***
Утро стояло жарким, однако в центральном зале — месте, предназначенном для встреч и бесед — температура была приятно-освежающей. Холодная поверхность пола успокаивала усталые и слегка натёртые ноги Джона. Он забился в угол зала и, усевшись в мягкое кресло, осторожно снял обувь, спрятав ноги под массивным столом. Рядом с ним присела обеспокоенная Франческа, которая, видя его состояние, не стала тревожить лишними вопросами, а просто составляла ему компанию. За это Джон был безумно ей благодарен, потому как знал, что сегодня не способен поддерживать светские беседы, хотя обычно присутствие Франчески позволяло ему чувствовать себя намного спокойней. Но на этот раз Джон старался избегать общения с другими людьми и улыбался только при необходимости. Франческа взяла на себя роль общительного человека и — когда нужно — переводила внимание на себя, позволяя Джону отдохнуть. Безусловно, он был благодарен ей… но всё равно чувствовал себя нехорошо. Встреча политиков, советников и других государственных деятелей со всего мира длилась более двух часов. Они заседали за стеклянными, плотно закрытыми дверьми помещения той части отеля, которую Джон никогда раньше не замечал. Остальные приглашённые проводили время в ресторане. Некоторые из них разгуливали по отелю, другие переместились в бар, в целом, все прекрасно проводили время, и только один Джон страдал, и встреча эта казалась ему бесконечной. Складывавшаяся ситуация была похожа на нечто вроде наказания за его плохое поведение. Вероятно, Майкрофт хорошо запомнил, что сидение на одном месте без дела было худшим вариантом для Джона. Это бессмысленное времяпрепровождение в течение стольких часов должно было поставить Джона на место, раз и навсегда показывая ему, кто в их с Майкрофтом отношениях был главным. И этот план провалился бы, ведь присутствие Франчески всегда смягчало острые углы любой ситуации, если бы не одна деталь: Джон был ужасно сонным и усталым. Он не спал почти тридцать часов, и в этот момент единственным его желанием было рухнуть на кровать, закрыть глаза и прижаться к большой мягкой подушке. Несколькими годами ранее недостаток сна не потревожил бы его, потому что армейская жизнь научила его максимально эффективно использовать каждую минуту своего отдыха, и иногда хватало пары часов сна в сутки, чтобы отменно закончить свою смену. Со временем, однако, этот навык — как и многие другие, приобретённые в Афганистане — угас. — Мой Джон… Джон почувствовал нежную и прохладную руку Франчески на своём запястье. Её тонкие пальцы слегка сомкнулись, заставляя поднять взгляд и взглянуть ей в лицо. Мгновение она просто молчала, поэтому Джон перехватил её руку, поцеловав. С лёгкой улыбкой он откинулся на спинку своего кресла и потёр усталые глаза. — Мне тяжело смотреть на твоё лицо, Джон. Ты выглядеть уставшим, и мне тебя жаль. Что случилось, милый? Майкрофт повёл себя плохо, у тебя были с ним проблемы? Нехорошо задавать подобные вопросы, но я волнуюсь, потому что ты выглядеть так, будто тебе плохо. Ты и он, оба вы выглядите так, — мягко сказала она, кивая головой в сторону раздвижной стеклянной двери, за которой лидеры НАТО продолжали свои обсуждения. — У нас была небольшая ссора, ничего страшного. Иногда нам трудно ладить друг с другом. — Джон даже не пытался скрыть от женщины своё плохое настроение. Он знал, что она была умной почти настолько же, насколько и братья Холмс, хотя многие мысли и измышления она оставляла при себе, а громким выводам предпочитала спокойные и умеренные замечания. Словом, она знала о существовании такта, и поведение её как нельзя кстати приятно разбавляло общество резкого и хладнокровного Майкрофта. Не говоря уже о его младшем брате. И нынешняя ситуация была прекрасным примером хорошего тона женщины: несмотря на то, что ей, скорее всего, была понятна причина их с Майкрофтом ссоры, она предпочла не высказываться и не продолжать эту тему. Тепло улыбнувшись, женщина протянула руку, касаясь пальцами чуть ниже правого уха Джона. — Ты очень торопился… ледяная вода