***
Амнезия. Он ударился головой о приборную панель и заработал амнезию, как в какой-то чёртовой дораме. Год 2021, и Тэхён пропустил целых шесть лет своей жизни. Он слушает докторов, следует их указаниям как можно внимательнее, так как он всё ещё сильно контужен. Чонгук держит его ладонь всё это время, забирается на кровать и сворачивается калачиком под боком Тэхёна, несмотря на то, насколько он сейчас больше. Тем не менее, его голова на плече Тэхёна чувствуется словно дом, и он прижимается к ней и стискивает руку Чонгука в ответ как можно крепче. Намджун, Юнги и Хосок столпились позади доктора, внимательно слушая и кивая в нужных местах, так что Тэхён позволяет себе расслабиться. Его голова болит, он так устал, и он полагает, что его хёны помогут восполнить ему всё, что он пропускает. Кроме того, он знает самую важную вещь. Его разуму девятнадцать, но телу двадцать пять. Он не может вспомнить ничего, что произошло с 2015 года, но группа всё ещё вместе, поэтому он предполагает, что всё сложилось хорошо. Однако он жаждет увидеть Чимина. Он нуждается в своём лучшем друге так же, как нуждается в следующем вдохе. Чонгук проверяет свой телефон и свободной рукой начинает печатать сообщение. Экран слишком яркий, чтобы Тэхён мог туда смотреть, поэтому он прячет своё лицо в волосах Чонгука и шепчет: — Это Чимини? — Да, хён, — говорит Чонгук. — Он и Джин на пути сюда. Тэхён кивает и из-за их положения случайно клюёт носом голову Чонгука. Он вздыхает и закрывает свои глаза, потому что, когда они закрыты, он может притвориться, что всё в порядке. Что приглушённые голоса — его хёны перешептывающиеся в комнате переполненного общежития. К тому времени, когда он засыпает, ему почти удаётся убедить себя, что он вернулся в свою кровать, в своё время.***
В следующий раз, когда Тэхён просыпается, он один. Комната размытая, чёткие линии расплылись в мягкие. Скорее всего он сейчас накачан, напичкан обезболивающими, потому что его тело болит меньше и больше нет жуткой боли будто от ледоруба, врезающегося в его висок каждый раз, когда он поворачивает голову. Он чувствует себя парящим, но он истощён глубоко до костей и держит свои конечности прикованными к кровати. Он позволяет своей голове наклониться в сторону открытой двери. Шепот доносится внутрь торопливо и безумно. Кардиомонитор равномерно пищит, заполняя застоявшийся воздух признаками жизни. Жизни Тэхёна, если быть точным, которая… блять, он чуть не умер, не так ли? Не было никаких шансов, чтобы подобное стало реальностью. Он бодрствует в общей сложности уже двадцать минут за сегодня, и всё, что он узнал, было ошеломляюще и ужасно, и невероятно пугающе. Он чуть не умер, был без сознания целых три дня и проснулся без какого-либо воспоминания о последних шести годах своей жизни. Всё ощущалось словно плохой фильм, который Тэхён отчаянно хочет выключить. Он хочет зажмуриться, стукнуть каблуками и очнуться дома, где всё имеет смысл. Он слышит, как кардиомонитор начинает чаще пищать, прежде чем действительно почувствовать, что сердце стало стучать оглушающе. Он потерян, он будто не здесь… его тело не принадлежит ему, как и его разум — больше нет. Тэхён прижимает руку к своей груди, пытается сдержать всё, что чувствует, чтобы ничего не выплеснулось. Всхлип вырывается из него, слёзы реками текут по щекам. Кто-то ругается и врывается через дверь, чуть ли не спотыкаясь о собственные ноги, чтобы добраться до больничной койки, но Тэхён не может увидеть сквозь свои слёзы, и ужасная головная боль раскалывает его череп. Он задыхается при очередном вдохе и чувствует острый укол в ушибленных рёбрах. Новый поток слёз щиплет глаза, и он сжимает веки, вдавливается в подушку лицом и стонет, икающий и сопливый, и очень, очень жалкий. Маленькая ладонь впутывается в его волосы, другая обхватывает его щеку, и Тэхён чувствует лоб, прижимающийся к его виску. — Тэхён-а, милый, пожалуйста, успокойся. Ты в порядке. Ты в порядке. Ты в безопасности. Облегчение, просачивающееся из Тэхёна, почти что можно прощупать. — Чимин, — он всхлипывает, льнёт к прикосновениям, пальцы жадно хватаются за перед рубашки Чимина, как за спасательный круг. Чимин отодвигается достаточно, чтобы Тэхён смог повернуть свою голову так, чтобы они могли прижаться лбами друг к другу и дышать. — Я здесь, Тэ. Я здесь, прости меня, — Чимин шепчет, большим пальцем смахивая стекающие слёзы. Тэхён трясётся, пытается приблизиться больше, насколько это возможно, пока Чимин не решает наплевать на больничные формальности и взобраться на койку. Тэхён инстинктивно двигается, тянется руками к нему. Чимин осторожно опускается рядом с ним, одна его рука мягко касается живота Тэхёна, пытаясь прижаться как можно ближе. — Прости меня, — Чимин икает, всхлипывая. — Тэхён-а, мне так жаль, что меня не было рядом… — Хватит, прекрати, — бормочет Тэхён. — Хоби-хён сказал, что ты не спал, не мылся и не ел три дня, Чимин-а, ты не можешь так делать… — Ты был без сознания, — через всхлипы осиливает себя Чимин, пальцами стискивая больничную одежду Тэхёна. — Ты не просыпался, я не мог уйти, мне было так страшно… — Я в порядке, — тихо заверяет Тэхён. Большим пальцем свободной руки он поглаживает щеку Чимина. — Я в порядке. Я очнулся. — Ты не помнишь, — говорит Чимин и звучит тихо, скорбно. Он ловит изучающий взгляд Тэхёна. Тэхён прикрывает глаза и дышит. Чимин пахнет всё так же, цветочно и сладко. Он пользуется тем же шампунем спустя шесть лет. — Я помню, что ты мой лучший друг, — говорит Тэхён, — это всё, что мне нужно знать.***
Тэхён остаётся в больнице ещё три дня после того как пришёл в себя, и Чимин остаётся рядом с ним всё это время. Их пальцы переплетаются поверх жёстких больничных простыней, большой палец Чимина почти рассеянно трёт тыльную сторону ладони Тэхёна. Больно осознавать, что даже сейчас, спустя столько лет, он безнадёжно влюблён в своего лучшего друга, который не подаёт никаких признаков того, что есть что-то большее. Что ещё хуже, так это то, что чувства Тэхёна… усилились почти что до необходимости быть ближе и постоянно касаться. Тэхён считает, что это имеет смысл; спустя шесть лет любовь к Чимину стала настолько привычной, что его тело помнит, но разум — нет. Хотя, что-то не так. Он видел, что Чимин шептался с врачами, с хёнами и с Чонгуком, видел то, как медсёстрам было непривычно произносить его фамилию, будто она была чужда им. Каждый был очень осторожен — сильно осторожен — это раздражало настолько, что он решил сделать своей задачей сбить их с толку. Он разбрасывается неожиданными вопросами, несмотря на строгие указания врачей облегчить ему переход в новую реальность, всё давит и давит пока его восприимчивые друзья не расколются. Они что-то скрывают, все они, и Тэхён, чёрт возьми, собирается выяснить, что именно. — Вы уверены, что бантаны не распались? — спрашивает, пытаясь держать голос небрежным. Намджун резко давится своим кофе. — Ребята, вы ведёте себя странно. Сокджин сжаливается над ним, по-доброму хлопая по спине. — Нет, — отвечает весело. — Если честно, то мы охренеть как отлично справляемся. Тэхён подозрительно щурится. — Мне двадцать пять, так? — Верно. — Я с кем-нибудь встречаюсь? Намджун снова давится, и Джин сжимает свои губы в тонкую линию. Тэхён снова открывает рот, чтобы продолжить настаивать на своей мысли, встречаясь со вспышкой раздражения, так как