***
Хейлы были одними из первых семейств оборотней, что заселились еще когда-то в почти никому не известный городок на востоке Калифорнии. Густой темный лес, пропитанный духом таинственности, привлек их своей красотой и отрешенностью от внешнего мира. Бейкон Хиллс и тогда уже начали мало-помалу заселять люди, но никто никогда не решался купить завидных размеров дом в самом сердце дремучего леса. Об этом небольшом городе ходили легенды еще с самого его появления, а то, что, по словам жителей, творилось в лесу, решился бы проверить только отважный храбрец или самоуверенный глупец. Пусть и сами истории изначально несли в себе цель запугать непослушную детвору, что любила после девяти вечера играть в приключения на свое мягкое место. Но спустя десятилетия люди и сами уже позабыли о том, что эти рассказы — всего лишь небылицы, и стали придавать им довольно весомого значения. А причин для волнения и вправду было предостаточно, только ведь местным жителям об этом знать необязательно. Семье Хейлов нечастые гости в лесу приносили исключительно радость. Они проводили почти все время в своем поместье, которое с каждым новым поколением передавалось по наследству, и вели скрытный образ жизни, который, видимо, тоже передавался по наследству. Ибо кто такие Хейлы, знали все, но лишь единицы были знакомы с ними лично. Скорее всего, их популярность возросла после случившегося несколько лет назад пожара, о котором писали в каждом выпуске городской газеты на протяжении долгого времени. И каким большим бы ни было их родовое дерево, а Хейлов осталось всего двое. С того случая изменилось многое, неизменным было лишь одно: Хейлы — неотъемлемая часть загадочного леса Бейкон Хиллс или, возможно, и вовсе одно целое с ним. — Дитон никак не смог прокомментировать то, что ваша подруга чудным образом начала интересоваться новым для нее видом искусства? В том самом поместье, которое медленно, но уверенно восстанавливали после большой трагедии находились его законный владелец, родной дядя того самого законного владельца, не так давно обращенный бета-оборотень и плюс один, который не жил в этом доме, но имел прямое отношение к его обитателям. — Потому что нет ничего удивительного в паре закорючек в школьной тетради, Скотт, — раздраженно сказал Дерек. — Загляни в тетради Айзека. Создается впечатление, будто он не в курсе, что рисование закончилось еще в средней школе. Если не знать того, что Дерек с роду являлся оборотнем, можно подумать, что он бог, сошедший с высот Олимпа. Его точеное тело с идеальными изгибами не сумеет скрыть никакая одежда, а над лицом, которое зачастую изображало хмурое раздражение и открытое недоверие, поработал не кто иной, как самый талантливый скульптор. И только черные как ночь волосы, которые он почти никогда не укладывал, и недельная щетина придавали его образу легкой небрежности. Айзек глянул на своего альфу взглядом какого-черта-ты-трогал-мои-вещи, а тот ему ответил весьма красноречиво, сложив руки на груди и сверкнув алыми глазами. Но Скотту сейчас было не до игры в гляделки, тем более что шестому чутью Стайлза он порой доверял, как самому себе. А порой и не доверял, но он старался учиться на своих ошибках. — Девяносто шесть страниц, исписанных нотами, которые через определенное количество строк повторяются снова и снова? — не унимался он. — Школьное образование значительно ухудшилось за последние лет пятнадцать, — вклинился в разговор старший Хейл, опираясь руками о стол, вокруг которого сейчас происходили неинтересные для большей части «делегации» переговоры. — На ее месте я бы уж точно завыл от скуки. А она молодец: и развлечение себе нашла, и не осталась из-за этого самого развлечения отбывать наказание после уроков. Послышался легкий скрип открывающейся двери, а следом за ним — стук каблуков по деревянному полу. Лидия запустила в дом прохладный ночной воздух с запахом лесной хвои и так и не начавшегося дождя. Она прошмыгнула в комнату, за дверью которой струился искусственный свет, и тут же встретилась с четырьмя парами глаз. — Ну здравствуй, виновница торжества, из-за которой я сейчас не досматриваю последние серии «Ганнибала». — И тебе здравствуй, Питер, — с вполне уловимым призрением в голосе отозвалась Лидия. Пройдя вглубь комнаты, она села на стул, закинула ногу на ногу и обвела взглядом каждого, ожидая услышать более полезную информацию, нежели испорченные планы на вечер старшего Хейла. Когда Стайлз позвонил ей днем и стал задавать странные вопросы, сопровождая все это дело непонятными звуками, а потом и вовсе попросил встретиться, Лидия была непоколебимо уверена, что он хочет провести с ней время. А когда увидела то, что было написано в ее тетради, и вовсе обвинила его в ужасном чувстве юмора. И только после слов: «Да, очень смешно. Но я, черт возьми, прекрасно помню, как писала слова, а не сочиняла симфонию, Стайлз», она посмотрела в честные глаза Стилински, в которых не было и намека на шутку, и наконец приняла происходящее. Частично, но все же приняла. Лидия не сомневалась в том, что не спала на уроке и уж точно не пребывала в трансе, ибо она очень хорошо помнила большую часть услышанного материала по новой теме. Поэтому она сразу откинула предложенные собой же варианты и стала размышлять дальше. Лидию до сих пор бросало в дрожь при воспоминаниях о кровавых видениях, что перестали мучить ее не так давно. Так что конспект по химии под видом какой-то неизвестной мелодии ее пугал гораздо меньше. И пусть медленно нарастающая тревога уже принялась щекотать где-то под ребрами. — Лидия, где Стайлз? Вы разве не должны были приехать вместе? — Скотт смотрел на нее, похлопывая по карманам своих темных джинсов в поисках телефона. — Должны, — уклончиво ответила Мартин. — Но когда он отвез меня домой после визита к Алану, ему кто-то позвонил, а еще через час от него пришла СМС-ка, что он немного опаздывает и чтобы я никуда не уходила. — Но ты ушла, — заключил Скотт, набирая номер лучшего друга. — Я звонила ему несколько раз, — возмутилась Лидия, вздернув свой аккуратный носик, — а затем мне надоело слушать специфический вой вместо гудков и я сама себя привезла. Боже, Скотт, у твоего друга поистине отвратительный музыкальный вкус — мне больше не хочется ему звонить. Скотт нажал на зеленую трубку; пошли долгие гудки, эхом отражаясь в пустых стенах комнаты. — Вой, говоришь? — вскинув брови, подал голос Айзек. — Скотт, выруби его! — крикнула девушка, потирая виски. — Да не Айзека, а телефон! — возмутилась она, когда увидела горящие золотом глаза, что смотрели в сторону Лейхи. Комната начала плыть, словно игрушечный кораблик по большим волнам, ее дыхание сбилось. Хотелось кричать, срывая голосовые связки. Только крик так и остался в горле, словно там находилась невидимая перепонка, что не давала вырваться ему на волю. — Лидия. Лидия! — громко позвал Скотт и в одно мгновение оказался сидящим перед ней на корточках. Он взял девушку за плечи, пытаясь направить ее взгляд на себя, но та лишь бегала глазами из стороны в сторону без возможности на чем-либо сфокусироваться. Лидия запустила свои тонкие пальцы в волосы и начала с силой тянуть их вниз. Телефон уже давно не издавал никаких звуков, но мелодия ее не опускала. Каждый аккорд пронизывал болью в области лба, искажал лицо в немом крике. Глаза закатились, а спустя секунду из носа потекла красная капелька крови, простилая тонкую дорожку до острого подбородка. Затем наступило резкое облегчение. Лидия обмякла в руках Скотта, заливаясь громким кашлем. — Ты куда собрался? — словно только что вышедший из-под влияния сильного гипноза, произнес Питер в адрес своего племянника. — Айзек, позвони Алану. И позаботьтесь о Лидии, — скомандовал Дерек, натягивая черную кожанку. — В лесу шастает кто-то чужой.***
Сырая после вечерней росы земля неприятно холодила кожу, сухие сосновые иголки и шишки впивались в неприкрытые одеждой участки тела, оставляя неглубокие отпечатки на нем, стоило хоть на миллиметр сдвинуться с места. Перед глазами — отражение ночного неба в неширокой реке, что находилась недалеко от обрыва, за линией которого заканчивался лес. Из его глубин пробирался легкий ветер, что сопровождался звуками скрипящих от старости деревьев и шуршанием зеленой листвы. Эти ночные звуки можно было назвать единственными, если бы не едва уловимое журчание воды и тихие стоны Стайлза, что поднимался на ноги с холодной земли. Он стряхивал с растянутой футболки остатки лесной почвы, в недоумении осматриваясь по сторонам. Стайлз знал, где находился, он знал каждый чертов квадратный метр этого дремучего леса, ведь не раз пересекал его вдоль и поперек. Пожалуй, единственное, чего он сейчас не знал, — почему выбрал для отдыха именно это место, а главное — как, чтоб черт его побрал, он здесь оказался. Ветер проходил сквозь его отросшие волосы и свободную одежду, но из-за адреналина в крови, что подскакивал вместе с растущим внутри страхом, холодно не становилось. — Это, должно быть… Так, все хорошо, Стайлз знает дорогу домой, Стайлзу не о чем беспокоиться, — успокаивал он себя. Внутренний навигатор его никогда не подводил, так почему же должен подвести сейчас? Ступив шаг в известном ему направлении, он резко одернул ногу. К звукам сегодняшней ночи добавилось болезненное шипение. И еще немного мат, но совсем тихий. Стайлз пошевелил пальцами босых ног, теперь недоумевая по другому поводу: почему он решил поиграть в Золушку и почему для этого выбрал столь позднее время суток? — Я бы назвал себя идиотом, если бы не был уверен, что не являюсь таковым, — мучительно выдохнул он. Конечно, у него было все время мира, чтобы поговорить наедине с собой, стоя почти на краю обрыва, и тем для разговора у него было больше, чем достаточно, но он уже рушил с места и теперь аккуратно обминал сухие шишки, вместе с этим стараясь не споткнуться о пеньки. Свет неполной луны проходил сквозь ветки деревьев, освещая дорогу. До дома оставалось пройти не меньше трех километров, а страх неизведанного проходился по телу табуном мурашек, скапливаясь в конечностях. Поэтому Стайлз все же решил заменить неспешную прогулку по лесу на бег, наплевав на возможную боль в ступнях. Он бежал мимо кустов и деревьев минут пятнадцать, пока не услышал тихое рычание. Что-то кольнуло в груди, не давая ему рушить с места. Дальше последовала тишина, и Стайлз уже было решил, что виной тому разыгравшееся воображение, но едва носа коснулся до боли знакомый запах, из его горла вырвалось мягкое: — Дерек? Спустя мгновение в нескольких метрах от него вспыхнули красные глаза. — Какого черта, Стайлз? — послышался не на шутку возмущенный голос приближающегося оборотня. А вот что именно вызывало возмущение — внешний вид подростка или его нахождение в лесу, — пока оставалось загадкой. Стайлз еле слышно пробормотал что-то себе под нос. Легкие сдавило невидимой силой, препятствуя привычному дыхательному процессу. Он обхватил Дерека худыми руками и отчаянно прижался к его груди, словно больше всего на свете боялся его исчезновения. — Стайлз, я тоже рад тебя видеть, но не настолько сильно, — раздраженно рыкнул Дерек, восстанавливая между ними расстояние. Свет луны падал на бледное лицо мальчишки, не упуская его непонимающего взгляда с примесью боли и мокрых дорожек от непрошеных слез на щеках. Дерек слушал его быстрое сердцебиение, вглядываясь в сверкающие от влаги глаза. Его шоколадная радужка, искрящая при свете солнца, сейчас была совсем черной, а в зрачках отражалась неполная луна. — Ты как-то… странно пахнешь, — заключил Хейл, не отрывая от него взгляд. — То есть как обычно, но появилось что-то новое. Глаза напротив вспыхнули желтым с золотистым оттенком, словно пытались что-то доказать. Слова Дерека отдавали горечью на языке, и пока тот с неприкрытым удивлением не отводил взгляда от появившейся яркой радужки, Стайлзу хотелось провалиться сквозь землю оттого, что Дерек не узнал его запах. — Что за… — У меня тоже есть вопросы, — грубо перебил его Стилински, резко меняясь в голосе. — Как ты… Нет. Где ты был все это время? — Стайлз смотрел на него так, словно тот предал его. И не один раз. — Я до последнего отказывался верить, но черт, Дерек, — шипел он сквозь зубы, — мы похоронили тебя полгода назад. — Стоп! — В голове ничего не укладывалось. Мозг явно оставил его, как только он увидел в Стайлзе оборотня. — Какие еще похороны? Кто это «мы»? И почему на тебе моя футболка, Стайлз? Полгода назад В душном ангаре стоял сильный запах северного аконита. Дикие крики оборотня, что тратил последние силы на зов своей стаи, разносились по периметру в сотню метров от его места нахождения. Рецепторы забились от испаряющейся вони, каждый вдох ядовитого воздуха давался все труднее. Острые когти оставляли неглубокие царапины на цементе; Скотт старался отвлечься от поступающего кашля, что уже начал щекотать легкие. Он уткнулся носом в изгиб своего локтя, распластавшись на пыльном полу, но его одежда уже успела пропитаться едким дымком аконита. В старом помещении витал запах едва уловимых ноток самодовольства Виктории, которая жадно смотрела на умирающего оборотня, не сводя с него глаз. Скотт не видел лица женщины, но был уверен, что его сейчас озаряла победная улыбка. А затем до чувствительного слуха донеслись непонятные шорохи. Знакомое рычание, болезненный вскрик — а потом в его поле зрения появился Дерек. Хейл спустя пару мгновений приземлился на спину недалеко от Скотта, но рванулся сразу же подниматься на ноги. В ангаре раздался громкий выстрел. Через мгновение — еще один. А затем эхом по полупустому помещению отразилось быстрое цоканье толстых каблуков и хлопок закрывающейся двери. — Дерек, — тихо позвал Скотт, чувствуя, как покинувшие силы тело окутывает неодолимая дремота. Через неплотно закрытые веки он бессознательно наблюдал за тем, как альфа острыми ногтями вытягивает из груди длинную медную пулю, издавая поистине душераздирающие звуки. Это повторилось во второй раз, когда он доставал точно такую же из недавно раненного ножом плеча. Дерек из последних сил пытался вытряхнуть из небольшого отверстия на остром кончике пули остатки аконита, глазами ища хоть что-то, чем можно было его поджечь. Кровь струилась из свежих ран, впитываясь в тонкую футболку; от пулевых ранений по коже расползался черными змейками яд, каждым своим движением забирая остатки нечеловеческой силы; воздух, пропитанный синим аконитом, вызывал приливы удушья. Тело Дерека парализовало судорогой, а по его щекам и шее стекала густая багровая кровь вперемешку с черным ядом. Пуля все же задела легкое. Где-то издалека, словно кто-то говорил в трубу, послышались пронизанные тревогой и страхом знакомые голоса. А затем наступила темнота.***
— Я до жути устал от этой неразберихи. Просто ущипните меня кто-нибудь. Я хочу закончить этот странный сон и очутиться в своей удобной большой кровати. Они перебрались в гостиную, чтобы устроиться на большом диване и креслах. А то, не приведи господь, конечно, чей-то организм может оказаться не настолько сильным, чтобы принять дары суровой реальности, и брыкнется в обморок. Безусловно, жители Бейкон Хиллс рождались с особым геном и были более устойчивы к опасностям. Но все же многие понимали, что это всего лишь одна из десятка глупых сказок, а работы Алану Дитону никто прибавлять не хотел. Тем более что он еще даже не приехал. — И как ты стал оборотнем? — Скотт, это действительно то, что интересует тебя в самую первую очередь, учитывая обстоятельства? — скривился Айзек, глянув в его сторону. Тот только пожал плечами в жесте ну-а-что-в-этом-такого, и все внимание обратно переместилось к Стайлзу. Он сидел на одном из кресел, теребя край футболки. Каждый, кто находился в этой комнате, отметил его болезненно-бледную кожу, синеватого оттенка губы, уставшие покрасневшие глаза и фиолетовые, словно свежие фонарики после недавней драки, круги под ними. Он не выглядел здоровым, но разве оборотни болеют? — Мы были на автостоянке, — начал Стайлз и посмотрел на сидящего в кресле напротив Питера, словно тот каким-то образом должен был знать, о чем сейчас пойдет речь, — ты предложил укус, а я слишком долго сомневался и не успел одернуть руку. Через секунду там красовался след от твоих зубов. — То есть я твой альфа? — с толикой гордости в голосе и небольшим удивлением произнес Питер. — Нет, — скривившись, отрезал Стайлз. — Ты только испортил мне белую рубашку. А после того случая даже не появился. — Недалеко от него послышалось ехидное угуканье Скотта, который с укором посмотрел на старшего Хейла. — Так как Скотт был слишком слаб, чтобы контролировать еще и меня, а третьего Стайлза у нас не было, нам пришлось обратиться за помощью к Дереку. Тот раздраженно вздохнул, словно это на его плечи были скинуты две недавно обращенные беты: — А существует ли где-то твоя более адекватная копия, которая хоть с небольшим чувством ответственности относится к таким вещам? На что Питер только театрально закатил глаза. — Мне одной кажется, что сейчас не самое подходящее время для семейных разборок? — Девушка сидела между Скоттом и Дереком, облокотившись о спинку дивана. Ее состояние после произошедшего заметно улучшилось, но отголоски головной боли время от времени все еще давали о себе знать. — Наш Стайлз находится непонятно где, а мы сидим и вспоминаем чужое прошлое. Не хватает только чая, печенья и круглого стола, чтобы назвать это вечеринкой в доме престарелых. Повисло тяжелое молчание. Все понимали, что происходит нечто странное, но никто и предположить не мог, что делать в такой ситуации в принципе. — Ладно, да, — первым подал голос Дерек, вырывая всех из глубоких раздумий. — Начнем с самого начала. Попробуй вспомнить, как ты оказался в лесу и то, что происходило до этого. Стайлз задержал на нем свой взгляд, поджимая губы. Дерек почти не смотрел в его сторону, словно находился где-то глубоко в себе и не имел никакого желания оттуда выбираться. Неприятно. И человеческая сущность Стайлза прекрасно понимала, что этот Дерек почти что совершенно чужой ему, но волк внутри открыто протестовал, учуяв родной запах, и не хотел принимать никакие сопротивления хозяина. Кажется, именно так начинаются внутренние конфликты. — Ам… — протянул он, не зная, что сказать. Мозг блокировал все попытки вспомнить то, что происходило всего пару часов назад. Видимо, его сильно приложило головой о землю. Нужно было за что-то зацепиться, только за что? Питер с привычным ему самодовольством и скучающим взглядом наблюдал за жалкими попытками детишек и одного хмурого ребенка разобраться в происходящем, а потом кашлянул в кулак, обращая на себя внимание. — Смею заявить, что догадываюсь, где находится наш Стайлз, — он выделил последние слова саркастической интонацией. — В том месте, где сейчас должен находиться этот. — То есть? — не выдержал Скотт. Его всегда раздражала манера Питера говорить загадками. — Два человека с идентичным генотипом ну никак не могут находиться вместе на одной земле — так уж устроена матушка-природа, — объяснил Питер, но когда увидел собирающихся запротестовать Стайлза и Лидию, продолжил: — Гомозиготные близнецы не в счет. Здесь, знаете ли, она уже знала, на что шла. — Ты хочешь сказать, что… — начала Лидия, собирая из сказанных слов пазл в своей голове. — Да, — перебил ее Питер. — Теперь можно смело заявить, что альтернативная реальность не просто сюжет очередного ванильного фильма, и сейчас мы видим живое тому доказательство. — Это немного странно, но… — Но логично, не так ли? Рассказ Стайлза про смерть Дерека, укус, который я ему предлагал когда-то давно. — Моя теория о том, что я все еще сплю, нравится мне куда больше, — вклинился Стилински и обреченно вздохнул. Усталость накатывала с новой силой, и последнее, чем хотелось заниматься в данный момент, — разгадывать шарады, участником которой являлся и сам. Как же он отвык от этого. — И я сейчас впервые с тобой согласен, — произнес Дерек, поднимаясь с кровати. Он обернулся ко всем сидящим, останавливая взгляд на Скотте и Айзеке. — Вы двое. Постарайтесь все же найти его. Если Питер не прав, то Стайлз просто опаздывает. А о том, что он не отвечает на звонки, я не хочу ничего слышать. Мало ли чем он там занимался или занимается до сих пор, — сказал он с явным намеком на бушующие подростковые гормоны. На часах — без пяти минут полночь. Все уже порядком устали, пусть и ничем не занимались, кроме болтовни. Взрывающая мозг ситуация и без того сосала силы. Дерек уже был на грани того, чтобы разогнать всех по домам и остаться наедине со своими мыслями, но сидящее в кресле бледное недоразумение не давало ему воплотить свой замысел в реальность.***
Алан выслушал версию произошедшего от каждого, кроме Айзека и Скотта, что не так давно умчались на поиски Стайлза. Прошло по меньшей мере минут тридцать, пока в комнате не повисла тишина. Дитон стоял недалеко от выхода из гостиной, ибо на него сразу же налетели пчелиным роем взбалмошная банши и уставший оборотень, и только Стайлз и Питер не покинули занятые ими кресла. Последний смотрел с неприкрытым интересом на новоприбывшего оборотня, скользил взглядом от грязный ступней до темной макушки. Пока тот неотрывно сверлил спину Дерека, словно больше всего на свете хотел узнать, что творится у него внутри. Алан предложил всем переместиться на кухню, чтобы приготовить отвар для Лидии, которая все еще жаловалась на головную боль. Небольшая кухня, которая считалась таковой только из-за одинокой газовой плиты, стоящего в углу холодильника и небольшого обеденного стола, наполнилась смесью запахов шиповника и мелиссы. Дитон разлил по чашкам отвар, отмечая, что в сложившейся ситуации он будет полезен всем, и поставил их на стол, сразу же подвигая одну чашку в сторону девушки. Болезненный вид Стайлза вызывал в нем немало вопросов, ведь если его нездоровое состояние — побочный эффект перемещения из одной реальности в другую, то он боялся представить себе внешний вид их Стайлза, который не обладает сверхрегинерацией и еле уживается с присущей ему чувствительностью. — Ты говорила, — обратился он к Лидии, которая дула на горячий отвар, опустив глаза в чашку, — что слышала мелодию в своей голове. Можешь описать, на что она похожа? Жидкость обожгла полость рта и потекла по горлу подобно кипящей воде из адского котла. Лицо Лидии исказилось в гримасе боли, пока девушка отставляла чашку обратно на стол. Все смотрели на нее выжидающе, будто были уверены, что она вместо слов воссоздаст ту самую мелодию своим голосом, но девушка лишь свела к переносице брови в попытке вспомнить. — Это был женский голос. Спокойный, тягучий, как сладкий мед, возможно, немного гипнотизирующий женский голос. — Ее же собственный голос немного подрагивал от волнения; внезапно появился страх того, что воспоминания от услышанного могут вызвать в ней ту едва переносимую боль.