с самого утра вредно действует на кожу, Джон, — весело заметила она и аккуратно убрала оставшуюся от сегодняшних водных процедур пену для бритья. Её прикосновения напоминали Джону прикосновения его матери, такие же нежные и любящие. Ему хотелось больше этой мягкой ласки, поэтому он склонил голову и слегка прижался щекой к прохладной руке Франчески. Посмотрев на неё с улыбкой на губах, Джон подумал о феномене притяжения противоположностей. Супруги Колетти были такими разными, и всё же их соединяла любовь друг к другу. Франческа была теплой, нежной, но властной женщиной, в то время как её муж, тихий и спокойный, в каком-то смысле пребывал в её тени — как отметил Шерлок. Как же две столь разные личности могли прожить друг с другом в течение стольких лет? Возможно ли, что причины были те же, какие привлекли и его самого в братьях Холмс? Задумавшись, Джон не заметил, как кто-то подошёл и встал позади него. Франческа подняла глаза и слегка улыбнулась, не отпуская руки Джона. Подняв голову и обернувшись, Джон увидел Молли; она заметно нервничала и смущалась. — Молли? Я думал, ты ушла смотреть город, — начал Джон, слегка приподнимаясь, но Молли быстро заняла место напротив, чтобы лишний раз не привлекать внимание окружающих. — Планы были именно такие, — голос её звучал так тихо, что Джону и Франческе пришлось напрячь слух, чтобы услышать. — Мистер Стоунер обязательно сдержать своё обещание и провести остаток дня с Вами сразу после встречи, как и обещал, — сказала Франческа. Джон нахмурился. — Аарон? Ты пойдёшь с ним, Молли? — спросил он, глядя на молодую смущённую женщину. — Это было его идеей… Я не могла… Я бы никогда не осмелилась просить о таких вещах. Всё было очевидно. Патологоанатом не отличалась смелостью и уверенностью в себе. Джон прекрасно знал, что она питала слабость к сильным мужчинам и была слишком доверчива. Пара комплиментов и ласковых жестов, и её мягкое девичье сердце начинало биться быстрее, хотя в сущности принадлежало оно лишь Шерлоку. Джону было жалко её. Наклонившись и понизив голос, он начал говорить: — Молли, будь осторожна с этим человеком. Не позволяй ему запудрить тебе мозги. Джону не нужно было оборачиваться, чтобы понять, что Франческа согласно кивнула головой. Молли смутилась ещё больше и опустила взгляд. — А где Шерлок? — уже обычным тоном спросил он, оглядываясь в поисках друга. Упоминание Шерлока тут же оживило Молли. — Я видела его сегодня утром, он выглядел очень… напряжённым. Бормотал что-то себе под нос, расхаживая по комнате. Потом он заснул… А проснулся всего несколько минут назад и тут же схватил свой ноутбук. Он не хотел, чтобы его беспокоили, поэтому я оставила его одного, — последнее предложение она произнесла более тихим голосом и без той улыбки, которая появлялась на её лице каждый раз при разговоре о предмете её вздохов. Джон тут же догадался, что слова её не до конца верны. Скорее всего, проснувшись, Шерлок, не сказал ни слова и полностью проигнорировал Молли, намекая на то, чтобы его оставили в покое. Да, это была наиболее вероятная причина, по которой Молли решила покинуть их номер. Как бы то ни было, Джон оставил сказанное Молли без комментариев. Однако его всё больше и больше напрягала мысль, что оба брата Холмс всегда делали то, что хотели, добиваясь своего, и относились к окружающим так, как им обоим было удобно, не обращая внимания на чувства людей. Что Шерлок, что Майкрофт при необходимости могли использовать человека, играя на эмоциях, лишь бы только достигнуть своих целей. Неуклюжей и легковерной Молли было легко манипулировать, но с собой Джон не позволил бы обращаться подобным образом. Он не был наивным дураком и прекрасно выучил повадки обоих братьев, поэтому решил действовать по-своему и просто смотреть, что из этого выйдет. Поговорив с Молли и проведя ещё немного времени с Франческой, Джон незаметно обул туфли и, попрощавшись с обеими женщинами, встал из-за стола, направляясь прямиком к тому самому помещению, отделённому стеклянными дверьми от общего зала. Из-за недостатка