Матерь богов

Дядя пришёл к ней перед самым своим отъездом — он покидал Винтерфелл после прошедшей свадьбы далеко не первым, однако и не последним. Невзирая на то, что в дяде Эдмаре текла родная кровь, Санса бы сейчас предпочла увидеть не его, а Джона. Джона, который, может статься, больше никогда сюда не вернётся. Отгремели пиры, и звуки песен в Винтерфелле умолкли. Санса тому была искренне рада: видят боги, теперь она не любила глупых песен — сама и напелась, и наслушалась их предостаточно. Ей хотелось наконец побыть одной, хотя бы ненадолго отдохнуть от напускной радости и фальшивых улыбок, стащить с лица опостылевшую маску и раствориться в собственных мыслях. Заняться действительно важными делами, которых у королевы всегда было с избытком. Но дядя Эдмар пришёл попрощаться с ней лично — и она не могла ему отказать. В конце концов, их связывали не только родственные, но и деловые отношения. — С сожалением должен сообщить о своём скором отбытии, дорогая племянница, — произнёс он, замирая на пороге. Санса едва заметно кивнула и изобразила на лице лёгкую грусть. Это совсем несложно, когда привыкнешь. — Я очень огорчена слышать это. Дядя неожиданно рассмеялся, и в его смехе, в блеске глаз, в его неуловимо изменившемся выражении лица читалось одно — то был другой Эдмар Талли, не тот, которого Санса в последний раз видела на Великом Совете. За всеми заботами, что сопутствовали свадьбе, она совсем не замечала, что тот человек, тот кажущийся безвольным рохлей Эдмар Талли, изменился. Это открытие не удивляло, но что-то неприятно кольнуло в груди. — Уверен, ты порядком устала даже от меня, — дядя прошёл в комнату и опустился на любезно предложенный ему стул. — Спасибо за то, что откликнулся на приглашение... и за то, что отвёл меня к алтарю. Жаль, за эти дни мы почти толком и не успели поговорить, — заметила Санса совершенно искренне. Дядя снова улыбнулся. — Мне это тоже печалит до крайности, тем более, нам есть, что обсудить, но... стала бы ты меня слушать? — Что? — нахмурилась Санса. Ей не понравилось, как он это произнёс. — О чём ты, дядя? — Боги, — он хмыкнул, — до чего мнительной ты стала... Я ведь говорю это исключительно как дядя, как брат твоей матери, в конце концов. У меня есть определённые сомнения, — Эдмар оглянулся, словно желая убедиться, что они в комнате одни, и наклонился к Сансе, понижая голос почти до шёпота, — насчёт твоего мужа. Но ведь ты бы и правда не стала слушать, верно? — О, дядя, — Санса выдохнула с облегчением, почти невесомо касаясь ладонью его руки. — Я не такая глупая. И я всё понимаю. Однако... так было нужно. «И это ненадолго». — Кэт... — Эдмар произнёс это имя так, словно оно давалось ему с превеликим трудом. — Моя сестра не хотела бы, думаю, чтобы я закрывал глаза на некоторые вещи. Иначе, боюсь, не видать мне покоя и в чертогах смерти. Уж она-то меня отчитает как следует. Кэт всегда любила вас, своих детей, более всего на свете. Пусть он и улыбался, говоря это, глаза его не смеялись. Не смеялась и Санса. Ей пришлось сглотнуть подступивший к горлу солёный ком прежде, чем начать говорить. — Я уже взрослая, — напомнила она, — и знаю, что делаю. В конце концов, я королева, и не хочу попадать в крипту Винтерфелла прежде срока. Раз уж ты понял за столь короткий срок, что из себя представляют Рисвеллы и Дастины, желающие править Севером, то уж я — и подавно. Наверное, не стоило ей этого говорить: на лицо дяди Эдмара, прямо как тогда, на Совете, набежала тень. И он явно счёл себя оскорблённым. Санса поняла, что сказанное следует несколько сгладить — не хватало ещё, чтобы все договорённости, достигнутые леди Бет с таким трудом, в итоге рухнули. О гордости можно забыть, когда речь идёт о преданных тебе людях. Или недовольных крестьянах, раздосадованных высокими налогами торговцах, голодающих детях и женщинах. А именно этим мог вылиться даже небольшой конфликт с лордом Речных земель. — Ох, прости, я так утомлена всем происходящим, — тут же выдохнула Санса, изображая притворный испуг, и в то же время испытывая почти отвращение. — Прости, дядя, я лишь имела в виду, что... ты же знаешь, я ближе и дольше общалась с этими людьми, жила среди них. Со временем я научилась и