***
- Помогите пожалуйста! Нужна медицинская помощь! - прокричала Фрог таща ноги мужчины в жёлтом костюме, после чего в дверях показался огромный Волк, что зубами помогал девчушке занести того вовнутрь. Кедамоно до сих пор не понял как, но девчонке удалось его понять. Да и она сама не понимала почему делала это. Зачем она спасла человека, который хотел и наверно до сих пор желал её смерти? Непонятно, почему его жизнь стала каруселью несчастья, пьянства, невыполнимых обещаний и одиночества, вращаясь вокруг одной-единственной встречи с тем самым человеком, что сейчас посадил его в сидячее положение и сел наверх его бёдер. Его язык обжигал дикой болью, которую он был не в силах скрыть. Незнакомец обернул кусок льда своим платком и прижал к его кровоточащему языку. Что было дальше, Паппи и не помнил, но он хорошо помнил этого парня в молодости. Он хотел было заговорить, пробудить все тёплые воспоминания, что тот подарил ему в день отъезда к сыну, но не мог. Его язык был настолько короток и порвал в беспорядочных линиях, что едва мог им шевелить. А когда его швы были наложены, Паппи улыбнулся и чмокнул знакомого мужчину в тыльную часть руки, дабы говоря: спасибо за золотые руки. Но как бы он не хотел с ним поговорить, он не мог, а тот либо не узнал, либо делал вид, что не желает знать. Кедамоно с облегчением вздохнул и пожал лапу господину, что в свою очередь рассмеялся подобному жесту хищного и похоже что прирученного зверя. Обиженный судьбой и несправедливостью, мужчина схватил девчонку за волосы и швырнул в сторону двери. Как не странно, за ним даже не пошёл Кедамоно. Возможно, что тот понял насколько серьёзны его намерения и что сколько не пытайся, остановить его не получиться. Он тащил её за руку к ближайшему дубу на улице, чтоб закончить начатое. Он откинул её в толстый слой дерева, отчего та столкнулась и ударилась головой об кору. Паппи пошевелил правой рукой, сжимая и разжимая кулак. Фрог почувствовала, что в нем разжался внутренний зажим. Словно кто-то стоял на её груди, а потом шагнул в сторону, дав шанс вздохнуть свободно, - кто знает, на какое время. Она была жива. Не мертва. Надежда ещё не умерла. Она осторожно провела рукой вперёд и назад, как будто уронила что-то в траву и теперь нащупывала это. Её права нога согнулась в колене. Похоже, она собиралась подняться. Паппи склонился над ней, приподнял серебристый молоток и опустил его вниз. Фрог никогда прежде не слышала, как ломаются кости. Солнечный батя ударил её в плечо, и девчонка почувствовала, как оно лопнуло, словно дырявый сучок взорвался в костре. Сила удара отбросила её на живот. Кедамоно неожиданно выкрикнул её имя. Выпустив воздух из лёгких, она закрыла глаза и опустила голову... Волк в маске постарался помешать ему, ибо понимал, что тот находится в очередном безумном припадке. Но и как остановить его он тоже не понимал. Когда Кедамоно постарался в очередной раз отобрать у него оружие, Паппи со всей дури треснул Волк по носу, от чего тот не то что громко заскулил, а его даже отбросила на несколько сантиметров. Паппи подошёл к ней вновь, схватил её за волосы и дернул к себе. Что-то металлическое ударилось об губу Фрог. Высокий мужчина ударил её по лицу баллончиком мужского одеколона. - Кепев оквой квава и шмокви***
Поппи прошёл мимо ряда мотоциклов, стоявших перед заведением. Хром сиял на вечернем солнце. У окна заказов, смеясь громким смехом, толпилась очередь девушек в бикини и коротких юбках. Поппи ненавидел этот звук, напоминавший ему звон разбитого стекла. Он вошёл. Медный колокольчик зазвенел над дверью. Окна были открыты, и полдюжины вентиляторов вращались за стойкой, направляя воздух на столики. Тем не менее внутри стояла жара. Длинные липкие ленты для мух свисали с потолка и раскачивались сквозняком. Поппи не нравилось смотреть на ленты для мух — на пойманный насекомых, боровшихся за жизнь и умиравших, пока прямо под ними люди засовывали гамбургеры в свои рты. Странно, что он не заметил эти ленты, когда обедал здесь в раннем детстве со своей тётушкой. Он чувствовал себя одурманенным, словно пробежался с полным животом по августовской жаре. За кассой стоял большой мужчина в белой майке. Его волосатые плечи алели