сна и сильной усталости Джон чувствовал себя странно, он будто находился во сне, и некое ощущение безнаказанности тоже присутствовало. Его раздражало отношение Майкрофта. Он не мог понять, зачем тому понадобилось его пребывание здесь, когда всё, что нужно было делать, это глупо сидеть на одном месте несколько часов подряд. Чего добивался Майкрофт? Хотел преподать ему урок? Наказать? Ну, нет, Джон этого не потерпит, как не потерпел бы ещё одной порции приказов со стороны Холмса-старшего. Он был сильно раздражён, а с раздражённым Джоном Ватсоном лучше было не шутить. Остановившись у прозрачных дверей, он понял, что стекло это было звуконепроницаемым, потому как подавляло все шумы и разговоры, которые были внутри помещения. А ещё оно явно было пуленепробиваемым, Джон был в этом более чем уверен; такое чистое и идеальное, без единой царапинки. По другую сторону прозрачного барьера восседали министры и политики, ведя беседы за длинным столом, на котором лежали целые груды документов. Взгляд Майкрофта был устремлён в вестибюль, поэтому неудивительно, что вскоре он заметил Джона. Доктор, своим профессиональным взглядом, мог прекрасно увидеть, что затянувшиеся переговоры утомили Майкрофта. Когда тот увидел Джона, то тут же напрягся ещё больше и пристально посмотрел на него. Джон скрестил руки, затем указал на себя и на этаж выше. Он хотел донести до Майкрофта, что ему надоело бесполезное сидение и он собирался вернуться в номер, а точнее — в их спальню. Майкрофт стиснул зубы и угрожающе прищурился. Джон вытащил из кармана свой телефон и прижал его к стеклу, как бы намекая — «Если хочешь, чтобы я остался — скажи мне об этом сам». Джону хотелось заставить его отреагировать, вызвать у него эмоции. Любые. Ему было любопытно, станет ли Майкрофт Холмс изменять своему привычному поведению. Сможет ли переступить через себя. Не то чтобы Джону нравилось расстраивать Майкрофта. Он лишь хотел доступно показать, что не намерен терпеть подобное поведение. С ним не могли обращаться, как с каким-то предметом, который Майкрофт мог выставлять напоказ и хвастаться перед другими. Джон должен был притворяться его любящим мужем, но это же не значит, что ему обязательно было скрывать свой характер. И как же ему хотелось, чтобы Майкрофт тоже показал своё истинное лицо, отличающееся от той неизменной маски, которую он надевал перед окружающими. Он хотел, чтобы Майкрофт просто встал со своего места и, не обращая внимания на любопытные взгляды, покинул заседание (почему-то Джон был уверен, что у Майкрофта были на это полномочия). Однако ничего подобного не произошло. Майкрофт продолжал напряжённо сидеть на своём месте, а его убийственный взгляд был по-прежнему устремлён на Джона. Он даже не обратил внимания на насмешливую улыбку Стоунера, который, разумеется, с любопытством наблюдал за этой сценой. Джон решил сдаться; засунув телефон обратно в карман, он уверенным шагом поднялся по лестнице в номер. Мгновение спустя он удобно лежал на животе среди шёлковых простыней, вдыхая тонкий аромат подушки. И, наконец, ему удалось очистить разум от мыслей о Майкрофте, о Шерлоке… Сознание Джона улетало прочь, а тело тяжелело. Из последних сил он рывком скинул с ног неудобную обувь и прижался к мягкому матрасу их огромной кровати. Глаза сомкнулись, и сон мгновенно накрыл его. Джон спал крепко, и обычно поднять его мог лишь звук медицинского пейджера на работе, или странные запахи, которые периодами исходили из кухни, где Шерлок проводил очередные эксперименты. На этот раз, однако, он проснулся от мягких постукиваний и очень тихих звуков в телефоне. И звуки эти были смутно похожи на… стоны. Открыв глаза, Джону потребовалось несколько секунд, чтобы сообразить, где он находится. Лежал он в той же позе, в которой засыпал, за одним исключением: теперь он был не один. Шерлок лежал рядом с ним и просматривал что-то у себя в телефоне. С этого ракурса Джону было не видно, что именно смотрел Шерлок, да ему это было и неинтересно, поэтому он перевёл взгляд и уставился на его