они знают о его жизни больше его самого, когда Чимин легонько стучит по дверному косяку. Он сияет, улыбается сладко и ярко, и сердце Тэхёна неудобно стискивается в его груди. Чимин… Чимин красивый, всегда был, но… сейчас ему двадцать шесть, и он стал таким, какой есть, стал уверенным и душераздирающе прекрасным. Его волосы бело-блондинистые и такие пушистые, что Тэхён жаждет зарыться в них лицом, скулы острые и челюсть угловатая. Он выглядит как принц или божество, или, может, как ангел. Не от мира сего. Он ведёт себя иначе, словно идеально вписался в свой нынешний образ и нашёл утешение, нашёл покой. Он выглядит здоровым и счастливым. Сияющим, несмотря на весь стресс, и ярко сверкающим. Но, боже, как же Тэхён скучает по щекам Чимина. — Тэхёни, — пропевает Чимин, грациозно опускаясь на стул рядом с кроватью Тэхёна. — Тебя выписали. Пора идти домой, малыш. Спустя час Тэхён оказывается удобно усевшимся в инвалидном кресле, его друзья столпились вокруг него в тесном коридоре. Чимин толкает его, целует мягко в макушку всё время, как напоминание, что он рядом. Он якорь. Тэхён ёрзает на месте неудобно, рёбра ноют и напоминают о себе болью. По привычке, он вскидывает руку, чтобы покрутить… Тэхён хмурится и смотрит вниз на свои руки. Что-то там должно быть, что можно трогать и чем можно играться, но Тэхён будто и за всю жизнь не сможет вспомнить, что это такое. Он думает настолько усердно, насколько только может, перебирая и ища что-то, пока его голова не начинает болеть, а зрение расплываться. — Мы должны выйти через чёрный вход, — говорит ему Чимин, пока они ждут лифт, ладонями мягко расчёсывая волосы Тэхёна. Тэхён хмурится в замешательстве. — Зачем? Юнги смеётся откуда-то сзади. — Мы, хах. Мы вроде как немного популярнее, чем шесть лет назад. Охрана встречает их у заднего входа, выглядя скрытно с прикрытыми лицами. Глаза Тэхёна широко раскрываются, и Чонгук протягивает ему чёрную гладкую маску для лица. Чимин помогает ему надеть её, так как сам он не может из-за ограничений в движениях, ослабших и повреждённых мышц после аварии, которую он даже не помнит. Что-то тёплое вертится у него в животе от того, как он наблюдает за Чимином, который внимательно вытаскивает пряди волос из-под маски, так близко и так сосредоточенно и невероятно осторожно. Без задней мысли, Тэхён протягивает руку, чтобы подушечками пальцев прижаться к щекам Чимина. Он чувствует, как его собственные глаза расширяются, как только он начинает паниковать, готовый убрать руку. Но Чимин только вздыхает и льнётся к прикосновению, мягкая улыбка играет на спирающем дыхание лице. — Давай отвезём тебя домой, ладно? — спрашивает Чимин любящим голосом. Тэхён сглатывает и кивает. Джин даёт ему пару солнцезащитных очков и одаривает всезнающим взглядом, и Тэхён ощущает облегчение из-за того, что прячется за маской. Один из охранников приближается к ним, слегка кланяясь. — Снаружи есть пресса, несколько фанатов. Ничего сверхбезумного, но их вполне достаточно, и мы хотели бы сохранить приличное расстояние между Тэхёном-ши и толпой. Толпой? Тэхён хмурится, поворачивается в своём кресле, чтобы спросить у кого-то, какого чёрта всё это значит, когда дверь открывается и оттуда доносятся крики. Инстинктивно, Тэхён вжимает голову в плечи, внезапно и сильно благодарный за солнечные очки. Вспышки непрерывно слепят, люди выкрикивают его имя, и его голова начинает ужасно болеть. Намджун протягивает руку, и Тэхён благодарно хватает её, сжимая, пока они идут по направлению к большому чёрному фургону, ожидающему у обочины. — Тэхён-ши! Он здесь! — Привет! Ви! Как твоя голова? — Грёбаные стервятники, — Чимин бурчит себе под нос. Он наклоняется, чтобы помочь Тэхёну встать, его рука осторожно обхватывает талию младшего. Тэхён хватается за другую руку Чимина, тяжело прижимаясь к своему лучшему другу, несмотря на боль в рёбрах. Стоять и двигаться, и даже просто думать причиняет своего рода боль, поэтому он доверчиво позволяет Чимину вести его своими нежными руками. — Чимин-ши, как вы и ваш… Чимин захлопывает дверь фургона сильнее требуемого. Мгновение спустя остальные парни залезают в фургон с другой стороны. Они оставляют место рядом с Тэхёном для Чимина, который переплетает их пальцы вместе и шепчет: «Ты в порядке?» — его беспокойство осязаемо, глаза широко открыты и изучают. Тэхён слабо улыбается. — Буду в порядке. Чимин подносит их сцепленные руки к своим губам и невесомо целует костяшки Тэхёна. Тэхён смотрит на голые пальцы Чимина, думает чего-то не хватает, и невольно хмурится. Чимин неверно понимает взгляд и вспыхивает, осторожно отпуская руку Тэхёна и умещая собственные на своих коленях. Его глаза находят окно и не сводятся с него всю оставшуюся дорогу, Тэхён не придаёт значения необъяснимому чувству пустоты внутри.***
— Мы живём здесь? — неверяще спрашивает Тэхён, оглядывая всё тут и там — везде. — Нет, серьёзно. Вы, блять, не издеваетесь? Мы живём здесь? — Ммм, — мычит Джин. — Дом, милый дом. Дом, общежитие, особняк располагается на вершине крутого холма, ведущая туда дорога простирается вниз, словно река. Всё здесь великолепное и по-глупому роскошное, с панорамными окнами и парадным крыльцом, которое простирается вокруг, с балконами и садом на крыше. Тэхён не думает, что его рот хоть раз захлопнется за всю поездку вверх по склону. Они достают и устанавливают инвалидную коляску, пока Чимин осторожно помогает Тэхёну выйти из машины, стараясь прислушиваться к любому признаку боли. Он прокатился по длинной территории тротуара, ведущего со входа. Они посреди ничего, и вид захватывающий дух, деревья и небо далеко-далеко, как только глаз может увидеть. Его пальцы жаждут взяться за кисточку, чтобы увековечить всё, что он чувствует прямо сейчас… Тэхён промаргивается. — Я сейчас рисую? Хосок задыхается, что больше кажется наигранным. Одна из маленьких рук Чимина ложится поверх плеча Тэхёна, слегка сжимая его. Намджун прочищает горло, и кажется, что он улыбается, когда говорит. — Да, Тэ. Ты сейчас рисуешь. На самом деле, даже хорошо рисуешь. Тэхён хмурится. — Хах. — Твой большой старый мозг уже начинает вспоминать вещи, — нежно говорит Джин. Его голос лёгкий, но что-то тяжёлое стоит за его словами. — Наш Тэхёни такой умный. Тэхён разворачивается как раз в момент, чтобы успеть заметить, как Чимин прижимает ладонь к своему рту со слезящимися глазами. Он пытается улыбнуться, когда замечает, что Тэхён смотрит на него. — Итак, хм, — Чимин всхлипывает, жестом указывая на длинный коридор. — Твоя комната находится в этом направлении впереди. Мы подумали, что можем напоить тебя болеутоляющими и дать отдохнуть, так как ты вырубишься сразу же, как только их примешь. Тэхён безмолвно кивает, широко распахнув глаза и блуждая ими по прихожей, которая ведёт к открытой гостиной, современной и уютной, с гигантским камином и самыми мягкими диванами, которые он когда-либо видел. Безупречный деревянный пол блестит под ним, и Тэхёна вдруг настигает нелепая мысль, что он испортит его своим инвалидным креслом. Над камином располагается смехотворно большой телевизор, картины и награды поверх накладок… — Погодите, — пискнул Тэхён, — это Грэмми? — Да, — гордо говорит Юнги, выпячивая грудь и расправляя плечи. Тэхён может только пялиться. Он крутится на месте, пытаясь ухватить глазами как можно больше дома, потому что, какого чёрта, это