— Она тихо, едва слышно напевает букву «а», но с каждой секундой ее голос становится громче, выше, пока не достигнет самых высоких нот. Такому позавидовала бы любая оперная певица. Только если оперные певицы в силах расколоть своим голосом стекло, она же старается сделать то же самое с черепом. Лидия оперлась руками о стол, словно боялась, что ноги могут в любой момент подвести ее. — Но для меня непонятным остается то, что, находясь дома и вызванивая Стайлза, у меня не раскалывалась голова от мелодии. И только здесь произошло нечто странное. Стайлз потер рукой подбородок. За все время он так и не притронулся к чашке. — Я смутно помню, что происходило до того момента, когда я оказался в лесу, но мне кажется, — он запнулся, обдумывая свои слова, — что я тоже слышал это. Только голос не раскалывал голову. Скорее, наоборот, успокаивал. Дитон тяжело вздохнул и начал собирать скляночки с травами обратно в сумку. После позднего звонка Айзека он не знал, что именно ему может пригодиться, поэтому прихватил почти все, что стояло на одной из множества полочек. И лучше бы ему пригодился гипертонический раствор от внутричерепного давления, как бы ужасно это ни звучало, ибо его догадки после рассказанного были куда хуже любой болезни. И вряд ли это «что-то» поддавалось лечению. — Я могу ошибаться, но это похоже на песнь сирен. Он читал о них лишь однажды, когда при поиске информации об очередном сверхъестественном существе наткнулся на небольшую главу о сиренах. Их существование всегда находилось под большим красным знаком вопроса, ведь остаться в живых после встречи с ними, видимо, удалось только тем, кто выделил под их описание две страницы в книге. — Они считаются проводницами в параллельные миры, но возможность отправить кого-то в альтернативную реальность появляется только раз в тысячелетие. В противном случае они умрут от большой потери сил, а если верить написанному в книге, убить их может немногое. Стайлз посмотрел на Дитона так, словно тот вынес ему смертный приговор. — Обычно они занимаются тем, что поют где-то в морских глубинах, направляя проплывающие мимо корабли на скалы, а затем съедают всех, кто бы там ни находился. Своеобразная охота, конечно, но все же, — произнес Алан, пожимая плечами. — В моей книге есть больше информации о них. Нам придется поехать ко мне. — Сирены — в древнегреческой мифологии демонические существа, верхняя часть тела которых была женской, а нижняя — рыбьей. Унаследовали от отца дикую стихийность, а от матери-музы — божественный голос, — начал читать Стайлз, быстро пробегая глазами по строкам и упуская то, что уже рассказал Алан. — Кто дал ему телефон? — возмутился Дерек, но под красноречивый взгляд Лидии оставил попытки ему помешать и вернулся на место. Больше вмешательства чужого Стайлза его раздражал тот факт, что интернет — далеко не самый надежный источник информации. А сбить с не так давно намеченного пути могла любая мелочь. — Первые сохранившиеся упоминания о сиренах имеются в «Одиссее». Они обитают между землёй Цирцеи и Сциллой на скалах острова, усеянных костями и высохшей кожей их жертв. Сам Одиссей избежал коварных сирен лишь благодаря предостережению Цирцеи: он залепил уши своих спутников воском, а самого себя велел привязать к мачте. Сиренам было предсказано, что они погибнут, когда кто-либо из путников пройдёт мимо их острова, не поддавшись искушению. — Хм, — отозвался Питер, — тогда можно ли считать, что они мертвы? И мы снова отходим на десять шагов назад. Питер был единственным, кого, во-первых, мало беспокоило происходящее, а во-вторых, даже немного веселило. И если первое было весьма заметно, то второе он пока не решался демонстрировать. — Нет, — ответил Алан. — Уши, воск — все это сказки для маленьких деток, которые не желают ложиться спать в девять вечера. Сирены не поют, они создают мелодию, которую потом проигрывают в чужих головах. Их раздвоенный язык не позволяет им с легкостью издавать красивые звуки, к тому же подобного рода занятие тоже отнимает у них много сил. Вряд ли они экспериментируют, играя в салки со смертью, особенно когда их осталось всего двое. — Боюсь представить, что произойдет, если они все же откроют свой рот. — Лидия поднесла к губам чашку, делая глоток. — Здесь написано, — Стайлз вновь обратил на себя внимание, — что перемещение в другую реальность — это ни что иное как дар свыше, потому что тем самым сирены исполняют самое заветное желание двух людей. Питер хмыкнул, обводя всех взглядом: — Попахивает коварностью, не находите? Когда джин исполняет желание, он также забирает что-то взамен. И чаще всего он забирает вдвое больше, чем дает. Стайлз блокирует экран телефона, протягивает его Лидии и нервно сглатывает. Похоже, он догадывался о заветном желании Стайлза так же хорошо, как догадывался и о своем. — Только не говорите, что в нашей реке находится портал в параллельные вселенные, который к тому же исполняет желания. — Девушка поджимает губы, прикидывая что-то в своей голове. — Исполняют желание сирены, — Дерек сложил руки на груди, хмуря брови, — а наличие портала никто проверять не пойдет, пока мы не избавимся от этого существа в реке. Если оно еще там, конечно. — Есть там портал или нет, это нам ничем не поможет, — выдохнул Дитон. — И сирены, кстати говоря, тоже. Если они воспользовались возможностью поменять Стайлзов местами, то возвращать все на свои места ценой собственной жизни они точно не станут. Я уже молчу о том, что надеяться на мирные переговоры с ними в принципе дело гиблое. Во-первых, сирены не умеют разговаривать, а во-вторых, с вероятностью в девяносто девять и девять процентов вы окажетесь в их острых зубах где-то на глубине реки. — Вопрос в другом. — Стайлз приглаживает свои волосы, словно не знает, куда деть руки. — Зачем им менять кого-то местами? Если это забирает у них столько сил, то вряд ли мотивом сирен было подарить бесплатную путевку кому-то в другую реальность. Алан постукивал пальцами по столу, отбивая какой-то латиноамериканский ритм: — Если откинуть сирен, то решить проблему с возвращением домой тебя и Стайлза не так уж и сложно. Ваши желания могут сработать и в обратную сторону. То есть… Да, это дело рискованное, но нам нужно не так много для ритуала. Основное — момент, когда полная луна будет перетекать в новую, и ваше обоюдное со Стайлзом желание вернуться обратно. Стилински громко вздохнул. Он отошел к стене, приложил к голове кулак, словно хотел ударить себя и тем самым сказать: «Проснись!», но не стал. Вряд ли шишка на лбу поможет ему вернуться обратно. Он только зажмурился до белых пятен перед глазами, а затем начал глубоко дышать и медленно считать про себя, как когда-то учил его Дитон. Стайлз вызвал замешательство на лицах его незнакомых друзей, но никто из них не решался подойти к нему. Возможно, этим бы занялся Скотт. Он бы потряс его за плечи, по-доброму улыбнулся и обязательно сказал бы, что все-разрешится-и-не-такое-решали, — но его рядом не было. А остальные все же относились к нему с опаской, пусть и пытались не усложнять и без того сложную ситуацию. — Поверьте мне, — Стайлз нервно сглотнул, но так и не обернулся, — он не захочет возвращаться.***
Стайлз вздрогнул, цепляясь руками за все, что только мог ухватиться. Благо под его пальцами оказались смятые им же простыни, а не, к примеру, колючий куст. Он до сих пор чувствовал, как его тело распадалось на атомы, что неслись в бескрайнем пространстве, где не было ни воздуха, ни… абсолютно ничего. Каждый участок кожи нестерпимо зудел, словно после десятка комариных укусов, но это скорее происходило от нарастающей паники, что так некстати плавными волнами разливалась внутри. Стилински не понимал, где находился. По крайней мере, точно не в своей спальне. Место казалось ему совершенно не знакомым, и, возможно, он бы покопался в своей голове минуту-вторую, чтобы попытаться сравнить эту комнату с тем, что он когда-то видел раньше, и в итоге прийти к очередному умозаключению. Но все, что он успел, — это сдавленно вскрикнуть и свалиться на пол от неожиданности. Стайлз потер ушибленный локоть, недовольно выругавшись, и присел на полу, поджимая к себе согнутые колени. Его глаза снова зацепились за хорошо известную ему татуировку трискелиона, что расположилась между двумя лопатками на широкой мускулистой спине. И первой его мыслью было не: «Что я так поздно делаю в комнате Дерека?», а «Что я так поздно делаю в кровати Дерека?!» Дерек же что-то неразборчиво промычал и начал плавно переворачиваться в его сторону. И Стайзл не придумал ничего лучше, чем прижаться к полу. Потому что ему хотелось жить. Очень хотелось жить, а Дерек, если обнаружит его в своей спальне, вполне в силах эту самую жизнь забрать, не церемонясь и не выслушивая его оправдания вроде: «Я не знаю, как здесь оказался, и почему лежал в твоей кровати, Дерек!» Он старался не дрожать, чтобы ненароком не разбудить спящего Хейла, даже дыхание затаил, дабы не раздражать тонкий оборотнический слух, который мог уловить любой шорох — будь то взмах крыльев летучей мыши за окном, либо тихий писк крысы где-то в самых глубинах канализации. — Стайлз? — раздался вопросительный голос прямо над его головой. Стилински неторопливо поднял голову, уже готовясь встретиться с разъяренными красными глазами альфы, но заметил только, как тот в недоумении пробежался по нему взглядом. — Ты куда собрался в такой поздний час? Он медленно, очень медленно, словно боялся сделать резкое движение, отполз к стене, не разрывая зрительного контакта. Стайлз чувствовал себя добычей, которую против воли посадили в клетку с самым опасным хищником, что в любой момент мог начать игру в охоту и гнать его по всем железным прутьям. — Послушай, — начал он, также медленно поднимаясь на ноги, — я сейчас встану, уйду, а завтра, или когда там мы встретимся, сделаем вид, что ничего такого странного не произошло. И мы об этом никому не расскажем. Даже Скотту. Особенно Скотту. Свет неполной, почти оранжевой луны падал в комнату, освещая чуть больше половины пространства. Стайлз смотрел на Дерека, который уже опустил ноги на пол, пусть и был еще кое-как закручен в одеяло. Он не мог подобрать верное слово, которое могло бы описать выражение лица Хейла, но, похоже, это было… беспокойство? — Стайлз, раздевайся и возвращайся в кровать, — осторожно попросил он. В этот момент Стилински понял, что после этой фразы его уже ничем не удивишь. И даже если Лидия, что когда-то так сильно беспокоила его юношеское сердце, вдруг признается ему в любви, он не подпрыгнет от неожиданности, даже плечом не поведет. — А, я понял, — наконец-то выдавил он, — тебе просто лень вставать с кровати, поэтому ты просишь меня подойти к ней самому, чтобы в конечном итоге ты смог меня придушить, не прилагая к этому никаких усилий. — Стайлз посмотрел на приоткрытую дверь, что находилась всего в нескольких метрах от него, и прикидывал в своей голове, сколько секунд он сможет пробежать, пока не окажется в плену когтистых лап. — Только знаешь что? Стайлз не идиот. И он не будет бежать с распростертыми объятьями прямо в руки своей смерти, но… — Его лицо исказилось в недоумении. — Зачем мне тогда раздеваться? Дерек многострадальчески вздохнул, потирая сонные глаза, а затем снова поднял их на Стайлза. — Выдохни и посмотри на меня, — абсолютно спокойно, словно такая картина не казалась ему чем-то странным или необычным, сказал он. — Ты дома, Стайлз. Тебе не нужно никуда идти. На плечи парня свалилось умиротворение и не присущая ему безмятежность, что с каждой секундой растворяла поселившуюся в нем тревогу и напряжение. Но с места он так и не рушил, будто его тяжелыми цепями приковало к стене. — Ты не хочешь меня убить? — все еще с опаской произнес он. Дерек только издал тихий смешок, смотря на запуганного Стайлза: — Хочу, конечно. Иногда ты раздражаешь до скрежета зубов и зуда в ладонях, но конкретно сейчас ты меня беспокоишь. Поэтому скажи мне, что произошло. Стилински недоверчиво посмотрел на Дерека: он не узнавал его от слова совсем. Что-то внутри все еще вопило о том, что нужно делать ноги из этого места. Только куда? Мысль о том, что он находится дома, непонятным образом въелась ему под черепную коробку, без возможности обосновать или откинуть ее вовсе. — Я даже не знаю, с чего начать, — промямлил Стайлз. — С того, что ты разговариваешь со мной, не употребляя едкие фразы и не угрожая, или с того, что я не могу вспомнить, как оказался здесь. — Не волнуйся, — попытался успокоить его Дерек. Стайлз не заметил, как в его руках оказался стакан с водой и какая-то разноцветная капсула. — Выпей, — сказал он, протягивая ему руки, — это поможет тебе уснуть. Только Стилински, который почти стал со стеной одним целым, отклеиваться от нее не собирался. — Подойди, Стайлз, — уже более настойчиво повторил Дерек. И Стайлз на выдохе рушил с места. Он забрал с рук Хейла стакан и капсулу, стараясь не задеть его пальцами, и под пристальным взглядом желто-зеленых глаз все же выпил незнакомую ему пилюлю. Он поставил стакан на прикроватную тумбочку и посмотрел на Дерека. — Теперь раздевайся и ложись, — скомандовал он, явно недовольный затянувшейся игрой. — Здесь? — удивленно спросил Стилински, косясь на большую кровать. — Здесь, Стайлз. Он нервно сглотнул, смотря на Хейла, что удобно устраивался на второй половине кровати. Его, конечно, не раз посещали сны, где в главных ролях оказывались (полу)голый Хейл и большая мягкая постель, но такого странного сюжета он не переживал еще никогда. Что самое необъяснимое, так это то, что происходящее казалось вполне реальным, пусть и осмыслить его было как никогда трудно. Стайлз наступал на пятки, чтобы стянуть туго зашнурованные кеды, и стал снимать одежду, скидывая ее прямо возле кровати. Его не особо обходило то, что она клубком будет валяться на полу идеально чистой комнаты. А вот взгляд Дерека как раз таки очень обходил. И сколько бы раз он ни представлял что-то подобное в своей голове, а огромного смущения или даже легкого волнения там никогда не было. Стайлз осторожно лег на край кровати, развернувшись к Дереку спиной. И пока он всерьез не начал обдумывать, какого черта с ним происходит, на него опустилось теплое одеяло, а уже в следующую секунду он был утянут в объятия заботливых и сильных рук. — Спи, — шепотом сказал Дерек, потираясь носом о его жесткую макушку. На Стайлза начала накатывать неодолимая дремота, и последнее, что он увидел, перед тем как закрыть глаза, — отсутствие стакана с водой на том месте, где он его оставил.***
— Ты хочешь сказать, что Стайлз находится в одном доме вместе с наполовину волком, наполовину вороном, который умеет плести иллюзии, и при всем при этом находится в моем обличье? На Стайлза уставились, как на горящую огнями новогоднюю елку, только в их взгляде он не находил ни капли восхищения. Смесь раздражения, осуждения, непонимания — именно это отражалось в их глазах. Внутри что-то неприятно скребло, словно там поселилась тройка маленьких когтистых котят, но он не ждал принятия. Он понял, что не зря тогда не рассказал о том, что сделал, кому-то из своей реальности, ведь они бы отреагировали точно так же, — и если бы Стайлз имел все деньги мира, он бы не раздумывая сделал ставку на это. Только глаза Алана выражали что-то больше похожее на заинтересованность: — Я сомневаюсь, что когда-то слышал о таком. — Оно и не удивительно, — с горечью отозвался Стайлз, облокотившись на стену, — нам с тобой… другим тобой пришлось поднять все архивы, чтобы найти что-то хоть приближенно похожее на вальравна. И как бы Стайлз ни хотел пересказывать свое прошлое, воспоминания из которого почти перестали накатывать снежной лавиной, от него сейчас явно ждали исповеди. Только забыли позвать священника. — Отец умер, — с ледяным спокойствием произнес он, но пальцы начали царапать не так давно покрашенную стену, отвлекая от внутреннего урагана. — Лидия уехала в Лондон вместе Джексоном. Скотт, — он сделал небольшую паузу, чтобы перевести дух, — вместе с Айзеком присоединился к другой стае после смерти Дерека. Он не пытался вызвать к себе жалость, не искал понимания в глазах напротив. Он не хотел пересказывать каждое из вышеперечисленных событий детально. Он только хотел, чтобы Дерек оказался живым, чтобы стая была рядом, чтобы все было, как раньше. Но вполне нормально хотеть этого, когда потерял абсолютно все — от единственного родителя до собственного самообладания. — Волк влюбляется лишь однажды, а после смерти любимого постепенно лишается и своей жизни. Стайлз неотрывно смотрел на Дерека, пусть тот уже не меньше десяти раз мысленно закатил глаза, услышав банальную фразу всей подростковой литературы об оборотнях. Ну да, Стайлз ведь просил лишь о том, чтобы Дерек оказался жив, а о влюбленном до беспамятства взгляде речи и не шло. — Единственным знакомым, не покинувшим Бейкон Хиллс, был Алан. И он постоянно говорил мне всеми силами держаться за свою человеческую сущность. Но толку с нее, когда она измучена не меньше волчьей? Хейлы кинули друг на друга несколько взглядов. Кому как не им знать, что такое терять все и всех, без возможности помешать этому. И если бы не толстая скорлупа из сарказма и хмурости, которой они успели обрасти за последние годы, все присутствующие заметили бы их внезапно накатившую тоску по прошлому. Не менее прочной скорлупой успел обзавестись и Стайлз, только он не пытался вести себя так, словно оставил прошлое в прошлом и готов двигаться дальше, несмотря на все еще кровоточащую рану внутри. — Я до сих пор не знаю, по какой причине он взялся помогать мне, но его предложение оказалось слишком интригующим. Тогда во мне впервые за долгое время поселилась надежда. Лидия сочувствующе смотрела в его сторону. Впервые она захотела выразить свою поддержку Стайлзу, только тот, слегка махая головой, приказал ей этого не делать. — Существует девять миров, — его голос заметно ожил, словно пытался развеять тяжелую атмосферу скорби, повисшую в воздухе, — но больше всего нам известно о трех из них: Асгард, Мидгард и Хельхейм, — перечислил он, загибая пальцы. Стайлз подошел обратно к столу. — Асгард — это небесный мир, мир богов-асов. Хельхейм — преисподняя, царство мертвых. А Мидгард — мир людей, то есть наш мир. — Его взгляд устремился в потолок, он пытался вспомнить детали давно прочитанной информации. — Конечно, со временем жителям одних миров удавалось попасть в другой — именно поэтому наш мир до краев переполнен сверхъестественным. — И какое отношение это имеет к… Стайлз вытянул руку вперед, не давая Питеру закончить предложение: — Вальравн — страж богов Асгарда. Одно из немногих сверхъестественных существ, что может принимать чужую форму и заставить тебя поверить во что угодно, плетя из воздуха иллюзии. Все присутствующие замолчали, складывая в своих головах два и два. — Нет, — продолжил Стайлз, — альтернативные вселенные — это всего лишь ответвления каждого нашего сомнения, каждого принятого и не принятого решения, каждой мысли, за которой следует то или иное действие, — их миллиарды. — И если бы у него спросили, в какой книге он это вычитал, то вряд ли бы услышали ответ. — Стайлз здесь, на Земле, в Мидгарде. Но, как оказалось, замешательство на их лицах вызвало совсем не это. — Есть же гули, жнецы, подменыши, левиафаны и ряд других существ, что могут принять человеческий облик, — в голосе Дитона было слышно презрение. — Зачем же нужно было тревожить настолько сильное и опасное существо да еще и с другого мира, которое может внушить тебе что угодно? — Чтобы он не вспоминал о своих потерях, — сочувствующе отозвалась Лидия, глядя куда-то в пустоту. Стайлз разглядывал свои тонкие бледные пальцы, не желая встречаться ни с чьими глазами. Они не могли знать того, через что ему пришлой пройти, следовательно, не могли осуждать его ни за какие действия, — но они делали это. И пусть Стайлз сам не был в восторге от своего поступка, но выслушивать чужие тирады о правильности и справедливости он не хотел, да и не собирался. — А он может, — Лидия поджала губы, подбирая более подходящее слово, — расколдоваться? — Алан сделал все, чтобы этого не случилось, но если не выполнять определенные условия, то вальравн может принять свое прежнее обличье, — все так же не поднимая глаз, ответил Стайлз. — И тогда?.. — Смерть. Четыре пары глаз уставились на него. — Быть заключенным в чужом теле ради успокоения одной души — слишком даже для сверхъестественного существа, — высказал свою точку зрения Дерек. — И я плачу за это очень высокую цену. От острых ушей оборотней не утаился противный звук приближающейся машины, и ни у кого не возникло сомнений, что это был старый разваливающийся джип Стилински. Мотор заглох, со скрипом открылись двери. Все уставились на дверной проем в ожидании не пойми чего. Возможно, надежда на то, что их блестящая теория потерпела фиаско, все еще теплилась в груди. Но внезапно появившиеся на кухне Скотт и Айзек только помахали телефоном Стайлза в руках. — Мы нашли джип на окраине леса, — сразу начал объясняться МакКолл, не замечая напряжения в комнате. Айзек же вопросительно глянул на своего альфу, на что тот отмахнулся и решил внимательно послушать Скотта. — Никаких следов, — продолжил он. — Запах обрывается где-то недалеко от берега реки. МакКолл положил найденный телефон на стол. — Последние исходящие и входящие звонки были адресованы его отцу. Скорее всего, именно туда он поехал после нашего визита к Алану. — Я надеюсь, у вас хватило ума не связываться с его отцом, чтобы расспросить об этом, — с упреком спросил Дерек. Не хватало еще паники родителя и расклеенных объявлений по всему Бейкон Хиллс с надписью: «Пропал гиперактивный подросток. Основные приметы: шило в заднице, ехидная улыбка и умолкающий рот только во время еды. И то не всегда». Айзек со Скоттом отрицательно покачали головой. — Напиши его отцу, — обратился он к МакКоллу, — что Стайлз сегодня ночует у тебя. Ему нельзя показываться в таком виде, — Дерек обвел в воздухе круг пальцем, указывая на болезненное состояние Стилински, — если мы хотим пропустить ту часть, где его взволнованный отец водит свое чадо по больницам. — Да, но как же моя мама? — вскинув брови, спросил Скотт. Он, конечно, не против приютить своего лучшего друга, из какой бы реальности тот ни был, но Мелисса окажется первой в списке тех, кто отправит его в больницу на полное обследование. Если же это самое обследование не начнется прямо в их доме. — Я попросил тебя отмазать его перед отцом, а не тащить к себе домой, — голос Дерека сквозил возмущением и недовольством. А что было тому причиной — прибывшее поющее существо из ниоткуда, в существовании которого они еще даже не убедились, или же то, что эти школьники снова вляпались в очередную историю, — не понятно. В любом случае возиться с этим придется и ему. Если вальравн был стражем Асгарда, то Хейлы и эта кучка подростков, похоже, были стражами Бейкон Хиллс. Дерек сказал о том, что на сегодня хватит разговоров о параллельных вселенных и мифических существах, и тем самым разогнал всех засидевшихся гостей по домам. Потом упомянул что-то про школу и про поздний час, но главным было поставить Лидию перед фактом, что ей придется завтра утром добиться от кожи Стайлза нормального цвета любыми средствами, чтобы он не пугал ни школьников, ни учителей, ни прохожих своим внешним видом в стиле зомби-апокалипсис. А отговорки вроде может-тебя-разукрасим-хайлайтером-Хейл остались без каких-либо комментариев. Дерек снимал одежду, наконец-то оказавшись в своей комнате. Больше всего он желал, чтобы поток мыслей перестал бесконечно вращаться в его голове, словно заведенная ребенком поющая юла. Но ни образы, ни проигрывающиеся уже в сотый раз диалоги никак не желали подарить ему сейчас такой необходимый покой. Обрывки слов безостановочно вспыхивали перед глазами: «Сирены исполняют самое заветное желание двух людей», «Ваши желания могут сработать и в обратную сторону», «Вальравн может принимать чужую форму и заставить тебя поверить во что угодно, плетя из воздуха иллюзии», «Он не захочет возвращаться». Осознание накрыло его, кидая поочередно то в ледяную воду, то в кипящую лаву. Неужели самым заветным желанием Стайлза было…***