лицо. — Который час? — приглушённым подушкой голосом спросил он. К его удивлению, Шерлок застыл на месте и быстро отключил страницу, на которой всего мгновение назад смотрел что-то с таким сосредоточением, что даже упустил момент просыпания Джона. Всё это случилось всего за секунду, и доктор в недоумении задумался, что же скрывал его друг. — Сейчас двенадцать минут третьего. Трёх часов сна тебе недостаточно, Джон. Ты уже не подросток, поэтому твоё тело требует большего внимания и заботы, — сказал Шерлок, не отрывая глаз от экрана телефона. Джон улыбнулся и сильнее зарылся лицом в подушку. — Я получил выговор от Майкрофта. Он злится на меня, да и вообще в последнее время мы плохо ладим… — Вчера утром у меня сложилось иное впечатление, — сказал Шерлок прежде, чем успел остановить вылетевшие слова. По тону его голоса Джон понял, что друг всё ещё возмущён недавними событиями, хотя на деле они его ни коем образом не касались. Вероятно, Шерлок понял, что ему не следует продолжать эту тему, так как при следующих словах тон его был более спокоен, хоть хмурый взгляд был всё ещё устремлён в телефон. — Не беспокойся о нём, Джон. — Я и не беспокоюсь… — Неправда. Ты начал беспокоиться о поддержании хороших отношений с моим братом, хотя раньше даже не думал об этом. Относись к нему как прежде и не доверяй эмоциям, которые он пробудил в тебе за последние две недели. Уверяю, что из вас двоих только ты дорожишь сложившейся ситуацией и, разумеется, только ты относишься к ней серьёзно. Майкрофт же забудет обо всём, как только усадит свою задницу в удобное кресло самолёта. Поверь, вся эта ситуация не стоит твоих эмоций и глубоких раздумий. — Шерлок, я… — Джон сделал паузу и, после долгого молчания, медленно вздохнул, подбирая правильные слова для опровержения сказанного. Последнее, чего он хотел, это беседовать с Шерлоком о чувствах, к которым у них был совершенно разный подход. Интересно, смог бы он убедить своего друга, что в сложившейся ситуации его советы были ему не нужны, так как сам он гораздо лучше разбирался в вопросах, связанных с сантиментами? Во всяком случае, Джон решил, что сейчас не время и не место для таких серьёзных разговоров, да и сам он не мог понять, что чувствовал в данный момент. Некоторое время он продолжал лежать в тишине, позволяя телу и мозгам отдохнуть чуть больше. — Я не против разделить с тобой постель, но потрудись хотя бы снять обувь. Майкрофт взбесится, когда заметит грязные следы на свежих простынях, Шерлок. — Джон даже не вскинул голову, лишь краем глаза замечая серые полосы на белоснежном покрывале. Шерлок пожал плечами, как будто для него это не имело никакого значения. И, конечно, разуваться он не стал. В конце концов, это было место отдыха Майкрофта, и, если представлялась возможность лишний раз позлить своего педантичного брата — он бы её не упустил. «Если ему это так не понравится, то он может спать и на диване. А тебя это не должно волновать», — было его последними словами. Джон громко вздохнул и усмехнулся. Он знал, что Шерлок любит докучать своему брату, но сейчас ему было всё равно. Он устал постоянно выгораживать то одного, то второго Холмса друг перед другом, поэтому сдался и с улыбкой закрыл глаза, засыпая во второй раз, краем уха слыша тихое дыхание своего друга и странные звуки, доносившиеся из его телефона.***
Понадобилось ещё несколько часов сна, чтобы полностью восстановиться и с лёгкостью открыть глаза. Солнце всё еще светило за окном, но в мозгу Джона стоял такой кавардак, что он понятия не имел, было ли это солнце того же дня. Лёжа в одном положении долгое время, он почувствовал, как его руки, прижатые телом, онемели, а пустота в желудке напомнила о себе неприятным подташниванием. Вскоре чувство разрослось, и ему стало казаться, что дело дойдёт до рвоты. Половина тела, вместе с той частью лица, на которой он спал — затекли, поэтому быстро перевернувшись и сменив позу, он глубоко вдохнул воздух и попытался игнорировать голод, однако тот был столь силён, что заставил его встать уже через пару