безумие… Тэхён издаёт болезненное шипение, так как его рёбра протестуют от подобных движений, выбивая из него воздух. Чимин появляется в ту же секунду, опускаясь на колени перед креслом и кладя по ладони на каждое колено Тэхёна. — Обезболивающие и отдых, — он говорит, мягко, но твёрдо. Тэхён слабо кивает в ответ. Чонгук катит его по коридору, проходя мимо нескольких запертых дверей и ванной комнаты, которая больше комнаты Тэхёна в доме его родителей. Чимин открывает дверь почти в самом конце и отходит в сторону, чтобы Тэхёна протолкнули внутрь. Комната — Тэхён напоминает себе, что это его комната — тёплая и светлая, белые стены обставлены картинами и фотографиями, сделан акцент на жёлтый и оранжевый. Есть читальный уголок под большим окном, переполненные романами и предметами искусства полки, пустой мольберт в углу рядом с постоянно растущей кучей белья. Тэхёна настигает внезапное и оглушающее чувство того, что он дома. Чимин и Чонгук помогают ему прилечь, шёлковые простыни шуршат под ним. — Можешь пойти и принести стакан воды, Гуки? — тихо спрашивает Чимин, натягивая одеяло на Тэхёна так, как будто делал это миллион раз. Может и делал. Тэхён не узнает. Чонгук исчезает обратно в коридор, и взгляд Чимина останавливается на Тэхёне. — Хэй, — говорит Тэхён, пытаясь улыбнуться. Он похлопывает по огромному пространству постели рядом с собой, спрашивая: — Ляжешь со мной? Чимин колеблется достаточно долго, чтобы в горле Тэхёна начал образовываться комок. Он хочет забрать слова назад, перенести в шутку, но Чимин взбирается на кровать и располагается в нескольких дюймах от него. Его волосы расстилаются по подушке, прелестные губы раскрываются из-за того, что они слегка дуются. Тэхён сглатывает и смотрит, не желая и неспособный отвести взгляд. Чимин дарит ему мягкую улыбку и протягивает руку, убирая прядь волос с глаз Тэхёна. — Как себя чувствуешь? — Странно, — отвечает Тэхён дрожащим голосом, — и немного потрясённо. Это… это всё, что я когда-либо хотел, но я не могу вспомнить, как всего этого достиг. Улыбка Чимина на мгновение исчезает, глаза покрасневшие и немного опухшие. Тэхён задаётся вопросом, о чём он думает, и мысль ударяет его под дых. Он всегда мог прочитать Чимина, как открытую книгу, ему никогда не нужно было об этом спрашивать, чтобы узнать, как он себя чувствует, но сейчас… сейчас Чимин кажется таким далёким, пространство между ними огромное и недосягаемое. — Ты вспомнишь, — шепчет Чимин с особой спокойной уверенностью и решительно сжатой челюстью. Тэхён пожимает плечами насколько ему позволяет лежачее положение, в процессе поворачиваясь к своему лучшему другу, отчаянно пытаясь сократить пропасть. — Чувствую себя паршиво, — он говорит, давая своим глазам закрыться. — Будто чего-то не хватает. Рука Чимина обвивается вокруг руки Тэхёна, сжимая её, но он не разъясняет ничего. Чонгук возвращается в комнату пару мгновений спустя и едва хлопает ресницами, видя их положение. Тэхён принимает таблетки и выпивает воду, когда ему всё передают, и ложится обратно со сдавленным стоном. Чимин и Чонгук перешёптываются где-то справа, приглушённо и торопливо, но таблетки начинают действовать быстро, и Тэхён слишком ослабший, чтобы слушать. Через некоторое время Чонгук исчезает, мягко целуя щеку Тэхёна, оставляя его и Чимина одних. — Засыпай, Тэхёни, — тихо говорит Чимин, беспорядочно проводя рукой по волнистым волосам. Тэхён с усилием держит глаза открытыми, чувствуя себя вялым и парящим. Нет никакой боли, но вообще больше ничего нет. Всё, что он может видеть, — это Чимин, красивый и мягкий, но недостаточно близкий, чтобы Тэхён чувствовал себя спокойно. Он тихо скулит, пытаясь прижаться к Чимину, но его тело слишком онемело, чтобы слушаться. — Что тебе нужно, милый? — Чимин спрашивает, легко касаясь губами лба Тэхёна. Тэхён довольно мычит. — Ты, — отвечает он так же легко, будто дышит. — Просто ты. Чимин издаёт раненный и задыхающийся короткий звук, мягко прижимаясь лбом к виску Тэхёна. Тэхён наклоняет голову так, чтобы они были нос к носу. Сквозь тяжёлые, полузакрытые глаза, Тэхён наблюдает за улыбкой Чимина. — Красивый, — выдыхает, незнакомое тепло распространяется внутри, будто лесной пожар. — Я всё ещё говорю тебе, насколько ты красивый? Чимин хихикает. — Каждый день. — Хорошо, — говорит Тэхён и позволяет себе поддаться темноте, тянущей его.***
Тэхён просыпается в пустой постели, сторона Чимина всё ещё тёплая. Он усмехается мысленно. Сторона Чимина, будто они делят постель, будто Тэхён может быть настолько счастливчиком. Он садится и трясёт головой, что было большой ошибкой, так как он всё ещё сильно контужен. Тэхён со свистом выдыхает, что в свою очередь вызывает боль в рёбрах. Короче, всё ужасно. Хуже всего то, что он хочет пописать. Смех доносится из глубин коридора, запах блинов просачивается через щели двери спальни. Он может крикнуть и понадеяться, что кто-нибудь его услышит, прервётся от завтрака потому, что он беспомощный и жалкий, и доставляет всем неудобства, или он может проковылять десять футов до ванной комнаты и молиться богу, чтобы не упасть. Тэхён быстро решает, подползая к краю постели до тех пор, пока он не чувствует, как его ноги касаются пола. Его пальцы путаются в мягком ворсе ковра, и он вздыхает, встречаясь с болезненным чувством знакомого, но позабытого ощущения. Требуется целая минута, но с помощью слабых рук он опускается на трясущиеся ноги, немного покачиваясь перед восстановлением равновесия. — Хорошо, — Тэхён бормочет себе под нос. — Ты не забыл, как, блядь, нужно ходить. Просто двигайся. Вдохновляющий разговор оказывается бесполезным. Тэхён знает, как двигаться, но его тело отказывается сотрудничать с ним. Всё болит, каждое движение посылает острую резкую боль по его позвоночнику, по его ногам, по его плечам. Тэхён смотрит вниз, видит синяки, заполняющие каждый участок его кожи на плечах, неровные мелкие царапины, портящие вид его рук. Впервые он понимает, почему именно остальные члены группы были такими эмоциональными, когда он проснулся — всё его тело будто разбито вдребезги, и у них было полное право волноваться. Тем не менее, Тэхён пытается встать. Он проделывает весь путь до шкафа, до двери ванной комнаты (и зачем ему два шкафа? Проехали…) перед тем как сделать глубокий вдох и остановиться передохнуть. Его ноги дико трясутся, и он думает, что если бы ему потребовалось постоять ещё минуту, то он может действительно грохнуться, поэтому он медленно опускается на пол. К моменту, когда его задница касается земли, он уже выдыхается от перенапряжения. — Круто, — бормочет, — круто. Тэхён откидывается на спину пока не оказывается лежачим на ковре, уставившись в потолок. Это его дом в обозримом будущем. Он живёт здесь сейчас. Он, возможно, умрёт тут. Обозримое будущее прерывается примерно через две минуты, потому что Юнги натыкается на Тэхёна прямо в тот момент, когда тот смиряется со своей судьбой. — Дерьмо, — ругается, вбегая внутрь. Он зовёт Чимина, кричит из-за него, и Тэхён вздрагивает из-за звука. Из коридора доносятся молниеносные шаги, и Чимин опускается на колени рядом с ним, руками обхватывая челюсть. Юнги становится с другой стороны, с искажённым в беспокойстве лицом. — Тэ? — спешно спрашивает Чимин, быстро касаясь тэхёнового лица, плеч, волос. — Ты упал? Что произошло? Тэхён жалко качает головой, дуясь, выпячивая