* * *
Служанки услужливо суетились вокруг, поправляя наряд для первой брачной ночи. Одна из них провела бумажкой по шее султанши, оставляя сладкий аромат духов. На голову Жасмин опустилась полупрозрачная вуаль, слегка отдающая белым, в тон белоснежному платью. Поутихшее было волнение вернулось вновь, хотелось трусливо сбежать, закричать или хотя бы обнять себя, прикусить щеку. Сказать, что у нее лунные крови? Поток нерадостных мыслей прервала Билги хатун, внезапно зашедшая в покои султанши. — Госпожа, прошу, уделите мне немного времени. Просьба встревожила Жасмин. "Что случилось, раз Билги хатун беспокоит меня в такой момент?" Султанша приказала оставить их наедине, втайне надеясь, что происшествие позволит отдалить встречу с мужем. Билги хатун села рядом на тахту и устремила проницательный взгляд на Жасмин. Та постаралась принять надменный и отстраненный вид. — Вы поразительно спокойны, госпожа. Султанша пожала плечами: — У меня нет причин волноваться, — ещё бы убедить в этом саму себя! — Ваша матушка, да упокоит Аллах ее душу, в день своего первого хальвета залила слезами весь дворец. Она то злилась и кидала вещи, то рыдала и все спрашивала, за что ей такая судьба? — Билги хатун склонила голову на бок, наблюдая за реакцией на свои слова. — М-мама? Плакала? — потрясённо прошептала Жасмин. — Вы же не думаете, что Будур султан была железной? — Нет, конечно, — однако Жасмин не могла представить строгую, собранную, сдержанную Валиде в слезах. Будур султан ненавидела слабость в любом ее проявлении, а истерики считала мерзким, недостойным занятием. — И я молюсь, госпожа, — продолжила Билги хатун, — чтобы ваши слова оказались правдой, а Джафар султан — хорошим правителем и мужем, который не обидит вас. — Что он мне сделает? — "Я спокойна, я не боюсь," — повторяла себе Жасмин. — Я рада, если вы не знаете, что может сделать обличенный властью мужчина с невинной девушкой, — султанша оставалась бесстрастной, но внутри все сжалось от подобного намека. "Я могу сотворить здесь с вами все, что мне в голову придет, а затем подчистить память так, что вы и не вспомните ни о чем", — едким воспоминанием прошелестело в мыслях. К горлу подкатила тошнота. — Я не беспомощна, — вслух возразила Жасмин, — и могу постоять за себя. На удивление, Билги хатун эти слова не ободрили, а будто расстроили. Плечи хазнедар опустились, лоб нахмурился. — Что ж, — холодно произнесла она, — Джафар султан давно добивался вашей благосклонности и, по-видимому, заслужил ваше расположение. Однако душа у него темная, и мне жаль, что он заразил этим проклятьем и вас. — О чем ты говоришь, Билги хатун? — от изумления Жасмин даже забыла о своих переживаниях. — Какая тьма? — Я старая и больная, но пока не слепая. Надеюсь, на ваших руках нет крови султана Мурада. Вот в чем дело. Билги хатун считала ее отцеубийцей. Видеть осуждение на лице той, кто заменил мать, было невыносимо. Жасмин не выдержала и наклонилась к самому уху Билги хатун: — Мой отец не покинул этот мир. Но ты понимаешь, что разговаривать об этом не стоит. Билги хатун широко улыбнулась, настороженность ушла из ее глаз. — Вы облегчили мою душу, госпожа. Спасибо. И простите, что сомневалась в вас, — хазнедар поцеловала руку султанши, а затем сжала ее в своей. — Вы очень сильная. Ваша матушка гордилась бы вами. — Моя матушка давно выдала бы меня замуж, — горько отозвалась Жасмин, размышлявшая об этом несколько дней. — Она ведь уже искала мне жениха перед смертью. — Дела давно минувших дней. Уверена, Будур султан одобрила бы ваш выбор. Да благословит Аллах ваш брак и сохранит единство до скончания веков. Не