Стайлз в панике сгреб остатки желтого аконита с ладони Дерека, пытаясь унять дрожь в собственных руках, и перевернул его на бок, чтобы тот не захлестнулся своей же кровью. Он видел краем глаза, как Айзек на руках выносит Скотта из помещения, пропитанного аконитом, пока высыпал на стол желтый порошок и не без особых усилий пытался поджечь его кем-то давно забытыми отсыревшими спичками. Стайлз с силой откинул паровой ингалятор, который тут же разбился о стену и перестал извергать удушающий пар, но все равно старался вдыхать как можно меньше ядовитого воздуха. Желтое пламя от горящего аконита наконец погасло, и Стайлз сгреб его со стола в свою ладонь. — Его нужно вынести на свежий воздух, — сказал появившийся в дверном проеме Айзек. — Нет, не подходи! В движении яд будет быстрее распространяться по организму. Стайлз упал на колени возле не подающего признаков жизни Дерека и трясущимися руками начал вдавливать пепел аконита в рану на его груди. Только она не шипела, вещая о том, что происходит процесс заживления. Сердце Стайлза в груди исполняло смертельные трюки, что-то словно ухватило его длинными пальцами за горло. Он не хотел верить стеклянным глазам Дерека, которые так и оставались неподвижными. Он не хотел верить даже отсутствующему сердцебиению в его груди. Ну же… Сейчас должно случиться именно то, что происходит в девяноста пяти процентах всех фильмов, сериалов и книг, где герой кажется уже абсолютно безжизненным, а в следующую секунду резко вдыхает и заходится в громком кашле, словно вытравливает из себя остатки внезапно нагрянувшей смерти. Стайлз смотрит на свои руки, измазанные чужой кровью, смотрит на неподвижное тело Дерека. Может, ударить его? Как тогда, когда они находились в ветеринарной клинике. В тот раз сработало. Возможно, и в этот раз… Но он находит в себе силы только для отчаянного крика. И он кричал. Кричал. Кричал. Кричал, что есть силы. Пока его не обхватили сильные руки в попытке успокоить. Он хватался за них, как за спасательный круг, без возможности сфокусировать зрение, чтобы вспомнить хотя бы о своем местонахождении. В дверях появились слегка встревоженные и сонные Айзек с Питером, но Дерек только махнул им головой, показывая этим жестом, мол, все в порядке, можете идти. Стайлз медленно расслабился в чужих-родных руках, дыхание постепенно выровнялось вместе с сердечным ритмом. Сейчас он как никогда осознавал, что находится в безопасности. По спине раскатывалось приятное тепло от груди Дерка, а его запах окутывал так давно позабытыми чувствами спокойствия и умиротворения. Они просидели так какое-то время, пока Стайлз лениво скользил глазами по полупустой комнате, в которой недалеко от кровати стояло одинокое кресло и едва были покрашены стены. — Прости, что разбудил, — шепотом произнес Стайлз. — Меня уже давно перестали навещать кошмары. Дерек расплел их руки и встал с кровати, словно вернувшаяся к Стилински способность разговаривать была знаком, что теперь он в полном порядке. — Ложись спать, — коротко кинул он. Стайлз медленно, но уверенно складывал картину отношений другой версии себя и Дерека. И он пришел к выводу, что они не дотягивают даже до дружеских. Стайлз понятия не имел, чем эти двое были заняты все это время, но в нем впервые появилось нестерпимое желание поднять руку на невиновных, потом оскорбить их всем существующим запасом бранных слов и выражений, а затем сказать, что они попросту теряют такое драгоценное время. Что если не смерть, которая может нагрянуть в любую минуту их опасной жизни, разлучит их, то человек, что не побоится признаться в своих чувствах. Он прилег обратно и повернулся к Дереку спиной, сжимая в руках холодное одеяло. Стайлз зажмурил глаза, вслушиваясь в легкое поскрипывание деревянного пола от чужих шагов. Он с замиранием сердца ждал, пока за Дереком закроется дверь. Но она не закрылась. Кресло прогнулось под тяжестью крепкого тела. Дерек сложил руки на груди, опираясь на неудобную спинку. Его глаза скользили по тонкой мальчишеской спине, которая все еще была прикрыта его серой футболкой. И он бы тоже с удовольствием устроился на своей большой кровати, но его так некстати разбушевавшийся волк не давал ему ступить и шагу за порог этой комнаты. Он, как и всегда, чувствовал принадлежность Стайлза к своей стае, а находившийся волк внутри юношеского тела только усиливал эти чувства. Стая — значит семья. А семью нужно защищать, оберегать и находиться рядом, если кому-то из ее членов это необходимо. На часах — без пяти минут рассвет. Звезды одна за другой исчезали на синем небе, уступая место еще не появившимся солнечным лучам. — Я не смогу уснуть. — Голос Стайлза отдавал легкой хрипотцой, будто он не разговаривал уже долгое время. Дерек наблюдал за тем, как мальчишка переворачивался в его сторону. Он закрутился в белое одеяло, словно большая гусеница в плотный кокон. И если бы Дерек не был уверен в его оборотнической сущности, то сделал бы вывод, что он замерз, пусть его бледная кожа и синего оттенка губы могли бы полностью подтвердить догадку. — Мы можем, — Стайлз прочищал горло, все еще сомневаясь, стоит ли это произносить. — Можем немного побегать в лесу?***
Пульс стучал в ушах, разогнавшись до ста восьмидесяти ударов в минуту. Ноги все еще несли вперед, перепрыгивая сломанные толстые ветки и когда-то давно вырытые ямы. Влажный утренний воздух сменялся душным и горячим с каждым новым вдохом. Сердце подпрыгивало до горла, распирая тонкие нежные стенки, пока легкие внутри горели огнем, сжимаясь, словно кто-то задумал использовать их вместо игрушки антистресс. Стайлз начал постепенно замедляться, когда уклоняться от мелких острых веток стало почти непосильной задачей. Он остановился и нашел опору в стоящем рядом дереве, слыша приближение чужих шагов. Из горла вырвался надрывный кашель, звук которого он попытался заглушить своей ладонью. — Ты в порядке? — Они бегали не больше сорока минут, а для оборотня это как для человека пробежать дистанцию в двести метров, — у Дерека не было даже легкой отдышки. — Не катастрофично, — откашлявшись, ответил Стайлз. Он съехал вниз по дубовому стволу, пока в голове настойчиво всплывали воспоминания, как он долгое время сидел на лавке запасных в школьной команде по лакроссу. Долгий бег никогда не был в списке его друзей и, вероятно, из-за личной обиды зачастую вызывал у него нехватку воздуха. — Нам лучше вернуться домой, — твердо произнес Дерек, глядя на Стайлза сверху вниз. — Пешком. Тот смотрел на него своими большими уставшими глазами, пока Хейл пытался считать его внутреннее состояние. Он слышал, как быстро бьется его пульс, все еще не желая успокаиваться, поэтому сомнения насчет его оборотнических способностей росли в геометрической прогрессии. Разве могут оборотни быть настолько слабыми? Даже новообращенным удается испытывать свою выносливость часами. Видимо, все потери Стайлза сломали не только его еще совсем детскую психику, но задели и физическую составляющую. Сломленный оборотень. Вопросы о его нездоровом внешнем виде так и остались стоять в горле. Если Стайлз посчитает нужным, он поведает ему об этом. Стилински протянул свою бледную кисть стоящему рядом Дереку. Безусловно, Стайлз нашел бы в себе силы, чтобы самому подняться с сырой земли, но он, кажется, понял, что это не в правилах альфы — отказывать нуждающимся в помощи. И злоупотреблять этим он, конечно же, не будет, разве что только изредка — когда все тело будет безудержно зудеть от желания прикоснуться к Дереку. В глазах Хейла он уловил секундное замешательство, но затем большая теплая ладонь сплела их руки в замок, и Дерек без каких-либо усилий поднял Стайлза на ноги. Они шли молча какое-то время. Густые черные тучи растянулись по широкому небу, не давая ни единому лучику сделать начавшееся утро немного ярче, но это не мешало Стайлзу видеть валявшиеся шишки и желуди, которые он не ленился пинать ногой по дороге обратно. — Я немного волнуюсь, — нарушил тишину Стайлз, не отвлекаясь от своего увлекательного занятия. — Не то чтобы я давно перестал посещать школу, но сегодня будет мой первый день в этом семестре. — Ты не ходишь в школу? — Дерек вскинул брови. Стайлзу было всего семнадцать — удивление было вполне оправданным. И он еще мог понять отказ от поступления в колледж, но окончить школу было первой важной и обязательной ступенью в жизни. — Даже если бы и хотел, вряд ли смог. — Дерек уже хотел сказать что-то про неоправданную лень, но Стайлз продолжил: — Просто… Если отойти от дома дальше чем на пятнадцать-двадцать метров, то с каждым последующим шагом сплетенные иллюзии Дер… вальравном, — поправил он себя, слегка прокашлявшись, — начнут рассеиваться. Дерек тоже опустил свою голову вниз, словно разглядывание еще не успевшей пожелтеть травы и сосновых иголок было самым занимательным делом в его жизни. Любовные отношения свалившегося им на голову Стайлза и альтернативной версии его самого вызывали противоречивые эмоции. Они ведь такие разные, начиная от стиля жизни и заканчивая отношением ко всему происходящему, — как эти двое вообще уживались? Возможно, ссорились по поводу и без, возможно, старались искать компромисс, идти на уступки. И как его — чертового Дерека Хмурого Хейла — угораздило связаться с нескладным, болтливым и к тому же не достигшим совершеннолетия подростком? Но, возможно, не такие уж они и разные? — Почему ты не ушел в другую стаю со Скоттом? — осторожно, немного неуверенно спросил Дерек. — Шанс на лучшую жизнь есть всегда, стоило хотя бы попытаться ухватиться за него. — Я не хотел признавать другого альфу, — коротко ответил ему Стайлз. Дерек не видел полностью его лица, но задумчивый взгляд в пол, сведенные брови к переносице и сжатые в тонкую линию губы говорили о том, что эта тема доставляла ему не меньше боли, чем Дереку разговоры о его сгоревшей заживо семье. Неужели их любовь была настолько крепкой, что Стайлз не ставил ни во что свою жизнь, решаясь на отчаянные поступки в виде опасных ритуалов тире игр со смертью? Он понятия не имел, мог ли Дерек-вальравн делать его счастливым, поддерживать в нем былую беззаботность, болтливость и вечно пылающую искорку веселья, потому что перед ним находился Стайлз-перевертыш, который словно не знал, что такое активная жестикуляция, улыбка и наполненные жизнью горящие глаза. И вполне возможно, что где-то глубоко-глубоко, на самом дне его хмурой души, Дерек скучал по этому. — Нам нужно поспешить, — через какое-то время подал голос Хейл, — Лидия приедет где-то через час-полтора, чтобы сделать из тебя человека. И вам еще нужно заехать к Стайлзу домой за школьными принадлежностями и одеждой. Айзек, полагаю, не против разделить с тобой содержимое своего гардероба, но его одежда тебе явно велика. — Мне точно обязательно идти в школу? — словно маленький ребенок в магазине игрушек, прохныкал Стайлз. — Я мог бы приготовить для всех вкусный завтрак. И обед, и ужин. А потом мы бы занялись всей этой ерундой с сиренами. От меня толку здесь будет значительно больше, чем если я пойду протирать штаны о неудобные школьные стулья. Больше школы Стайлз не хотел идти в то место, которое в другой реальности когда-то давно было его домом. Потому что там был отец — здоровый, невредимый, а главное — живой отец. Сможет ли он сказать обыденно: «Привет, пап!», не заливаясь при этом непрошеными слезами? Стайлз сомневался, а точнее — был почти уверен, что не сможет. — Отсутствие на занятиях равно звонку отцу Стайлза. Звонок отцу Стайлза по поводу прогуливания школы равно твоему домашнему аресту. Полагаю, лучше терять полдня пять раз в неделю, чем потерять целый месяц, пока ты будешь сидеть дома. Заметь: и в том, и в том случае тебе придется ходить в школу. И с этим уже вряд ли поспоришь.***
Яркие лучики солнца светили через неприкрытое шторами окно, задевая подрагивающие во сне глаза Стайлза. Он несколько раз повернул голову в попытке увернуться от них, но получилось только окончательно проснуться. На другой стороне кровати мирно посапывал Дерек, мило шевеля бровями во сне. Он выглядел таким уязвимым и беззащитным, что можно было бы и забыть о его сверхсиле и острых клыках, которые он не раз грозился вонзить парнишке в шею. Пусть Стайлз и вздрогнул, когда увидел Дерека рядом, но зато не свалился с кровати, как прошлой ночью. У него были вопросы — очень много вопросов, если быть конкретнее, — но также были и обязанности, которые заставляли просыпаться каждый будний день в семь утра, затем валяться до половины восьмого, а потом уже в спешке натягивать на себя то, что попадалось первым под руку, и пить неостывший кофе, попутно кривясь и ругаясь. Стайлз как можно тише выпутался из одеяла, которое успел за ночь почти полностью забрать у Дерека, и стал рыться в кучке своих вещей в попытке найти телефон, дабы убедиться, что у него еще было время на сборы. Но телефон ни в одном из карманов так и не был обнаружен, поэтому Стилински решил спуститься вниз в поиске часов. С собственной одеждой и обувью в руках он на цыпочках стал пробираться к двери, словно блудная девица, что сбегала утром после секса. Он пытался не разбудить Хейла, пусть и был уверен, что тот чутко слышит все даже сквозь сон и в любой момент может открыть глаза и утащить его обратно. Странно, но все происходящее казалось таким… правильным? Стайлз уже второй раз ловит себя на мысли, что не может подобрать верное слово для описания чего-то, а это уже звоночек. И даже если изначально он твердил Дереку, что Скотту знать о случившемся необязательно, то сейчас же с невероятным рвением тянулся в школу, чтобы поговорить с ним об этом. Потому что он понятия не имел, с каких это пор альфа ведет себя так, словно считает его, говорливого и невпопад махающего руками Стайлза, своей парой. Потому что он не мог объяснить, как прозевал тот момент, когда переехал к нему. И было еще много таких «потому что». Он спускался по лестнице на первый этаж, отмечая, что та почему-то не скрипит, словно собирается сломаться под его весом. Здесь в принципе выглядит все не так, словно вот-вот собирается сломаться. Стайлз не узнавал сгоревшее поместье Хейлов, в котором, насколько он помнил, только начали делать ремонт. И если бы кто-то ему сказал: «Чувак, у тебя диагностировали диссоциативное расстройство идентичности, поэтому ты не помнишь ничего из того, пока был Стивом», он бы поверил. Поверил, потому что, похоже, только так можно было объяснить его провалы в памяти и то, что Дерек никак не среагировал на его странное поведение. Стайлз обнаружил свой телефон на небольшом столике в гостиной, возле которого стояла почти пустая коробка его любимых пончиков с банановым кремом. Он взял один и попытался уместить в свой рот сразу половину. Поставив в голове воображаемую галочку напротив слова «завтрак», Стайлз тыкнул на среднюю кнопку своего смартфона. На экране блокировки светилось шесть часов и двадцать три минуты. Стайлз пытался вспомнить, с каких это пор стал любителем ставить пароль на телефон, но с четвертой попытки ему все же удалось его отгадать. На разблокированном экране появилась их с Дереком фотография, которую, видимо, сделал кто-то без их ведома, потому что выглядели они там уж слишком мило, обнимаясь и смотря друг другу в глаза. Стайлза внезапно пробрало чувство стыда, потому что он не помнил этого момента. Он, оказывается, не помнил слишком много. А открытая галерея, усыпанная их совместными фотографиями вперемешку с какими-то артами и комиксами из различных фильмов и сериалов, никак не помогала вернуть ему память. Но он же точно помнил, что еще вчера пытался разобраться с непонятными конспектами Мартин. Или это был всего лишь сон? Или же он спит сейчас? Пусть это объясняет ему Скотт, потому что Дереку удалось пока что только раздеть его и уложить к себе под бок, но уж точно не ответить на вопросы. Да и спрашивать у него что-то вроде: «А когда я переключаюсь с одной личности на другую, ты меня все еще продолжаешь называть Стайлзом? Или называешь так, как я тебе представлюсь?», — откровенно говоря, не хотелось. А остальные вопросы к Хейлу не занимали лидирующие места. Ему кое-как удалось завершить утренние процедуры и одеться. Следующей проблемой стал с трудом найденный на верху какого-то пыльного шкафа рюкзак, из дна которого Стайлз достал три ручки — две из них, он знал наверняка, уже были непригодными — и несколько простых карандашей, верхушки которых были помяты зубами: на особенно важных контрольных отслеживать такие мелочи никак не удавалось. Он вытащил все тетради и пролистал каждую — они были прошлогодними. Сначала Стайлз сверил числа на календаре, снова включив телефон, дабы убедиться, что он все-таки не путешествует во времени. А потом решил купить парочку по дороге в школу, потому что в сравнении с остальными проблемами, отсутствие чистых тетрадей стояло где-то на самом дне списка этих самых проблем. После решения заглянуть в магазин, пришлось выйти немного раньше, чтобы не опоздать к первому уроку. Стайлз не заметил чего-то очень важного, а именно своего старенького джипа, который был ему лучшим другом сразу после Скотта. Или же наравне с ним. Лес встречал его звуками поющих птиц, потрескивающих от старости деревьев и влажным, прохладным воздухом. Пока он раздумывал, стоит ли звонить Скотту, чтобы тот подъехал за ним, в разъеме дверей появился заспанный Дерек. Выбившиеся пряди из привычной прически делали его таким по-особенному домашним и уютным, что Стайлзу снова захотелось обратно в кровать и подремать еще часок-другой. — Ты куда собрался в такую рань? — спрашивает Дерек, смотря на него удивленными глазами и подавляя рвущийся наружу зевок. — Тебе не кажется, что этот вопрос стает какой-то закономерностью и уже второй раз заменяет нам нормальные слова приветствия? — прищурив глаза и сложив руки на груди, вопросом на вопрос ответил Стилински. И если он правильно понял застывшую фразу в глазах напротив, то Дерек ожидал как минимум увидеть его в кровати, когда проснется, и максимум — завтрак в эту самую кровать. — Я в школу, Дерек. — Тебе же не нужно в школу, — все же зевая, произнес Хейл. — Нужно, — возмутился Стайлз, активно жестикулируя руками. — Еще год как нужно. А еще мне нужно позвонить Скотту, чтобы он меня забрал. — Стайлз начал тыкать что-то в телефоне. — Кстати, где мой дж… Телефон в одно мгновение оказался в руках Дерека. — Чувак, ты что творишь? — На его лице застыло удивление вперемешку с вселенским непониманием. Он потянулся за телефоном, чтобы отнять его у наглого воришки, но тот только отвел руку назад. — Стайлз, зайди обратно в дом, — серьезно сказал Хейл. — Дерек, какого чер… — Стайлз, — уже громче и настойчивее начал Дерек. — Посмотри на меня. — И когда глаза Стилински встретились с его, он повторил: — Зайди обратно в дом.***
Стайлз и Айзек после школы добрались до поместья Хейлов на стайлзовом джипе. Давно Стилински не захлопывал с огромными усилиями тяжелую дверь, не садился за руль, не давил на старые педали, не слушал звуки скрипящих колес и рычащего мотора, гудение которого словно грозилось остановиться в любой момент, — но это было по-ностальгически приятно. Позабытые когда-то, но внезапно найденные старые вещи почти всегда приносят с собой тепло и целую тучу отложенных где-то в уголке сознания добрых воспоминаний. Из дома доносились напряженные голоса. Айзек переглянулся со Стайлзом, прежде чем войти внутрь. Из обрывков фраз было понятно, что кто-то спорит, но доводить это дело до конфликта вроде бы никто не собирался. — А есть другой выход? Мы полдня провели над кучей разных книг, а из новой информации у нас только то, что сирены предпочитают темнокожих из самого сердца Африки, потому что их плоть пропитана солнечным светом и экваториальным воздухом. — От голоса Дерека разило открытым недовольством и раздражением. — Алан, а ты у нас откуда родом? — послышался насмешливый голос Питера, и Стайлз был уверен, что на него сейчас недовольно посмотрели две пары глаз. — Я не живу там достаточно давно, так что моя кожа уже успела пропитаться субтропическим воздухом и выхлопными газами, — ответил Дитон. — И долго мы будем обсуждать предпочтения в еде этих кровожадных существ? — возмутился Дерек. — А вы двое, долго будете там стоять? Стайлз так и не понял, что заставило их с Айзеком остановиться прямо перед входом на кухню, где находилась троица, но они отлепили-таки подошвы своих стоптанных кед от пола и прошли вглубь комнаты, присоединяясь за, к сожалению, некруглый стол. А может, уже стоило его приобрести? Как-никак здесь день за днем проходили важные переговоры. Они кинули портфели в один угол, словно носили там кучу мусора, а не важные учебники с тетрадями, и попытались без всяких вступлений влиться в уже давно начатый разговор. — Я тут подумал, — начал Айзек, расчесав своей пятерней густые кудри, — а есть ли какой-то… не знаю… ритуал или заклинание, которое на время отключает мозг? Чтобы сирена не смогла проигрывать в голове свою песню. — Не зря я заволновался после произнесенной тобою фразы: «Я тут подумал». — Айзек скривился на ехидную улыбку Питера. И все были единогласно «за», чтобы выпереть его из кухни, но иногда Питер все же выдавал неплохие идеи. — Айзек, выключить мозг не составит труда, но есть два больших «но»: первое — заставить после его работать будет гораздо сложнее, а второе — вряд ли ты сможешь вести диалог без возможности думать, — объяснил Дитон. — Это какой-то замкнутый круг, — Дерек обреченно вздохнул. — Попытаешься выйти с сиреной на контакт — считай, идешь на верную смерть, не попытаешься — ничего не узнаешь. — В шахматах это называется «цугцванг», — обыденным тоном произнес Питер, словно они здесь собрались обсудить недавние городские новости, а не проблему межвселенского масштаба. — Когда оказывается, что единственный полезный ход — никуда не двигаться. А теперь все резко засомневались в адекватности советов Питера, как и в важности его присутствия в этом доме. — Серьезно, — невозмутимо продолжил он, в попытке аргументировать свои предыдущие слова. — Что мы имеем, кроме искалеченного судьбой Стайлза-оборотня? Если у сирен есть какой-то злой, мстительный план по истреблению всего человечества, то, скорее всего, они не давали бы о себе знать таким глупым способом. — Что ты хочешь этим сказать? — наконец подал голос Стайлз, недоверчиво глядя на Питера. — Что нам нужно прекратить панику и ждать их следующего хода, — скучающе ответил старший Хейл. — А пока мы будем вести нормальный и почти беззаботный образ жизни. Потому что, уверен, еще один подобный разговор — и я завою не хуже сирены. Возможно, его слова действительно имели смысл, но вслух с Питером никто соглашаться не хотел. А от разговоров про сирен действительно устали все, и проблемы уж точно не решатся, если перетирать по десятому кругу одни и те же факты. — Где Скотт и Лидия? — после недолгой паузы поинтересовался Дерек. — У Скотта сегодня тренировка по лакроссу, поэтому после школы он отправился домой за формой и стиком, — ответил Стайлз. — И у тебя, Айзек, сегодня тоже тренировка. Так почему ты все еще здесь? Лейхи глянул на заблокированный экран телефона, чтобы прикинуть, сколько еще осталось до начала тренировки, и часы говорили, что десять дополнительных кругов от Финстока ему обеспечены. Поэтому буквально секунд через тридцать его уже не было в доме. Сам же Стайлз идти туда не собирался: пятнадцать минут усиленных тренировок — и все старания Лидии, которая трудилась над ним не меньше получаса, стекут вместе с потом. — А Лидия… Она жаловалась, что сегодня снова слышала эту мелодию в своей голове, а с последних уроков и вовсе отпросилась. — Так с этого нужно было и начинать! Что там насчет цугцванга? — В голосе Дитона появились едва уловимые намеки на надежду. — И мелодия в голове девочки-подростка, конечно же, нам очень поможет сдвинуться с места, — с сарказмом отозвался Питер. Дерек только закатил на это глаза. Иногда так необходимо выключать звук в своей голове, чтобы не слышать бесполезные реплики. Чем дольше это продолжается, тем тяжелее в дальнейшем отсоединить шелуху от зерна. Поэтому он оставил Алана на растерзание своему дяде, который порой доставлял проблем не меньше других внезапно появившихся сверхъестественных существ, и обратился к Стайлзу, сразу ставя того перед фактом: — Тебе придется сегодня переночевать дома. И желательно вернуться домой на несколько минут раньше шерифа Стилински. Стайлз хорошо помнил сегодняшнее утро, и если бы не убедительные угрозы Лидии по поводу искажения ее непосильных трудов, которыми она сыпала по дороге в дом отца, то, скорее всего, он не только испортил бы все приложенные к этому делу усилия Мартин, но и вызвал немало обеспокоенных вопросов со стороны Стилински-старшего. — Я могу снова ему написать, что остаюсь у Скотта, — последняя попытка, которая сразу же оказалась провальной. Он и сам прекрасно понимал, что вызовет подозрения, если и на вторые сутки не появится дома. Но кое-какие плюсы ему все же удалось найти: на столе Стайлза стоял календарь с, как он понял, отмеченными днями дежурства шерифа. И следующие два дня как раз попадали под жирный красный крестик.***
Дни проходили за днями, менялись только цифры на бумажном календаре, которые уже несколько дней как никто не срывал. А может, сегодня и вправду было четвертое сентября, просто Стайлз потерял счет времени. Был ли смысл считать дни или узнавать, какой сегодня день недели, когда тебе никуда не нужно идти, и особенно когда чувствуешь себя настолько счастливым? Вероятно, что нет. После долгого разговора с Дереком в его голове словно стало все на свои места. А может, какие-то вопросы все еще оставались, но почему-то задавать их вовсе не хотелось. Стайлз чувствовал себя очень хорошо, слишком хорошо, а главное — спокойно. Впервые за долгое время он чувствовал себя на своем месте, рядом с любимым человеком. Куда-то исчезли внутренние скитания, постоянные переживания и не покидающая его тревога, но чего-то явно не хватало. Только чего? Возможно, он настолько ужился с постоянно подстерегающим его страхом, что тот стал неотъемлемой его частью, которая исчезла вместе с этим чувством. Но почему он когда-то ощущал страх? Чего же он боялся? Этого он вспомнить уже не мог, как и того, почему так сильно удивился, когда увидел Дерека в их общей кровати. Разнообразие лесных запахов приятно щекотало ноздри, заставляя с каждым разом вдыхать все больше и глубже, дарило умиротворенную улыбку на лице и необъяснимое желание стать бессмертным, чтобы это никогда не заканчивалось. А может, дело было в сильных и теплых руках, что обнимали его со спины, и в тихом дыхании над ухом? — А мы правда каждый вечер вот так стоим на крыльце и просто ждем, когда сядет солнце? — Стайлз положил свои руки поверх рук Дерека и прижался как можно ближе к нему, не желая оставлять и сантиметра свободного пространства. — Почти каждый день, — поправил его Дерек, и Стайлзу не нужно было видеть, чтобы знать, что он улыбается. — Когда ты не озадачиваешь меня своим поведением, не сбегаешь то в ночь, то под утро и не плачешь, когда случайно вспоминаешь что-то плохое. И, конечно, когда позволяет погода. — Я плачу? — как-то неуверенно спросил Стилински и повернул голову, насколько это было возможно, чтобы встретиться с глазами Хейла. Дерек потерся о его мягкую щеку, оставляя на ней несколько мелких поцелуев. — Очень редко, — тихо ответил он. Закатное солнце скрывалось где-то далеко за деревьями, оставляя их в серости ночного мрака. Где-то там, за лесом, было намного светлее, потому что туда еще доставали последние солнечные лучи, в то время как густота деревьев мешала их прямому проникновению. Стайлз повернулся в руках Дерека и уткнулся носом в его шею, прижимаясь сильнее в попытке согреться. Он поцеловал его медленно и нежно, поднимаясь с шеи до острой линии подбородка, пока в конце концов не накрыл его губы своими. Поцелуй неспешный, мягкий — Стайлза не покидало чувство, что он делает это впервые, пусть Дерек и рассказывал ему про их первый и второй, и третий поцелуй. Он поочередно сминал то верхнюю, то нижнюю губу, словно пытался распробовать как можно лучше, растянуть такой сладкий момент. — Ты слышал это? — резко оборвал их Стайлз, смотря по сторонам. — Слышал что? — обеспокоенно спросил Дерек, повторив движения Стилински. — Мелод… — не договорил он, тряся головой. — Я словно что-то вспомнил, но не могу понять, что именно. Оно словно, — Стайлз снова запнулся. — Словно быстрее ускользает, когда я пытаюсь об этом думать. Дерек, приобняв его одной рукой, направил в сторону двери. — Пошли в дом, Стайлз, ты уже замерз.***