от загара, а на носу белела полоска цинка. Бейджик на рубашке указывал, что хозяина звали ПИТ. Похожее имя было и у одного кавалера его отца, о котором он не однократно рассказывал, прибывая в состоянии апатии. Узнав его, Поппи повернулся к мужчине. К сожалению, потом стоял перед ним, моргая и не зная, что сказать. Вентилятор гудевший за спиной Пита, поймал его влажный мужской запах и подул в лицо парню. Он и без того уже чувствовал себя нехорошо. Поппи был готов взорвать здесь всё к хуям, от охваченных ощущения беспомощности, ибо ненавидел выглядеть глупо. Однако большой мужчина спас его от выбора слов. Увидав его, он нахмурил брови. - Я надеюсь ты пришёл забрать своего папаню? - как-то раздражённо озвучил свои мысли барист, протирая стеклянный бокал в своих руках. Поппи, моргая, посмотрел на него. - Забрать? - Да, он валяется за тем столом уже около трёх часов и совершенно не на что не реагирует. Он не понимал, что произошло между ними двумя, но Поппи был слишком зол, чтобы спокойно выяснять ненужные ему отношения ради никчёмного Солнечного бати, поэтому он лишь бодро кивнул и серьёзно направился в сторону своего «дальнобойщика». Он большими шагами направился к отцу с мыслями о мести. Он уже был готов прикончить его, но это было бы слишком скучно. Ему будет веселее посадить его в лужу собственной мочи и позорства, закатив красочный скандала, между отцом и сыном. Он тут же обхватил его лысую башку лапой в заячьем костюме и долбанной со всей силы лицом об стол. - На кой хуй ты вообще вернулся обратно, зная, что я сука не нуждался в тебе! Знал, что не нуждался и всё ровно ЯВИЛСЯ!!! Ты меня слышишь? Сука, ещё раз блять тронешь моего Фиолетового ЕНО-ОТА-А, падла! Я тебя скотобазу прищучу! Гадина, блять! - Он поднял Кедамоно и погладив по голове, продолжал так же злобно смотреть на отца. - Пойдём, солнышко, пойдём, от этого пидараса блять. Пойдём, - тихо говорил эти слова Поппи, словно хотел утешить испуганного и дрожащего Волка. Когда парень понял, до какого состояния довёл его Паппи, блондину уже окончательно сносило крышу. - Сука, вор, блять! ВОР! Как тебе не стыдно блять, а? И НЕ СТЫДНО ТЕБЕ, СМОТРИШЬ КАК ЖИВОТНОЕ НА МЕНЯ БЛЯТЬ! И не стыдно тебе, зарр... Блять. Ххх... Тьфу блять, сволочь! - харкнул парень в лицо мужчине, что уже отвернулся и опять повис голову, пиля взглядом стол. За такое действие Поппи просто с ноги уебал по стулу отчего тот опрокинулся вместе с Батей. - Чего ты замолк? Давай же, высри что-нибудь! Начинай оправдываться, мне это так надо! Когда Паппи поднял своё лицо на Поппи, тот аж опешил. Нижняя часть лица мужчины было окрашено большими слоями свежей крови, из-за рта которой ещё шла небольшая струйка той же, только более алой крови. - Он не может. - тихо сказал Кедамоно, хватая парня за штанину зубами. - Он отрезал себе язык. - виновато произнёс Волк, ибо взаправду чувствовал свою вину перед сказанными словами. Если бы не его болтливый язык, тот бы отрезал себе хотя бы ухо, вместо единственного и, как не больно признавать, выручающего языка. Поппи пошатнулся. Он видел его всего в крови, плачущего от собственной беспомощности и ничтожества. В какой-то момент он почувствовал удовлетворение и радость. Он буквально залился безумный смехом, считая это победой, но после резкого осознания, что тот натворил, неожиданно и пугающе замолк. Глазами, полными ненависти и разочарования, опрокинул Солнечного батю сверху вниз. Он посмотрел на него с отвращением и мерзостью. Его глаза были полны злости и чувством сильнейшей вражды, потому что даже это наслаждение он умудрился у него отобрать. Да, он сделал то, чего так желал Поппи. Но проблема заключалась в том, что он сам желал сотворить с ним такое. Он сам хотел довести его до подобного состояния, чтобы он сидел в собственной лужи мочи и крови, и плакал. Сам хотел выбить из него всю дурь и окунуть в бездну отчаянья. Но даже это, он сделал за него. Разворачиваясь в обратную сторону, Поппи направился в ванную комнату, чтобы не сойти с ума окончательно. Ополоснув лицо прохладной водой, Поппи посмотрел в зеркало и попытался собраться с мыслями. "И когда я только успел себя довести до такого состояния..." - огорчённо прозвучало в его