смею вас больше задерживать, госпожа. Бегите навстречу своему счастью, — Билги хатун улыбнулась напоследок, собираясь уходить. Жасмин обняла ее, вдыхая знакомый запах: пот, выступивший от жары, смешивался с цветочными благовониями. Никуда уходить не хотелось. Билги хатун была островком спокойствия, в котором Жасмин так отчаянно нуждалась. Тысячи вопросов и сомнений вертелись в голове, но султанша молчала. Билги хатун, не знавшая мужчины, могла лишь повторить заученные слова о смирении, но никак не помочь советом. Жасмин отстранилась, преодолев минутную слабость. Пусть впереди ждет неизвестность, султанша мужественно ее переживет, ведь она госпожа по крови. — Идем, Билги хатун, — кивнула Жасмин и первая поднялась на ноги. Расправила плечи и вздернула подбородок. Никто не увидит ее страх.***
Жасмин нечасто бывала в спальне отца, однако изменения оказались столь разительны, что сразу бросились в глаза. Новый султан не терял времени даром и обустроил покои по своему вкусу. Исчезла вычурная помпезность, столики с позолотой, деревянные игрушки, подушки на полу, вместо этого у стены появился массивный дубовый стол, принесенный из кабинета Джафара, под ногами лежал мягкий алый ковер с золотыми узорами, посередине комнаты стояла большая кровать, на которую Жасмин избегала смотреть, будто это как-то поможет не допустить предстоящего. Она разглядывала бордовые стены с развешенными на них картами. "А ведь неплохая идея — иметь перед глазами план Аграбы, — отметила султанша. — Можно еще актуальные законы повесить. Угу, и окончательно превратить спальню в кабинет", — не столь радостно добавила она, зябко поджимая пальцы на босых ногах: по полу тянуло сквозняком, и ковер не спасал от холода. "Сама согласилась, никто силком не тащил, — твердила себе Жасмин. — Ничего страшного не произойдет, нужно просто потерпеть одну ночь. Да что со мной, трясусь, как последняя рабыня?" — в конце концов разозлилась она, возвращая равнодушный вид. Ожидание мучило и без того взволнованную султаншу. В каждом шорохе занавески ей чудились шаги, Жасмин поминутно прикасалась к укороченному кинжалу, закрепленному на бедре — она не могла остаться безоружной. Когда Джафар появился в двери, султанша даже облегченно выдохнула. Лучше боль, чем томительная неизвестность и одиночество. Джафар не спешил, разглядывал ее пристально, словно куклу, трофей. Жасмин вспыхнула от негодования: она не собиралась оставаться безмолвной игрушкой, проданной мужчине, поэтому с вызовом посмотрела в глаза новому султану и самым елейным голосом произнесла: — Добрый вечер, муж мой, — подобное обращение далось с трудом. Непривычно. Медленно, слишком медленно Джафар подошел ближе и, не касаясь султанши, аккуратно снял вуаль — ткань бесшумно скользнула на пол. — Доброй ночи, Жасмин султан, — ни в голосе, ни во взгляде Джафара не было превосходства, будто сегодняшний день ничего не изменил. Подобное поведение придало султанше сил. — Позвольте угостить вас, — Джафар взмахнул рукой, и у стены возник столик с разнообразными яствами: фруктами, медом, лукумом, пахлавой, молоком. — Спасибо, я не голодна, — немного растерянно отозвалась Жасмин, но все же присела на подушки. Ситуация казалась абсурдной: раньше султанша была почти уверена, что Джафар не станет откладывать подтверждение брака. — Может, еще предложишь помолиться? Джафар поморщился, сел рядом. — Я не вижу в этом смысла, но если хотите... Жасмин покачала головой. "Чего ты добиваешься?" — вертелось на языке. Тяжелый взгляд Джафара нервировал, однако султанша не решалась вступать с ним в противостояние. Понять бы, как он к ней