В турецком языке существует слово «якамоз», которое обычно переводится как «отражение луны на водной глади». И почему бы в каждом языке не придумать подобного рода слова, которые могли бы описать целые предложения? Это не только сократило бы время разговора или написания чего-либо, но и значительно обогатило словарный запас, который в связи с новыми тенденциями стает все проще, а вместе с тем и скуднее. К примеру, еще одним турецким словом «эхвенишер» можно описать выражение: «Зло, которое не так пагубно, как другое зло». Прекрасно звучит, не так ли? Но лучше бы эти мысли беспокоили девушку в пределах собственной кровати, а не на берегу быстрой реки, в которой во всем своем могуществе отражалась яркая луна. Она не могла объяснить, почему в такое позднее время находилась здесь, но внутреннее чутье твердило только о том, что она находилась там, где должна находиться. Внутри не бушевало беспокойство, страх не пробирал щекоткой конечности. Умиротворенное спокойствие окутывало ее хрупкое тело, подобно сильному гипнозу. А потом раздался пронзительный крик банши, вещающий о смерти. И через мгновение у ее ног появилось окровавленное тело, чья плоть словно была исполосована длинными когтями дикого зверя, — от увиденного крик стал более протяжным и отчаянным, ибо к нему прибавился еще и страх. Чувство внутреннего спокойствия растворилось, словно туман в солнечном дне, и на его смену пришли растерянность, отвращение и возрастающая с каждой секундой паника. Лидия приземлилась на землистый берег, истощенная собственным криком, и уткнулась подбородком в согнутые колени. Ее тело дрожало то ли от холода, то ли от страха, не давая возможности сосредоточиться. Она перевела взгляд с изуродованного тела на речную гладь — и снова громко вскрикнула, но уже человеческим голосом. На нее смотрели большие ядовито-зеленые глаза, которые при свете луны отражались в глубоководной реке. Лидия видела только половину лица: вторая половина находилась под водой. Но сомнений в том, кого она узрела, не было. Девушка как можно быстрее отползла от реки, не отводя взгляда от зловещих глаз, а потом и вовсе кинулась бежать. И было бы очень глупо надеяться, что она сумеет спастись бегством. В голове заиграла уже давно знакомая мелодия, а ее тело медленными шагами направилось обратно к берегу, словно было ей совсем не подвластно. Лидия подошла близко-близко к воде, пока что-то не приказало ей опуститься на колени, сесть на пятки и положить руки на бедра. Ее лицо исказилось в ужасе, и, пожалуй, голова и шея были единственными частями тела, которыми она могла управлять сама. По лицу скатилась прозрачная слеза, застывая меж дрожащими губами. Почему она может думать? Разве сирены не проникают в разум, чтобы зачаровать свою жертву? По застывшему недалеко от нее трупу она сделала вывод, что это существо вряд ли испытывало чувство голода. Но хуже, чем быть съеденным заживо, — стать игрушкой в руках извращенного садиста, который убьет тебя только тогда, когда вдоволь наиграется. Она готовилась к худшему, но умолять безжалостное существо даровать тебе жизнь — было сродни кричать на стену. Сирена подплыла совсем близко — теперь можно было разглядеть ее кожу цвета белого нефрита, волнистые черные волосы, концы которых находились где-то глубоко под водой, изумрудного цвета чешую с серебристым отливом, что покрывала ее огромных размеров рыбий хвост, живот, грудь и небольшие участки голого тела. Она разглядывала Лидию, причудливо бегая по ней глазами. Ее взгляд задерживался дольше секунды только на украшениях девушки, которые бы Лидия с удовольствием сняла и отдала ей, если бы могла пошевелиться. Существо протянуло ей когтистую руку, что почти воедино соединялась тонкими перепонками меж длинных пальцев. Лидия зажмурила глаза, ожидая боли и крови, но ничего не произошло. Она приоткрыла один глаз, пока сирена чем-то тыкала ей прямо в лицо. Рука сама потянулась за неизвестным предметом. Девушка ощутила под пальцами камень, покрытый зеленоватой слизью, а когда открыла глаза, то увидела небольшую фигурку наполовину девушки, наполовину рыбы, у которой не было рук. — Эт-т-то подарок? Ты хочешь обменяться? — Голос прозвучал хуже ненастроенной скрипки. Сирена отрицательно покачала головой. — Так ты меня понимаешь? — Глаза Лидии расширились от удивления, пусть в своей голове она уже сложила два и два. Как эти существа могли не понимать людей, если они, вероятно, часто наблюдали за ними? Исследование водных просторов могло и наскучить за тысячи лет жизни. Сирена покачала головой, подтверждая ее слова. Лидия посмотрела на каменную фигурку, в попытке понять, что же она хочет ей этим сказать. Существо рядом с ней било хвостом о воду, словно злилось, что она слишком долго думает, а затем и вовсе выхватило фигурку из ее рук и прижало к своей груди. И только после этого в голове Лидии всплыли когда-то произнесенные Аланом слова: «Вряд ли они экспериментируют, играя в салки со смертью, особенно когда их осталось всего двое». — Так это твоя сестра? — на одном дыхании выпалила Мартин, и в ту же секунду получила одобрительный кивок. — И ее кто-то забрал? — В зеленых глазах проблеснула радость оттого, что ее наконец поняли. Сирена переместилась от нее буквально на несколько сантиметров и начала выводить что-то на влажной землистой поверхности берега своим острым ногтем. Лидия внимательно наблюдала за появлением тонких линий, пока они все не сложились в одну картину. Она разглядела все фазы луны и обведенную сиреной полную луну, ниже — большой пень, под которым находилась какая-то путаница из девяти кружочков, что были переплетены короткими полосками между собой. — Это, конечно, никак не упрощает задачу. — Сирена нахмурилась, посмотрев на Лидию, и она тут же вспомнила, что ее в любой момент могут разорвать на куски острыми, как лезвие, зубами, которые ей еще не посчастливилось увидеть. — Послушай, — Лидия запнулась, подбирая слова. — Я понимаю, что ты чувствуешь. Мой друг сейчас находится в чертовой другой вселенной, и все уверены, что это твоих рук дело. Сирена покачала головой. — То есть это сделала ты? — не сдержав возмущения, спросила Мартин, на что снова получила утвердительный кивок. — Это, наверное, глупый вопрос. Но не могла бы ты его вернуть? Мы, конечно, не против нового Стайлза, но… Может, никто и не скажет вслух, но мы очень скучаем. Лидия увидела замешательство на лице сирены и, возможно, сочувствие? Она словно размышляла над чем-то, только вряд ли собиралась поведать об этом девушке. А потом снова коротко кивнула. — А что насчет «возможность переносить кого-то в другую реальность раз в тысячелетие» и «в противном случае умрет от потери сил»? — Мартин захотелось стукнуть себя по голове из-за поставленного собой же вопроса: понятно ведь, что ответа, кроме «да» или «нет», она не получит. Нужно быть конкретнее. Сирена обхватила двумя когтями небольшой кулон, который висел на ее шее, будто пыталась продемонстрировать его Лидии. Это украшение цвета спокойного моря имело форму колонны, которая была обвита гибкими ветками маленькой копии дерева. — Это поможет его вернуть? — с надеждой в голосе спросила она. Снова кивок. Сирена вывела когтем на береге еще один рисунок. Лидия увидела на нем двух девушек с рыбьим хвостом и двух парней, между которыми стоял знак равенства. Еще бы им решили помогать безвозмездно, эх. А где-то в другой реальности сирена сейчас им вернула Стайлза, а в третьей — и вовсе утащила ее на дно реки. Из мыслей Лидию вывел громкий всплеск воды от сильного хвоста исчезнувшего глубоко под водой существа. Лидия почувствовала, как с ее тела спадает оцепенение. Она хотела позвать ее: еще не было задано столько вопросов. Но первым делом достала телефон из кармана своей джинсовой куртки, чтобы сделать фотографии рисунков. Только мелкие волны, созданные хвостом сирены, забрали их вместе с собой. — Лидия! — крикнул кто-то над обрывом. Девушка повернула голову и увидела четырех оборотней в боевой готовности. Вероятно, ее страшный крик не утаился от их острого слуха. Хотя для нее не станет удивлением, если первую страницу в завтрашнем выпуске газеты их небольшого городка украсит заголовок: «В Бейкон Хиллс иммигрировал дикий зверь», а следующим предложением будет: «Просьба не выходить на улицу без острой необходимости». — Медленно вы, защитники, — вернув себе привычные нотки надменности в голосе, произнесла Лидия.***
Скрежет от скольжения карандаша по листу бумаги разносился по комнате; все заворожено уставились на Лидию, переводя взгляд то на карандаш, то обратно на ее сосредоточенное лицо. И в любой другой ситуации она бы попросила не смотреть на нее так, как первобытные люди когда-то смотрели на огонь, но она боялась отвлечься даже на секунду, чтобы не упустить ненароком ни малейшей детали. — Вот! — блокнот приземлился на стол, и на него сразу же опустились четыре пары глаз. Лидия пересказала им все, что узнала от сирены, по дороге в поместье Хейлов. Не сказать, что это дало хотя бы половину ответов на интересующие их вопросы, но точно продвинуло их на одну ступеньку выше. Что правда, какой ценой. Лидия до сих пор вздрагивала при воспоминаниях о том, каким именно способом ее призвала сирена. Хотя, если подумать, сначала она призывала ее одной лишь мелодией, — только откуда Мартин знала, что это был зов, а не настойчивые попытки досадить ей своим пением? — Складывается такое ощущение, что кто-то играет с нами и наблюдает за этим, заливаясь в каком-то невидимом для нас месте истерическим смехом, ибо я не понимаю, почему за все это время мы получили только обрывки от, возможно, в дальнейшем целостной картины. — Лидия заправила выбившуюся прядь за ухо, пока остальные с любопытством разглядывали рисунки, которые ей передала сирена, и в нижнем уголке блокнота — ее кулон. — Она ведь могла остаться еще на десять минут, чтобы я узнала хотя бы немного больше. И где нам искать того, кто забрал ее сестру? Кто он? — Полагаю, — не отрывая взгляда от блокнота, начал Питер, — она почувствовала наше приближение и решила скрыться. Мокрые и грязные ниже колена джинсы от недавних посиделок на берегу неприятно липли к коже, но Лидия, которая привыкла при любых обстоятельствах выглядеть безупречно, сейчас не обращала на неприятные ощущения должного внимания. — Если верить ее рассказам, — девушка показала воздушные кавычки, — то сирена — это меньшая проблема из всех наших появившихся проблем. — Черт, это выглядит таким знакомым. — Все вопросительно уставились на Стайлза, который все еще не сводил глаз с рисунка Лидии. Он сверлил его глазами, словно ожидал, что тот материализуется ради ответов на повисшие в воздухе вопросы, и безостановочно проводил своим длинным пальцем по небольшим кругам, что соединялись короткими линиями. А затем притянул ближе к себе блокнот с карандашом и начал вытирать лишние полоски и менять местами некоторые из них. — Теперь правильно, — заключил Стилински, хмыкнув себе под нос, и отставил рисунок, давая возможность разглядеть другим. — Это изображение девяти миров, про которые я рассказывал вам в первый день моего пребывания здесь. — Стайлз провел пальцем по колонке из пяти шариков, от которых во все стороны расходились линии. — Вот здесь, в середине, в самом сердце переплетения, находится Мидгард, — он написал единицу внутри круга, — а вот здесь, на самой верхушке, находится Асгард, — и через мгновение там появилась четверка, — а в самом низу находится Хельхейм, — он дописал туда пятерку. — Расположение цифр остальных миров я не помню, но сомневаюсь, что это нам о чем-то скажет. — И что все это может значить? — подал голос Дерек — Я не знаю. — Стайлз глядел в одну точку, нервно покусывая большой палец. — Но мне до жути не нравится сочетание рисунка девяти миров и полной луны. — Одна полная луна, а столько проблем, — закатила глаза Лидия, — то волки сходят с ума, желая перегрызть кому-то глотку, то это, то другое. Не слишком ли много свалили обязанностей на одно полнолуние? — Я отправлю фотографию этих рисунков Дитону, — решительно произнес Хейл, доставая телефон из кармана кожаной куртки. — А то сейчас мы дойдем лишь до того, что будем жалеть луну от свалившихся на нее обязанностей. Ох, нет, мы уже это делаем.***
На последнем уроке, когда Стайлз уже хотел немного вздремнуть, надеясь, что учитель химии будет слишком увлечен рассказом об амфотерных гидроксидах и не заметит его закрытых глаз, он получил короткое сообщение: «После уроков всем составом дуйте ко мне». Сообщение было от Дерека, и это почти пробудило его от нагрянувшей дремоты. Было бы более логично, если бы это сообщение получил Айзек или Скотт, учитывая его даже недружеские отношения с Хейлом. Хотя с кем тот вообще дружил? Стайлз отмел все лезущие в голову мысли, желая поскорее ответить и вместе с тем завязать разговор. До конца урока все равно еще оставалось время, и Стилински хотел его провести более интересным образом, нежели списывать с доски какие-то формулы и схемы, на которые сил не было даже смотреть. Стайлз задался вопросом, любил ли он когда-то школу вообще. И ответ рисовался вполне положительный, если бы он не вспомнил, что больше самой школы любил сбегать из нее, когда вместе со Скоттом приходилось решать сверхъестественные и по совместительству неотложные дела. «Что-то случилось?» Стайлз набрал первое, что пришло в голову, и стал ждать ответа, гипнотизируя экран телефона. Он словно вернулся в прошлый год, когда точно так же сидя на одном из уроков заигрывал с Хейлом, отправляя тому самые разные СМС-ки. Тогда они еще даже не встречались, и Дерек не всегда понимал его намеки, — но разве это могло остановить Стайлза? Хотя он допускал мысль, что Хейл не идиот и, скорее всего, таким образом подтрунивал над ним, а сам все давно уже понял. Год назад «Знаешь, я тут подумал. Может, мне уже пора переехать к тебе? Стая должна жить вместе. И сильнее мы только тогда, когда находимся вместе». Стайлз покусывал нижнюю губу, катаясь на школьном стуле то вперед, то назад. А затем добавил: «Я поговорил с Айзеком. Он сказал, что ты не будешь против». Мимо слуха пролетали отрывки из биографии Хемингуэя — что-то о жизни, полной приключений и неожиданностей, — пока он ждал сообщения, не отрываясь от экрана. Не то чтобы он действительно собирался переезжать, ведь как объяснить отцу то, что ты собираешься жить с Дереком Хейлом? Он и без того был от него не в восторге, но чтобы его сын и человек, которого подозревали в убийстве… Нет, такое он точно не сумеет уложить в своей голове. «Нет, Стайлз». Ответ не заставил себя долго ждать, но его содержимое не обрадовало Стилински. Неужели нельзя было подыграть? Или хотя бы написать что-то более обширное, чтобы не заводить вот так еще толком не начавшийся разговор в тупик? Если Хейл был скуп на слова в реальной жизни, то это, видимо, распространялось и на переписку. Но Стайлз нашел, как извернуться: «Нет — это «конечно, я не против, ты можешь переехать, захватив с собой целиком свою комнату», или нет — это «нет, Стайлз, ты не переедешь ко мне, даже если подожжешь свой дом и тебе негде будет жить»?» Стилински постукивал подушечками пальцев по школьной парте, ожидая ответа. Внутри него словно поселился целый рой светлячков, что каждым взмахов своих крыльев создавал внутри приятное щекочущее чувство, а их свет просачивался через все возможные щели и особенно отражался на улыбке Стайлза, что растянулась от уха до уха в плавном изгибе. «Второе. И я уверен, что ты находишься в наполовину здравом уме, поэтому твой дом останется целым и невредимым». Стайлз хмыкнул, заулыбавшись еще шире, — хотя куда еще? Хейл ответил не двумя словами, а это означало, что он не против поговорить. Пусть за желание «поговорить» со стороны Дерека Стайлз принимал даже мимолетные взгляды в его сторону. «Но зато я наконец-то понял, почему общаюсь с тобой. Я ведь нахожусь всего в наполовину здравом уме». На что Стайлз получил мгновенный ответ: «А я-то думал, что ты общаешься со мной, потому что я тебе нравлюсь». Стилински невольно улыбнулся своим мыслям. Ведь после этого и начались их непростые отношения с Хейлом. Почти. Они походили еще какое-то время вокруг да около, затем Стайлз выслушал двухчасовую лекцию на тему: «Почему Дереку Хейлу лучше ни с кем не сближаться». А потом, когда у него закончились все доводы «за» их отношения, Стилински в порыве сказал: «Да просто признайся, Хейл, что после стольких лет одиночества ты больше всего боишься с ним расстаться», — но и после этого они не кинулись друг другу в объятья. Стайлз так и не получил ответ на сообщение, но былое озорство пробивалось тоненькими лучиками света, словно солнце через пелену черных туч. «Вы снова поругались с Питером, и он в отместку пригвоздил тебя цепями к батарее? Если так, то зачем тебе аж четверо почти бесполезных школьников? Я и сам могу справиться с твоими цепями». Он беззвучно посмеялся, представляя эту картину в своей голове. Интересно, услышит ли он в конце что-то вроде: «О, мой спаситель, теперь я обязан тебе телом и душой до конца своих дней». Но это же Хейл. Скорее всего, это будет что-то похожее на: «Ты цепи разгибал или распутывал клубок нитей, — чего так долго?!» Из мыслей Стайлза отвлек звук оповещения, и он сразу же перевел телефон в беззвучный режим, одним глазом поглядывая на учителя, чтобы убедиться, не обратил ли тот на него внимание. «И как мне удалось написать тебе сообщение, если я прикован цепями к батарее, идиот?» Что ж, бывали дни, когда он получал ответы и похуже. И да, Стайлз почему-то не подумал о связи между обездвиженными руками и возможностью достать телефон. Видимо, полностью обездвиженный Хейл вытеснял все рациональные мысли из его головы. И он уже в который раз за день улыбнулся, а приток эндорфинов от такого незатейливого действия не поступал к Стайлзу уже давно. «Прости, что усомнился в твоих оборотнических способностях, альфа. Полагаю, ты сломал железные трубы и сейчас ходишь с батареей на спине, а с цепями до сих пор справиться не в силах». «Ты же не Невероятный Халк, который может за считанные секунды нарастить громадных размеров мышцы и порвать на себе одежду». Стайлз уже представляет себе глаза Дерека, которые закатываются настолько сильно, что из виду теряется радужка цвета мятного чая. Но он получает довольно простой и незамысловатый ответ, который все же немного заводит его в тупик: «Я не буду комментировать извержения твоей нездоровой фантазии. Но зачем оборотням батареи?» Хейл теперь к каждому слову придираться будет? И откуда у него взялась необъяснимая тяга к логическому мышлению? Или это работает только по отношению к Стайлзу? «Потому что Сан-Галли не для красоты изобретал радиатор водяного отопления?» «Потому что приятно жить в сухом, теплом, а не пропитанном сыростью от частых дождей и туманов доме?» «Чтобы не разводить плесень?» «Чтобы быстрее сушились вещи?» «Чтобы согревать своих человеков, которые время от времени все же решают к тебе наведаться?» И он бы с удовольствием продолжил, если бы не получил короткое, но очень красноречивое: «СТАЙЛЗ!» Ну, по крайней мере, Дерек не просил его затыкаться. Значит ли это, что можно продолжить? Да, конечно, возможно. В другой раз.***
— Я что-то не могу понять: то ли часы меня подводят, то ли сейчас действительно раннее утро? — Голос Питера звучал насмешливо, пока глаза следили за зевающими школьниками, что не спеша заполняли его дом. — Последние задачки и вправду были утомительными, — сказала Лидия, адресуя эту реплику больше кому-то из одноклассников, нежели старшему Хейлу. Пусть она и выглядела уставшей, но зато не зевала как по таймеру через каждых пару минут. — Все идите сюда, — послышался голос Дерека из гостиной. Он дождался, пока комнату заполнят все прибывшие и рассядутся на диване и креслах, и только потом включил громкую связь на телефоне. — Мы слушаем, — сказал он в трубку, окидывая глазами прошеных гостей. — У меня для вас три новости, — раздался голос Дитона на другом конце линии. — Хорошая, плохая и еще хуже. С какой начать? Все находившиеся в комнате с недоумением переглянулись. — Именно с таких слов начинается полнейшая задница в любом фильме, ага, — нервно подал голос Стайлз, сминая пальцами одной руки ладонь другой. — Тогда начну с хорошей, — продолжил Алан. — В нашей реке нет никакого портала. Тот самый кулон, что нарисовала Лидия, является им. — В трубке послышался шорох. — Только есть одно «но»: книга, в которой я нашел информацию о кулоне, настолько старая, что чернила в некоторых местах уже полностью стерлись. Поэтому полного преставления об этой вещице у меня нет. — Я надеюсь, это и есть одна из плохих новостей? — снова вклинился Стилински. — Нет. Это всего лишь дополнение к моему рассказу. — Так что тебе известно? — терпеливо спросил Дерек, недовольно зыркнув на любопытного мальчишку, чтобы не перебивал. Но того вряд ли смог бы остановить такой жест. Айзека, Скотта — возможно, но точно не Стайлза. — Здесь написано, что сирена силой своего голоса заставляет сапфировую жидкость, что находится внутри хрустального украшения, светиться и увеличиваться в размерах, пока она не станет похожа на водяную каплю ростом с человека. Скотт только раздраженно вздохнул, плюхаясь на спинку дивана: — А так как петь она точно не будет, то эта штуковина не поможет вернуть нам Стайлза. — Она сказала, что поможет, — с полной уверенностью отозвалась Лидия, не глядя в его сторону. — Откуда ты знаешь? — сощурив глаза, откликнулся Айзек. — Где гарантия того, что, когда мы вернем ей сестру, она просто-напросто не включит свои телепатические способности и не заставит нас ее отдать? Не забывай, что даже у тебя нет иммунитета против ее так называемого пения. — У нас в любом случае нет выбора, — вклинился Дерек, тем самым заканчивая еще не успевшую набрать оборотов перепалку. — Это не тот случай, когда мы можем диктовать правила. А вот молчаливый Питер слегка настораживал. Либо в его голове сейчас созревал грандиозный план под кодовым названием «Возвращение***