слышать, и видеть. Больше я не та маленькая девочка, которой ты меня, возможно, видишь по сей день. Санса не поняла, остался ли доволен подобным извинением дядя — лицо его всё ещё выражало некоторую обиду и растерянность — но, похоже, всё-таки смягчился. Откинулся на спинку стула и, слегка хмурясь, проговорил с коротким выдохом: — Я понимаю, племянница. И не намерен с тобой ссориться. Хотя вообще-то я пришёл сказать тебе ещё кое-что, что откладывал долго из-за твоей свадьбы... королевский десница собирается использовать Харренхолл и прилегающий к нему Харрентон в своих целях. Поэтому то, что касается налогов... — он развёл руками. — Не моя инициатива. «Не смей начинать всё заново», — зло подумала Санса, незаметно сжимая под столом руку в кулак. — Но ведь прибывшая с тобой леди Бет сообщила мне... — Да, всё так, как леди Бет и сказала, однако, когда от тебя прилетел ворон с новостями о свадьбе, я счёл нужным поговорить с тобой лично. Не передавать через леди Бет или велеть мейстеру писать всё то же письмо. Дело в том, что почти одновременно с твоим вороном я получил послание от Тириона Ланнистера. Только вот времени обсудить это у нас с тобой не толком оказалось... А теперь я срочно вынужден отбыть из Винтерфелла как раз из-за решения нашего государя и его десницы. — Ну разумеется... — в голосе Сансы вновь послышалась звенящая сталь. Что за игру с ней затеял дядя? — Но ведь ты согласился снизить плату, которую прежде взимал за переправу через Близнецы, разве не так? — она проговорила это почти вкрадчиво, впервые за всё время искренне желая открутить дяде голову собственными руками. — Неужели желаешь столь мелочно отомстить мне за неосторожные слова, которыми я вовсе не хотела тебя оскорбить, отыгрываясь на голодных крестьянских детях? — Я не такой монстр, Санса, — дядя Эдмар сцепил пальцы в замок, явно нервничая. — И я не намерен нарушать договор. Я лишь говорю о том, что... дьявол, Санса! — вдруг почти вскричал он. — Речные земли — не независимое государство, и там далеко не всё так гладко, как тебе кажется. И дело не в твоих словах — прошлых или нынешних. — Не понимаю, — гнев схлынул, и Санса нахмурилась уже по иной причине: она действительно не могла взять в толк, что должно произойти с Харренхоллом такого, что из-за этого могут подняться налоги. — Пожалуйста, дядя, скажи мне, что происходит, раз уж ты решил всё же объясниться со мной. Ты упоминал про лорда Тириона... — Из Винтерфелла я намерен отправиться сразу в Королевскую Гавань, — продолжил Эдмар, выдыхая. — Рослин вновь придётся довольствоваться компанией повитух... — он замолчал на короткое мгновение, явно раздосадованный. Санса терпеливо ждала. — Но так нужно. Ты же наверняка знаешь о разбойниках, что в бесчисленном количестве расплодились не только на Королевском тракте, но и на других крупных дорогах. Больше всего их сейчас на Речной. Санса медленно кивнула, начиная понимать, к чему клонит дядя, но не перебивала — слушала. Также, как слушала недавно рассказ Бет Кассель о том, что лишь многочисленность посланного с ней Сансой отряда уберегла их жизни. — Фреи... Фреи вымерли не все. И я говорю не о своей леди-жене, — быстро проговорил Эдмар. — Однако ты знаешь, сколь многочислен их род, и, хотя тогда кто-то и отравил почти всех мужчин, но... — очередная мучительная пауза. Санса поняла, почему дядя кажется таким расстроенным, недовольным и даже опечаленным — он полагал всё происходящее своим поражением. Пожалуй, Санса на его месте чувствовала бы то же самое. — Так что, когда прилетел первый ворон из Королевской Гавани с предложением от десницы организовать вооружённые отряды, которые смогли бы переловить этих тараканов, я не стал долго думать. Тирион Ланнистер предположил, что более всего для нашей цели подойдёт пустующий Харренхолл — в конце концов, не осталось тех дураков, которые бы покушались на этот замок и прилегающие к нему земли... Дядя Эдмар продолжал говорить, и в словах его Санса слышала голос Тириона, словно сейчас перед ней сидел именно он. Разумеется, ведь самое простое и приземлённое объяснение довлеющему над Харренхоллом «проклятью» заключалось в том, что замок и прилегающие к нему земли требуют слишком больших