нижнюю губу. — Не упал, — бормочет он, не желая смотреть Чимину в глаза. — Мне нужно было пописать, но ходить так трудно, поэтому я прилёг, — его голос тихий, пристыжённый. — Милый, — шепчет Чимин, нежно проводя пальцами по лбу Тэхёна. После обращается к Юнги: — Хён, можешь оставить нас на секунду? Юнги кивает и встаёт, но сначала хлопает Тэхёна по колену. Младший смотрит на белое пространство потолка и слушает, как тот уходит. — Хочешь встать или продолжишь лежать здесь? Тэхён на мгновение серьёзно задумывается над вариантами. — Я не хочу обмочиться в штаны, — говорит, и Чимин согласно кивает. — Хороший выбор, потому что я действительно не хочу оттирать мочу с ковра. — Чимин делает паузу, наклоняет свою голову. — Я бы сделал это, но действительно не хочу. Тэхён смеётся. — Мой герой, — говорит с нежностью в голосе. Солнце проникает сквозь щели в шторах, накрывая Чимина тёплым светом. Он выглядит словно ангел, мягкий и ласковый, улыбающийся Тэхёну так, словно он что-то драгоценное. Любовь, нежная и всепоглощающая, сворачивается комком в груди Тэхёна и поселяется там. Он хочет. Боже, как же он хочет. Но прошло шесть лет. Шесть лет, а Чимин всё ещё не его.***
Первый раз, когда Тэхён хорошенько рассматривает себя, приходится на девятый день после инцидента. В зеркале ванной комнаты он видит, что его нижняя губа разбита посередине, покрывшаяся спустя столько дней лечения. Синяк расцветает жёлто-зелёно-коричневым на его левой скуле, распространяясь до угла его глаза. Над правой бровью красуется шов от зловещей и красной раны. Он задаётся вопросом, останется ли шрам, и страх зарождается в глубине его живота. Его карьера ведь так сильно зависит от лица. Тело Тэхёна пострадавшее, но с каждым днём крепнет. Он может передвигаться самостоятельно на короткие дистанции, однако лестница — подвиг, на который он пока что не готов, поэтому верхняя часть дома — его дома — остаётся для него загадкой. Чимин берёт на себя большую часть заботы. Не то чтобы другие не помогают, потому что они помогают. Чонгук допоздна засиживается с ним, составляя компанию, когда остальные ребята засыпают. Джин готовит его любимые блюда каждый раз, показывая свою любовь лучшим способом — едой. Юнги читает ему своим мягким и успокаивающим голосом, потому что сотрясение Тэхёна не позволяет ему смотреть на экраны или читать, или что-либо делать, серьёзно. Хосок — постоянный луч солнца, который, похоже, имеет шестое чувство появляться как раз вовремя, чтобы спасти его от перегрузки. Намджун отвечает на его ненасытные вопросы, восполняя его шестилетний пропуск в поп-культуре, с удивительным терпением и тёплой улыбкой. Но Чимин тот, кто оборачивает свою руку вокруг его талии, помогая ему, когда он хочет пройти до кухни вместо того, чтобы волочиться в инвалидном кресле, и Чимин тот, кто моет его волосы, когда ему нужно принять ванну, потому что в душ скорее всего было бы нереально попасть. Чимин тот, кто не засыпает, пока Тэхёну не будет удобно в постели. Чимин тот, кто следит за приёмом его таблеток, словно по часам, и придерживает его сзади, пока он мочится, потому что его ноги всё ещё не настолько окрепшие. Чимин тот, кто настолько внимателен к каждому мелкому звуку и каждому вдоху, который Тэхён совершает, что он способен понять, чего ему хочется до того, как младший это сможет сам понять. Должно быть смущающе так сильно на кого-то полагаться. Если бы это был кто-либо другой, то он чувствовал бы себя неудобно самым наихудшим образом. Но это Чимин — добрый, милый, терпеливый Чимин, который никогда не позволяет ему видеть что-либо кроме улыбки, но который плачет, когда думает, что Тэхён спит. Он отчаянно желает понять, что Чимину нужно от него, потому что Чимин продолжает отдавать, а Тэхён продолжает брать и, боже, это должно быть утомительным. Иногда он ловит взгляды других парней, полные такой глубокой печалью, что ему становится больно. Он хочет знать, как всё исправить, что сделать, чтобы улыбка Чимина задерживалась немного дольше. Сейчас он свернулся калачиком рядом с Чимином на диване, уместив голову на плече своего лучшего друга. Его глаза закрыты, потому что телевизор включён, и ему больно смотреть на экран слишком долго. Он старается излить всю свою любовь, всю свою благодарность, которые он чувствует, прижимаясь губами к покрытыми тканью ключицам Чимина, и получает в ответ за свои старания мягкий поцелуй в лоб. Всё происходит так естественно, такой простой жест, и Тэхён удивляется, что его тело помнит, а разум — нет. Чимин сидит в телефоне, нахмурившись. Тэхён не может заглянуть в экран не поморщившись, поэтому он спрашивает: — Что случилось? — вышло приглушённо из-за толстовки Чимина. — Мы долговато отсутствовали в соц. сетях… — Чимин прочищает горло и отводит взгляд. Пальцы Тэхёна играются с его толстовкой. — Фанаты хотят обновлений. Из своего места, неширокого дивана, Чонгук издаёт тихий свист. — Они охренеть как взбудоражены. — Следи за своим языком, тебе двенадцать, — бормочет Тэхён. — Мне буквально двадцать три. — Господи помилуй, — Тэхён вскидывает руку поверх живота Чимина, чуть ли не выбивая телефон из его руки. — Не напоминай мне. Пальцами свободной руки Чимин зарывается в волосы Тэхёна. — Мой Тэхёни, — шепчет слышно лишь им обоим. Тэхён ёжится и прижимается невозможно близко. Издаётся звук щёлка камеры. Тэхён поднимает свою голову, расплывчатыми глазами смотря на Чонгука. Его телефон — который смехотворно высокотехнологичен сравнительно с тем дерьмом, которое было у Тэхёна в 2015 — у него в руках, нацеленный на них. — Я опубликую обновление. Покажу, что хён в порядке, — говорит Чонгук, печатая на экране. Спустя мгновение он наклоняется, чтобы показать Чимину, что он написал. Тэхён мельком видит получившуюся фотку — он, свернувшийся под боком Чимина и Чимин, чьё лицо повёрнуто в сторону Тэхёна, играющийся пальцами с вьющимися каштановыми кудрями. Изображение кажется интимным, личным, чем-то, что Тэхён никогда не разрешил бы опубликовать, и сейчас он в замешательстве. Они всегда были так близки, настолько тактильны, даже до того, как Тэхён начал чувствовать что-то большее, но им всегда говорили сдерживать себя. Не давать фанатам каких-либо странных идей. Сейчас, хотя… сейчас Чонгук публикует фото, будто оно ничего не значит, и Чимин одобрительно кивает, невозмутимый. — Что написал в заголовке? — хмуро интересуется Тэхён. Чонгук наигранно прочищает горло. — Тэтэ дома и чувствует себя лучше! — читает. — А затем я добавил миллион сердечек и хештег. — Хештег? — Он милый, фанаты затрендили его уже где-то неделю. Мы любим тебя Па… — он резко осекается и прокашливается. — Эм, мы любим тебя Ким Тэхён. Ну, знаешь, мило и просто. Тэхён кивает, незаинтересованно, потому что кое-что другое привлекло его внимание. Цепочка вокруг шеи Чимина, сверкающая и серебряная, выделяющаяся на мягкой светлой коже, скрытая под тканью толстовки. Тэхён тянется к ней, хочет достать и рассмотреть. Он протягивает руку, приближая её к чиминовой талии… Чимин ловит его запястье, глаза широко распахнуты и паникующие. Они долго смотрят друг на друга, неспособные говорить или двигаться. Чонгук неловко прокашливается, пытаясь казаться как можно меньше, что довольно бессмысленно, ведь его плечи почти настолько же широкие, как и плечи Джина. — Чимини? — неуверенно спрашивает Тэхён. — Прости, прости, я… — Чимин мешкается, выпуская запястье Тэхёна, чтобы переплести их пальцы вместе. — Прости, Тэхён-а, я просто… я не могу, — договаривает побито, не давая дальнейших объяснений. И Тэхён… Тэхён ненавидит, что между ними есть что-то, чем Чимин чувствует, что не может поделиться. Плохие мысли находят его, и они не останавливаются… что если что-то случилось между ними за эти шесть лет, что Тэхён не может вспомнить, и Чимин просто цепляется за призрачные отношения лучших друзей? Что если… Но Чимин не поступил бы так. Он не воспользовался бы этой дерьмовой ситуацией, в которой Тэхён оказался, чтобы извлечь для себя выгоду. Итак, Тэхён просто должен поверить, что что бы Чимин ни скрывал, это делается к лучшему. — Всё в порядке, — шепчет Тэхён. Пальцами слегка смахивает чёлку с лица, болезненно нежно. Тэхён закрывает глаза. — Всё в порядке. Я доверяю тебе. Облегчение во взгляде Чимина почти что осязаемое. — Спасибо. — Без проблем, — мямлит Тэхён, головой падая в изгиб плеча Чимина. Он вдыхает знакомый запах и задаётся вопросом, правильно ли он поступает.***
