Просьба

      — Мисс Силбер… — ладонь Лизы мягко обхватывает запястье, заставляя Сидни испытать противоречивое сочетание трепета и горечи, а затем спрятать покрасневшее лицо.       Она знает, что в этом прикосновении никогда не будет столь желанного намёка.       — Можно просто Сидни.       Лиза кивает, но не убирает руку. Её милая застенчивость уже в который раз растапливает прежде холодное и закрытое ото всех сердце Силбер. Так глупо, но она до сих пор не может смириться с мыслью, что это сокровище досталось её вечному сопернику. Клифф умудрился обскакать её не только по службе — он будто был рождён притягивать к себе всё самое лучшее.       А, впрочем, были ли вообще у неё шансы на взаимность? Возможно, Лиза любит естественность? Сидни уже думала об этом, стоя перед зеркалом и сжимая кончиками пальцев пряди пепельного цвета, в который она красилась с подросткового возраста, желая оправдать свою фамилию, что всегда ей дико нравилась.       Сидни переводит взгляд на розоватые губы Лизы, очевидно, упуская часть её просьбы, но угадывая суть по остаточным словам, срывающимся с таких желанных уст.       Взволнованная просьба присматривать за Унгером кажется нелепой, вызывает недоумение и непроизвольный укол ревности, направленный в то самое сердце, которое скоро вновь станет неприступной бесчувственной крепостью.       Лиза уже почти невеста, и беспокойство объяснимо, но от тревоги в её широко распахнутых глазах Сидни становится не по себе.       «Да что с ним такого может случиться?» — чуть не вырывается у неё, но она осаживает себя, стискивая зубы.       — Обещаю.       Ей хочется плакать от несправедливости, бить кулаком в стену, размазывая кровавые пятна, символизирующие осколки невысказанных — и ненужных — чувств. Вместо этого она кривит губы в подобии улыбки, в то время как благодарная улыбка Лизы светится искренностью и добротой.       В их следующую встречу Сидни не сдерживает слёз, не может пересилить себя, заставить посмотреть на ту, что более не подаёт признаков жизни. Она с трудом проглатывает желание кидаться гневными обвинениями, болезненно царапающими горло. От них никому не станет легче. А запястье будто саднит в том месте, которого касалась Лиза, будучи жизнерадостной и тёплой.       Сидни игнорирует отчаянное бормотание Клиффа; теперь он раздражает сильнее, но она дала клятву.       — Будет лучше, если ты уйдёшь, Сид.       Она закатывает глаза и морщится от мимолётной боли в запястье, словно кто-то невидимый крепко сжимает, настойчиво пытаясь что-то сообщить.       — Будет лучше, если ты заткнёшься. Вздумал убиваться горем? Отлично, сколько угодно, но только после того, как спасёшь сына. Иначе Лиза тебя не простит, а, значит, и я не прощу. А ты меня хорошо знаешь.       — Даже слишком, к сожалению, — знакомая усмешка дарит надежду, пока слабую, но всё же.       Сидни вздрагивает, отчётливо ощущая прикосновение к своим плечам, и оборачивается, ожидаемо уставившись в пустоту светлой комнаты.       И тогда всё понимает.