денег для своего содержания, что нередко приводило к краху их владельцев. Тогда-то, решив заняться проблемой окончательно потерявших страх разбойников, Тирион предложил не отдать замок очередному лорду, который бесславно закончит свои дни, а сделать его ставкой для специально отобранных отрядов. Тех, что изловят негодяев, вылезших из грязи, словно грибы после дождя. Кем бы ни были они — действительно те выжившие Фреи, что решили столь недостойным образом пощекотать нервы и Брану Старку, и Эдмару Талли, недобитки, просто бродяги — терпеть подобное корона была более не намерена. — Поверь, мне было бы только на руку, если бы в Харренхолле жили ребята, которые раз и навсегда решат эту проблему, да ещё окажутся не сбродом, а специально обученными людьми. Но десница в последующих посланиях сообщил о том, что надеется и на моё участие в мероприятии — в конце концов, я тоже заинтересованная сторона. — Но ведь так и есть, дядя, — спокойно ответила Санса, выслушав всё это. Нет, зря она думала, что дядя изменился: во всяком случае, сообразительности и хитрости у него не прибавилось. Возможно, со временем у Рослин Талли удастся это исправить, но надежды на то было мало. — И лорд Тирион прав, Харренхолл следует использовать с умом. — Значит ли это, что и с поднятием налогов, если содержание его будет обходиться мне в немалые суммы, ты тоже согласишься? — дядя Эдмар, кажется, ожидал от Сансы иных слов. Она вздохнула — нет, желания выслушивать недовольных купцов, с которых дерут три шкуры за переправу через Близнецы, у неё так и не возникло. Побарабанив пальцами по столу, Санса наконец произнесла: — Я напишу брату. И лорду Тириону. Может быть, хотя бы они придумают, как поступить, — она не хотела очередной раз задевать гордость дяди, но всё же сделала это. — В конце концов, это необходимо для сохранения добрососедских отношений между Шестью Королевствами и Севером. — Не думаю, что твои послания изменят кругленькую сумму, в которую обойдётся содержание небольшой регулярной армии в Харренхолле, — дядя Эдмар поджал губы и резко поднялся со своего места, явно давая понять, что, коль скоро не встретил в племяннице понимания, намерен удалиться восвояси. «И на что ты надеялся, дорогой дядюшка?» — Я это знаю, дядя, — Санса встала следом. — Но, в конце концов, в пользу Ночного Дозора нынче исправно взимают налоги со всех лордов, возможно, то же самое стоит сделать и с Харренхоллом, раз уж отряды будут вылавливать разбойников не только в Речных землях... И всё-таки Бран — не только мой брат; он, как и я, приходится тебе племянником. Так что он может прислушаться ко нашим словам и обговорить этот вопрос со своим десницей и другими лордами из Малого Совета. По лицу дяди Эдмара снова пробежала едва заметная тень — и Санса ощутила очередную волну раздражения: что на сей раз она сказала не так? Великого Эдмара Талли оскорбляет теперь и родство с королём? Однако дело оказалось в ином: — Бран... он... — дядя замялся и Санса поглядела на него с некоторым изумлением. — Ты давно виделась с ним, Санса? — Как ты знаешь, у меня множество забот здесь, на Севере, я крайне редко покидаю Винтерфелл. Но в последний раз он был в добром здравии, насколько это возможно в его положении. — В здравии... — эхом откликнулся дядя. — Что ж, будем надеяться. Санса поняла, что он чего-то недоговаривает — чего-то, что, возможно, пугает его чрезвычайно. Или, во всяком случае, в достаточной мере, чтобы не желать это обсуждать с ней. Пожалуй, Санса поняла, к чему клонит дядя Эдмар, но Бран — это Бран. Да, он изменился после всего, что с ним произошло, Бран в последний раз вызвал смутную тревогу и в ней самой, не говоря уже о некоторых его письмах... Но Санса знала — по крайней мере, полагала, что знала, — о причинах. Бран сам говорил об этом. Так к чему бы теперь испытывать страх по этому поводу? И всё же было кое-что ещё — то самое письмо, которое ворон принёс Джону. Письмо, после которого вначале уехал сам Джон, на сей раз забрав с собой Призрака, а за ним — и Арья. Вспомнив об этом, Санса ощутила подступивший в горлу неприятный ком. — Пусть боги хранят тебя в этом пути, дядя, — наконец произнесла она, приближаясь к нему, коротко обнимая