я ужасно себя повела в той ситуации, - она подняла на меня умоляющие глаза. Вот я дурак! Виноват-то был я, а она берет вину на себя!.. - Все бы на месте Кристин так себя повели. Никто никогда не мог смотреть на Эрика, даже собственная мать. Просто... Просто это больно, когда тот, кого Эрик по настоящему любит, не может на него смотреть... - Эрик... - Это означает, что его никто никогда по настоящему не полюбит... - Я положил свою порцию на камень. - Эрик не голоден, пусть Кристин закончит свой завтрак, а Эрик подышит свежим воздухом. Я был на полпути к выходу из пещеры, когда Кристин схватила меня за руку. - Эрик, пожалуйста... Я мягко взял её за плечи и отстранил от себя: - Кристин не может смотреть на Эрика, - проворчал я. - Эрик знает, что она чувствует при этом. Он знает, что она не может смотреть ни на него, ни на его ужасную улыбку. И он знает, что Кристин тошнит каждый раз, когда он снимает маску. Его внешность смущает Кристин. Эрик никогда не будет взаимно любим. - Эрик, нет ничего, к чему нельзя привыкнуть. Просто дай мне время... Когда она промолвила эти слова, во мне вскипел гнев. Время? Сколько времени?! Сколько еще времени тебе нужно, мой ангел? Сколько? Может, нужно перестать себе лгать? Ты никогда не сможешь посмотреть на меня без страха и отвращения! Так смотри же! Я резко сорвал свою маску. И увидел ее глаза... В них было все, что я так боялся увидеть: страх, отвращение и жалость. Эти три чувства, которые я ненавижу. В это мгновение мое сердце было разбито. Я грубо отпихнул её с пути и направился в лес, мне нужно побыть одному. Никто не будет смотреть на мое уродство, никто не подарит мне любовь... Даже та девушка, которую я люблю больше своей жизни. Даже Кристин.