относится. Чтобы как-то скрыть тревожность, Жасмин принялась вертеть в руках персик. Кусок в горло не лез. — Что вас беспокоит? — вдруг спросил Джафар. Жасмин нахмурилась. Она убедила в своем спокойствии проницательную Билги хатун, значит, и сейчас не покажет недостойных переживаний. — Все в порядке, — ровно ответила султанша. — Что может меня беспокоить? Джафар закатил глаза. — Мне можете не лгать, принцесса. У вас расширены зрачки, и вы еле сидите на месте, — он забрал несчастный персик из рук Жасмин. — Я вам не враг. И не собираюсь вас ни к чему принуждать. — Здесь темно, вот зрачки и расширены, — не желала сдаваться султанша. Только жалости ей не хватало! — Как скажете, — внезапно покорно согласился Джафар, взял из вазы с фруктами гранат и разрезал его, протянув Жасмин половину. Вторую часть он оставил себе. — Не слишком ли ты увлекся символизмом, друг мой? — немного нервно улыбнулась Жасмин, извлекая три зернышка. На языке разлился насыщенный терпкий кислый сок, султанша скривилась и поспешила заесть сладким лукумом. — На Персефону я не слишком похожа, да и царство не твое, а мое. — Ни одна богиня не сравнится с моей королевой, — приподнял уголки губ Джафар. — Но вы правы, вы не Персефона, а, скорее, Геката — луноликая покровительница тьмы, тайных знаний, диких зверей и ядовитых растений. Истинная владычица теней, к которой всегда прислушивался Аид. Жасмин польщенно усмехнулась. Слова Джафара медом лились на покалеченную гордость. — У меня есть для вас подарок, госпожа, — Джафар вынул из кафтана небольшую коробочку. — Я поклялся не читать ваши мысли, но другие маги могут оказаться не столь порядочными, а кольцо с аметистом подходит не ко всем вашим нарядам, — он сделал паузу, видимо, чтобы Жасмин оценила его предусмотрительность. — Поэтому вот, — Джафар открыл коробочку, и султанша увидела потрясающей красоты браслет: золотая змейка толщиной где-то с палец, как живая, свернулась в три оборота. По хребту у нее тянулись маленькие аметисты, глазки тоже были из аметистов, но потемнее, а роль чешуи исполняли искусно вырезанные руны. — Вы можете носить ее на плече или даже на ноге, под платьем будет совсем не заметно, — продолжил Джафар. — Кроме защиты от ментальной магии, змея поможет отразить слабое магическое и физическое воздействие. Скажем, если в вас бросят что-нибудь некрупное. Однако не рекомендую выходить под град стрел, такого щит не выдержит. — Это же великолепно! — Жасмин не скрывала восхищения, любуясь тонкой работой. — Я рад, что эта безделушка пришлась вам по вкусу, — притворно скромно опустил глаза Джафар. — Кроме вас, никто, в том числе я, не сможет к ней прикоснуться. Ещё на ней следящие чары, которые помогут определить ваше местоположение. Не для того, чтобы шпионить за вами. Но если что-нибудь случится, я смогу вас найти. Жасмин поморщилась. "Не собирается он следить, а как же, — с другой стороны, она и не собиралась куда-то втайне ездить, а если и придется, браслет всегда можно оставить в Аграбе. — К тому же Джафар мог и промолчать, а я в жизни бы не догадалась, что он точно знает, где я". Браслет скользнул на руку так естественно, словно всегда там был. Жасмин погладила теплую металлическую чешую. Даже без магии подобное украшение стоило недешево, а учитывая количество заклинаний, наверное, по стоимости превосходило месячный бюджет всего гарема. — Спасибо, — искренне улыбнулась Жасмин и с большей охотой принялась за лукум. — И все же ты манипулятор. Джафар лишь слегка развел руками и мимолетно усмехнулся, словно признавая свою вину. — Однако я не лгу вам. — Чего ты добиваешься? — прищурилась