и на мгновение прижимаясь похолодевшими губами к колючей от щетины щеке. — Помни обо мне, и о том, что тебя ждут жена и дети. Надеюсь, леди Рослин благополучно разрешится от бремени и на сей раз. Отправь мне ворона хотя бы из Дарри или Харрентона. В глазах дяди Эдмара на мгновение вспыхнуло нечто, отдалённо напоминающее и печаль, и горечь, и затаённую тоску. — Ох, Санса, — тихо выдохнул он, обнимая её в ответ не в пример крепче, а после степенно целуя в лоб. — Да хранят боги тебя саму. Я обязательно напишу. Когда дверь за дядей затворилась, Санса, обессиленная, почти рухнула обратно на стул. Разговор этот дался ей куда тяжелее, чем она полагала. И сказанное дядей... нет, какими бы благими ни были намерения Тириона и её брата относительно Харренхолла и прилегающего к нему Харрентона, Север не должен расплачиваться за это. Она-то надеялась, что хоть эти проблемы смогла уладить... Если бы рядом был Джон или Арья, возможно, Санса не ощущала себя такой одинокой. А ведь до их прибытия она почти того не сознавала. Но теперь, когда они в очередной раз покинули Винтерфелл, Санса это ощутила в полной мере. И её уязвимость не должен заметить более никто. Винтерфелл был её домом, и в то же время в каком-то смысле — тюрьмой. Однако Санса сама это выбрала — выбрала быть королевой и править независимым Севером. Если ради этого придётся пойти на жертвы... Значит, иного выхода нет. *** Джон отбыл третьего дня, почти сразу после того, как прочитал письмо. Санса прекрасно помнила его хмурое, недовольное лицо. О боги, она почти физически ощущала его негодование. И не могла его винить: было ошибкой позволить Джону остаться. Но не от того, что сама Санса не желала его здесь видеть, а от того, как глядели на него остальные. И всё же вот он, стоял перед ней. Живой, сумрачно поглядывающий на неё, едва сдерживающий раздражение. Не такого Джона Санса мечтала увидеть — но то были лишь мечты. — Что в письме? — поинтересовалась она, когда Джон с искренним недоумением сломал печать, изображающую ворона. — Бран, он... — Ты знала? — отрывая взгляд от письма, хмуро спросил Джон. От него даже сейчас разило выпитым накануне вином. — Знала, Санса? В его голосе прозвучало нечто, похожее на недовольный звериный рык, и Санса с удивлением ощутила поднимающий голову страх. Что должно было произойти, чтобы она начала бояться Джона? И всё же она дала мейстеру Уолкану знак рукой, веля, чтобы он оставил их наедине. Когда дверь беззвучно затворилась, Санса решительно посмотрела Джону в глаза, набравшись смелости: — Знала что? Что вы с Арьей прибудете? Да, Бран писал мне... — договорить Санса не успела. — Так, значит, поэтому нас ждали на Медвежьем острове? Люди Брандона Норри, ты известила их, — в голосе Джона прозвучал гнев, и Санса возмущённо произнесла: — В чём ты меня обвиняешь?! В каком-то заговоре против тебя? Я сделала, что сочла нужным — велела сопроводить вас... — Я не играю в твои игры, Санса, — сквозь зубы выдохнул Джон. — И ни в чьи игры... Я должен был вернуться обратно, к своим людям, на Север, а не тащиться сюда. Меньше всего хотелось наблюдать, как ты плетёшь тут интриги... — Разве они держали тебя в плену? — голос Сансы звучал почти печально, словно она о чём-то сожалела. Она и сама не знала, о чём именно. — Разве ты был не волен уйти? Замечание об интригах она проигнорировала. Джон хотел было снова ответить что-то — наверняка едкое, столь ему несвойственное — но вдруг запнулся. Похоже, он даже не думал о том, чтобы просто развернуться и уйти. — Я хотел убедиться, что Арья... — ...сама может о себе позаботиться, — напомнила Санса. — Я не велела доставлять тебя сюда силой. Я лишь просила сопроводить вас, если вы выразите желание побывать в Винтерфелле. Если кто-то ослушался моего приказа, скажи об этом — и они будут наказаны. Голос Сансы был твёрд — кажется, ей всё же удалось взять себя в руки и не реагировать на резкие выпады Джона. Может быть, он и имел право гневаться на неё, но это нисколько не умаляло обиды. — Я не о том, — Джон явно несколько смутился. — Просто это выглядело... — Прости, если доставила тебе неудобства. Но ты не пленник, и я, как бы ни хотела, не стану держать тебя. Проси, что желаешь, и можешь