В комнате царил гул от спорящих голосов. Айзек снова зацепил Лидию по поводу ее слепой веры в честность, Мартин же стояла на своем, постоянно повторяя, что доверяет своему чутью, а Скотт, как праведный судья, старался успокоить перепалку двух «свидетелей». Питер и вовсе удалился после завершения разговора с Аланом, оставляя своего дорогого племянника надзирать за неугомонными подростками. Только сам племянник словно не слышал ничего вокруг. Дерек занял пустующее кресло Питера, подпер сцепленными в замок руками подбородок и уставился глазами в пол. Его напряжение, казалось, распространялось на всех, кто находился рядом не дальше пяти метров. Но если увлеченная спором троица обращала внимание только на реплики и активную жестикуляцию друг друга, то Стайлз же ощущал на себе весь накал несобирающегося взорваться вулкана. И если он сейчас что-то не предпримет, то недобровольно взорвется за него. — Дерек, ты в порядке? — тихо спросил он, обеспокоенно глядя на Хейла. Стайлз хотел забрать свои слова про Невероятного Халка назад, потому что черная кожанка Дерека имела такой вид, словно в любой момент была готова разойтись по швам на его сильной, напряженной спине. Стилински терпеливо ждал ответа, пока альфа сверлил в полу дырку своим задумчивым взглядом. Его скулы казались острее прежнего: дотронься — и будешь еще долго зализывать раны на истекающих кровью пальцах. Губы тесно сжимались, словно он и не думал начинать говорить. И только часто дергающий кадык выдавал то, что он был не в ярости, не зол (возможно, только на себя), а нервничал. Ведь, черт возьми… — В ту ночь, когда я нашел тебя в лесу, — начал он, наконец сумев взять себя в руки. Дерек выдохнул, прикрывая глаза. — Я отправился туда, потому что почувствовал, что там бродит чужак. Стайлз снова терпеливо выжидал минуту, теребя пальцы на руках и нервно покусывая ногти, пока Дерек не продолжил говорить. Нервозность, похоже, начала передаваться воздушно-капельным путем. — Я только сейчас понял, что на самом деле почувствовал не тебя. Но был так ошарашен твоими светящимися глазами, словно впервые увидел оборотня, ей-богу. — Он откинулся на спинку кресла, расставляя руки по подлокотникам, и наконец поднял глаза на Стайлза. — Я не собираюсь петь оды событиям из прошлого, но, черт возьми, все могло бы закончиться в первый же день. — Кому-то было очень нужно, чтобы вы не мешались под ногами, — сделал выводы Стилински. — Пока мы пытались разобраться, как я здесь оказался и как все вернуть обратно, до полнолуния осталось двое суток, не считая сегодня. Дерек прикрыл глаза ладонью, а Стайлз услышал в своей голове произнесенное голосом Хейла его коронное «идиот», только сейчас, он уверен, оскорбления были направлены отнюдь не на него, Стайлза. — А что, если… — Его пальцы теребили шов светлых штанов в районе коленки. Вопрос уже не первый день крутился на кончике языка, но он так и не решился посмотреть Дереку в глаза, когда задавал его. — А что, если ничего не получится? — Так он перефразировал вопрос: «А что, если ничего не получится, и я останусь здесь?», но смысл вроде бы менялся не так существенно. — Бить в колокола стоит с того момента, когда самый оптимистичный человек в команде начинает выдвигать не самые оптимистичные идеи. — Дерек коротко улыбнулся, не придавая словам парня весомого значения. Произойти могло что угодно, но думать о проигрыше, когда битва еще не началась, — худшее, что можно было предпринять. — И где это ты во мне увидел оптимиста? — Стайлз наигранно хмурил лицо. Но, скорее всего, только для того, чтобы не выдать, что его на самом деле расстроил ответ Хейла. Пусть он и сам до конца не был уверен в том, что конкретно хотел услышать из чужих уст. Дерек отметил, что Стайлз задал верный вопрос. Даже если в его глазах еще можно заметить плескающихся чертят, то большинство из них тонуло в нетихом омуте глубоких черных зрачков, и только некоторым из них все еще удавалось держаться на плаву. Это касалось и непривычно редкой улыбки, которая раньше светила и грела не хуже июльского солнца. Но Хейл все же приподнял уголки губ и протянул руку, указывая пальцем на продолговатую ямку, что находилась на кончике курносого носа. — Вот здесь. Стайлз свел глаза, наблюдая за пальцем Дерека, что остановился всего в нескольких сантиметрах от его лица. Этого было достаточно, чтобы почувствовать легкое покалывание от несостоявшегося прикосновения. — Активирую оптимистичный настрой, — он попытался произнести эту фразу механическим голосом — одним из тысячи в его воображаемой коллекции голосов, которая пополнялась после каждого просмотра нового фильма, и нажал своим указательным пальцем на кончик носа, словно там находилась какая-то скрытая от посторонних глаз кнопка. — Когда-то Питер перестанет быть такой нахальной задницей и действительно начнет помогать. — Между оптимизмом и чудом большая разница, Стайлз, — Дерек коротко усмехнулся. — Хотя чудо нам сейчас действительно не помешает. Не в отношении Питера, конечно. Стайлз наклонился немного вперед, упираясь острыми локтями в свои худые колени. — А если серьезно? — В глазах Стилински сразу же исчезло ребячество, которое вспыхнуло всего на несколько секунд. — У тебя есть мысли по поводу того, что делать дальше? Дерек задумчиво вздохнул, потирая обросший недельной щетиной подбородок: — Их всего две. Основная — найти сирену и вернуть ее до полнолуния. А уж если не удастся все закончить в сроки, то придется сделать это через два дня, ожидая нашего сатаниста возле Неметона. — Мы упускаем что-то очень важное! Голоса в комнате затихли, даже открытый рот Айзека, который словесно отбивался от просившего его угомониться Скотта, наконец закрылся. Питер прошел вглубь комнаты, оглядывая остальных, но садиться не собирался. Тем более что его почетное место уже было занято. — Вы не замечали, что любая деталь, которая стает нам известна, только откидывает нас на полоску «старт», но уж никак не продвигает вперед? — Он сложил руки на своей груди, а на лице, как обычно, сверкала хитрая ухмылка. Скотта же только раззадорили загадки оборотня, особенно после неудавшейся попытки успокоить безостановочно спорящих друзей, поэтому он несдержанно выдал: — Если у тебя есть какие-то идеи, то нельзя ли их озвучить сразу, а не тянуть интригу, будто ты главный жюри «Топ-модель по-американски» и знаешь, кто сегодня покинет проект? Все как по щелчку скривились, в недоумении уставившись на него. Не то чтобы кто-то любил спорить о вкусах и предпочтениях, и время для этого было весьма неподходящим, но… — И с каких это пор тебя стали интересовать женские телевизионные шоу? — с усмешкой спросила Лидия. — Мама, — коротко ответил МакКолл, словно других ответов на этот вопрос и быть не могло. И вообще, их действительно волновало то, что он часто слышал по вечерам в соседней комнате? — Так что? — нетерпеливо перевел тему он, снова уставившись на Питера. — Что ты хотел этим сказать? — Что нам, в конце концов, нужно вернуться туда, куда нас постоянно отбрасывает, — обыденным тоном пояснил старший Хейл, но понимания в чужих глазах так и не увидел. — В самое начало. Неси сюда свои ноты, Лидия. Девушка уже собиралась отправиться за сумкой, что оставила в прихожей, но так и не сдвинулась с места. — Подожди, — сказала она, — у меня нет с собой этой тетради. Придется ехать за ней домой. — Что-то мне подсказывает, что для тебя учебный год еще не начался, — отозвался Питер со скучающим видом. — Разве что учебный год в музыкальной школе. Так что неси свою сумку. Лидия достала все тетради, что брала сегодня с собой на занятия, и отправилась обратно в гостиную. Открыть их сама она не решалась, хотя понимала, что заметила бы дома что-то неладное хотя бы тогда, когда садилась за исполнение домашнего задания. Но уверенность Питера вселила в нее сомнения по поводу того, что она не раз видела собственными глазами. Хотя тогда, в первый день школы, она ведь тоже была убеждена, что выводила слова на белом листе в клетку, а не… Как все запутанно. Мартин принесла стопку из шести тетрадей, и каждый находившийся в комнате подошел к девушке и разобрал по одной из ее рук. — Английский, — сказал Айзек, поворачивая открытую тетрадь, где витиеватым почерком было начеркано сочинение на тему: «Нужно уметь проигрывать». — Биология, — произнес Скотт, отзеркалив движения Айзека. — Литература. — Дерек пролистал несколько исписанных страниц тетради и закрыл ее. — История, — облегченно выдохнул Стайлз, словно боялся увидеть там вместо дат заклинания на древней латыни. — Алгебра, — хмыкнул Питер, пусть и был уверен в точности своей догадки. Лидия открыла последнюю тетрадь, что осталась в ее руках. Но ожидания увидеть там кучу терминов и формул, что девушка никогда не забывала выделять оранжевым маркером, рухнули вместе с остатками веры в нормальную, почти предсказуемую жизнь. — Химия.***
Телевизор шумел, вещая что-то о разновидности змей в Южной Америке, пока Стайлз устраивал свою голову на ногах сидящего Дерека. Рука того сразу же принялась перебирать жесткие волосы подростка, пока глаза неотрывно наблюдали за желтой змеей, что проползала между большими камнями. Стилински же программа увлекла не настолько сильно, поэтому он мог раздумывать о своем, попутно наслаждаясь приятными прикосновениями пальцев к своей голове. Каким бы ни было внезапно появившееся напускное спокойствие, а с каждым новым днем что-то все же нашептывало ему на ухо, только шепот этот он никак не мог разобрать. Возможно, шепотом являлась его когда-то постоянная тревога, которая ежедневно пыталась занять свое праведное место в его теле. И как бы Стайлз ни пытался отогнать от себя непрошеные мысли, в конечном итоге они все равно возвращались, пополняя его копилку новыми вопросами. Как и сейчас, когда он в который раз проверил свой телефон в ожидании не пойми чего. И лишь спустя несколько минут в его голову не выстрелила очередная мысль, требующая немедленных разъяснений. — Дер, — тихо позвал его Стайлз, разрывая тактильный контакт и усаживаясь рядом. — Я подумал… Странно, что мне никто не звонит. Ладно… Ладно звонки, но я не получал за последнее время никаких сообщений, кроме рассылки на почту с сайта бестиарий точка ком. Дерек глянул на него, словно не совсем понимал, что от него хотят услышать, и ждал продолжения стайлзовых речей. — Ни от папы, ни от Скотта — ни от кого, — продолжил он, не увидев никакой ответной реакции. — Даже Лидия и та писала хотя бы раз в два-три дня. — Лидия в Лондоне, разве ты забыл? — обыденным тоном произнес Дерек, снова утыкаясь в ящик. Стайлз свел брови к переносице, запуская в своей голове мыслительный процесс. Мало того, что он не помнил, как его подруга резко решила эмигрировать в Европу, так еще и Дерек не особо помогал, выразив все свое недоумение в очень коротком предложении. Но это было не единственным, что он благополучно забыл, так ведь? — Та-а-ак, ладно, — медленно протянул он. — А что насчет папы и Скотта? Дерек взял его руки в свои и, тяжело вздохнув, посмотрел прямо в глаза. — Не волнуйся, ладно? — тепло улыбнулся он, смотря как в подростке нарастают противоречивые чувства. — Отец в командировке, Скотт в Галифаксе… — Что делает Скотт в восточной части Канады, да еще и без меня? — возразил Стайлз. — Он скоро вернется, слышишь? И отец. Они скоро вернутся сюда. И после этих слов Стайлз снова почувствовал, как на его плечи мягким пледом опускается безмятежное спокойствие, забирая остатки начавшейся пробиваться тревоги. — Иди ко мне, — позвал его Дерек, укутывая своими теплыми руками. Прошло уже немало времени, перед тем как он выпутался из объятий Хейла, ссылаясь на желание сварить кофе. По телевизору показывали какой-то старый боевик, под который рот Стайлза чуть не разорвался от постоянного желания зевать. Он прошел на кухню, сразу же направляясь к плите, на которой с самого утра стояла медная турка. Стайлз крутил в руке телефон, доставая чайную ложку, а потом остановился, что-то обдумывая. Если все вокруг так заняты, что не могут написать ему, то он целыми днями абсолютно свободен, так ведь? «Скотт, возвращайся из Канады как можно скорее». А отца он решил набрать позже.***
— И куда ты нас ведешь? — раздался голос откуда-то сзади. Питер открыл двери в одну из комнат на втором этаже, и на всех стоящих в дверном проеме подул теплый воздух из открытого напротив окна. Стайлз отметил, что за все время пребывания здесь он ни разу не посещал эту комнату. Это одна из немногих комнат, в которой ремонт был уже закончен, а то, что она принадлежала именно Питеру, сомнений никаких не возникало. Стены цвета крепкого капучино украшали разного размера картины в стиле авангард, большая кровать, рядом с которой на прикроватной тумбочке с одной стороны стояла небольшая настольная лампа, а с другой — незакрытая толстая книга с деревянной закладкой. В один ряд стояли комод и шкаф со стеклянными дверцами, за которыми можно было увидеть остальные книги, несколько виниловых пластинок и наполовину пустую бутылку виски с одиноким стаканом рядом. Но внимание захватил не старый проигрыватель винила, что стоял в углу на подоконнике, и даже не летучая мышь, находящаяся в небольшой позолоченной клетке, что висела на одном конце деревянного карниза, а черное лакированное пианино. Питер забрал нужную тетрадь из рук Лидии и подошел к музыкальному инструменту. Он сел на невысокий стул и, пройдясь предварительно подушечками пальцев по гладкой крышке пианино, поднял ее. — Ты умеешь играть? — с неприкрытым удивлением спросил Стайлз. И если бы Питер не сел за этот клавишный инструмент, то он до конца верил бы в то, что пианино в этой комнате — всего лишь дорогой элемент декора. — Я полон сюрпризов, дорогой, разве ты еще не понял? — ухмыльнувшись, ответил старший Хейл, и поставил перед собой открытую тетрадь Лидии. Если вспомнить укус Скотта в ту саму ночь, полумертвую Мартин в выпускной вечер и воскрешение Питера из мертвых, то игра на пианино была самым безопасным сюрпризом, который он когда-либо им преподносил. Пальцы запорхали над белыми и черными клавишами, превращая написанные не так давно ноты в спокойную и медленную мелодию. Наложи на нее слова про серенького кусающегося волчонка — и получишь полноценную колыбельную. С каждой секундой продолжающейся мелодии Лидия наблюдала, как мутнеют глаза находящихся в этой комнате, пока сама не начала зевать, прикрывая рот рукой, то ли потому, что тоже захотела под теплый плед с мягкими подушками, то ли потому, что зевали другие. Даже Питер время от времени продолжал игру только одной рукой, пока второй пытался прикрыть постоянно рвущееся наружу зевание. Никто не имел понятия, сколько уже это длилось, но Питер с немалым усилием все же доиграл до того момента, где ноты начали повторяться в том же порядке, а затем закрыл крышку пианино и уперся на него локтями, потерев глаза. — Как-то слабо напоминает чарующую песнь сирен, — наконец отозвался он. — Больше похоже на то, что Талия пела, когда укладывала Дерека спать, только с двойным… Нет, с тройным эффектом. — Потому что это не та мелодия. — Лидия посмотрела на Стайлза, который только коротко кивнул, подтверждая ее слова. — И как мы не заметили раньше, что нас клонит в сон только на уроке химии? Сам урок ведь находится либо в конце, либо в середине учебного расписания, — удивившись собственной ненаблюдательности, произнес Скотт. — Может потому, что мы слишком хотели спать? — предположил Стайлз и снова зевнул. — Ну все, кроме Лидии. — Он посмотрел на девушку, которая пусть и тоже выглядела расслабленно, но была более бодрой, чем остальные. — Ваш учитель устраивает для вас сольные концерты на уроках? — непонимающе уставился на школьников Дерек. — Да нет, — Скотт отрицательно покачал головой, — если бы он пел, мы бы точно заметили. Мистер… — А он разве представлялся? — увидев замешательство на лице МакКолла, продолжила Лидия. — Я не помню, — пожав плечами, ответил Скотт. Забывать имена преподавателей было для него делом привычным, в отличие от самой Лидии, для которой правило Эббингауза о том, что уже в течении первого часа забывается до шестидесяти процентов всей полученной информации, было недействительным. — Он просто вел урок, как и другие учителя, — продолжил МакКолл, возвращаясь обратно к вопросу Дерека. — Разве что, возможно, более спокойно, монотонно, без криков и возмущений. — Потому что не на кого было кричать и возмущаться, — уточнил Стайлз. — Видимо, дело в его голосе. И не имеет значения, поет ли он или о чем-то говорит. — Значит, единственное, что нам сейчас нужно сделать, — найти это существо в книгах Алана, а потом уже отыскать его местонахождение, забрать — не исключено, что силой, — сирену, и можно уже заканчивать с этим недоприключением, — подытожила Лидия, с почти что радостной улыбкой на лице. — Ты хоть представляешь, сколько в мифологии видов этих поющих существ? — Питер попытался поумерить ее пыл. — И с музыкальными инструментами, и без. Нельзя забывать и о том, что в книгах, как всегда, написано не все. Лучше начать сразу с поисков. Стайлз крутил запястье, словно оно болело от растяжения, и кусал щеку изнутри, блуждая сонным взглядом по комнате Питера. — Я один думаю о том, что… Зачем ему нужно было устраиваться в школу? — озвучил свои мысли Стилински. — Сомневаюсь, что виной тому неодолимая тяга к преподавательству. Дерек хмыкнул: — Видимо, он не стал сбрасывать вас со счетов, когда планировал свои грязные дела. А где лучше всего наблюдать за кучкой подростков, если не в школе? И к тому же если он обладает сверхъестественным слухом, то и обо всем, что вы обсуждаете в стенах школы, полагаю, тоже в курсе. — Только он просчитался в одном, — заключил Скотт. — В способностях Лидии. — Кто-нибудь знает, сколько длиться эффект от так называемой колыбельной? — вклинился Питер, вставая со стула. Руки так и просились подняться вверх, словно после утреннего пробуждения, но Хейл сдержал этот порыв. — Не меньше часа, — ответил Стайлз, вспомнив те ощущения, что не покинули его сразу же после последнего урока. Он посмотрел на всех, кто стоял полукругом возле пиано. Чего-то точно не хватало. Или все же кого-то? — Куда подевался Лейхи? — поинтересовался он, не досчитавшись одного оборотня. Все обернулись в сторону кровати Питера, где, прижимая одну подушку к груди, сладко посапывал Айзек.***
Долгие, протяжные гудки разносились по салону машины, пока Стайлз нервно постукивал по твердому рулю пальцами. Скотт сидел справа, на пассажирском сиденьи, и набирал кому-то сообщение длиною в метр, время от времени поглядывая в окно, словно вид за ним мог в любой момент измениться. В машине было душно, несмотря на открытые двери и несолнечную погоду. Это говорило лишь о том, что скоро на Бейкон Хиллс спустится проливной дождь, который вдохнет в заморенных его обитателей жизнь. Стайлз вытирал рукавом снятой кофты пот, что скапливался на лбу и над верхней губой, не обращая внимания на испорченные труды Лидии и оставшиеся следы от тонального крема на рукаве, пока не услышал вместо гудков короткое: — Слушаю. — Дерек, у нас проблемы, — невесело начал Стайлз, слыша какие-то шорохи на другом конце линии. — Внимательно слушай и не перебивай. Хейл коротко угукнул, давая тому знак, что он может продолжить. — Я не знаю как, или, может, это просто совпадение, но сегодня нашего учителя тире недопевца не оказалось в школе. По словам учителей, он уехал куда-то на неопределенное время. Но это еще не так страшно. Как и договаривались, мы со Скоттом должны были узнать его адрес. И я сейчас не буду рассказывать, чего нам стоило пробраться в кабинет директора посреди учебного дня, чтобы найти тот журнал с информацией о каждом работнике нашей школы. Но вот мы здесь, и бабулька, что живет в этом доме, утверждает, что никому не сдавала свое жилье и никакие родственники у нее не останавливались. А еще она время от времени поглядывает на нас через окно второго этажа и, похоже, собирается вызвать полицию. — Мы же договаривались, что вы только откопаете адрес, а не поедете туда сломя голову, как только его найдете, — в трубке послышалось недовольное рычание Хейла. — Даже не знаю, что лучше: то, что его там нет, и нам придется искать его по всему Бейкону, или то, что его там нет, и он не сможет усыпить вас, связать и в лучшем случае кинуть в подвал. — И это ты говорил мне что-то о нездоровой фантазии? — наиграно возмутился Стилински, вспомнив слова из недавней переписки. — Я бы не смог спокойно слушать очередной очень полезный урок от Финстока, когда в моем телефоне вбит адрес какого-то существа, что спит и видит, как открывает портал в один из девяти миров. — Так слушал бы неспокойно, — снова огрызнулся Дерек. — Какого черта нужно было туда переться? Стайлз поерзал на неудобном сидении и почесал затылок: — Если бы ты не раздражался по любому поводу, то я бы сейчас подумал, что ты волнуешься за меня, волче. Скотт поднял на него глаза всего на долю секунды, а затем снова принялся печатать что-то, тыкая двумя большими пальцами по экрану телефона. — В общем, Лидия с Айзеком сейчас у Алана. Пытаются узнать, с кем мы имеем дело. И будем надеяться, что узнают, потому что пока от них никаких вестей. — И я даже не буду говорить, как подозрительно выглядит то, что вы четверо отсутствуете на занятиях, — недовольно произнес Дерек, и Стайлз почти что услышал, как закатываются его желто-зеленые глаза. — У нас осталось меньше, чем двое суток, Дерек. Так о какой подозрительности идет речь? — Послышался тяжелый вздох на другом конце линии, который означал: «Ты, конечно, прав, но вряд ли от меня это услышишь». — Придется прочесать все известные нам подземные бункеры, заброшенные здания, странные дома — все, что успеем осмотреть до завтрашнего утра. Сомневаюсь, что он держит аквариум размером в четыре метра где-то в квартире в центре города, — сказал Дерек. — И было бы неплохо, если бы Лидия смогла снова поговорить с сиреной. Сдается мне, что это для нас единственный вариант узнать что-то про вашего учителя. — Не думал, что когда-то это скажу, — подал голос Скотт, который все это время одним ухом, но все же слушал чужой разговор. — Но мистер Харрис по сравнению с ним еще очень даже ничего. — Любой по сравнению с этим существом еще очень даже ничего, Скотт, — ответил Стайлз, а затем снова переключился на Дерека. — Сирена больше не зовет Лидию. Вряд ли это хорошая идея. Если Создатель не наградил ее умением озвучивать свои мысли, то на этот дивный свет она появилась точно не для того, чтобы проводить переговоры. — Кашель вырвался из его легких, неприятно дразня тонкие стенки горла. — Я о том, что Лидия может пострадать. — Но это ведь в ее интересах помогать нам, чтобы мы как можно быстрее помогли ей, — пытался убедить его Дерек. — В общем, зря теряем время, — нетерпеливо отозвался Стайлз, захлопывая дверцу машины, — мы со Скоттом через пятнадцать минут будем у тебя.***