султанша. — О принцесса, если помните, вы уже задавали этот вопрос, когда я предложил научить вас обращаться с кинжалами. И мой ответ остается неизменным: ваше расположение. Жасмин повела плечом. Тогда она поверила Джафару — и куда это их привело? — Вы жалеете? — словно прочитав ее мысли, спросил он. — Не знаю, — откровенно ответила Жасмин. — Думаю, нет. Мне было бы сложнее сдерживать отца, если бы не ты. С другой стороны, мы оба слишком любим власть, чтобы спокойно ей делиться. Джафар блеснул глазами и подсел ближе. — У власти есть множество обличий. А в большой империи найдутся дела для нас обоих. Поверите ли, но мне жаль, что вы официально не входите в Совет. Впрочем, я подумаю, как это исправить. Жасмин неверяще всмотрелась в его лицо. Присутствовать на заседаниях Совета Дивана, иметь право голоса, а не просто плести закулисные интриги — Будур султан о таком и мечтать не смела. — Ты сейчас серьезно? Джафар бархатисто рассмеялся. — Узнаю Жасмин султан. Стоит упомянуть политику, и волнения как ни бывало. Нет, я не шутил, — ответил он на разгневанный взгляд. — И я, действительно, хочу дать вам возможность проявить себя в полной мере. Но ваша реакция забавна. — Наглец, — уязвленно бросила Жасмин. Странно ли, она правда чувствовала себя намного лучше. — Не гневайтесь, принцесса, — примирительно шепнул Джафар, его рука потянулась к подбородку Жасмин. Быстрее, чем она осознала, что делает, султанша отшатнулась. И тут же испугалась своего порыва: кто знает, как долго Джафар останется благодушным? Да, Жасмин убедилась, что он мог сдерживаться, однако не могла отделаться от мысли о том, что она слабее, что зависит от другого человека, от его настроения и намерений. Что-то страшное промелькнуло в лице Джафара. Он прикрыл глаза, словно пытался успокоиться, а затем отвернулся. — Простите. Я не собираюсь нарушать свое слово, — его голос звучал безэмоционально, но Жасмин понимала, что, пусть невольно, задела Джафара. Она в замешательстве сжала подол платья. — Все в порядке, Джафар, — неуверенно произнесла она. — Это случайность. — Случайность? — обернувшись, горько спросил он. — Да с таким видом города берут, а не встречают мужа. Впрочем, не мне винить вас, — он со стуком бросил недоеденный гранат на поднос и поднялся на ноги. — Время позднее, а завтра второй день торжества. Нам обоим следует отдохнуть. Жасмин вздрогнула от резкого движения. Захотелось плакать. Она не была уверена в том, чего хочет прямо сейчас, но оборванный разговор оставлял слишком тягостное впечатление, чтобы Жасмин могла смириться. Как часто бывало у султанши, страх и ощущение беспомощности породили злость. Одним плавным движением Жасмин встала, запрокинув голову, чтобы видеть лицо — привыкнуть бы к этому слову — мужа. — Что это значит, Джафар? — подняла бровь она, скрывшись за язвительным тоном, как за щитом. — Неужели сегодняшний день настолько тебя утомил? — Боюсь, госпожа, он слишком утомил вас, — почти спокойно ответил он. Жасмин бы поверила, если бы он не рванул ворот кафтана так, что пуговицы рассыпались по ковру. — Тогда не понимаю, в чем дело? — Не понимаете? — голос Джафара упал до угрожающего шипения. Жасмин отступила на шаг, проклиная свой длинный язык. — Я пытаюсь не навредить вам, хоть раз в жизни поступить правильно, а вы пока не помогаете. Я понимаю, что вы не желаете близости сейчас, но хотя бы признайте свой страх и прекратите меня провоцировать. — Откуда тебе знать, чего я желаю, а чего нет? — и все же упрямство оказалось сильнее здравого смысла. Вместо ответа Джафар стер последнее расстояние между ними, встав вплотную. Жасмин могла