голове. - Поппи? - настороженно прозвучал до боли знакомый голос, что бросил в дрожь. - Ты как? - Он подошёл сзади, направляя лапы на его плечи и положив свой подбородок на свою же лапу сверху. Кедамоно несильно завилял хвостом и прижал уши. "А как я могу себя чувствовать, после того, как меня оставили без уха, без единого шанса на месть и расправу, и с болящими ногами, которыми я прошёл почти пару миль?" - с усмешкой подумал про себя парень, пуская долбанную слезу разочарования, только уже в самом себе. - Я в порядке, - он вытер слезу. - Правда. Всё просто... ЗАМЕЧАТЕЛЬНО! - он на мгновенье замолк, а после с криком долбанул со всей дури по зеркалу, что рассыпалось осколками по всей раковине и полу. Волк отскочил. - Всё как обычно. - уже тихо рыдая, скатился парень на пол, хватаясь за свои уши на шапке. - Я просто больше не могу его выносить, не могу! Это какой-то кошмар... - Знаешь, когда-нибудь ты запрёшь его в чулан и будешь читать ему сказки про Таджиков. - "Этим" ты ситуацию лучше не делаешь, - озлобленно произнёс парень, намекая на то, чтобы его оставили одного. Но Кедамоно не собирался уходить. Он молча уселся рядом и хоть Поппи продолжал себя успокаивать, ему становилось лучше от мысли, что Волк сидит рядом, что он не ушёл, что не бросил. А с другой стороны он проклинал его всеми языковыми матами, которые только знал, в своей голове, потому что этот кусок говна не давал побыть наедине. Проходит пару минут и вроде парень затих. Всхлипов не слышно. Он давно вытер слёзы и с опустошёнными глазами смотрел в потолок, положив руки на пол. Мысли перестали поедать его мозг совсем недавно. Казалось эти минуты длилась длиною в вечность, где он просто позабыл абсолютно обо всём. Апатия? Возможно. Парень ещё смотрит в деревянный потолок, что прогнил до ёбаных дыр на крыше и чувствует мягкое прикосновение к руке. Когда он понял, что Кедамоно положил свою лапу на его руку, тот её сжал. Это заставило обоих улыбнуться. И снова его голова заполнилась множеством мыслей. Он до жути любил держаться за руки. Это как нечто необыкновенное, словно один маленький мир сливается с другим миром, создавая при этом целую историю, совершенно точную и неповторимую. Поппи любит, когда его холодные руки кто-нибудь греет. Становится невероятно тепло не только рукам, но и в сердце, где в одну минуту происходит сто двадцать пять ударов. Он любит держаться за руки, словно делясь своими мыслями, чувствами, переживаниями. Ему нравится, когда кто-то понимает его, будто бы так было задумано природой. И хотелось, чтобы эти два совершенно разных человека однажды взялись за руки и больше не расставались друг с другом. Никогда. Но конечно же, такому не бывать. После чего он вспоминает ради чего шёл столько километров и делает выводы, раз Фрог умерла, значит... - Моя муза меня не любит, - обречённо наконец-то произнёс парень, заражаясь отчаянным смехом на пару секунд. - Она никогда не сможет полюбить тебя так, как люблю тебя я. Поппи наклонил голову к другу и приоткрыв рот, скинул брови. Он не думал, что ему показалось. А может и показалось, просто потому что ему так хотелось слышать. - Что? Кедамоно вздрогнул. Он повернулся к парню и увидел перед собой руку, отчего отполз от парня, поняв задуманную им вещь. - НЕТ! - резко вскрикнул Кедамоно, отвернувшись и прижавшись плотную к стене. Он сильнее прижал маску к своему лицу, мотая морду из стороны в сторону. - Ты ахуел? - Да, - резко ответил Волк, ехидно поглядывая на парня. Поппи раскрыв рот, вспетушился как петух, мотая и поднимая голову из стороны в сторону. - Сука, сними с себя эту блядскую поебень и дай мне подрочить на твою охуенную морду! - ААААААААА!!! Нет, сука, не трогай МЕНЯ! Поппи привстал на колени, почти навалившись на того, начав долбить руками по его голове, что пытался скинуть с себя парня. - Ну дай взглянуть на тебя! Мне слишком плохо... Ты словно поставил стену между нами... - А потом Я буду чувствовать себя плохо... - Ну и будем сидеть здесь, два ничтожества, на холодном грязном полу, пока на чью-нибудь пяточку не насрёт мокрица. Кедамоно засмеялся. - Пиздец, какой кошмар, - Волк засмеялся искренним смехом, прикрыв свою маску лапами. Поппи раскраснелся и улыбнулся