Двумя сутками позже Тэхён свернулся калачиком в постели, слушая аудиокнигу пятого Гарри Поттера. Чимин рядом с ним, и телефон опасно нависает над его лицом, в то время как он лежит ровно на спине. Тэхён следит за выражениями его лица, пока тот печатает, видит слово мама* мелькнувшее на экране. Тэхён выздоравливает медленно, но верно, синяки исчезают, оставляя за собой чистую кожу. Он был у физиотерапевта дважды и наконец-то способен ходить самостоятельно, несмотря на незначительную боль. Тем не менее, Чимин рядом, держа парящие вокруг его талии руки, выжидая момента, чтобы поймать его в случае падения. Он никогда не падает, но понимание, что Чимин рядом, поддерживающий и заботливый, значит настолько большее, что он даже не знает, как объясниться через слова. Его голова всё ещё в какой-то степени словно разбита в дребезги, воспоминания вытекают в сны, будто вода до тех пор, пока Тэхён не остаётся с мгновениями — каркасом из самых важных моментов его жизни. Мелочи, маленькие воспоминания — отнести пиццу Юнги, когда он задерживается в студии, изучение английского с Намджуном — вяло проплывают в его сознании, не задерживаясь. Чимин улыбается так широко каждый раз, когда Тэхён вспоминает что-либо, даже самые что ни на есть крохи, и щёки расплющивают его глаза в крошечные полумесяцы. Но воспоминания слишком мелкие, незначительные для такого долгого периода. Он всё ещё не может вспомнить их первое выступление на BBMA, или хореографию его соло песен, которые у него, очевидно, имеются. Он не помнит восемнадцатилетие своей младшей сестры или как он приютил собаку по кличке Ёнтан, который в настоящее время в доме его родителей. Он не может вспомнить, как они, чёрт, выиграли Грэмми, он не может вспомнить смешные моменты, которые он и парни должны были разделить вместе за эти годы, или непосильную работу, благодаря которой они стали теми, кем являются. Прежде чем он сможет слишком уйти в себя, Чимин напоминает о себе, переплетая свои пальцы с пальцами Тэхёна. — Твоя мама хочет знать, собираешься ли ты в гости, — он говорит мягко, большим пальцем легко проводя по тыльной стороне ладони Тэхёна. Тэхён изгибает бровь. — Ты переписываешься с моей мамой? Чимин смеётся. — Не похоже, что ты можешь с ней переписываться со своим расплющенным мозгом. — Эй! — Тэхён очевидно дуется, притягивая Чимина ближе, пока он не сможет положить свою голову на его грудь. — Не будь груб со мной. Я ранен. — Прости, дорогой, — воркует Чимин, легонько дёргая пряди волос. — Что ты хочешь, чтобы я сказал? — Я хочу увидеть её, — говорит Тэхён. Он делает паузу, добавляет: — Ты можешь… можешь попросить её принести Ёнтана? Я хочу встретиться с ним. Я знаю, она забрала его, чтобы он случайно не сбил меня своим крошечным опасным телом, но, знаешь. Я уже могу ходить. Он может… он может вернуться домой, так ведь? — О боже, да. Я скучаю по Танни, — скулит Чимин. Он снова берёт телефон и печатает одной рукой, пальцами путаясь в волосах Тэхёна. — Я скажу ей прийти в четверг и принести моего сына с собой. Тэхён фыркает. — Твоего сына? Необъяснимо, Чимин замирает под ним. Это продолжается полсекунды, прежде чем он расслабляется и задыхается смехом из-за чего чёлка Тэхёна шевелится по его лбу. — Мы разделяем опеку над ним, — фыркает Чимин. — Он любит меня больше. — Не сомневаюсь, — мягко отвечает Тэхён, прижимаясь носом к груди Чимина. — Ты очень очаровательный, — Чимин задыхается, и Тэхён хмурится. — Чимини? — Я, эм, — Чимин грациозно и плавно выскальзывает из-под Тэхёна, прежде чем он успевает моргнуть. — Я обещал Джин-хёну, что помогу ему с обедом, так что, я, эм… я собираюсь пойти и помочь, — он резко втягивает воздух и добавляет: — Тебе что-нибудь нужно пока я не ушёл? Тэхён хмурится сильнее, боль туго скручивается у него в груди. — Нет, — говорит мягко, падая головой на подушку. Он смотрит на потолок, моргает несколько раз и слушает мягкие звуки ударов босых стоп Чимина о пол, пока тот идёт по коридору. Тэхён помнит много мелочей, но он не помнит действительно важных вещей. Как например, что он такого сделал, из-за чего Чимин такой грустный.***
Той ночью Тэхён оказывается в студии Намджуна. — Я подумал, что музыка может помочь тебе, — говорит Намджун, звуча легко и заинтересовано. — Память может быть тесно связана со слуховыми ощущениями, и поскольку большая часть прошедших шести лет — музыка, которую мы создавали, это может помочь зажечь искру. Тэхён вертит своей ступнёй под ногами, руками нервно скручивает подол толстовки. — То есть, стоит попробовать, так ведь? — он спрашивает неуверенно. Намджун хлопает себя по колену с тёплой улыбкой и говорит: — Это то, о чём я думал, — он поворачивается обратно к своему компьютеру и кликает на что-то — на аудиофайл. Тэхён осознаёт, что он теперь способен смотреть на экраны дольше, но это всегда приводит к головной боли, поэтому он старается ограничивать себя в количестве увиденного. Мелькает обложка альбома — приглушённые розовые и фиолетовые, и синие, белые линии, скручивающиеся в сердце. — Это одна из твоих соло песен, Тэ. Она называется Singularity. Намджун нажимает на воспроизведение, и Тэхён закрывает свои глаза. Теплота расплывается внутри него, бас гладкий и медово-сладкий, глубокий и чувственный. Он слушает собственный голос и это… это странное чувство, осознание, что это он поёт, когда песня сама по себе незнакомая, но… Но, в то же время, это не совсем так. Что-то будоражится в глубине его сознания. Резкие движения в контрасте с тягучей мелодией. Взмах длинного плаща, рука поверх его горла, и… — Вешалки? Намджун смеётся, резко и ясно, и Тэхён даже не пытается стереть улыбку с лица. — Хореография включает в себя вешалки, — при виде озадаченного взгляда Тэхёна, Намджун добавляет: — Как ни странно, но это работает. Фанаты без ума. Я покажу тебе видео, на которое ты сможешь смотреть без раскалывающейся головы. Намджун щёлкает на файл за файлом, голоса эхом разносятся по комнате. Idol напоминает ему яркие цвета, розовато-оранжевые волосы, плавность традиционных танцев с веером. Шокирует слышать Ники Минаж, рэпующую в одном из их треков, но Намджун уверяет его, что это далеко не самый странный коллаб, который у них только был за эти годы. Blood, Sweat and Tears напоминает ему о высоких