рассмотреть каждую морщинку на его лице. — Вы дрожите, — заметил он. — Холодно, — в горле неожиданно пересохло, отчего слова получились хриплыми. — Переступите сейчас через себя — будете жалеть всю оставшуюся жизнь, — и сказано так, будто он — умудренный опытом учитель, а она — неразумное, упрямое дитя! Жасмин устала от его глупых возражений. Ей просто хотелось заставить его потерять дар речи. Резким движением она обхватила Джафара за шею, дернула на себя и коснулась его твердых и горячих губ своими. Что делать дальше, она не знала. Стук собственного сердца казался оглушающим. "Что я творю? Так нельзя! Позор". Жасмин хотела отстраниться, однако в этот момент Джафар обвил ее талию одной рукой, а вторую положил на затылок, сжав волосы, не позволяя шевельнуться. Все сомнения растворились в настойчивом прикосновении языка, в диком, оплавляющем удовольствии, что прокатилось по всему телу Жасмин и тяжестью осело в животе. Колени подкосились, и девушка осталась на ногах лишь благодаря стальным объятиям. Джафар целовал ее страстно, напористо, без капли нежности, словно желал установить свою власть. Оторопевшая в первые секунды, Жасмин раскрыла губы, позволив ему контролировать ситуацию, но потом вдруг поняла, что делать. Сама прижалась ближе, слегка прикусила нижнюю губу Джафара, вызвав его приглушенное шипение. Сама коснулась языком кончика его языка. Сама не сдержала тихого стона, когда опьяняющее ощущение собственного всемогущества смешалось с острым наслаждением. От страсти воздух вокруг раскалился до предела, грудью Жасмин чувствовала не только свое, но и его бешенное сердцебиение. Спустя вечность Джафар прервал поцелуй, затуманенным взором прошелся по лицу Жасмин, скользнул ниже, к груди, и вернулся к глазам. — Это было великолепно, — бархатистый шепот пустил по телу волну мурашек, отозвался в недрах души, словно заклинание. Джафар заправил упавшую прядь за ухо Жасмин, провел тонкими пальцами по подбородку. И вновь соединил их губы, на этот раз ласково и медленно, что Жасмин могла различить терпкий привкус граната и запах горьких трав. Ее руки запутались в недлинных, жестких волосах, его — в застежках платья. Ненужная одежда шелковой лужицей стекла к ногам Жасмин, и та поборола порыв прикрыться руками. Прохладный ветерок коснулся обнаженного — впервые в жизни перед мужчиной — тела. Джафар смотрел на нее с восхищением и жаждой, и Жасмин почувствовала себя хозяйкой положения, способной одним словом, одним движением определить чужую судьбу. Это будоражило не слабее поцелуя. — Вы прекрасны, — произнес Джафар, мягко очерчивая пальцем ее ключицу. — К шайтану твое благородство! Оно тебе не идёт, — не выдержала Жасмин и порывисто сдернула кафтан с его плеч. — И можешь называть меня по имени. Глаза Джафара вспыхнули, как раскаленные угли. Он сам избавился от одежды, оставшись лишь в штанах, и Жасмин с интересом окинула взглядом подтянутую, широкоплечую фигуру. Джафар был худым, но жилистым, с красиво очерченными мышцами. Слева от середины ребер тянулся розоватый рубец, уже не кровоточащий. Жасмин хотела прикоснуться к нему, но его горячие губы властно обрушились на ее шею, сильные руки вновь по-змеиному оплели талию, и султанша запрокинула голову, прикусив губу, чтобы сдержать очередной стон. Требовательные поцелуи спускались ниже, к груди, а пальцы свободно гуляли по спине и бедрам. До боли нежно. До безумия потрясающе. Задыхаясь, Жасмин вцепилась в его твердые плечи, чувствуя под ладонями перекатывающиеся мышцы и узкие, выпуклые полоски шрамов. — Тоже Ноэм? — спросила она. Джафар закаменел, но ее руки не сбросил. — Мастер, — коротко