Удовольствие растекалось по телу тягучей, сладкой карамелью, что застывала на кончиках пальцев, наливая их тяжестью. Переплетенные, словно цепкие лианы, кисти рук дарили чувства полного доверия и единения с тем, к кому так отчаянно тянулось сердце. Теплые губы на выпирающих, острых ключицах, влажный язык на чувствительной шее, — Стайлзу не хватило бы всех слов мира, чтобы сказать, как он любит такие моменты. Когда Дерек совсем медленно, с каким-то садистским удовольствием двигался в нем, сцеловывал с мягких приоткрытых губ тихие стоны, смотрел на него своими большими глазами с неприкрытым восторгом, пока Стайлзу с трудом удавалось не закрывать свои веки с подрагивающими на них ресницами. В такие моменты казалось, что время — это очередная ерунда, вымышленная людьми для того, чтобы жить в постоянной спешке и страхе не успеть закончить собой же придуманные дела. И что в мире, полном опасных и непредсказуемых событий, не осталось больше ничего, кроме всепоглощающего удовольствия и бурлящего фонтана чувств, что он испытывал к Дереку. Стайлз чувствовал поцелуи на левой щеке, что была украшена россыпью самых разных по размеру родинок, подобно звездам на ночном небе. Это был давно придуманный его волком ритуал — еще с того времени, как они заявили, что принадлежат друг другу, — который заключался в том, чтобы поцеловать каждую родинку на его щеке, что входила в увиденное на ней Дереком созвездие Малой Медведицы. Сердце всегда щемило от такой неподдельной нежности. В эти минуты он позволял себе ни о чем не думать, не переживать и не бояться, а только обхватывать ногами чужие бедра, прижиматься как можно ближе и двигаться в такт медленным толчкам, впитывая наслаждение каждой клеточкой тела. Порой терпение, что с каждым мгновением превращалось из толстого каната в едва видимую нить, норовило призвать своего партнера к более активным действиям. Но Дерек всего лишь расцепил их руки и придавил ими стайлзовы бедра к мягкому матрасу, удерживая его от более быстрых движений. И только тихий скулеж, который означал не что иное, как назревающий взрыв от сладкой пытки, заставил Дерека поддаться чужому желанию. Тело выгибало дугой от электрического разряда, что проходился тонкими иголочками по каждому участку кожи, заставляя прижиматься ближе, впиваться короткими ногтями в твердые мышцы спины, стонать громче и вместе с этим шептать что-то неразборчивое, непонятное, но наверняка очень приятное. Они лежали лицо к лицу, переплетя лодыжки, и старались восстановить сбившееся дыхание. Стайлз перебирал пальцами одной руки черные волосы Дерека, пока тот блаженно прикрыл глаза, наслаждаясь прикосновениями. — Дерек, — спустя какое-то время нарушил тишину Стайлз, — чем я пахну? — Он увидел легкую насмешливую улыбку, что играла на родных губах. — Не сейчас, а… Я имею в виду вообще, — поправил он себя, понимая, что на данный момент вряд ли пахнет чем-то другим, кроме пота и секса. Дерек открыл глаза и с ноткой беспокойства оглядел лицо напротив. — Все в порядке? — Единственным моментом, когда Стайлз не любил разговаривать, а предпочитал слушать тишину вперемешку с дыханием Хейла, — был момент, когда они лежали вот так после полученной дозы таких необходимых прикосновений. — Да, мне просто интересно, — тихо сказал он, перемещая ладонь на щеку Дерека, — ты никогда не говорил мне об этом. Дерек мягко улыбнулся и накрыл своей большой рукой хрупкую кисть Стайлза. — Ты пахнешь… — В глазах напротив сразу же загорелась какая-то искорка, ибо как еще объяснить, почему они начали блестеть, словно смотрели на яркое солнце. — Пахнешь сладкими запеченными яблоками, теплым молоком и… — Дерек опустил его руку к своим губам и оставил несколько поцелуев на длинных пальцах. — И совсем немного — корицей. — Стайлз. — Из затянувших воспоминаний из прошлого вырывает низкий, чуть хрипловатый голос. Стилински словно только осознал, что находиться в каком-то непонятном здании. Стоящие недалеко друг от друга разной модели обшарпанные, грозящие развалиться при любой удобной возможности трамваи, троллейбусы и несколько вагонов поезда дали ему понять, что он находится на заводе электротранспорта, который забросили еще в 1996 году и оставили гнить на границе Бейкон Хиллс-Альтурас. Под высоким потолком — переплетение ржавых труб и огромных грузовых крюков, что опасно свисали над головой. Под ногами — старые инструменты, разных размеров детали, дырявые бочки, железнодорожные рельсы и кое-где боровшиеся с цементным полом за право на жизнь одинокие растения. Стайлз провел рукой по холодным плитам на стене, большая часть которых валялась по всему заводу, и пытался учуять любой другой запах, кроме сырости и смеси машинных масел, которыми было пропитано все в этом большом помещении. — Эй, — снова послышался тот же голос. — Ты выглядишь так, словно собираешься грохнуться в обморок. Стайлз обернулся и увидел за спиной Дерека, которого до этого момента и вовсе не замечал. Они собирались идти втроем, вместе со Скоттом, пока Айзек и Лидия, по многочисленным просьбам Хейла, отправились на берег реки, чтобы попытаться выудить хоть какие-то крохи информации от сирены. Но МакКоллу почти магическим образом удалось вытащить и Питера на «прогулку» по Бейкон Хиллс, поэтому они решили разделиться по двое, чтобы ускорить поиски. А так как никто не горел желанием составлять компанию Питеру, то самому же Скотту и пришлось временно принять его в свою команду. Поиски вслепую были не лучшей идей — это то же самое, что искать иголку в стоге сена, — но что-то более действенное в данной ситуации никто предложить не смог, а сидеть сложа руки все равно не получилось бы. — Все нормально, — отмахнулся Стилински. — Это из-за намечающегося полнолуния. По крайней мере, чувствую я себя немного лучше, чем выгляжу. Серьезно. — Он пошел дальше, увидев почти слетевшие с петель массивные двери. Дерек задался с вопросом, с каких это пор полнолуние отнимает у оборотней силы вместо того, чтобы их удваивать. Но Стайлз и без того был полон загадок, на разгадки которых у них катастрофически не хватало времени. — Ты более бледен, чем обычно, — подметил Хейл, в два шага догнав его. — У тебя очень хриплое и тяжелое дыхание. И ты кашлял все это время, пока мы шли из машины сюда. Стайлз, словно подтверждая его слова, залился в надрывном кашле, что эхом раздалось по помещению. Он оперся рукой о стену, кашля в согнутый локоть. А когда успокоился, скатился вниз по грязным стенам на пол, часто сглатывая, чтобы заглушить неприятное першение в горле. Голова коснулась холодных плит, веки медленно закрывались; Стайлз попытался вдохнуть побольше свежего воздуха, но вместо него получил порцию терпимой вони, от которой начинало подташнивать. Дерек выругался себе под нос и присел рядом, собираясь отнести его в машину, но случайно дотронувшись до бледной кисти Стайлза, почувствовал обжигающую боль в своей руке. — Тебе больно, — заключил он, глядя в приоткрывшие глаза напротив. Стайлз только горько усмехнулся, чувствуя, как под боком появилось что-то большое и теплое. — Больно, — подтвердил он и повернул голову в сторону Хейла, пытаясь словить его взгляд. — Больно видеть тебя каждый день и не иметь возможности коснуться. По венам на смуглой руке одна за другой потянулись черные струйки, и он услышал только слабое «ох», но что-то ему подсказывало, что этот звук не являлся комментарием к его реплике. Прошло еще какое-то время, пока он снова не подал голос. — Брось это дело, — сказал Стайлз, но руку так и не одернул. На лице Хейла, как обычно, ни одной эмоции — только хмурые брови, сведенные к переносице. — Ты не сможешь забрать ее всю. Не сможешь забрать даже десятой доли. Он почти не чувствовал облегчения, разве что легкие не так сильно сжимало, и у него получалось сделать почти полноценный вдох. Стайлз с трудом освободил руку от цепкой хватки Дерека, потому что знал, как тот плевал на собственные ощущения в такие моменты, и положил свою голову на его плечо, снова прикрывая глаза. Эта вспышка боли скоро должна пройти, а следующая обычно не настигала раньше утра. — Мы ведь могли бы тебе помочь, — не выдержав, возмущенно произнес Дерек, — если бы ты рассказал обо всем. Мы бы нашли способ тебя вылечить. Если бы в этом мире все было так просто, то Стайлз бы сейчас лежал на кровати в своей вселенной и под очередной найденный на просторах интернета фильм ел чипсы со вкусом бекона, запивая их колой. Или, будь все еще проще, он бы позвонил своему Скотту хотя бы для того, чтобы узнать, жив ли он, вместо того, чтобы носить тяжелое бремя обиды, что только прибавляла боли к уже существующей. — Но ты за все время так ничего и не поведал, кроме того, что остался один и стал играть в опасные игры. Я даже не знаю, можно ли тебе доверять, Стайлз. — Но ты больше доверяешь мне, чем не доверяешь. — Стилински еле слышно хмыкнул. — Иногда все же приходится идти на риск. Стайлз только ближе прижался к нему, не желая продолжать этот глупый спор. Дерек сейчас сидел вместе с ним на сыром полу какого-то старого завода, ждал, пока он придет в себя и сможет двигаться дальше, а не оставил его одного, чтобы обыскать все помещение в наличии чего-то сверхъестественного. Они объездили столько заброшенных зданий за шесть часов, что Стилински уже и считать перестал. А впереди их еще ожидала долгая ночь. — Ты знаешь, чем ты пахнешь, Дерек? — как-то внезапно спросил Стайлз, устроив свой подбородок не плече Хейла. Теперь он вблизи наблюдал за хмурым профилем альфы, что без особого интереса разглядывал свою обувь. — Нет, — коротко ответил тот, явно намекая, чтобы Стилински восстанавливал силы молча. — Зеленой хвоей, — тихо начал Стайлз, не дожидаясь, пока Дерек задаст вопрос, — утренней росой, и совсем немного — можжевельником. Домом, — заключил он. — Ты пахнешь домом, Дерек. Он чувствовал на щеке теплое дыхание мальчишки, что контрастировало с прохладным воздухом большого помещения. Мысли о совместной жизни другой версии себя и этого Стайлза снова пронеслись роем диких пчел в его голове. Он нервно сглотнул. — А хочешь узнать еще кое-что? — И Хейл уже наперед знал, что даже десять раз подряд произнесенное предупреждающим тоном «нет» вряд ли подарит ему возможность посидеть в тишине, поэтому не стал отвечать. — У тебя все это время очень ровно билось сердце. Дерек фыркнул: — Тоже мне новость. — И я склоняюсь к тому, что ты усердно пытаешься его контролировать, поэтому так задумчиво сверлишь взглядом все, что попадается тебе на глаза. — Стайлз мягко улыбнулся, даже, можно сказать, удовлетворенно, наблюдая за тем, как шестеренки закрутились в голове Хейла. — Я не понимаю, о чем ты, — привычным тоном изрек он. — Я о твоем неравнодушии к нему. — Стайлз сделал акцент на последнем слове, хотя все предложение в целом казалось ему ненужным. Но Дерека всегда приходилось тыкать носом в факты, потому что он избегал разговоров обо всем, что даже отдаленно задевало тему его чувств. — Хотя, зная тебя, скорее всего, ты и не пытаешься осознать это. Либо уже осознал, но стараешься не думать о своих чувствах, или, что еще хуже, всеми силами пытаешься убедить себя в обратном. — Откуда такая уверенность? — раздраженно процедил он и повернул голову к Стайлзу, чтобы начать сверлить взглядом уже его. — Брось, — отмахнулся он. — Существуют тысячи альтернативных реальностей, параллельных вселенных — называй, как хочешь. Но в какой из них мы бы ни находились, как бы ни закрутились наши жизни, в конечном итоге мы все равно найдем друг друга и выберем друг друга, Дерек. Возможно, это звучало как бред сумасшедшего, возможно, как бред от чего-то зависимого человека, но Стайлза сейчас волновала только непозволительная близость Дерека, который находился всего в паре сантиметров от его лица. Он нервно сглотнул, ощущая приятное покалывание на губах. А затем сократил это мизерное расстояние между ними. Стайлз облегченно выдохнул, целуя мягкие губы Дерека. Это было почти единственным, о чем он думал все то время, что находился здесь. И оттого ощущал непередаваемый восторг, что настигает только в моменты, когда получаешь то, чего так отчаянно и длительно желаешь. Но… Хейл не отвечал. Сидел неподвижно — не притягивал к себе, но и не отталкивал, словно позволял проделывать мальчишке то, что он хочет. Стайлз отстранился с тихим, разочарованным всхлипом, не решаясь заглядывать тому в глаза. — Больше так не делай, — спокойно произнес Дерек и стал подниматься с пола.***
— И что мы имеем? Они вернулись не раньше, чем сумерки начали расплываться, уступая место рассвету, и трехчасовым сном попытались восстановить потраченные за день силы. А силы им, к слову, очень сильно пригодятся уже меньше, чем через двадцать часов. Стайлз и Дерек останавливались около любых заброшенных или подозрительных мест, чтобы найти хоть какие-то зацепки, которые в конечном итоге могли бы стать очередным пазлом в их неполной картине. После внезапного порыва Стайлза, они почти не разговаривали. Хейл вел себя как обычно, словно поцелуй с подростком не казался ему чем-то катастрофичным, или же он всего лишь предпочел не заострять на этом внимание, в то время как сам подросток не чувствовал себя расковано рядом с альфой и избегал смотреть в его сторону. Только, что вызвало такое поведение, до конца понять было трудно: то ли тот факт, что, возможно, он оказался не прав, когда с не пойми откуда взявшейся непоколебимой уверенностью выдвигал речь про «найдем и выберем», то ли разочарование от бездействия Дерека в такой долгожданный и важный для Стайлза момент. Сейчас же Стилински пытался полностью взять себя в руки, потому что… Со всеми бывает. Вероятно, в любой другой ситуации, он потащил бы Хейла за шкирку куда-то в другое место, чтобы поговорить об этом, потому что от повисшей над ними недосказанности, которую к тому же уже заметили все рядом стоящие, хотелось просто взорваться. Не в стиле Стайлза сидеть и строить догадки, почему тот или другой поступает именно так, а не иначе. В его стиле было задавать вопросы, какими бы неудобными те ни были. — Мы с Лидией простояли на берегу не меньше двух часов, — сказал Айзек, отвечая на вопрос Алана. Самой девушки с ними не было: они решили не тревожить ее без надобности в такую рань. — Но у нас ничего. Сирена не порадовала нас своим присутствием, сколько бы Лидия ее ни звала. — Черт возьми, я же говорил, что она не покажется, если Лидия не явится к ней одна, — раздраженно фыркнул Дерек. Разговор с сиреной, по его мнению, был их единственным шансом узнать хотя бы что-то, и этот шанс разбился вдребезги, словно хрупкая хрустальная ваза. — Мы не могли отпустить ее туда одну, — запротестовал Стайлз. Отправить одного из оборотней в целях безопасности Мартин было именно его идеей. Пусть это и было почти бесполезным, но уж лучше иметь невысокого качества подстраховку, чем не иметь ее вовсе. — И вместо почти ничего, мы имеем полное ничего. — А вот вполне в стиле Дерека было рисковать как своей, так и чужой жизнью, вместо продумывания более безопасных ходов. И это было впервые за последние несколько часов, когда эти двое встретились взглядом. Пусть он и искрил недовольством оттого, что они еще вчера не сошлись во мнениях. — Мы с Питером обошли немалую часть не так давно заселенных домов и квартир в Бейкон Хиллс, — воспользовался небольшой паузой в разговоре Скотт. — Но кроме того, что, похоже, в нашем городе появился бордель, ничего нового мы не узнали. Айзек с прищуром посмотрел на МакКолла: — А как… — Мы не заходили туда, — перебил его Скотт, не давая закончить начатый вопрос. — Как не заходили и в другие дома и квартиры. Мы только прислушивались, пытаясь уловить что-то странное, а в том месте звуки были ну очень красноречивыми, пусть я и уверен, что на звукоизоляцию там не пожалели денег. — Я не об этом, — закатил глаза Айзек. — Как вы узнали, куда заселились давно, а куда нет? — А… — Скотт замешкался, глянув в сторону Питера. — Перепись населения за прошлый год. Благодаря электронной версии мы быстро расфасовали информацию по заселенным улицам и искали те номера домов и квартир, которые не были указаны в переписи. Стайлз свел брови к переносице, явно собираясь задать вопрос: — Это сугубо конфиденциальная информация, Скотт. То есть то, что не сможешь найти, если просто спросишь у Гугла. Откуда у вас этот список? — Полезные связи — залог решения половины проблем, — самодовольно ухмыльнулся Питер. — Ну или тетрадь с именами должников. Такую тоже иметь иногда бывает не менее полезно. — Полезнее было бы сейчас иметь какого-то демона на своей стороне, — с недовольством констатировал Дерек. — Потому что ваши усилия даже со связями не принесли никакой пользы. Как и наши со Стайлзом, — чуть позже добавил он. — Кстати о Стайлзе, — переключился на мальчишку Дитон, понимая, что разговоры об успехах уже подошли к своему логическому завершению. — Выглядишь, как живой труп. Тот выглядел действительно ужасно. На бледной, словно белое полотно, коже проступало переплетение из синих и фиолетовых вен, что были особенно видны на руках и шее. Это не утаилось от глаз Алана, это не утаилось ни от чьих глаз, потому что еще буквально вчера он выглядел не так устрашающе. — Скоро пройдет, — отмахнулся Стайлз, не желая развивать эту тему. Он не чувствовал себя настолько плохо, как это могли себе представить другие. Его только сильно клонило в сон: организм вопил о регенерации и просил хозяина не заставлять его тратить силы еще и на то, чтобы поддерживать того в бодрствующем состоянии. И побаливала голова. И, возможно, немного тошнило. — Почему ты не исцеляешься? — осторожно спросил Скотт, окидывая его болезненный вид взглядом. — Исцеляюсь, — не особо охотно ответил Стайлз. — Только перед полнолунием и в его период это делать немного сложнее. — Он не нашел ничего лучше, чем перевести тему, пока в него не прилетел очередной вопрос: — Что мы собираемся делать дальше? Дитон недоверчиво покосился в его сторону. Он попытался в мелочах запомнить его образ, чтобы все-таки попытаться найти что-то похожее в медицинском справочнике болезней оборотней. Не то чтобы Алан не пытался до этого, но все попытки оказались провальными, а теперь перед его глазами появились новые симптомы, которые вполне смогли бы подвести его ближе к ответу. — У меня есть одна идея, — сказал он, возвращая внимание к остальным. — Помнится мне одно предложение Айзека, но вам в любом случае придется ждать ночи. А пока предлагаю отдыхать и набираться сил. — Последняя идея мне не нравится, — поделился своим мнением Скотт. — Учитывая ваши поздние прогулки, это то, что сейчас действительно нужно. Тем более что, кроме как и дальше ездить по Бейкон Хиллс, тыкая наугад в карту, вы больше ничего сделать не сможете. Не без усилий согласившись с тем, что выбор у них не особо велик, они решили разойтись и ждать звонка от Дитона. Тот сказал, что позвонит им, как только сделает все необходимое и, конечно, когда наступит нужное для этого время. Дерек сомневался, что ему удастся последовать совету Алана и немного поспать, но он все же собирался подняться в свою комнату. Пока чья-то рука не коснулась его локтя, настойчиво удерживая на месте. — Я все еще предлагаю тебе уехать отсюда, а не строить из себя великого помощника или, скорее, защитника этих очаровательных детишек. Конечно же, это был его любимый дядюшка, что не побрезговал бы никакими методами ради спасения своей волчьей шкуры. Но Дерек в прошлый раз ему ясно дал понять, что не ждет от него помощи и что тот может со спокойной душой попивать в своей комнате виски. Хотя вряд ли Питер вообще был чем-то обеспокоен, кроме собственного удовольствия от жизни. — Ты выглядишь озадаченным, — сказал старший Хейл, когда красноречивый взгляд племянника отрезал все его попытки к еще не начавшемуся наступлению. — Поделишься? «Ага, конечно» — а это был второй очень убедительный взгляд. Но через мгновение Дерек замешкался, понимая, что задать вопрос будет куда проще, чем искать ответы на потолке своей комнаты. Он смотрел на Питера с глубоким сомнением, но потом только повел плечом и решить не тянуть резину: — Почему никто не удивлен? Да, интересная формулировка. Питер в тот же момент подумал, что стоит подложить своему племяннику книгу Гриффина «Коммуникация: теории и практики», но тот вроде бы снова начал связывать слова в предложения. — Я имею в виду, — он выдохнул. — Почему никто не был удивлен желанию Стайлза? То есть нашего Стайлза. Что-то я не услышал удивленного возгласа Скотта: «О боже, мой лучший оказался геем», насмешек Айзека или комментария Лидии о том, что это слишком сопливо-ванильно даже для Стилински. Да и от тебя что-то не слышно шуток по этому поводу. Хотя в твоем случае, да, твое безразличие ко всему происходящему полностью тебя оправдывает. Питер одарил его своей коронной улыбкой, которая, казалось, отражалась даже в его голубых глазах: — Ну, возможно, если бы для кого-то это было новостью, то да, они бы удивились.***
Оказалось, что лишиться слуха — даже всего на несколько часов — было не такой хорошей идеей, как могло показаться изначально. Когда Алан протянул им бутылочки с какой-то желтоватой жидкостью, все до единого были уверенны, что это единственный способ встретиться с существом, о котором до сих пор практически не было ничего известно, и при этом не уснуть сразу же, как только оно решит открыть свой поющий рот. Действие этого варева должно было продлиться три, максимум три с половиной часа, и испортить их блестящий план могло только то, что мифический певец-убийца вдруг решит заявиться ближе под утро. А теперь же, сидя на одном из деревьев в нескольких метрах от Неметона, Дерек думал о том, насколько уязвимым является сейчас, когда не может слышать даже то, как шуршат листья над его головой. Опираться на одно обоняние было довольно трудно, да и не так эффективно, как опираться на собственный слух. От этого вполне реально сойти с ума. Потерю слуха нельзя сравнить даже с полностью изолированным от шума пространством, ибо даже в таком случае можно слышать свое дыхание или биение сердца. Не сравнить подобное даже с временной глухотой после громкого взрыва, потому что ты все равно будешь слышать гул в своей голове. А сейчас — ничего. Только озвученные своим же голосом мысли. Но проблемы на этом не заканчивались, а только начинались. Потому что на часах — полпервого ночи, а они сюда прибыли еще в половину одиннадцатого — как только с неба сошел последний лучик закатного солнца. Мало того, что полнолуние всеми силами призывало выпустить своего волка и бегать в лесу в поисках добычи, так еще почти неподвижное сидение на дереве никак не помогало отвлечься. У них не было права на ошибку, и это напрягало куда больше, нежели контроль над обращением. Наверное, время для того, чтобы подумать, как они упустили все моменты и не решили свалившуюся на голову проблему раньше, чем начали поджимать сроки, было не совсем подходящим. Но запущенный механизм самокритики — иногда вполне конструктивной, иногда нет — никак не желал останавливаться, и тревожное ожидание только усугубляло ситуацию. Сколько они просидели там, не было известно — никто не хотел лишний раз светить телефоном, — пока Дерек не заметил едва уловимое движение вдалеке. Он сверкнул алыми глазами, чтобы разглядеть фигуру лучше, но она была все еще слишком далеко и не выделялась четко на красном фоне. Альфа сразу же написал остальным трем оборотням, что сидели на других деревьях, образовывая некий круг над будущим местом происшествия, чтобы те были начеку. Волнение щекотало где-то под ребрами, а мозг только молил о том, чтобы еще не начавшееся действие поскорее закончилось. Но чем ближе становилась фигура, тем отчетливее чувствовался запах, и нотки сладковатого парфюма и лака для волос вряд ли могли быть предвестниками смертельной опасности. — Какого черта, — выругался Хейл. И не услышать звуки собственного голоса оказалось куда хуже, чем не слышать то, что твориться вокруг. Они оставили Лидию недалеко от реки, чтобы та могла позвать сирену сразу же, как только вторая окажется у них в руках. Но то, что девушка решила навестить их, не могло означать ничего хорошего, и Дерек сейчас был еще больше разочарован в отсутствии слуха, потому что просто позвонить и спросить о том, что заставило ее покинуть берег, было абсолютно бесполезно. Да и номер Мартин в его контактах не был обнаружен. «Спроси у Лидии, что произошло и почему она направляется к нам». Лучшей идеи, чем написать Скотту, он не придумал. А идея о том, что нахождение девушки здесь было слишком опасным, созревала так же быстро, как и фруктовые плоды в летний период. Волноваться еще за одну особь, помимо трех несовершеннолетних оборотней, стоило бы ему дополнительных сил и нервов. Дерек увидел, что она остановилась недалеко от них. Ее лицо подсвечивал экран мобильника, и от альфы не утаилась ее складочка между бровей. Она посмотрела на сообщение так, словно оно было написано на древнекитайском языке, а потом огляделась по сторонам. Хейл почувствовал вибрацию в руке от нового уведомления только спустя несколько минут: «Она написала, что оказалась здесь точно таким же образом, как и в тот день около реки». «И еще, что у нее очень дурное предчувствие». И он бы опять выругался вслух, только эффекта от этого никакого, когда не можешь сам себя услышать. «Пусть спрячется где-то, раз не может уйти отсюда. И как можно скорее». Он не был уверен, сумел ли нажать на кнопку «отправить», потому что появившееся из ниоткуда яркое золотистое свечение резко вспыхнуло в глазах. Свет залил всю поляну, на которой они находились, и Дерек совсем бы не удивился, если бы Питер, что не решился добровольно ввязываться в опасные игры без правил, сейчас не лицезрел это волшебное сияние в своем окне. Когда оно внезапно слилось в одну крохотную точку, а потом и вовсе исчезло, Хейл первым делом пытался разглядеть рыжую копну волос, чтобы убедиться, что девушка не застыла на месте от увиденного, а побежала прятаться. Но разглядеть что-либо после такой ослепительной вспышки было непосильным трудом, а восстанавливать утратившее на время зрение пришлось не меньше целой минуты. Только после его взгляд зацепился за две фигуры в десяти метрах от себя. И первое, что возникло в голове: «Черт, оно может телепортироваться?!». Хотя на что они в принципе надеялись? На то, что сиреноубийца будет нести на себе существо с хвостом больше двух метров с какого-то далекого и забитого уголка Бейкон Хиллс, лишится всех сил, пока дотащит на себе тяжелую махину, и упадет где-то недалеко от Неметона, не сумев ступить ни шагу дальше? А потом они дружно все спрыгнут с деревьев, как в том мультфильме про черепашек-ниндзя, вместе пронзят когтями неизвестное существо, заберут сирену — и дело в шляпе? Не то чтобы кто-то надеялся одержать легкую победу, но эту мысль отбрасывать так просто не хотелось. В конце концов, почему все должно доставаться исключительно непосильным трудом, а иногда и кровью? Но в любом случае ситуация требовала быстрых и неожиданных действий, потому что концепция Сунь Цзы «Знай своего врага, знай самого себя, и победа будет неизбежна» конкретно в этом случае давала сбой еще на первых трех словах. Дерек спрыгнул с дерева, приняв свою альфа-форму, и побежал к старому пню, надеясь, что издал не больше звуков, чем планировалось изначально. Существо, словно тряпичную куклу, уложило сирену на Неметон, и нервно дернулось, оглядываясь по сторонам. Другого выбора, кроме как драться, не было. Главное, чтобы существо не решило исчезнуть точно так же, как и появилось, и чтобы у него не обнаружилась способность, к примеру, пулять электрическими сферами. Хейл заметил краем глаза Айзека, что бежал недалеко от него, а впереди — обратившихся Скотта со Стайлзом. Последний выглядел донельзя непривычно с яркими желтыми глазами, острыми ушами, чем-то напоминающие эльфийские, и грозными морщинками на лице. И почему только он не увидел этого раньше? Тогда бы не пришлось удивляться так сильно, еще и в самый неподходящий момент. Существо, чьи формы и лицо были прикрыты серебристой тканью мантии, вполне ожидаемо открыло рот, поднося свои руки к темному небу. Вероятно, решение усыпить неприглашенных на представление зрителей было принято незамедлительно, и помощь Дитона оказалась сейчас как никогда кстати. И только Дерек принял решение больше не раздражаться по поводу временного отсутствия слуха, его откинуло на несколько метров назад от назначенной цели. Он сквозь зубы приглушенно рыкнул от боли, что проходилась волнами по всему телу, но отлеживаться долго себе не позволил. Глаза снова пронзило золотистым светом, что собрался защитным куполом вокруг Неметона, внутри которого можно было разглядеть все происходящие действия. Видимо, существо не имело в планах лишать их спектакля, а всего лишь запретило выход на сцену, вместе с тем подарив билеты на места в первых рядах. Хейл попытался сфокусировать зрение и увидел недалеко от него лежащего Айзека, которому точно досталось больше альфы. Он помог ему подняться, осматриваясь вокруг в попытке найти Скотта и Стайлза. Они уже стояли по ту сторону защитного купола и пытались дотронуться до него снова, но в этот раз осторожнее и одним лишь пальцем. Результаты не были утешительными, учитывая то, что их скрутило пополам от боли, которая отразилась на их лицах. Что делать дальше — не понятно. И куда подевалась Лидия? Дерек подошел к золотисто-прозрачному полушару, смотря сквозь него. На огромном пне лежала еле живая сирена, но заметив ее блуждающий взгляд, Хейл сделал вывод, что она, скорее, не в силах окончательно пробудиться от долгого сна, чем всерьез умирает. Вокруг нее кружляли яркие шарики такого же цвета, как и сам защитный купол, пока существо, что стояло над ней, шевелило губами с острым кинжалом в руках. К тому, что «учитель химии» обладает не только усыпляющим голосом, но и вполне себе материальными силами, никто готов не был, — но что, черт возьми, сейчас делать? Дерек уловил боковым зрением бегущую со всех человеческих сил Лидию прямо на купол. Руки рефлекторно схватили девушку, едва та не встретилась лицом к лицу с магической защитой. Хейл оттащил ее подальше, чувствуя под руками сжимающиеся мышцы ее живота. Она что-то кричала, иногда давая себе несколько секунд на отдых, и пыталась выбраться из крепких рук. А затем начало происходить что-то странное. Лидия то зарывалась руками в свои рыжие волосы, то хваталась за предплечье Дерека, со всех сил сжимая их своими изящными, хрупкими пальцами. Он чувствовал ее рваное дыхание, а затем — капельку теплой крови на своем запястье. Существо под куполом выронило кинжал, закрывая свои уши руками, а спустя несколько мгновений защита и вовсе исчезла. Нерастерявшиеся Скотт и Айзек подбежали к нему и без лишних разборок и церемоний и начали оставлять на обездвиженном существе глубокие царапины своими волчьими когтями. Времени на то, чтобы узнавать кто, зачем и для чего, не то чтобы было мало — его не было совсем. И даже МакКолл, который старался решать проблемы без лишних смертей, сейчас предпочел своим нерушимым принципам возвращение лучшего друга и по совместительству некровного брата. Лидия обмякла в руках Дерека, ослабив свою железную хватку на его правом предплечье, и того накрыло острое чувство дежавю.***