раздражающих воротниках, викторианском гардеробе, ангельских крыльях — FX макияже, который создаёт ощущение мраморной кожи на его спине и после трескающийся, когда он двигается. Boy with luv напоминает ему о ярко-розовом, нежно-голубом и о том, как эти два цвета хорошо сочетаются. Они слушают до глубокой ночи, и челюсть Тэхёна умещается на плече Намджуна. В голове мелькают хореография, последующая нота всего за несколько секунд до того, как она раздастся, и Намджун, сияющий каждый раз, как ему удаётся подпевать. Прямо перед следующей песней Намджун колеблется. Тэхён хмурится, слегка подталкивая его острым локтем. — Хён? — Ничего, — быстро говорит Намджун. Непринуждённый тон явно натянутый, но Тэхён не заостряет на этом внимание. — Итак дальше идёт песня, которую ты и я создали вместе. Она называется 4 o’clock. Песня начинается, и Тэхён пристально слушает, когда его голос начинает звучать из динамиков, мягкий и нежный, и глубокий. Текст ласковый, меланхоличный — ожидающий кого-то. Тоскующий. Надеющийся. Желающий. Тэхён резко выпрямляется. — Я написал её о Чимине, — хрипит, прижимая руку к груди, сердце дико стучит в грудной клетке. — Я написал её о Чимине, и затем я выпустил её по всему миру. Насколько чертовски очевидным я был? Как он не узнал? Намджун остаётся молчаливым, и сердце Тэхёна ухает вниз. — Он знает, не так ли, — не спрашивает. — Тэ… Тэхён встаёт, чуть ли не падая в спешке. Намджун вскидывается, чтобы успокоить его, но Тэхён дёргается назад, глаза дикие. — Я пойду спать. Я… спасибо, хён, правда. Это помогло. Клянусь. Теперь всё обретает смысл. — Но… — Спокойной ночи, — выдыхает Тэхён, слёзы наворачиваются на глазах. Он выскальзывает за дверь так быстро, как его усталые кости могут позволить. Он почти бежит по коридору, игнорируя боль в своих ногах, в своих рёбрах, и к моменту, когда добирается до своей ванной комнаты, он дышит так, словно пробежал целую милю. Тэхён запирает дверь и скользит по ней вниз, слёзы затуманивают ему взор, и его голова непрерывно болезненно стучит. Он крепко обхватывает руками себя поперёк талии и всхлипывает. Чимин знает. Чимин знает, что Тэхён влюблён в него, и он пытался уберечь его от смущающего повторного переживания событий, притворяясь, что всё в порядке, нормально. Он хотел, чтобы Тэхён выздоровел в спокойствии, оставаясь рядом, даже если ему было дико неудобно. Но Чимин всего лишь человек, и некоторые вещи проскальзывают через трещины — плач, печальные улыбки. Секретность. Дверная ручка дёргается, и Тэхён задерживает дыхание, прижимая руку ко рту, чтобы сдержать своё дрожащее рыдание. Его тело перенапрягается от усилий сохранить тишину. Мягкий стук, и после: — Тэ? Блядь. Чимин спал рядом с ним каждую ночь. Следя и обнимаясь, и взбивая подушки, поправляя конечности и удостоверяясь, чтобы у Тэхёна было всё, в чём он нуждается, и даже большее. Тэхён даже не знает, где находится комната Чимина, потому что Чимин никогда там не был. Он всегда с Тэхёном. Рядом с ним, даже когда это больно. Тэхён жмурится, его плечи тряслись. Он слышит тихий вздох, руку, прижимающуюся к дереву двери. — Тэхён-а? — Чимин пробует снова. Боже, он был в ужасе, узнав, что Тэхён на другой стороне, съёжившийся и хныкающий на полу. Потому что Чимин такой хороший, и он заботился о Тэхёне, будто это его обязанность и только его. Каким-то образом доброта причиняет большую боль — знание, что Чимину было неудобно в последние несколько недель, но он продолжал откладывать в сторону это чувство, потому что Тэхён нуждался в нём, звал его, как только был в сознании настолько, чтобы понять, что его нет рядом. И, может, это тоже было сделано специально. Может, Чимин не хотел быть рядом, когда Тэхён просыпался. Может, Тэхён, брыкаясь и крича, затягивал его обратно в беспорядок собственного творения, и Чимин был слишком хорошим и добрым, и замечательным, чтобы сказать нет, даже спустя годы обхождения этой темы стороной и неловкого молчания. Тэхён прерывисто выдыхает, тесно прижав колени к груди. Завтра он поговорит с Чимином. Сейчас, всё же… сейчас он вроде как хочет свернуться калачиком в постели и начать плакать, но его кровать так далеко, и его ноги ощущаются словно желе. Было бы так просто открыть дверь и откатиться в сторону, позволив Чимину помочь ему прилечь. Позволить себе быть эгоистичным на ещё одну ночь, до того, как земля ушла бы у него из-под ног и ударила реальность. Но Чимин заслуживает более лучшего друга, чем имеет, и поэтому Тэхён остаётся там, где сидит. Он засыпает на полу, прислонившись к дверной раме, наклонив голову в неудобном угле. В конце концов, Чимин перестаёт стучать.***
Следующим утром идёт дождь. Тэхён прячется под своим одеялом и не выходит, когда Джин стучит, зовя его к завтраку. Мысль о еде скручивает его желудок в узлы, не оставляя ему другого выхода, кроме как опустошить его содержимое в мусорное ведро рядом с кроватью. Он чувствует себя ужасно, мышцы ноют и в бешенстве от сна на полу. Его обезболивающие на кухне, в милях от него, и совершенно бесполезные. Он даже не думает, что смог бы встать, если бы захотел, боль в глубине его тела и сердца разбивает его на крошечные мучительные кусочки. Даже подъём головы ощущается чем-то чересчур непосильным, и факт того, что ему вообще удалось добраться до кровати, само по себе является чудом. Слёзы намачивают его щёки, мокрые и опухшие. Он снова открыл рану на своей губе из-за того, что кусал её слишком сильно, приглушённо плача в чистой агонии. Боже, его физиотерапевт будет так зол на него. Стук в дверь вырывает его из затуманенного состояния. — Тэхён-а, — зовёт Чимин, и в его голосе слышны нотки паники, которой прошлой ночью не было. — Тэ, милый, тебе нужно принять твои таблетки. Тэхён зарывается в одеяло ещё глубже, полностью горячий и болезненный. Он закрывает свои глаза и наказывает себе заснуть, если только перед этим он не потеряет сознание. Он ёрзает и вскрикивает, когда острая боль жалит его спину насквозь. — Тэхён, — сразу же говорит Чимин, настойчиво стуча в дверь. Его голос немного ломается от всей этой мешанины чувств, которую он испытывает. — Тэ, малыш, пожалуйста, открой дверь. — Нет, — стонет Тэхён, мучительный вдох вырывается из его горла. Громкое и острое словно бритва рыдание эхом разносится через дверь. — Тэхён-а, милый, мне нужно, чтобы ты открыл дверь. Пожалуйста. Блядь, пожалуйста, просто открой эту чёртову дверь. Чимин звучит разбитым, истеричным, задыхаясь от путающихся слов, когда он вжимается в дерево, и Тэхён плачет сильнее, потому что это его вина — он причина того, что Чимин так расстроен. Снаружи раздаются другие приглушённые и настойчивые голоса. Остальные парни, наверное, столпились, волнуясь, и это тоже вина Тэхёна. Он одна большая проблема с того самого момента, как очнулся. Он тихо хныкает, больше всего желая тихо провалиться сквозь землю и исчезнуть. — Тэ, — всхлипывает Чимин, — Тэ, клянусь богом, я собираюсь выломать эту грёбаную дверь… Тэхён заставляет себя сесть, но всё происходит слишком быстро. Он наклоняется вперёд, падая на свои руки и колени с болезненным завыванием и глухим стуком. Ноги подгибаются под ним, и это больно, боже, это чертовски больно. Он прижимается лицом к ковру и плачет, не в силах сделать что-либо ещё. И тут раздаётся хлопок двери, сильно молниеносно стукающейся о стену. Тэхён вздрагивает, перекатывается