бросил он и криво усмехнулся, — чтобы я знал свое место, — и тут же приник к губам Жасмин, не давая ни шанса выразить ненужную жалость. Впрочем, султанша и не планировала его жалеть. Возможно, потом она узнает историю Джафара, но пока Жасмин тратила все силы на то, чтобы не кричать от непривычно острых ощущений. Джафар опустился на кровать и притянул Жасмин себе на колени, не прекращая целовать шею и ключицы. Борода щекотала кожу. — Жасмин, — собственное имя неожиданно волнующе сорвалось с его губ, — доверься мне, прошу. Забудь о том, кто ты. Не думай. Никто не услышит. Пальцы Джафара скользнули между ног и задели особо чувствительную точку. Жасмин прошило иглой наслаждения, и она коротко вскрикнула. — Да, вот так, — улыбнулся Джафар. — Не сдерживался, — он вновь дразняще провел по бедру и выше... "Это грязно и стыдно!" — возмущался разум. Возбуждение заставило шире развести ноги и опереться на руку, чтобы не упасть. Жасмин будто летела в пропасть. Ей было слишком хорошо, слишком приятно, но страх потерять контроль отрезвлял, заставляя цепляться за ускользающую реальность. — Джафар, — то ли приказ, то ли жалоба. Он остановился и вопросительно посмотрел на Жасмин. Она расправила плечи, отгоняя страх. — Ничего, продолжай. — Моя гордая королева, — мягко прошептал Джафар, опаляя дыханием ухо. — Я доставлю тебе такое удовольствие, какого ты никогда не испытывала, только не думай ни о чем. Позволь, я все сделаю сам, просто отдайся чувствам. "Будет больно?" — хотела спросить Жасмин, но сдержалась. Подобные вопросы недостойны султанши. Все связанные мысли вылетели из головы, стоило Джафару коснуться ее между ног. Жасмин зажмурилась и позволила себе расслабиться. Она, действительно, никогда не ощущала подобного. Все, что было до этого момента, перестало иметь значение. Весь мир сосредоточился на пальцах Джафара, которые выписывали замысловатые фигуры, лаская, казалось, не кожу, а обнаженные нервы, на его губах, беспрестанно терзавших шею, на руке, удерживавшей от падения. Блаженство растекалось по телу сладкими волнами, девятым валом сметая все тревоги, страхи и остатки невинности. Жасмин прикусывала его соленое от пота плечо, цеплялась за плечи, выгибалась навстречу. Ткань штанов неприятно натирала напряженные бедра, но даже эта мелочь лишь усиливала желание. Вдруг по телу прошла до сумасшествия восхитительная дрожь, от которой сжались пальцы на ногах. Волна жара обожгла щеки, сменившись тягучем расслаблением. Жасмин хватала ртом воздух в попытках прийти в себя, успокоить бешеное сердцебиение. Но чего-то недоставало. Жасмин не успела проанализировать произошедшее, как ощутила спиной прохладу скользкой шелковой простыни. Джафар навис сверху, оставляя лишь небольшое расстояние между ними. Иллюзия свободы. Иллюзия выбора. Жасмин видела по его пылавшим глазам: он ее не отпустит. И Жасмин подобный расклад устраивал. Она несколько мгновений всматривалась в его лицо — нос с горбинкой, тонкие губы, изогнутые в дьявольской улыбке, — и с вызовом провела острым ногтем по шее, оставляя алый след. — Жасмин, — низко и хищно протянул Джафар, целуя-кусая ее губы. Он (или она сама?) прижался ближе. Штаны уже куда-то делись, возможно, не без помощи магии. Джафар толкнулся резко, наполненность выбила воздух из лёгких, и Жасмин зажмурилась, приготовившись к боли. Секунда, другая. Больно не было. Совсем. Жасмин широко распахнула глаза. — Я маг, — усмехнулся Джафар. — И обещал не причинять тебе боли. — Мог бы и предупредить, — буркнула Жасмин, привыкая к новым ощущениям. Ладони на пояснице обжигали, а низ живота ныл от томления