Стайлз не любил засыпать слишком поздно: после этого утреннее пробуждение дарило мало удовольствия, и хотелось разве что полежать еще минутку, которая потом плавно перетекала в несколько часов абсолютного бездействия. Но он не раз грешил этим. А конкретно сегодня свалил бы всю вину на Дерека, чьи руки блуждали по каждому участку кожи его юношеского тела, заставляя выгибаться на кровати. Сначала Стайлз упорно старался контролировать дыхание, но Дерек был слишком уж требовательным и властным, чего Стилински почти не замечал в последние дни. Особенно его губы, что оставляли темные следы на впалом животе и молочной груди. Жесткая щетина с мягкими губами создавала невероятный контраст, от которого подгибались пальцы на ногах и блаженно закатывались глаза. Стайлз хотел бы что-то сказать — он точно помнил, что хотел сказать что-то еще в самом начале, — но его мозг, что рассыпался на сотни маленьких желейных мишек, не мог связать ни единой мысли, не то что вспомнить о чем-то конкретном. Дерек нетерпеливо поднимался вверх по его телу, попутно оставляя несколько ощутимых укусов. Он добрался до его губ и принялся целовать их жадно, жгуче и слишком… яростно? Стайлз почувствовал привкус металла во рту. — Дер… — сквозь поцелуй промычал он, пытаясь приостановить это безумие, потому что Хейл, по всей видимости, слишком заигрался и уже не замечал абсолютно ничего. — Дерек, — еще раз позвал его Стайлз, сумев-таки создать между ними какое-никакое пространство. Хейл томно смотрел на мальчишку, прерывисто дыша, пока тот выбирался из-под его тяжелого тела. Стайлз положил свои руки на обе его щеки, нежно поглаживая и заглядывая в самую глубину его опьяненных глаз. — Я, конечно, не против животного и безудержного секса, — мягко, но с толикой привычной иронии в голосе, сказал он. — Но не мог бы ты… Не знаю… Не спешить, словно находишься на забеге, от которого зависит твоя жизнь. Дерек шумно дышал, потираясь носом о нежное запястье. — Дерек, — снова позвал его Стайлз, но уже настойчивее, — ты меня вообще слышишь? На тонкую кисть легла тяжелая рука Дерека, что прижала ладонь к своей щеке. Стайлз запоздало увидел растущие когти, потому что непривычно острые зубы чуть не пронзили его бледное запястье. Стайлз резко одернул руку, перед тем как услышать звонкое «кланц», но из-за резкого рывка острые ногти оставили на тыльной стороне ладони несколько глубоких царапин. Он вжался спиной в изголовье кровати, прижимая к себе раненную руку. Глаза неотрывно следили за Дереком, который выглядел словно сорвавшийся с цепи голодный зверь — с острыми ногтями, зубами и с обезумевшим взглядом. Его грудь быстро поднималась и опускалась; раздался утробный рык. Стайлз и понять не успел, как оказался на полу спальни, распластавшись на коврике вместе с упавшей рядом разорванной в клочья подушкой, но инстинкт самосохранения вопил о том, что нужно делать ноги. Ему не удалось проползти и метра, как он почувствовал когтистую руку на своем предплечье, а затем его откинуло прямо к стене, которая еще неделю назад служила ему полноценной опорой и защитой. Стилински проехался лицом по шершавым обоям, но с немалым трудом сумел ухватиться за стену, чтобы более-менее твердо устоять на ногах. Щеку жгло от незамысловатого поцелуя с твердой поверхностью, пока мозг пытался объяснить внезапные садистские порывы со стороны Хейла. И если Стайлз все это время хотел обернуться, чтобы заглянуть Дереку в глаза, то именно после осуществления плана к нему пришла мысль, что это было само худшей идеей, которая когда-либо посещала его голову. Глаза Дерека застилала ночная пелена, пока лицо и тело обрастало черной шерстью. Пронзительный крик от внезапной боли разлетелся по дому; Дерек корчился, сжимая зубы и царапая собственные руки. А затем перед Стайлзом появилось нечто — нечто с огромными черными крыльями и существом разъяренного волка, который рычал на него так, словно был готов выплюнуть свои легкие в случае нехватки воздуха. Стайлз инстинктивно накрыл голову руками, поворачиваясь обратно к стене. Резкое головокружение от сильных ударов пришло вместе с жгучей болью в районе затылка. Он снова упал на пол, чувствуя острую резь от когтистой лапы, пока и вовсе не отключился.***
Хейл не сразу понял, что к нему вернулся слух, да и вряд ли бы это явление стало заметным еще как минимум пару часов. Но озвученный Айзеком вопрос помог этому случиться. — Что? — переспросил Дерек, не до конца сумев понять, чего от него требуют. Снова слышать все разнообразие звуков — от прятавшегося сверчка в траве и до тяжелого дыхания рядом — было донельзя непривычно. Они шли по темному лесу уже достаточно долго. Лидия повисла на Стайлзе, без особого энтузиазма передвигая ноги. На ее лице была заметна темная дорожка из засохшей крови, что простилалась над верхней губой до подбородка, на остальных подростках — едва видимые ушибы от ударов защитного купола, что уже почти затянулись. На Дереке же заживали отметины от острых ногтей Мартин, что хваталась за него, как за спасательный круг десятками минут назад. И он молился всем существующим и несуществующим богам, чтобы этот крохотный ущерб, который они понесли после встречи с могущественным существом, был последним за сегодняшнюю ночь. Потому что сирена, которую он еле нес на своих руках, пусть и была очень слаба, могла в любой момент найти в себе силы, чтобы сотворить из них свой поздний ужин. У Дерека впервые так сильно и неконтролируемо колотилось сердце. — Я говорю: кто-то может мне объяснить, что произошло? — повторил вопрос Азек, что шел недалеко от Дерека, придерживая огромных размеров хвост, чтобы тот не волочился по земле. Лидия не заметила большой разницы между двумя сестрами-сиренами. Они отличались разве что некоторыми чертами лица и цветом волос, но конкретно у этой сирены по бокам от хвоста расходились не менее острые, чем ее когти, плавники по всей длине. И Дерек с Айзеком старались не только причинить ей как можно меньше вреда, бережно обминая все кусты и деревья, но и не пробить себе жизненно важные органами этими шипами. Больше всего, конечно, повезло Скотту, который намотал себе ее невероятной длины медные пряди на руки и стал похож на огромный моток ниток. — Я могу, — устало отозвалась Лидия, глядя куда-то себе под ноги. Как же хотелось покончить с этим межвселенским недоразумением и досматривать десятый сон в своей мягкой постели. — Вам просто невероятно повезло, что вы ничего не слышали, потому что скрутились бы не хуже нашего псевдоучителя. — Что-то ты тоже не особо ровно стояла, — сказал Дерек, явно намекая на свои расцарапанные руки. Девушка проигнорировала его слова, чтобы из нее случайно не вырвалось что-то о бесполезности оборотней конкретно в этой ситуации или о том, что они не позволили себе открыть второе дыхание, чтобы предпринять хоть какие-то действия, кроме как стоять истуканом, глядя на совершение жертвоприношения. — Так что ты кричала тогда? — спросил Скотт, перематывая в голове, словно моток фотопленки, недавние события. — Я просила ее проснуться, — ответила Лидия, махнув головой в сторону сирены. — Я подумала, что на поддержание защиты у того существа в любом случае должны уходить силы. И если бы сирена смогла пробраться в его голову, то остановила бы его, — девушка запнулась. — Но она, похоже, запела. По-настоящему запела, потому что вместо того, чтобы зачарованно глядеть на сирену, его чуть не разорвало от звука. И сомневаюсь, что ваш тонкий оборотнический слух не разорвало бы тоже. — Подожди, — смутившись, произнес Скотт. — Почему тогда ты в порядке? — Он еще раз окинул взглядом слабую девушку. — В относительном порядке. — Я не знаю, как правильно это объяснить, — Лидия задумалась. — Помните тот день, когда открылся портал и Дерек привел Стайлза? Я слышала эту мелодию в своей голове. Алан как-то говорил, что сирена поет своим настоящим голосом, когда открывает портал и это сильно ее выматывает. Но даже сегодня, когда я находилась недалеко от нее, мне кажется, мелодия все равно играла именно в моей голове. — Сложно, — выдохнул Айзек, переступая через очередной пенек. — А не значит ли это… — Скотт нахмурился, что-то обдумывая. — Что эта сирена должна была открыть портал? То есть… Она же уже спела и еле дышит, как… — И ты предлагаешь вернуть ее обратно на Неметон, раз она бесполезна? — Дерек раздраженно рыкнул и остановился, глядя на Скотта. И пусть его мысль имела место быть, но верить в это он напрочь отказывался, как бы ни совпадали факты. — Уговор есть уговор. Я разорву ее сестре глотку своими зубами, если она попытается что-то сотворить. Угрожающе. Даже сирена слабо двинулась в его руках, на что он только сжал ее сильнее. — Дерек, пошли, — позвал его Айзек, пока сам продвинулся с огромным хвостом немного вперед. Чего-то определенно не хватало. Чего-то легкого, саркастичного и разряжающего любую обстановку, которая сейчас насквозь была пропитана раздражением Дерека и потерянной надеждой остальных. — Ты молчишь, Стайлз, — шепнула ему Лидия, глядя в его задумчивые глаза, что терялись где-то далеко за горизонтом. — Ты в порядке? Они уже подходили к обрыву, за которым виднелась неширокая река. Девушку пробирала дрожь от воспоминаний, как она, сидя на влажном берегу, смотрела в ядовито-зеленые глаза, которые, казалось, так и пытались тебя заворожить. — Да, — коротко ответил Стайлз, но Лидия и без острого волчьего слуха понимала, что он врет. Врет и слишком много думает. Слишком много и беспрерывно. Еще одна минута — и из ушей пойдет пар от перегрева такого важного аппарата для мышления. — Зови, — решительно произнес Хейл, когда все уже спустились к реке. Что-то грызло его изнутри, словно предвещая о неминуемой беде, поэтому он был наготове обратиться в любой момент. Но, возможно, это были всего лишь отголоски присущей ему недоверчивости. И девушка позвала ее. Первый раз. Второй. Но сирена не выплыла. — Черт возьми, — возмутился Дерек, — она должна здесь сидеть с едва начавшегося полнолуния в ожидании чуда. Альфа слышал замедляющееся биение сердца этого огромного существа, что удобно устроилось в его руках. Глаза сирены, что были закрыты, едва заметно подрагивали. Кто знает, сколько она, вымотанная своим пением, сможет продержаться без воды, — но Дерек ни за что бы так просто не опустил ее в реку, уповая на честность, которой эти существа явно были обделены. — Мне так хочется, — начала девушка, чувствуя сильную вибрацию в груди, — так хочется закричать. — Кричи, Лидия, — сказал кто-то, но крик банши разразился немного раньше, чем кем-то озвученные мысли. Это был такой пробирающий звук, что, казалось, даже река может разделиться надвое. Дерек и Айзек пытались не упустить сирену, потому что руки с каждой минутой неконтролируемо тянулись к ушам, чтобы поубавить громкость этого истерического вопля. Стайлз же продолжал держать Лидию, которая тратила последние крохи своих сил на крик. Он прижимал к себе обессиленную девушку, не давая ей упасть. Его заметно тряхнуло от неожиданности, когда из реки выглянули очень яркие зеленые глаза. И он забыл, как дышать. — Она умирает, — без красочных вступлений оповестил Дерек. — Возвращай все на свои места. Сирена прищурила глаза, с каким-то зловещим недоверием глядя на оборотней. Ее хвост поднимался над водой, освещаемый полной луной. — Послушай, — более спокойно начал Скотт, понимая, что при использовании требовательного, почти повелительного тона они вряд ли придут к согласию. — Нам ни к чему туша мертвой сирены, поэтому первый шаг стоит именно за тобой. Она медленно подплыла к ним, оказавшись почти на самом берегу, но все еще бегала по их фигурам своими неестественными глазами. — И лучше бы тебе поторопиться, — как можно дружелюбнее продолжил Скотт. — Я слышу, как замедляется ее сердцебиение. Сирена сняла со своей шеи хрустальный кулон, порвав на себе нитку из водорослей. Все в надежде уставились, ожидая увидеть вживую водяной портал, о котором не так давно рассказывал Дитон. Но сирена только провела своим острым ногтем по верхнему краешку украшения и сняла небольшой слой хрусталя вместе с ниткой, что крепилась к нему. Она поднесла его к своим губам, слегка закидывая голову, тем самым пытаясь показать, что содержимое сосуда, которое в связи с последними манипуляциями больше не походило на кулон, нужно выпить, и протянула его к Стайлзу. Стилински подошел вместе с Лидией к воде и трясущимися руками забрал украшение, пытаясь не прикасаться к существу. Остальные оборотни опустили в воду едва дышащую сирену, где-то глубоко внутри, возможно, переживая, что та не сможет ухватиться за последнюю соломинку, чтобы остаться в живых, и вышли из реки. Скотт забрал Лидию из рук Стайлза, чтобы тот ненароком не прихватил ее с собой, и отошел на небольшое расстояние. Что стоило говорить в таком случае? Банальное «прощай»? Или «удачи тебе там, в другой вселенной»? А может, стоило обняться и произнести прощальную речь? Но никто бы не придумал лучшей прощальной речи, чем сам Стайлз, который, возможно, сейчас больше всех нуждался в ней. Что можно в принципе сказать напоследок? Когда перед тобой стоит одновременно знакомый и незнакомый человек, чужой друг? И вроде бы зарождаются внутри какие-то странные чувства: ты почти принял существование альтернативных реальностей, но что-то в тебе все же отказывается верить в нелогичные вещи и вопит о том, что вы отпускаете Стайлза. Своего, чужого — неважно. До оборотнического слуха доносится тихий хруст. Сквозь сжатые пальцы Стайлза вытекает яркая сапфировая жидкость и глухими каплями падает на землистый берег. На его лице — неприкрытое чувство вины. Во влажны глазах — отражение света полной луны вперемешку с глубоким раскаянием. — Прости, Дерек, — дрожащим голосом произносит он. — Но я не хочу возвращаться.***
— Проснулся? — послышалось где-то недалеко. Стайлз хотел посмотреть по сторонам, чтобы увидеть еще что-то, кроме белого потолка и сверкающей люстры, но получилось только шикнуть от резкой боли в задней части шеи. — Лучше не двигайся какое-то время, — услышал он снова, — я не мастер в накладывании швов, поэтому не советую рисковать. Картинки сменяли друг друга, подбрасывая Стайлзу недавние события во всех красках. И сейчас как никогда раньше хотелось зажаться в уголок вместе со спасительными объятиями своего отца, чтобы он сказал привычное: «Это сон, это всего лишь сон». Но реальность была такова, что сверху вниз на него смотрели знакомые зеленые глаза с золотистым отливом. — Дерек? — из горла вырвался хрипящий голос, после чего хотелось очень сильно прокашляться. Чувства внутри были настолько туманными, что было бы несложно потерять связь с реальностью, но Стайлз всеми силами старался отделить то, что, казалось, подлежит очень трудному объяснению от того, что не подлежит объяснению вовсе. Хотя ночь, лес и огромное чудище с ядовито-зелеными глазами казалось ему больше выдумкой собственного мозга, что впитал в себя картинки из красочных комиксов про супергероев, нежели воспоминания вменяемого человека со здоровой психикой. — Почти, — отозвался он. — Не хотел тебя пугать своим настоящим видом, а образ другого человека пока позаимствовать не в силах. Хотя… — Он задумался, усмехаясь. — Смею заявить, что и сейчас выгляжу больше, чем просто неплохо. Стайлз постарался сесть, как можно меньше задействовав при этом шею, потому что смотреть снизу вверх на Дерека, который пусть и был похож на себя внешне, но ощущался совершенно чужим, незнакомым, не казалось ему безопасной затеей. Возможно, он и не связал все факты и события, что проплывали воздушными облаками в его голове, воедино, но кое-что все-таки удалось сопоставить. Длинные пальцы прошлись по пострадавшему затылку, но вместо твердых швов Стайлз ощутил толстый слой наложенного на шею бинта. Ему стоило бы смотреть на человека, который так и не назвал своего имени, с опаской. Но разве чудище, что вылезло из Дерека, можно назвать человеком? Стайлз, откровенно говоря, запутался. Дымка развеивалась над каждым моментом, проведенным с Хейлом, и единственный вопрос, который действительно волновал подростка, — почему он до этого не задавал почти никаких вопросов в принципе. — Тебе невероятно повезло, что после двух сильных ударов, что пришлись тебе по шее, на третий раз там застряли мои когти, — существо в теле Хейла отошло от него, чтобы сесть в кресло, которое находилось недалеко от кровати. Стайлз проводил взглядом его, поражаясь удивительным изменениям: движения, что раньше были четкими, отточенными, стали плавными и грациозными, когда-то спокойная и тихая уверенность стала более раскованной и видимой, и даже в голосе можно было уловить новые надменные нотки. — Я вне себя от радости, — фыркнул Стайлз, теперь разглядывая тонкие царапины на кистях и предплечье. Он не мог точно понять, ощущал ли боль во всем теле, потому что пока все острые чувства, казалось, сконцентрировались в его шее. — Я уже не раз думал, что родился под счастливой звездой, так как, бегая с одной лишь битой в руках за сверхъестественными существами, еще не оказался где-то на дне канализации с распотрошенным горлом. Так почему мое горло относительно целое и в этот раз, мистер Тебе-Невероятно-Повезло? — Можешь звать меня Ричардом, раз Дереком тебе называть меня сложно, — хмыкнул он, а на лице появилось выражение, которое означало не что иное, как ох-уж-эти-ванильные-замашки. — Боги, — скривился Стайлз, — какое благородно-сказочное имя. Ничего проще придумать не мог? Потому что теперь мне кажется, что я принцесса в каменной башне, которую охраняет дракон по имени Ричард. До его слуха донесся сдавленный смешок. — Судя по тому, какой ты нежный и чувственный мальчик, то и прозвище принцессы тебе подходит не меньше, — язвительно подметил тот самый Ричард. — Ох, брось делать такие большие глаза и начни уже моргать, милый. Если надо мной немного пошаманили, заточив в чужое тело, и полностью отобрали контроль над собственными силами, то это вовсе не означает, что мне таким же шаманским способом отбило память и я не помню ничего из того, что тут происходило. Стайлз немного поерзал от внезапно появившегося ощущения. Ему, оказывается, не совсем комфортно, когда кто-то в полной мере посвящен в его тайные желания. О некоторых из них, конечно, знал Скотт, но уж точно не в таких захватывающих подробностях. — Ты выглядишь слишком спокойным для существа, чье самообладание было изъято магическим вмешательством, — подметил Стайлз, пытаясь вернуть себе былое ребячество и не зацикливаться на застигнувшем его врасплох дискомфорте. — Если бы ты не пролежал в отключке больше суток, то увидел бы волшебное превращение ванной комнаты в комнату просвещенных с ног до головы йогов, которые развлекают себя хождением босыми ногами по острым предметам, — обыденно изрек Ричард, без особого интереса разглядывая свои ногти. — И да, я не каюсь, потому что это меньший ущерб, который я мог нанести в состоянии пусть и частичного, но прихода в себя. — Почему частичного? — поинтересовался Стайлз. Хотелось бы, конечно, чтобы ему разложили всю информацию по пунктам и желательно в электронном виде, потому что на слух разгадывать загадки в стиле самого известного в мире детектива было ему не под силу. По крайней мере не сейчас, когда боль от шеи тонкими нитями пробиралась к макушке. — Потому что я все еще привязан к этому месту и мальчишке вроде тебя, — раздраженно ответил Ричард, будто сам Стайлз был виноват в случившемся. — А можно теперь купить полную версию рассказа? Потому что от скудной демо-версии у меня не только мозг взорвется, но и кровь из носа пойдет фонтаном от перенапряжения. — Комната пропахла эмоциями возмущения и негодования Стилински. Ричард, который все еще находился в теле Дерека, встал и начал вальяжно расхаживать по комнате взад-вперед, время от времени потирая обросший щетиной подбородок. И Стайлз очень надеялся, что тот пытается разложить свое повествование по полочкам, дабы яснее его передать, а не придумывает самый изощренный способ, который помог бы ему закрыть рот подростка. — Можно, — наконец изрек он. — И я сниму с тебя плату в размере бескорыстной помощи отчаянному небесному стражу. — Я не собираюсь тебе помогать, — сразу же донес свою позицию Стилински. — У тебя так забавно дергается нос, когда ты возмущаешься, — усмехнулся Ричард. — Но разве я спросил, будешь ли ты помогать мне? Что-то мне подсказывает, что ты очень хочешь домой, так что выбор у тебя не особо велик.***