на бок, прижимая руки к ушам, словно прячущийся ребёнок. — Господи, Чимин, у нас есть грёбаный ключ, — раздаётся голос Юнги, но он не звучит злым, несмотря на свои слова. Джин добирается до него первым, запинаясь и падая на пол, и хватая руки Тэхёна, пытаясь оторвать их от его лица. Чимин падает рядом с ним, его красивое лицо красное и мокрое от слёз. — Малыш, что ты сделал? — он плачет, наклоняется вперёд, чтобы прижаться лбом ко лбу Тэхёна. Его руки обхватывают щёки младшего, большим пальцем поглаживая невидимую линию вниз по носу. — Я вызываю скорую, — слышится от Намджуна, и Тэхён протестующе издаёт низкий горловой стон. Горячие и мокрые слёзы Чимина падают на его лицо, тело содрогается достаточно сильно, чтобы он тоже трясся. Тэхён мотает головой. — Прости меня, — кряхтит чуть громче шёпота, — Чимин… — Шшш, — он успокаивает его, прижимаясь своим носом к носу Тэхёна. — Всё в порядке, всё в порядке. Ты в порядке. Тэхён охренеть как уверен, что он не в порядке, но он поверит во всё, что скажет ему Чимин. — Не могу поверить, что ты действительно выбил дверь, — неуверенно бормочет Джин, пальцами плотно обхватив лодыжку Тэхёна. Тэхёну хватает сил додумать, что это было охренеть как горячо, до того, как потерять сознание.***
Бесконечный и чертовски раздражающий раздающийся писк в конец будит его. Тэхён моргает, открывая глаза, вокруг размыто и… блядь, он вернулся в чёртов госпиталь. Он стонет и поворачивается, почти выдёргивая иглу капельницы второй раз за две недели, шипя от натяжения. Где-то справа кто-то ахает, и голова Тэхёна резко поворачивается на звук. Там Чимин — потому что, конечно же, там Чимин — с красными глазами и растрёпанными волосами, всё ещё в своей пижаме. Он издаёт всхлип, который пронзает сердце Тэхёна, и наклоняется вперёд, зарываясь руками в волосах. — Прости меня, — он плачет, и эта душераздирающая мелкая икота заставляет Тэхёна чувствовать себя умирающим. — Боже, мне так жаль, Намджун рассказал мне, что случилось прошлой ночью, и я… это моя вина. Я пытался не перенапрягать тебя, но сделал всё только хуже, мне так жаль. Тэхён чувствует слёзы, накапливающиеся у него на глазах, и пытается избавиться от них, быстро проглатывая. — Нет, это… Чимин-а, ты сделал столько всего… — он прерывает себя, давясь воздухом, глаза устремляются на маленькие пальцы Чимина… — Это обручальное кольцо? — Да, — говорит Чимин, и он звучит несчастным. Он грубо потирает глаза, мягкие губы открываются, выпячиваясь. — Ох, — решается Тэхён, звуча немного задушено. — Это… вау, всё приобретает смысл. Блядь. Мне жаль. Не удивительно, что ты был таким несчастным, господи, ты должен был быть… ты должен был быть со своим… своим… вместо того чтобы заботиться обо мне, — сердце Тэхёна грохочет в его грудной клетке, быстро и неукротимо. Он пытается держать свой голос ровным, но проваливается с треском, слёзы текут по его щекам как дождь на окне. — Тэхён. — Я сделал всё страннее, не так ли? Когда это случилось? Вот почему ты не хотел говорить мне, вот почему… ты был таким, каким ты был… — Тэхён, пожалуйста… — Боже, чёрт возьми, мне очень жаль, Чимин, клянусь, я… я исправлюсь, я переживу это, просто, пожалуйста, — голос Тэхёна ошеломлённо ломается, и он не может посмотреть на Чимина, не может видеть, как серебро сверкает на обручальном кольце, и, Иисус, вот что было на цепочке, не так ли? — Пожалуйста, останься моим лучшим другом. Я нуждаюсь в тебе в любом виде, на который ты только готов, я не могу потерять тебя… — Тэ, малыш. Голова Тэхёна замирает, и он ловит взгляд Чимина. — Почему ты так ко мне обращаешься? — спрашивает, шепчет разбито и предано. Чимин протягивает левую руку и ей хватает руку Тэхёна, переплетая с ним пальцы, холодный металл кольца по-странному ощущается знакомым в противовес горячей от жара коже Тэхёна. — Потому что это ты, — говорит Чимин, пытается улыбнуться. Улыбка мокрая и трясущаяся, и самое прекрасное, что когда-либо видел Тэхён. — Тэ, я замужем за тобой. Ты мой муж. Тэхён пытается вырвать руку, шок просачивается сквозь него, словно яд. — Перестань, — он говорит, медленно и опасливо. — Чимин, не надо… — Это правда, — настаивает Чимин, новый поток слёз течёт из его шоколадно-коричневых глаз. Он держит его крепче, костяшки почти белые, и свободной рукой тянется за серебряной цепочкой. — Смотри. Два кольца висят на цепочке: свадебное и обручальное. Чимин показывает свадебное, которое идёт в пару с его собственным, где переплетённое серебро складывается в знак бесконечности, и показывает ему внутреннюю часть. Там гравировка на гладкой части металла, вечная, как шрам. pjm + kth Тэхён резко втягивает воздух. — Чимин… Медсестра входит, суетясь и не обращая внимания на напряжение в комнате. — Тэхён-ши, приятно видеть вас бодрствующим, — радостно приветствует, посылая разряд по крови Тэхёна, доходящий до самого костного мозга. — Вы сильно напугали вашего мужа. — Можете дать нам минуту? — спрашивает Чимин, его голос напряжён. Вашего мужа… — Конечно, — говорит медсестра, неловко кланяясь. Она уходит и создаётся ощущение, что вместе с собой она забирает весь кислород, потому что внезапно Тэхён не может дышать. Чимин вертит кольцо в своей ладони, маленькие пальцы формируют защитный кулак, который он прижимает к сердцу. В то время как Чимин плачет, цепь свисает с его руки, безжизненно покачиваясь. Он весь сжимается, становясь всё меньше и меньше, пока Тэхён не начнёт бояться, что он полностью исчезнет. Он шатается, словно листок, тремор сотрясает его тело, и слёзы капают на его колени. Он всё ещё держится за руку Тэхёна, как за спасательный круг. — Чимин, — хрипло шепчет Тэхён. Чимин вздрагивает и сжимается больше. — Чимин, мы действительно… — Да, — Чимин выдыхает сквозь рыдание. — Мы были вместе пять лет, женаты полтора года, — Чимин наклоняет голову, чтобы вытереть сопливое и влажное лицо о собственное плечо. — Мне так жаль, Тэхён-а, я думал, что поступаю правильно. Врачи сказали нам не перенапрягать тебя чем-либо, что может быть неожиданным, и, я имею в виду, что наши жизни полностью довольно напряжённые, поэтому я знал, что будет сложно и… ты не помнил, что мы были вместе, как я должен был сбросить на тебя гигантскую бомбу того, что мы женаты, когда ты даже не помнишь наш первый поцелуй? Тэхён крепче сжимает руку Чимина. Его мозг не обрабатывает так быстро, как ему требуется, мысли двигаются вяло. Он всё ещё завис на кольцах, должно быть лекарства так повлияли на него, потому что он не чувствует боли, и спрашивает: — Можешь… могу я надеть их? Кажется, что Чимин сразу же понимает, что он имеет в виду. — Конечно, да, о мой бог, — он позволяет Тэхёну расстегнуть цепочку своими трясущимися руками. — Они твои, конечно же, ты можешь… — Чимин останавливается, позволяет кольцам соскользнуть с цепи и упасть на ладонь. Он протягивает их Тэхёну, чьи конечности внезапно ощущаются будто свинцовыми. Тэхён облизывает губы, делая тихий вдох. — Можешь надеть их на меня? Чимин издаёт раненый звук, исходящий из глотки, но протягивает руку, чтобы нежно взять тэхёнову в свою. Он надевает обручальное кольцо первым — красивый камень в форме слезы цвета ржавого заката. Затем свадебное кольцо — знакомая тяжесть на безымянном пальце Тэхёна. — Ты носил их на шее всё это время? — спрашивает он, тихо, испугавшись, что что-либо громче шёпота разрушит хрупкий