и жажды. Больше, глубже, сейчас! — Вы не просили, а мысли ваши сами запретили читать. Возражения моментально растворились, сметенные волной удовольствия, едва Джафар начал двигаться. Прохладный воздух комнаты смешивался с жаром под кожей и между ног, поглощая все прочие ощущения. Жасмин закинула ноги на его бедра, притягивая ближе, подстраиваясь под быстрый, рваный ритм, Джафар ответил хриплым стоном, и этот звук пламенем опалил все внутри Жасмин: это из-за нее он потерял контроль! От этого осознания в груди распускался темный, ядовитый цветок гордыни, а по венам растекался острый, чистый восторг. Джафар сжал ее в объятьях сильнее, и Жасмин почувствовала, как он дрожит, как внутри нее разливается что-то теплое. Джафар отстранился внезапно, расслабленно перевернувшись на спину, а Жасмин ощутила ветер, что неприятно холодил вспотевшую кожу, липкую и вязкую жидкость, стягивавшую бедра. "И это все? — удивилась она. — Хотя чего я ожидала?" Жасмин казалось, ее просто использовали. От разочарования защипало глаза. Хотелось уткнуться лбом в колени, но она всего лишь свела ноги вместе, мысленно уговаривая себя не плакать. — Жасмин? — Джафар легко, словно куклу, приподнял ее и, опершись спиной на изголовье, усадил себе на колени, закутав в одеяло и магию. Сил сопротивляться не было. — Вот поэтому я не хотел спешить, — вздохнул он, поцеловал ее в щеку. Он обнимал бережно и крепко, поглаживал по спине, и Жасмин устало положила голову ему на плечо. — Я в порядке, — в который раз за этот долгий день сказала она. — Может, хватит? Мне не нужно читать мысли, чтобы понять, что ты не в порядке, — упрекнул ее Джафар. — Мы на одной стороне, я хочу помочь. Но не смогу, если ты не будешь со мной откровенна. "Не слишком ли многого ты хочешь?" — возмутилась Жасмин. Настолько личные, неясные до конца ей самой переживания она не готова была делить ни с кем, особенно, с Джафаром, который не так давно ее предал. Жасмин смирилась с тем, что ему принадлежит ее тело, но отдавать душу в придачу не спешила. — Я просто подумала, что не стоит спешить с детьми, — да, этот вопрос ее тоже волновал, но, на удивление, не так сильно. Джафар издал короткий смешок. — Стоило подумать об этом раньше. Не беспокойся, я тоже считаю, что торопиться некуда. В ближайшее время у нас полно других забот. Я принял меры, — он коснулся губами ее лба. — Что-то еще? — Нет, — спокойно ответила Жасмин. Она слишком вымоталась за последнее время. Ей необходим отдых и время на размышления. Позже она непременно разложит все мысли и чувства по полочкам, а пока она несмело вытащила руку из одеяла и провела по груди Джафара. Не дразня, а просто изучая. Он хмыкнул, лег поудобнее и прикрыл глаза. — Спокойной ночи, моя королева. И учтите, захотите меня зарезать — ничего не получится. Я поставил защиту. — Ладно, придумаю что-нибудь другое, — беспечно отозвалась Жасмин. — Спокойной ночи, муж мой. Привычный, знакомый мир султанши окончательно развалился на части этой ночью. В объятьях Джафара было тепло и не страшно, а еще — уютно. Пахло горькой травой и старыми книгами. За окном громыхал гром и, кажется, шел дождь. Слезы отступили, так и не пролившись. Скоро над Аграбой взойдет солнце новой эпохи. Эпохи завоеваний и великих совершений, боли и крови. Султан Джафар и Жасмин султан навсегда впишут свои имена в историю, и много лет спустя не утихнут споры о том, кто они: отважные завоеватели или жестокие тираны? Жасмин не могла этого знать. Она быстро забылась глубоким сном в руках мужа, уверенная лишь в том, что найдет в себе силы определить свою судьбу. Она — Жасмин. И она будет сильной.