минут. Стоя на неустойчивых ногах, он одним плавным движением поправил растрёпанные волосы, а также привёл в порядок чуть помятую одежду и застегнул последние две пуговицы своего бело-серого жилета. Усталость исчезла так же быстро и внезапно, как и Шерлок, которого в комнате и след простыл. Но сейчас мысли Джона были заняты лишь едой; он думал о том, что если бы в этом отеле блюда не были такими изысканными и элегантными, то он с лёгкостью плюнул бы на всё и купил большую порцию жареной курицы в запримеченном им кафе в двух кварталах отсюда. Тихо проскользнув в гостиную, Джон увидел Майкрофта — его горе-мужа, которого, судя по всему, скоро ожидал развод. Он сидел в кресле напротив своего ноутбука и разговаривал с кем-то по телефону. Словом, он был занят, да так, что Джон не смог бы с точностью сказать — заметил ли тот его присутствие, или нет. Пару мгновений он просто стоял в дверях, но реакции не последовало. — Документы должны были быть подготовлены вчера. Если вы не успеваете выполнять свои обязанности, то наше дальнейшее сотрудничество будет ставиться под вопрос… — тон Майкрофта был сухим, холодным и очень официальным, в точности такой голос и представлял себе Джон, глядя на Майкрофта во время его заседаний с другими политиками. Он наблюдал, как Майкрофт склонился над ноутбуком и начал печатать одной рукой, другой всё ещё прижимая телефон к уху. — У вас есть время до вечера. Советую на этот раз не разочаровывать меня, — не дождавшись ответа, Майкрофт отключил звонок и вернулся к работе. Он всё ещё не удостоил Джона вниманием, поэтому тот обошёл диван и направился к столу с принесённым в номер ужином. Под крышкой он с радостью обнаружил жаркое с овощами, и было оно ещё тёплым, а это могло значить, что Майкрофт заказал еду не ранее дюжины минут назад. С улыбкой посмотрев на тарелку и проигнорировав правила хорошего тона, он схватил варёную морковь, забросил её в рот и, причмокнув, облизнул подушечки большого и указательного пальца. Краем глаза он постарался заметить и понять, увидел ли Майкрофт его — как тот бы выразился — некрасивое и некультурное поведение. Тот, однако, по-прежнему сидел спиной к нему, склонившись к экрану ноутбука. — Ты испортишь зрение, Майкрофт. Не стоит так близко и так долго сидеть за компьютером. — Благодарю за заботу, Джон, но я могу сам позаботиться о себе. К тому же, полагаю, что офтальмология не входит в область твоей специальности. Джон стиснул зубы и еле сдержался, чтобы не закатить глаза. Майкрофт был зол, но пытался держать себя в руках. Тон его голоса и общая манера поведения указывали на то, что в последнее время он был напряжён, и Джон был даже отчасти благодарен ему за то, что тот всё ещё пытался вести себя, как джентльмен, не выливая на него свой негатив. Однако характер и врачебные привычки не позволяли Джону равнодушно пройти мимо темы здоровья Холмса-старшего. Он знал, что Майкрофт наверняка проигнорирует его, но и молчать тоже не мог. — Понимаю, ты не собираешься прислушиваться к моим словам. Но было бы лучше, если бы ты делал по крайней мере небольшие перерывы в работе с ноутбуком, — у Джона возникла внезапная мысль. Он скрестил руки на груди и сделал два шага вперёд. — Ты ведь не просидел всю прошлую ночь за компьютером? — спросил он, понимая, что это было весьма вероятно. Джон видел его за работой, когда вернулся в номер после разговора с Аароном, и позже, когда выскальзывал из отеля, а когда он вернулся под утро, то заметил, что вид у Холмса был такой, будто он и не ложился вовсе. Эти слова заставили Майкрофта впервые повернуться и перекинуть руку через спинку стула. Его холодный взгляд устремился на Джона. — Не будь смешным. В отличие от некоторых, я хорошо понимаю пределы своих сил и знаю, что могу себе позволить. Это одна из причин, почему я не брожу по городу до утра и не обмениваюсь слюной со своими друзьями где-то по тёмным закоулкам… — желчь в его голосе не смог бы услышать только глухой. Слова вырвались изо рта Майкрофта прежде, чем он смог прикусить язык. Помолчав несколько