из-за прекрасного смеха Волка, что слышал он очень редко. - Можно я..? - протянул блондин руки, медленно убирая его лапы с маски. Последовал кивок. Поппи сел напротив него, согнув ноги друг под друга, и снял с него маску с такой радостью, будто перед ним сидел не деветнадцати летний парень, а маленький ребёнок. Волк не мог набраться смелости взглянуть на Поппи. Уж слишком он чувствовал себя не комфортно без маски. Словно его оголили. - Ну же, посмотри на меня! - так бодро произнёс парень, прогладив Волк по щеке, а после и начав чесать за ухом. Кедамоно непроизвольно поддаваясь ласкам, закрыл глаза и завилял хвостом. - Ты так красив, когда не злишься на меня. - усмехнулся парень, захихикав, как ребёнок. - Было бы ещё за что НЕ злиться. - нахмурившись и огорчённо проговорил Волк, вновь тянувшийся на встречу рук Поппи, что ласкал его за щёки, уши и подбородок. - Можно мне тогда искупить свои грехи перед тобой? - нежно улыбаясь, прошептал тот. - И как ты интересно собираешься это сделать? - Кедамоно навострил уши от любопытства. Поппи быстро чмокнул его в Волчьи губы и сразу же отстранился. Волк сначала не понял. Он удивлённо уставился на парня, после чего сам решил проявить инициативу и потянулся обратно, как Поппи только сильнее прижался к нем. Губы двоих встретились в обоюдном противостоянии нарастающего презрения и безудержного желания. Поппи зажмурив глаза, повалил Кедамоно на грязный пол туалета, стараясь задать ритм поцелуя, беспорядочно расцеловывая его пасть в разных местах. Поппи не понимал, что делал и зачем делал. Он чувствовал большую неловкость, ибо не знал, как сделать приятно Волку. Будь он человеком, всё было бы в разы проще, но его здоровый взгляд на жизнь помахала ручкой, заменяясь биполярным расстройством. Он не понимал почему Волк целовал его в ответ, ведь по природе он ни за что бы такого не сделал. Но сомнения сразу же отпали, когда Кедамоно содрал с парня шапку, запутывая лапы в жирные и запутанные локоны парня, легонько проводя когтями по затылку, позже по шее, заставляя того возбудиться от приятных прикосновений, а после и вовсе запуская свои пушистые лапы под его костюм. Парень сквозь губы захихикал от щекотливых прикосновений по телу. Поппи с силой сжимал его пушистую шерсть на голове, слыша сквозь своеобразный поцелуй тихое рычание и стоны. На долю минут их накрыло чувством счастья и любви, а потом они потухнут, как спички, прежде чем поймут, кем они друг другу являются... прежде чем начнутся летние звездопады и дожди. Их унесут, потопом, растопчут и укусят за больные места... только, что? Наверное, вся гамма перемешавшихся чувств. Они не пощадят себя и будут таскать из крайности в крайность, из комнаты в комнату, теперь уже кусая локти. Про них никто и не вспомнит. Они просто уже забытые никем, задавленные собственными извинениями и обидами, уткнувшись носом в резонанс. Они создали всё это сами, созерцая сердцем и глазами, только больно неправильный выбор и на его щеке будет виднеться дорожка сожалений.Все воспоминания уже далеко? Или их и вовсе не было и Поппи это только кажется...
Он отстраняется, пытаясь отдышаться, хотя вовсе и не задерживал дыхания. Он растерянно смотрит на Волк и виновато закусывает собственную губу. Кедамоно, залившийся румянцем и не в силах смотреть на парня, давит одной лапой на его спину, другу на голову, заставляя того лечь на себя. Он тяжело вздыхает и слышит тихие всхлипы. Волк начинает поглаживать лапой по его голове, дабы немного успокоить. - Я рядом, Поппи. Это было взаправду, тебе не представилось это. - зная о его галлюцинациях, сообщил Кедамоно, которого уже сильно обняли за плечи. Чуть растрёпанные волосы, шальной взгляд и свободные цирковые штаны, слабо скрывающий каменный стояк. А может ему до сих пор всё это кажется? И на самом деле это его очередная галлюцинация. Если это так, то ему не хотелось бы сейчас возвращаться обратно в реальность и продолжать лежать на любимом, которого можно будет расцеловать и заобнимать, пока его не вырвет от собственного отвращения. А Кедамоно будет лежать там, на полу и даже не посмеет осудить его. Потому что сам боится всё разрушить. Потому что сам боится получить разукрашенной бомбой в морду.