— То есть ты хочешь сказать, что другая версия меня призвала тебя из самых небес, превратила в Дерека и привязала к себе? — Он получает утвердительный кивок. — И чтобы ты не превратился обратно, ему пришлось привязать образ Дерека к своему энергетическому источнику и поить тебя собственной кровью каждое полнолуние? — Еще один кивок. — А кость его мизинца с правой ноги ты случаем у себя на шее не носишь? Что за бред сумасшедшего, поехавший дракон-защитник? — Так, — Ричард излучал недоумение, — значит, ты можешь спокойно жить с тем, что видел превращение полуволка-полуворона, но поверить в игры поехавшего крышей мальчишки не можешь. — Я видел превращение одного самодовольного засранца в ящерицу-убийцу — меня теперь не так-то просто удивить, а уж тем более перевоплощениями в смертельно опасных сверхъестественных существ. — Стайлз почесал свою усыпанную родинками щеку, коротко вскинув брови. — И ладно, я попытаюсь поверить тебе, раз уже ужился с мыслью, что ты небесный страж с замашками демона. — Я не прошу тебя верить мне, — закатив глаза, устало отозвался Ричард. — Мне нужно твое сотрудничество, а не доверие. — Допустим, — согласился Стилински. — Тогда давай по порядку: ты нагло, без моего личного согласия воткнул в меня свои четыре когтя и увидел там несколько фрагментов из моей жизни, а главное — полуженщину-полурыбу, которую ты называешь сиреной, а не русалкой. — Он уже третий раз за вечер получил кивок, что подтверждал его слова. — Заявляешь, что эта самая сирена поменяла нас местами, но тебе очень нужно вернуть другого Стайлза, чтобы разорвать вашу с ним связь и связь с этим местом. — Четвертый кивок. — И как ты собираешься разорвать эту самую связь? — Убью его, — он сказал это так, словно предлагал пропустить с ним кофе по чашечке-второй, а не просил принять его участие в уголовном деле. И если бы Стайлз не слышал слова об убийстве так часто из уст Дерека, то наверняка бы сейчас по-крупному вздрогнул. — Ты же понимаешь, что Стайлз не будет помогать в убийстве? Особенно в убийстве другой версии себя. — Стилински выглядел так, будто ему сказали, что Африку прилетели пингвины и теперь купаются в сахарских песках, попивая коктейли через трубочку из найденных кактусов. — Это же сродни самоубийству. Только ты останешься жив, в то время как другой ты будет мертв. — Захватывающая речь, — Ричард демонстративно похлопал в ладоши, — но чтобы освободиться самому, мне придется убить его. Парень фыркнул. — А не говорит ли это в тебе чувство гордости и дикое желание мести? — Стайлз прищурил глаза, пытаясь высмотреть в своем собеседнике хоть что-то человеческое. — И вообще, не думал ли ты, что, решив оборвать источник своей энергии, можешь лишить себя этой самой энергии вовсе? Я имею в виду… Нету же стопроцентной гарантии, что после его смерти, твой источник начнет черпать энергию из тебя. Уверенный в себе страж, казалось, немного опешил. От Стайлза не утаилась его глубокая вдумчивость и мимолетный… страх? Ох, если бы он был оборотнем, то узнал бы об этом наверняка. — Ты прав, — неохотно изрек он через какое-то время. — Придется действовать иначе.***
Стайлз сидел на полу в гостиной, окруженный открытыми книгами. За его ухом привычно находился карандаш, второй — между губами, пока третьим он чертил что-то в «своей» прошлогодней тетради. На небольшом стеклянном столике, что находился прямо под рукой, стояла уже четвертая по счету пустая кружка кофе. Он выглядел донельзя по-домашнему в растянутой синей футболке с принтом «The Beatles», в каких-то старых спортивных штанах и со своим вдумчивым взглядом, который он раз за разом перемещал от толстой потертой книги к тетради и наоборот. Не хватало только красных нитей, которыми он начал бы связывать все изученные факты, чтобы прийти к чему-то единому. Захваченный своим изучением, он не услышал, как к нему приближались чужие шаги. И дернулся от неожиданности, когда сонный голос прозвучал над его головой. — Ты когда встал? — По комнате разлилась новая порция запаха свежесваренного кофе. — Я и не ложился, — коротко ответил Стайлз, забрав из своих зубов ненужный карандаш. Все эти книги вокруг него, тихое бормотание при чтении — создавалось впечатление, что он ленивый школьник, который всю ночь играл в приставку, а наутро вспомнил о заданном на сегодня сочинении, и теперь вызывал дух какого-то писателя, чтобы тот помог ему не схлопотать смачный подзатыльник от родителя за двойку. — И чем же ты занимался всю ночь? — Дерек-Ричард обошел подростка вокруг с чашкой дымящегося кофе, пытаясь разглядеть, что же тот так упорно строчил в своей тетради. — Это план, — ответил Стайлз, стуча карандашом по исписанному листку бумаги. — Пришлось немного порыться в мини-библиотеке, чтобы найти нужные книги. — План чего? Сегодня, видимо, день вопрос-ответ, подумал Стайлз, протягивая одну из самых больших книг, что лежала прямо перед ним. Страж отставил чашку на столик, забрал внушаемого веса книгу из рук подростка и сел на диван, поправляя пояс на халате. Он посмотрел на обложку и, прочитав несколько слов из названия, перевернул обратно на нужную страницу. — Ты же говорил, что меня перенесла сюда сирена. Нам всего лишь нужно найти ее, чтобы я смог вернуться обратно. — Стайлз протянул ему свою тетрадь, где по пунктам расписал, как, что, где и в каком порядке нужно делать. — Всего лишь? — уточнил Ричард, глядя на изрисованную стрелками писанину. — Тут ты, конечно, изложил различные развития событий, но я не вижу варианта, в котором бы нас унесли на дно реки и съели, как сырой шашлык, нанизанный на острые когти. — Он вернул мальчишке тетрадь и отставил книгу. — Это немного не так работает. Во-первых, если сирена перенесла тебя сюда из твоей реальности, то это не означает, что она в обязательном порядке должна существовать и здесь. А во-вторых, — он запнулся. — Если я настолько силен, чтобы пройти сквозь миры, то что мне какие-то параллельные вселенные? Хотелось стереть эту позерную ухмылку с его лица. Только лицо это было Дерека, а Дерека бить ну никак не хотелось. — Так чего ты молчал? — недовольно спросил Стайлз, поднимаясь с пола. Теперь он смотрел на стража сверху вниз, только внушительности ему это, увы, никакой не придавало. — Ты бы все равно не смог уснуть, согласись, а так… Считай, и занял свой пытливый ум, и не путался у меня под руками, когда я кое-что искал. Кстати, как у тебя с рисованием?***
Когда небесный страж протянул Стайлзу вырванную из книги страницу и упаковку с разноцветными мелками, он подумал, что тот решил поиграть на его нервах, а когда надоест, то подойдет, щелкнет пальцами и отправит его домой. Но именно серьезный взгляд Ричарда, видимо, посопутствовал тому, что он сейчас стоял на коленях в подвале Хелов и вырисовывал неизвестные ему узоры на полу. «Рисуй там, — примерно два часа назад сказал ему страж, — где при перемещении мы точно не столкнемся с каким-нибудь шкафом или столом». Стайлз же решил пойти дальше и задумался над тем, что лучше всего переместиться туда, где их никто не увидит. По словам Ричарда, у них будет не больше минуты, чтобы забрать другого Стайлза, так как в одной реальности со своим двойником находиться дольше никак не получиться. А если они появятся прямо посреди дома, то существует большая вероятность того, что на одного из них — тот, что с огромными крыльями и волчьей мордой, — нападут сразу же с клыками и когтями его обитатели. В любом случае нужно действовать быстро и попутно молиться, чтобы Стайлз находился именно в поместье Хейлов и нигде больше. Потому что, опять же по словам Ричарда, еще одного перемещения его организм может просто не выдержать. А в том, что их отбросит обратно по истечению времени, страж даже не сомневался: его вернет сюда привязанность к этому — для него уже проклятому — месту, а Стайлза… Ну потому что конкретно в этом случае он разрушает баланс, вторгаясь в чужую — пусть и на самом-то деле свою — реальность. А баланс в этом мире — вещь необходимая, и сам мир всеми руками за то, чтобы его не нарушать. — Готово? — через какое-то время произнес Ричард, появившись рядом. Стайлз смотрел на листок возле своих колен, сверяясь с тем, что ему уже удалось нарисовать. — Еще немного, — ответил он, почесав испачканной в желтом мелу рукой свой нос. Его кисти, как и локти, как и в принципе штаны с футболкой были измазаны мелками. Разноцветный порошок можно было заметить и на кончиках волос, бровей и даже на пушистых ресницах. Во время процесса он не раз задумывался, почему спустя столько времени его друзья все еще не вытащили его из этого дерьма. Что бы такого могло произойти, что им не удалось этого сделать. И самой неприятной и режущей мыслью была именно та, что нагло твердила: «Они не заметили подмены. Они не заметили, что рядом не ты, Стайлз». Но Стайлз же до последнего отказывался в это верить. Позитивное мышление не позволило бы неприятной мысли прочно укрепиться в его сознании и скатить весь настрой до состояния истерики. — Я думаю, — начал он, рисуя непонятные ему черточки и кружочки, — вдруг ты перепутаешь нас, когда мы найдем его? — Не волнуйся, — хмыкнув, заверил его Ричард, — он выглядит так, словно за ним по пятам ходит смерть с косой. Даже если бы я очень захотел, то все равно бы не смог вас перепутать. — Смерть с косой? — переспросил Стайзл, на мгновение отвлекшись от работы. То ли он испытал страх оттого, что увидит себя почти в предсмертном состоянии, то ли облегчение от недавно нагрянувшей мысли о своих друзьях. — А какой он должен иметь вид, учитывая то, что львиная доля его энергии перенаправлена на меня? И если бы не его волчья регенерация, то он бы и дня не протянул. — Волчья? — снова переспросил Стайлз, удивленно глянув через плечо на стоящего рядом стража. — То есть он оборотень? — Стилински принялся чертить какие-то непонятные буквы. — Тогда почему же ты не заметил разницы, когда вместо него появился я? — Полагаю, заклинание ориентировалось на привязку именно к чертам его лица, — предположил Ричард, осматривая стоящего на коленях мальчишку. — Если бы оно ориентировалось, к примеру, на его запах, то все могло бы случиться иначе. Стайлз поднялся с колен, прихватив листок с рисунком, и стал сравнивать свое творение с тем, что было на бумаге. Через несколько оценивающих взглядов он все же сумел озвучить вывод: — Один в один. Почти. Ричард выхватил из его руки вырванную страницу, перепроверяя, не опустил ли тот какой-то мелкой и, возможно, как ему показалось, незначительной детали. Но через пару минут довольно хмыкнул и откинул скомканный листок куда-то в угол. — Ставай в центр, — скомандовал он, протягивая ему еще одну страницу, где на непонятном языке, точно таком же, что он и чертил на полу, были написаны слова, а рядом с ними — уже ручкой, но английскими буквами. Стайлз все же сумел сдержаться от высказываний о порче книг, не желая терять время на препирания. Он попытался причинить как можно меньше вреда своему творению, пробираясь к середине. — Когда я обращусь и укутаю тебя своими крыльями, начинай читать.***
И снова это странное чувство, когда твое тело распадается на миллиарды атомов и проносится сквозь пространство, где тебе не нужен воздух, где отсутствуют тактильные ощущения — где происходит все и одновременно не происходит совершенно ничего. Пока Стайлз спрашивал себя, можно ли случайно застрять здесь и больше никогда не вернуться домой, его откинуло от вальравна, а голова снова встретилась с чем-то твердым. Внутренний голос настойчиво повторял, что нужно вставать и что времени у них в обрез, но глаза с трудом привыкали к тусклому свету, пока затылок горел от сильного удара. Он всеми силами пытался сфокусироваться, чтобы найти дверь, которая бы вывела их отсюда, но отвлекся на низкий рык огромного зверя, что приземлился в нескольких метрах от него. Пятьдесят секунд. Стайлз смотрел в ту сторону, куда были направлены глаза небесного стража, и громко охнул. На зверя смотрели полные ужаса горящие глаза, а заклеенный скотчем рот издавал нечленораздельные звуки. И если бы оборотень не был привязан к железной трубе, то, вероятно, уже бы залез на потолок. Только это вряд ли ему помогло бы. Сорок пять секунд. До чего же необычно было смотреть на себя. Интересно, насколько они похожи? Он путался бы время от времени, теряясь в том, где он настоящий, а где его альтернативная версия себя? Могли бы они стать лучшими друзьями, братьями, если была бы такая возможность? Может, они бы понимали друг друга с полуслова? И не считали идеи друг друга полным безумием? Почему? Почему просто нельзя собрать Стайлзов со всех существующих вселенных и устраивать в этом мире то, что никому и никогда не пришло бы в голову? И если бы не рычание, что становилось все громче, и не обратившийся в оборотня Стайлз, то одному лишь богу известно, куда бы его занесли собственные мысли. Стилински бросился в сторону оборотня, чтобы прикрыть его своей спиной. — Ты обещал, — обиженно, совсем по-детски проговорил Стайлз. — Обещал, что не тронешь его. Тридцать две секунды. Вальравн толкнул парня в сторону и обошел на своих огромных волчьих лапах трубу. Он болезненно шикнул, как только прикоснулся к толстым веревкам. И Стайлз, поняв, что нужно помочь и как можно быстрее, присел рядом и начал распутывать влажные узлы. Почему он привязан к трубе веревками, пропитанными раствором волчьего аконита, и ко всему этому с заклеенным скотчем ртом? Стайлз решил спросить об этом позже, а сейчас направить все силы на развязывание тугих узлов. — У меня не получается, — сквозь зубы прошипел он, смотря на свои покрасневшие подушечки пальцев. Сердце уже колотилось где-то в районе горла, а руки, которые подрагивали от сильного переживания, и вовсе перестали слушаться. Семнадцать секунд. Страж снова толкнул мальчишку в сторону и стал резкими движениями разрывать толстые веревки своими когтистыми лапами. Вперемешку с болезненными звуками вальравна по помещению раздавался противный скрежет от острых когтей по железу. Еще через восемь секунд мальчишка упал на пол, растирая свои затекшие кисти. И последнее, что увидел Стайлз, — полные печали глаза напротив. Печальные глаза, которые были его глазами. А затем густой черный дым рассеялся по теперь уже пустому подвалу, оставляя Стайлза одного. И если бы не глубокие царапины на трубе, что секундами назад там появились благодаря небесному стражу, он бы мог поверить в то, что это все ему предвиделось. Пусть последний взгляд карих глаз — его глаз — вряд ли бы смог так просто вытравиться из памяти. — Что за чертовщина здесь твориться? — слышится возмущенный голос за открывающейся дверью. — Питер?***
— Это как так? Чувствовать себя наконец в своей тарелке — то есть в своей реальности — было подобно чувству возвращения домой после длинного путешествия, пусть путешествие Стайлза и длилось всего ничего, а если быть точнее, не больше двух недель. Дом Хейлов наполнился счастливыми улыбками друзей, хоть Стилински и был уверен, что, скорее всего, они смеялись из-за его внешнего вида — он до сих пор был измазан мелом с ног до головы. В груди было невероятно тепло, словно он сидел возле огромного костра и ветер дул именно в его сторону. А ветер и вправду дул в его сторону: его не убили, он вернулся домой, — что может быть лучше? Но все то, что происходило там, в другой реальности, он решил унести с собой в могилу, даже если Скотт станет его шантажировать в попытке выведать что-то. — То есть наш учитель химии оказался каким-то сектантом-любителем, усыпил сирен, а потом, угрожая убить одну из них, заставил другую открыть портал в альтернативную реальность и поменять нас местами? — У Стайлза горели глаза интересом и, возможно, совсем немного — завистью. — А поменял он нас местами, чтобы вы не путались под ногами, пока он убивает ту саму сирену, что украл, и открывает портал в один из девяти миров? — Он почти схватился за голову. — Знаете, что может быть хуже зла? Зло с мозгами. — Это только наши предположения, — поспешил объяснить Питер, пока подростка не взорвало фонтаном из всех существующих эмоций. — По крайней мере, только так мы смогли соединить все события в кучу, — подтвердил Айзек. Стайлз осмотрел всех присутствующих с ног до головы, потирая свой подбородок синим от мела пальцем. — А что если этот наш учитель-певец на самом деле был одним из богов? Какой-нибудь Аполлон? И он искал стража своих небес? — вполне серьезно предположил он. — Не нашел его в этом мире и решил, что он находится в каком-нибудь другом. Где-то среди гигантов или темных эльфов, к примеру. Питера и Скотта прорвало на смех. Возможно, измазанное в желто-голубом порошке лицо Стилински было и вправду смешным. — Миров девять, а сирен — всего две, — сказала Лидия. — Так что сомневаюсь, что кто-то искал именно его. — Думаете, боги ничего не смыслят в азарте? — прищурившись, произнес Стилински. — А мне почему-то кажется, что лотерея, при которой обязательно кто-то должен погибнуть, — их любимая игра. — Да какое же это имеет значение? — вздохнула Лидия. — Главное — ты вернулся, и все живы. Пострадала разве что моя хрупкая психика, но несколько походов к мисс Моррелл, полагаю, должны все исправить. Стайлз цокнул языком, покачивая головой. — Боги, сколько же я пропустил. — Вспыхнувшие воспоминания в его голове не только запрещали ему смотреть на молчаливого Дерека, но и велели быстро перевести тему, пока не начались расспросы в стиле: «А у тебя как деньки прошли? Рассказывай». — А кто мне объяснит, почему я нашел себя с заклеенным ртом и привязанным к какой-то железяке? — В свое оправдание хочу сказать, что это была идея Дерека, — быстро ответил Скотт, поднимая руки в жесте я-не-виноват. Сказать, что Стайлз удивился — не сказать ничего. Нет, он, конечно, уже привык, что ним один конкретный оборотень протирает все стены, а иногда и горизонтальные поверхности, но привязывать веревками и заклеивать рот — это уже слишком. Чем же тот его так достал? Это был первый вопрос, который возник в голове подростка. То есть кто-то может быть еще более наглым и приставучим, чем он? А вот это уже был второй вопрос. — Нужно было решить, что делать с ним дальше, — Дерек сказал это так, словно ему уже надоело в тысячный раз повторять всем одну и ту же фразу. — Рот заклеил, потому что он слишком много говорил, привязал к трубе, потому что он слишком громко стучал в двери, а облил узлы раствором из волчьего аконита, чтобы сопереживающие добряки не прибежали ему на помощь.***
Гудящий принтер, что стоял возле кровати подростка, выплевывал один за другим листы с разноцветными рисунками. Стайлз сидел на той самой кровати, устроив на своих скрещенных ногах толстую книгу в кожаном переплете — ту самую, что он начал заполнять не так давно. Совсем белые, еще не успевшие пожелтеть от старости листы заполнялись черными чернилами. Сейчас Стайлз переписывал в свой бестиарий те самые ноты, с которых все и началось. Теперь же, если кому-то снова придется столкнуться с этим неизвестным существом, они будут знать о его возможности усыплять, создавать защитный барьер и даже о том, что оно умеет преподавать. Это стоило всех затраченных сил и боли в спине. Жаль, что Лидия не смогла записать по нотам песнь сирен, это была бы очень ценная и не менее полезная информация для тех, кто когда-то сменит их в должности. С момента его возвращения прошла уже целая неделя. За это время Стайлз успел подтянуть учебу, убедить отца, что он не ввязался в плохую компанию, и даже нашел подходящие слова для Финстока, когда объяснял причину отсутствия на тренировках по лакроссу. Все было относительно спокойно в отношении сверхъестественного, и не сказать, что это не настораживало еще больше, но отдыхать тоже надо уметь, и Стайлз действительно пытался насладиться своим отпуском. После возвращения Стайлза на Бейкон Хиллс спустились проливные дожди, словно облака за все время его отсутствия копили в себе пресную жидкость. И только недавно дождь стал идти реже, да и капли уменьшились в размерах и теперь медленно опускались на землю, по большей части занимаясь созданием луж, нежели питанием почвы. Возможно, именно поэтому он почти никогда не закрывал окна в дождливую погоду. Чтобы вдыхать влажный озоновый воздух, не вставая с кровати. Не хватало только большой кружки сладкого чая или горячего какао. На фоне мелкого дождя слышны тихие звуки сериала, который Стайлз включил на ноутбуке и оставил играть где-то на другом конце стола, лишь бы наполнить комнату голосами. Да, он включил сериал «Сверхъестественное». И да, он уже готов согласиться с Лидией, которая не так давно приписала ему фетиш на все мистическое. Но Стайлз не виноват, что он живет в окружении какой-то фантастики, которая не должна попадаться на глаза обычным людям. И уж тем более не виноват в том, что не может себя представить в роли обычного подростка, которого волнуют только оценки в школе и безответная любовь. — Черт возьми, Скотт, я же просил тебя. Ну будь человеком и заходи в этот дом через главную дверь, — без особого энтузиазма сказал Стайлз, услышав уже привычные ему шорохи возле открытого окна. Он не поднял глаза: не хотел сбиться. — Я обещаю: не пожалею денег и куплю тебе ту книгу о правилах этикета, которую мы видели вчера на витрине. — Прости? — послышалось над головой. Стайлз поднял глаза, дабы понять, как это у его лучшего друга резко завершился период ломки голоса, или почему он звучит более грубо и низко. Только гость явно был не похож на Скотта, даже если тот обзавелся бы горой мускул, щетиной и кожаной курткой. — Что-то случилось? — как можно спокойнее произнес Стайлз, снова утыкаясь в свою книгу. Последний раз Дерек находился в его комнате, когда был подозреваемым в убийстве и почему-то решил, что логово подростка является лучшим убежищем. Поэтому он склонялся к тому, что произошло что-то очень нехорошее, раз Хейл снова находился здесь. Слава волкам, не в крови. Разве что немного мокрый от мелкого дождя. Дерек ничего не ответил — Стайлз и не надеялся на быстрые объяснения — и сел на кровать в метре от него. Повисла неловкая пауза. Стайлз не привык к тому, что за ним кто-то наблюдает. Обычно он занимался своими делами один, только изредка Скотт составлял ему компанию, и чаще всего это касалось домашнего задания. Но даже в таких случаях МакКолл не смотрел так пристально в его тетрадь, как сейчас это делал Хейл, наблюдая за измазанными в чернилах пальцами, что скользили по светлым листам. Говорят, когда за человеком кто-то наблюдает, он старается вести себя лучше. Стайлз же всеми силами пытался не сбиться и не пририсовать ноте лишних кружочков и черточек, потому что внимательный взгляд Дерека его слишком сильно отвлекал. — Почему ты просто не создашь сайт? Разве так не было бы проще? — спросил Хейл. Стилински же мысленно выдохнул. Теперь можно было перестать писать, чтобы это не выглядело так, словно взгляд оборотня ему мешал. — Я уже несколько раз пытался, — ответил он. — Но мои сайты почему-то блокируют. Дерек подвинулся ближе и забрал с колен подростка тяжелую книгу. Он листал страницу за страницей, разглядывая размашистый почерк и вклеенные распечатанные картинки. — Электронную версию я уже создал. И ты прав, что так намного легче. Хотя бы не приходится оттирать едкие чернила по тридцать минут в ванной. — Стайлз не знал, как ему себя вести, и это очень сильно нервировало. Такое, к счастью, случалось с ним нечасто, но он впервые хотел спросить, что, черт возьми, ему делать и как с этим справиться. Дерек ничем не помогал. Он так и не сказал, зачем пришел. Только едва слышно хохотнул, глядя на одну из страниц. — Ты назвал это существо Харрис? — улыбаясь, спросил он и коротко посмотрел на Стайлза. — Я ничего похожего не нашел в других книгах. А как звали нашего сверхъестественного учителя, вспомнить не смог. Пришлось импровизировать. Хейл закрыл книгу и поставил ее на кровать. Снова молчание. Теперь за Стайлзом никто не наблюдал, но все равно было не совсем комфортно. Да и задумчивый взгляд Дерека в пол не располагал к разговорам. Но Стайлз не был бы Стайлзом, если бы позволил моменту плыть по течению. — Я… Я иногда думаю, что происходит с тем Стайлзом… Чувствует ли он себя лучше, чем занимается… Единственное, что я смог сделать, пока находился там, — написать Скотту сообщение. И я надеюсь, что он приехал к нему. Очень надеюсь. Они больше не разговаривали на эту тему. Ему рассказали обо всем в первый же день прибытия, а потом вели себя так, словно ничего не произошло. С одной стороны, Стайлз был рад, ведь его не донимали вопросами о времяпровождении в альтернативной реальности, но с другой — ему хотелось поговорить о том, что его волновало. И волновал его он сам, вернее — другая версия его. — Он ведь прекрасно знал: если не вернется, то страж обретет свою прежнюю форму и убьет тебя. Знал и все равно остался здесь, — отозвался Дерек, непонимающе глядя в глаза напротив. — Я не уверен, что не поступил бы так же, — вырвалось быстрее, чем Стайлз смог сообразить, что именно он сказал. В глазах Дерека он впервые видел растерянность, а всегда напряженное лицо, казалось, немного… расслабилось? Стайлз всего на секунду почувствовал теплые губы на своих губах, а потом застыл с распахнутыми глазами и с вытянутыми губами, не до конца понимая, что произошло. — Если бы я знал, что после всего меня ждет именно это, то отправился бы в параллельную вселенную как можно раньше, — наконец ответил он, немного придя в себя. — Я очень рад, что ты вернулся, — тихо ответил Дерек и, придвинувшись к нему вплотную, поцеловал уже по-настоящему. Возможно, тот, другой Стайлз, был все-таки прав, когда твердил в полуживом состоянии, что они найдут и выберут друг друга в любой альтернативной реальности. Но какое им дело до того, что твориться в той или иной вселенной, когда единственно важным является лишь то, что происходит с ними конкретно в этой.