секунд, он развернулся и продолжил печатать. Так вот, в чём была проблема. Теперь Джон начал понимать причину плохого настроения Майкрофта и его едких замечаний. Всё, как обычно, сводилось к Шерлоку, именно он был причиной всей этой неразберихи. Джон не собирался продолжать этот разговор, потому что тема Шерлока в данный момент казалась ему опасной и очень зыбкой. Вдобавок, осознание того, что он всё это время находился под наблюдением подчинённых Майкрофта, то, что они следовали за ним даже в тот поздний час и по всем тем извилистым улочкам — раздражало его больше всего. Он чувствовал себя выжатым и абсолютно лишённым личного пространства. И ему совершенно не хотелось думать о том, что рассказали ему его шпионы и какую ещё информацию передали ему, помимо того поцелуя. А точнее — неудачной попытки поцелуя. В данный момент последнее, чего он желал — это начинать новую ссору. Смиренно опустив скрещенные до этого момента руки и в бессилии покачав головой, он развернулся, делая пару шагов в сторону входной двери. — Джон, если ты сейчас покинешь этот номер… — быстро оборачиваясь, произнёс Майкрофт, словно заранее зная намерения мужа. — То что? — вспыхнул Джон; во взгляде его бушевал гнев и капля любопытства. Он остановился с протянутой к дверной ручке рукой. Майкрофт отметил вызывающее поведение Джона; ему самому надоела эта затяжная дискуссия, и терпение было на исходе. Он встал со стула и направился к стоящему с гордо выпрямленной спиной доктору, останавливаясь у спинки дивана, метрах в пяти от двери. — Бога ради, Джон! Веди себя сообразно своему возрасту! Ты уже не ребёнок, и бегство от проблем ничего не решит. Я знаю, что обычно ты так и поступаешь: уходишь с Бейкер-стрит после ссор с Шерлоком, это твой способ выпускать пар. Но ты не можешь проделывать это каждый раз! — Майкрофт не выдержал. Впервые он позволил негативным эмоциям взять над собой верх в присутствии Джона. Последний, однако, не выглядел напуганным подобным поворотом событий. Он продолжал стоять на месте с суровым выражением лица, поджатыми губами и сведёнными на переносице бровями. Сейчас он меньше всего походил на человека, который хотел сбежать от проблем. Майкрофту не составило труда прочесть по его мимике, что теперь уж он предпочёл бы умереть, нежели оставить их конфронтацию незаконченной. — С Шерлоком это работало, — пробормотал он. — Но я НЕ Шерлок! Громкий голос Майкрофта гулко разнёсся по комнате, ударяясь о стены. Джон прекрасно услышал в его словах оттенки раздражения и горечи. Спустя несколько нестерпимо долгих секунд тишину нарушил глубокий вздох; Майкрофт потёр пальцами висок, а второй рукой подпёр свой бок. — Почему, Джон? Почему ты так стремишься путать меня и мои планы? От тебя требуется всего лишь вести себя так, как мы договаривались до приезда в Италию. Ты согласился, и тебе просто нужно было следовать инструкциям, — уже более спокойно произнёс он. — Майкрофт. Брак — это не следование указаниям и безоговорочное подчинение приказам второй половины. — Ты забываешь, что наш брак — фикция. — Пусть так. И пусть всё это… — Джон неопределённо указал рукой на пространство между собой и Майкрофтом, — началось и закончится лишь рукопожатием, это не значит, что я должен бегать за тобой при каждом удобном случае. У меня есть свой собственный характер и свобода воли, Майкрофт. У меня есть своя голова на плечах и личное мнение. Думаешь, окружающие поверили бы в персонажа под названием «послушный Джон Ватсон», муженёк, который оставляет все решения на тебя и не может даже самостоятельно решить, с кем и где пообедать, или что надеть? Майкрофт прекрасно видел, что Джону нужно было выплеснуть всю обиду и злость, накопившуюся в нём за этот период. Он был в новом месте, никого не знал, и единственным человеком, на которого он мог положиться в первые дни, был он сам. Конечно, он чувствовал себя потерянным и расстроенным. А ещё был Стоунер, который усугублял ситуацию. Майкрофт уже давно понял, что совершил ошибку в своём поведении: он должен был больше опекать Джона