момент. Чимин поднимает глаза, чтобы встретиться с вопросительным взглядом Тэхёна. Он кивает. — Я был твоим, даже если ты не был моим. Тэхён трясёт головой, новые слёзы стекают по его щекам, словно дождевая вода. — Всегда твой, — бормочет, и Чимин начинает плакать обильнее. — Всегда твой, Чимини. Что бы не случилось, — он протягивает руку, тщетно падающую в пространство между ними. Тэхён ненавидит, что между ними есть расстояние. — Подойди ближе… мне нужно… Чимин не колеблется, забираясь на больничную койку рядом с ним, как они делали ночью, когда Тэхён проснулся. Они оба плачут, дыша порывисто и икая лицом к лицу, лоб Чимина прижимается к виску Тэхёна. Тэхён переворачивается, пока он не может перекинуть руку поверх талии Чимина, дышит запахом зубной пасты и кленового сиропа с завтрака, от которого он отказался. — Тэхён-а, — шепчет Чимин, зажмурив глаза от обильных слёз. — Малыш, прости меня. Я думал, что это к лучшему, я облажался, мне так жаль… Но Тэхён не зацикливается на этом сейчас. Его мысли кажутся туманными, далёкими, и пальцы поднимаются, чтобы нежно коснуться щеки Чимина. — Ты действительно мой? — спрашивает, звуча таким крошечным, большим пальцем очерчивая линию по нижней губе Чимина. Кольца блестят под полуденным солнцем. Чимин дрожит и прижимается ближе, светлые волосы щекочут нос Тэхёна. — Твой, — обещает, кладя руку на его сердце. Тэхён ёрзает, пока он не сможет прижаться поцелуем к щеке Чимина, притираясь к нежнейшей коже. Дыхание Чимина сбивается, пальцы путаются в ткани больничного халата Тэхёна. Их лбы прижимаются друг к другу, нацеленные стереть любую дистанцию между ними полностью. Обезболивающее замедляет его, делает его слабым и немного потерянным, и он так сильно пытается протолкнуться сквозь липкий-сладкий мёд своего разума и сказать, что он чувствует, потому что он ощущает действительно многое. Одна мысль проталкивается на передний план, громкая и всепоглощающая. — Ты перенёс всё это в одиночку, — шепчет Тэхён, почти что трепещуще. — Ты позаботился обо мне, даже когда… даже когда я не знал, кто ты для меня, ты остался. Ты любил меня. Чимин дрожит перед ним. — В горе и в здравии, — он шепчет, мажа губами по щеке Тэхёна пока говорит. Они так близко, Тэхён пользуется каждой секундой, чтобы пытаться и впитывать так много Чимина, как только может, в своё ДНК, в свои вены, в звёздную пыль, из которой состоит его тело. — Я буду делать это вечно, даже если ты никогда не узнаешь, даже если ты меня больше не захочешь или никогда не вспомнишь — я буду здесь, с тобой, до конца времён. — Я бы никогда не не захотел тебя, — Тэхён шепчет с благоговением, руками обводя изгиб бедра Чимина, потому что теперь ему позволено трогать. Позволено чувствовать. — Я хочу тебя в любом виде, в котором ты хочешь меня, Чимин-а. — Я должен был тебе сказать, — шепчет Чимин. — Мне так жаль. Я должен был тебе сказать, но мне было так страшно. Сначала из-за того, что я расстрою тебя или ты не поверишь мне или… или ты запаникуешь, не знаю. Но после я начал волноваться, что ты никогда не вспомнишь или что ты вспомнишь, но больше не захочешь быть со мной, или что ты будешь злиться на меня за то, что я скрывал от тебя… — Я немного расстроен, думаю, — признаётся Тэхён, чувствует, как Чимин поникает рядом с ним. — Но я знаю, почему ты это сделал. Ты пытался защитить меня, как и всегда. Мой ангел-хранитель, — он проводит пальцем по носу Чимина, слегка улыбается. Чимин влажно смеётся. — Думаю… думаю, что знание, что мы поженились, было бы полезно для меня. Я думаю, что это помогло бы. — Думаю, ты прав, — говорит Чимин мягко. — Прости меня. — Знаю, малыш, — ласковое выражение инстинктивно слетает с языка, Чимин краснеет, довольный, и Тэхён чувствует, как лицо расплывается в широкой улыбке. Порез на его губе щиплет при растяжении, но Тэхён не может найти в себе силы подумать об этом. Он подаётся вперёд, прижимаясь поцелуями к щекам Чимина. — Малыш, — он шепчет между чмоками. — Малыш, малыш, мой малыш. Чимин смеётся, звонко и сладко. Звучит словно самая прекрасная музыка, которую Тэхён когда-либо слышал. Он тянет краснеющего Чимина на себя, опьянённый обезболивающим и чувством, что Чимин — его муж, чёрт побери — прижимается к нему. — Хотел бы я вспомнить нашу свадьбу, — он шепчет, и атмосфера в комнате меняется, совсем чуть-чуть. Чимин всхлипывает, красивая улыбка окрашена печалью. — Хотел бы я вспомнить клятву, как мы говорили наши фамилии, как мы рассказали фанатам… — Я расскажу тебе всё, — обещает Чимин. — Я никогда не устану рассказывать эти истории. Парни устали слышать их, и я буду благодарен иметь внимательную аудиторию хоть раз. — Хотел бы я помнить, — снова говорит Тэхён, тихо. Он тычется своим носом в нос Чимина. — Но я помню, как влюбился в тебя, — он чувствует, как дыхание Чимина сбивается. — Я помню, как влюбился в тебя и хотел этого так сильно, что обжёгся. Я помню, как смотрел на тебя и понимал, что больше ни с кем не хотел бы разделить свою жизнь. Я помню тебя, Чимини. Тэхён придвигается ближе, прижимает губы к губам Чимина в первый и в миллионный раз. Он на вкус как солёная вода и блинчики, и как каждый кусочек счастья, которое Тэхён когда-либо испытывал. Чимин хнычет в его рот, превращает поцелуй во что-то более уверенное. — Я люблю тебя, — он говорит, когда они прерываются, обожание ясное и отчётливо видно в его глазах. — Я так сильно тебя люблю, — в ответ говорит Тэхён, вкладывая смысл в каждый слог, каждую гласную и согласную каждым дюймом своих плоти и крови. (Это занимает три месяца и шесть дней, но Тэхён возвращает свои воспоминания. Он просыпается однажды, грудь прилипла к спине Чимина, и он помнит. Он прижимается ближе, начиная петь мягко в заднюю часть шеи Чимина и покусывая его ухо. Чимин медленно просыпается, а потом сразу же пробуждается, поворачиваясь к Тэхёну со сварливым, милейшим, немного хмурым взглядом. — Ещё рано. — Помнишь, когда мы пробрались в туалет во время ISAC-а и чуть не были пойманы всем составом GOT7, дроча друг другу? Чимин фыркает в рот Тэхёна, что вообще-то противно, но затем он замирает. Его глаза замкнулись на Тэхёне, изучая его. — Тэ, — едва говорит, — ты… — Ммм, — мычит Тэхён, нежно обнюхивая щеку Чимина. — Я знаю, что ты носил ярко-розовое нижнее бельё на день нашей свадьбы, несмотря на то, что твоя мама говорила тебе, что это вульгарно. Я знаю, что ты отсосал мне в туалете после того, как мы выиграли Грэмми, и Эд Ширан чуть было не застал нас. Я знаю, что ты курил травку всего дважды и что тебя рвало оба раза после первой же затяжки. Я знаю, что мы уже выбрали, как назовём наших детей, и я знаю, что мы однажды не разговаривали целую неделю, потому что ты съел последний брауни, который моя мама прислала из дома… мпф! Чимин прерывает его поцелуем, полурыдая в его рот от ясной, осязаемой радости. У Тэхёна шрам над глазом, который никогда полностью не исчезнет. Его суставы всё ещё ноют, когда идёт дождь, и он никогда не узнает, будет ли способен танцевать так же, как и прежде. Его колени ломаются, когда он встаёт, и он кричал на физиотерапевта сотни раз за то, что тот заходил слишком далеко, но ничего из этого не страшно. Потому что Чимин всё ещё здесь, тёплый и чудесный, нежно прижимающий его к простыням их постели, будто самую дорогую вещь во вселенной. Тэхён помнит всё, но больше всего он помнит Чимина.)