Холод твоих объятий

Тусклый и неровный свет, что исходил от нескольких свечей, вполне подходил для ведения житейских дел, но для каллиграфии его было маловато. Порой было даже не разобрать, где тень свечи, а где тёмная линия, оставленная смоченной в туше кистью. Но Не Хуайсан привык. Вероятно, возникни необходимость, он бы и с завязанными глазами смог расписать веер. А может и нет. Он никогда не пробовал. В любом случае, у Незнайки из ордена Не были некоторые таланты. Незначительную часть из этих талантов взрастила в нём жизнь или он сам, но по большей части в их появление был повинен Не Минцзюэ. Именно благодаря старшему брату Не Хуайсан приучил себя расписывать свои веера по ночам и за закрытыми дверями, чтобы не попасться и не огрести за бесполезное увлечение. Благодаря ему же Незнайка освоил свою роль. Прятаться, молчать и говорить как по заказу, театрально притворяться и в случае необходимости падать в обморок. Не Минцзюэ был грубым и твёрдолобым человеком. Он редко проявлял к кому-то жалость, но, вместе с тем, она знал это слово. Он не умел уступать, но, когда дело касалось таких мелочей, как пропуск занятий, им было несложно манипулировать. Он любил своего маленького брата, и тот прекрасно знал об этом. Нахмурившись, Не Минцзюэ неумело пытался вывести очередную линию на подаренном братом веере, но у него это никак не получалось. То ли ему не хватало света, то ли навыка. А может просто желания. Тем не менее, хоть его веер и был похож на большое бесформенное пятно, он продолжал стараться. — Дагэ… — жалобно пробормотал Не Хуайсан, смотря на его творение. Бросив на младшего гневный взгляд, Не Минцзюэ сильнее надавил на кисть, всё больше и больше уродуя подарок. То, что он согласился порадовать брата, тем самым поощряя его бесполезное творчество, не означало, что он будет стараться, так ведь? Не так. Он старался. Он хотел показать брату, что был хорош во всём. Самый сильный, самый смелый, самый умный. Не Хуайсан всегда сможет найти у него защиту и спрятаться за его спиной. Но, как бы парадоксально это не было, Не Хуайсан не часто по-настоящему нуждался в защите. Правда, это отнюдь не означало того, что он бы стал отказываться от заботы брата. Ему нравилось чувствовать себя за чужой сильной и несгибаемой спиной. Ощущать защищённость и заботу, граничащую с покровительством. Он был всего лишь маленьким братом Не Минцзюэ. Не Хуайсаном. Незнайкой. Этого было достаточно. В большем он не и нуждался. — Рад? — грубо спросил Не Минцзюэ, заговорив чуть ли не первый раз после того, как всё же поддался на ненавязчивые уговоры Не Хуайсана. Спешно кивнув, Не Хуайсан взял оба веера, подняв их и немного отдалив от своего лица. Один был изящен и неповторимо прекрасен. Ни единого лишнего пятна или штриха. Гармоничный и изящный, но в то же время хранящий в себе что-то, что было непросто разгадать. Второй представлял из себя бесформенное пятно. Это пятно не было красивым и в нём не было загадки, но в нём не было и фальши. Протянув брату свой веер, Не Хуайсан забрал его, бережно прижав к себе. Ему нравилось это издевательство над каллиграфией. Но слёзы потекли по его щекам вовсе не от восхищения. — Я буду очень бережно хранить его, — пообещал он. Не Минцзюэ фыркнул, ничего не ответив и отвернувшись. Быть может, раньше его уши бы окрасил едва заметный румянец, или, возможно, он бы мог отчитать брата за отвратительную сентиментальность, но сейчас… Нет. Он просто нечитаемо фыркнул и отвернулся. Устало вздохнув, Не Хуайсан отложил веер, несильно толкнув брата в плечо в попытке привлечь к себе внимание. Не ответил. Не Минцзюэ был упрямцем. Второго такого не сыскать. Пожалуй, раньше Не Хуайсан был бы осторожнее с братом, опасаясь за целостность своих ног и всех вещей, что были ему дороги. Раньше. Не сейчас. Время идёт, и там, где было безбрежное синее море ныне разрослись тутовые деревья. Не Хуайсан больше не боялся брата. Не боялся переломанных ног, не боялся разбитых ваз и сожжённых картин. Теперь это казалось такой мелочью. Непозволительно ничтожной на фоне страхов, что терзали его сердце и разум теперь. Теперь он боялся вновь потерять брата. Это было куда страшнее. Пододвинувшись ближе, Не Хуайсан перебрался через колено брата, крепко обняв его и уткнувшись носом в основание шеи, стараясь не касаться нитей, что сшивали холодное тело. Не Минцзюэ был мёртв и уже давно не чувствовал боли, но Не Хуайсан всё равно боялся причинить ему вред неаккуратными движениями. Он освоил заклинания тёмного пути, нарушив тысячи правил и поставив на кон свою душу, но ради чего? Не Минцзюэ было не вернуть к жизни. Он уже погиб. Но… Не Хуайсан мог создать для себя красивую иллюзию того, что брат всё ещё был рядом. Что брат всё ещё его обнимал. Удобнее устроив младшего на своих коленях, Не Минцзюэ обнял его в ответ, гладя по волосам. Эти объятия не были чем-то нормальным. Раньше, когда Не Хуайсан был маленьким, он любил так обниматься с братом, мешая тому работать. Его брат всегда был большим, сильным и тёплым. Он часто бранился, но в холодные дни он порой проявлял нежность к ребёнку, которого сам же и избаловал. Но сейчас всё было иначе. Никто в здравом уме не стал бы искать тепла в холодных объятиях мертвеца. Быть может, Не Хуайсан и не был в здравом уме. Пожалуй, это не имело значения. Пока он не был один, пока холод Не Минцзюэ согревал, вообще ничего не имело значения. Не Хуайсан был счастлив. Но по его щекам продолжали течь горячие слёзы, разбиваясь о холодную кожу того, кто был всего лишь красивой иллюзией. Того, кого было уже не вернуть.