и ограждать от нежелательных встреч и разговоров. Он понимал его гнев. Правда понимал… Но видит бог, ему тоже было, что высказать. — Я не запрещаю тебе быть собой, а просто хочу, чтобы ты придерживался изначального плана и слушался меня… — Значит, когда надо — я должен смиренно сидеть там, где ты хочешь и просто потому что ТЫ этого хочешь! Мне нельзя разговаривать с неугодными для тебя людьми и пальцем нельзя пошевелить, чтобы не испортить твои планы. Майкрофт… Почему ты вдруг стал таким? Я не понимаю твоих перепадов настроения и понятия не имею, почему ты вдруг злишься на меня без причины, — последние слова Джон говорил смиренным, спокойным голосом. Он взъерошил волосы и поднял взгляд на Майкрофта. — Раньше ты был другим. Да, ты всегда держался особняком, сохраняя дистанцию… Но теперь всё стало ещё хуже: ты злишься, и у меня такое впечатление, что ты обижен. Что случилось? До приезда Шерлока всё было в порядке, а дело именно в нём, верно? Ты замкнулся в себе из-за него? — голос Джона был полон сострадания, и Майкрофт не мог этого вынести. Больше всего на свете он не терпел, когда его жалели. Он стиснул зубы и разгневанно уставился на Джона. — Мой брат не имеет к этому никакого отношения, — прорычал он, но Джон знал, что это неправда. Этот молчаливый бойкот, то, как он избегал неудобных разговоров и как упорно он делал вид, что за последние две недели между ними ничего не было… Майкрофт ревновал его к своему брату. Кто знает, быть может, ему было даже стыдно за то, что между ними было. В голове Джона внезапно появился очень серьёзный вопрос, и он почувствовал, что просто обязан знать на него ответ. — Майкрофт… ты жалеешь о случившемся? — спросил он, и на сей раз голос его звучал тише и более приглушённо. Холмс уставился на него отсутствующим взглядом, словно пытаясь понять — правильно ли он воспринял вопрос, и точно ли речь шла об их отношениях. Джону необходимо было знать, хотел ли Майкрофт вернуть всё, как было до этой поездки, и забыть о случившемся между ними. Но Майкрофт молчал и лишь повернул голову в сторону, отворачиваясь. Этот жест был воспринят Джоном, как недвусмысленный ответ, и в этот момент он позволил эмоциям захлестнуть его. Он слегка наклонился в сторону Майкрофта и поднял указательный палец, как обычно делал при стычках с Шерлоком. — Слушай… Мне всё равно, есть у тебя какие-то чувства, или нет, но я не позволю тебе играть со мной, как с игрушкой, которую ты выкинешь куда подальше, когда тебе надоест. Я не собираюсь бегать за тобой по твоему первому зову; мы договорились работать вместе, но наше сотрудничество предполагалось быть взаимным! Я знаю, что тебе наплевать на других людей и их чувства, у меня слишком много доказательств, чтобы верить в обратное! — Джон начал повышать голос, но Майкрофт не сдвинулся ни на миллиметр; всё, что он сделал, это поднял глаза, пристально всматриваясь в Джона. Последнего не заботили открытые настежь окна их номера, и то, что люди снаружи могли услышать их ссору. — Не делай из меня идиота, хотя о чём это я, ты ведь меня таким и считаешь. Тебе не удастся запугать меня своими связями и властью! Будь ты хоть главой этого мира, управляй на здоровье своими подчинёнными, заставляй людей приносить тебе сахар с другого конца света, но я точно никогда не войду в число твоих прислужников. Теперь я не удивляюсь, почему ты так одинок, и единственный поневоле близкий тебе человек — это твоя бедная помощница, которая должна мириться со всеми твоими перепадами настроения! — Джон развернулся, собираясь вылететь из номера, но, сделав полшага — передумал и повернулся обратно. Он понимал, что ему следует остановиться, но гнев его был столь велик, что он ничего не мог с собой поделать. — И знаешь что? Меня совсем не удивляет такое положение вещей. Держу пари, что твоё одиночество — вовсе не результат твого собственного выбора. Никто не хочет быть рядом с тобой, и, смирившись с этим, ты посвятил себя работе, потому что знаешь, что не можешь и не умеешь строить нормальных отношений, не в силах удержать чувства, которые тебе даются. Джон видел, что его слова попали в точку. Майкрофт начал угрожающе надвигаться на него, в глазах его читалось что-то непонятное и тёмное. Покрасневшие скулы, пронзительный взгляд и сжатые кулаки говорили сами за себя. Джон чувствовал, что должен остановиться, он никогда не был жестоким, в отличие от братьев Холмс, которые своими словами могли запросто ранить людей. Однако в данный момент горделивое поведение Майкрофта было сродни вызову для него. Он хотел, чтобы Майкрофт хотя бы раз был честен с ним, сбросил, наконец, свою маску, которую так старательно надевал каждый день. — Джон, не играй с огнём, — угроза и опасные нотки в тоне Майкрофта насторожили бы кого угодно, только не Джона. Оба они знали друг друга уже очень давно. У них никогда не было глубоких отношений, но Майкрофт прекрасно знал, что Джона было трудно запугать. Кроме того, в данный момент в нём бушевал гнев, что подстёгивало его лишь сильнее. Майкрофт остановился в паре шагов от него, однако Джон, похоже, даже не заметил этого. — Мой образ жизни и моё одиночество не должны никого касаться. Это был мой выбор. — Да неужели? — с притворным удивлением воскликнул Джон, для пущей убедительности чуть откинувшись назад и скрещивая руки на груди. — Так почему же ты решил солгать об этом? С чего бы тебе убеждать всех в том, что у тебя такой хороший брак? Боишься, что люди начнут тебя жалеть? Неужели ты так одинок, что страшишься выставить себя неудачником, которого никто никогда не полюбит? В одно мгновение Джон был прижат к двери. Он был полностью оглушён внезапным рывком Майкрофта, который грубо схватил его за горло, прижался к нему всем телом и яростно впился в его рот поцелуем, сразу вторгаясь вглубь языком. Джон застонал и поначалу попытался оттолкнуть его, но потом сам подался вперёд, схватил Майкрофта за грудки и притянул ещё сильнее к себе, делая их поцелуй почти болезненным. Руки Майкрофта удерживали его голову на месте, впиваясь пальцами в висок и поглаживая его светлые волосы. Этот поцелуй был полон злости, отчаяния и желания. Джон чувствовал на себе чужое дыхание, ощущал горячие скулы и порывистые движения. Майкрофт полностью потерял контроль, его руки дрожали, и всё, чего он сейчас хотел — это заставить Джона перестать говорить и даже думать обо всём, что он выкрикивал мгновение назад. Дрожали не только руки, но и дыхание, и влажные от поцелуев губы. Майкрофт целовал Джона, плотно закрыв глаза, будто боялся увидеть его негативную реакцию. Джон сильнее потянул его вниз, и Майкрофт, застонав, просунул колено между его ног, крепче вжимая его в дверь, в то время как злость, движущая им, сменилась на страсть и горькое отчаяние. Теперь он целовал Джона не просто для того, чтобы заставить его замолчать, а потому, что хотел. Он хотел почувствовать его на вкус, хотел ощутить тепло его кожи. Джон позволил ему утянуть себя в глубь комнаты, не осознавая, что они двигались по направлению к спальне. Они натыкались и сбрасывали предметы, стоящие на их пути, в то время как губы их ни на секунду не отрывались друг от друга. Джон ударился спиной о дверь спальни, но прежде чем Майкрофт смог её открыть, они вдруг почувствовали очень знакомый запах, исходивший из открытых окон гостиной. Это был запах сигарет, которые так любил курить Шерлок. Тому не нужно было даже заявлять о своём близком нахождении, чтобы Джон и Майкрофт почувствовали его присутствие. Они застыли на месте и посмотрели в открытое окно. У обоих сбилось дыхание, и они тяжело дышали. Джон почувствовал голову Майкрофта, опустившуюся на его правое плечо. — Слава богу, — тихо прошептал тот. От этих слова кровь Джона вскипела. Что он имел в виду? Он был рад, что их прервали? Тогда зачем он вообще всё это начал? Джон был сыт по горло. Стиснув зубы, он подождал, когда Майкрофт поднимет голову, и резко ударил его кулаком под дых. Майкрофт широко раскрыл глаза от боли и удивления, согнулся и медленно осел на пол, видя перед собой лишь удаляющиеся ноги Джона и слыша хлопок входной двери.