отправляться, куда заблагорассудится. Или оставайся здесь. Санса с неудовольствием сознавала, как лицемерно могут прозвучать её слова: если бы она хотела, она предложила бы Джону вернуться сразу. Не позволила бы ему затеряться в снегах, раствориться в сером, мертвящем тумане забвения. Но говорила она всё же искренне. Должно быть, Джон это понял, и резко выдохнул, разом сделавшись растерянным и каким-то обречённым. Письмо с тихим шорохом легло на крепкий дубовый стол. — Бран просит меня приехать в Королевскую Гавань, — даже голос Джона был каким-то помертвевшим. — И что ты намерен делать? — Санса взяла письмо, но пока удерживалась от того, чтобы его прочесть. — Ты же знаешь, Бран тоже не может тебя заставить... — О нет, — губы Джона искривились в болезненной, какой-то злой улыбке, которой Санса тоже прежде не замечала на его лице. — Бран бы не смог. Но то, во что он, возможно, превратился... я уже ни в чём не уверен, Санса. Вообще не представляю, во что должен верить. Это звучало почти как оправдание. И сами слова Джона о Бране тоже казались, если не нелепыми, то неправильными. Пожалуй, от того, что Санса не желала признавать: порой от взгляда Брана её и саму пробирала холодная дрожь. — О чём ты... — Я поеду, но не потому, что так велит он, и не от того, что кому-то что-то должен, — на сей раз громко и уверено произнёс Джон. — Но зачем тогда? Боги, Джон, что с тобой происходит! — Обещание. Я дал обещание себе самому, — слова его ничего не прояснили, однако Джон, по всей видимости, и не был намерен утруждать себя дальнейшим разговором. Каждое произнесённое словно звучало, как дерзкий вызов не то в адрес Брана, не то самой Сансы. — Я отбываю завтра утром, дорогая кузина. В Белой Гавани я сяду на корабль, чтобы добраться до столицы в кратчайшие сроки. Он ушёл, оставив Сансу в полнейшем недоумении: она действительно не ожидала, что Джон может решиться отправиться в Королевскую Гавань. Туда, где всё и произошло. Но и не могла забыть о том, как изменилось его лицо, когда он пробежал глазами по строкам, написанным рукой Брана. И как он её назвал в самом конце? Дорогая кузина. Краткая боль кольнула сердце иглой. Санса посмотрела на успевший свернуться обратно пергамент, словно то была ядовитая змея. Осторожно подхватив письмо Брана, она принялась читать. «Прежде я и надеяться не смел, что Эйегон Таргариен, шестой сего имени, ступит на южные земли, — гласило письмо безо всякого приветствия. Тон его казался чуть насмешливым, и совсем не походил на Брана, которого знала Санса. — Или я всё же пишу Джону Сноу, который остался сыном Неда Старка, и всё ещё неравнодушен к судьбе своей семьи? Ответ на этот вопрос я хотел бы получить от тебя лично. Однако знаю (и могу понять) твоё нежелание возвращаться в Вестерос и уж тем более в Королевскую Гавань. Не мне судить тебя за случившееся, Джон, но и, как король, я поступил именно так, как того требовали возложенные на меня обязательства, а также долг и честь. Ты, как никто, знаешь, что такое долг... До конца ты оставался щитом, что защищает царство людей, даже по завершении твоего Дозора. Ты исполнял своё предназначение, как мог. И иногда одни данные нами клятвы противоречат другим. Тогда каждый из нас встаёт перед выбором, порой слишком тяжёлым, чтобы оказаться в состоянии с ним смириться. Однако пишу я тебе по одной единственной причине: угроза, что, как мы думали, миновала, вернулась. Если ты понимаешь, что это значит, Джон, ты приедешь. Потому что вернётся она не одна — во многих смыслах... Я знаю, что ты давно не дорожишь собственной жизнью, но подумай о жизнях других. Возможно, я ошибаюсь, но всё же выражаю надежду на то, что вскоре смогу увидеть тебя в добром здравии. Всё свершится с твоим участием или без оного, однако ты, полагаю, больше многих думаешь о том, как избежать лишних жертв. Время не ждёт. Поспеши, ибо помнит не только Север». Никакой подписи в этом коротком послании не было, да оно в ней и не нуждалось. Это было не письмо от короля к своему вассалу, послание слишком личное, послание иного рода — Санса ощутила то через строки, как ощутила и исходящий от них холод. Она сжала пергамент, на котором чернилами отпечатались строки, вышедшие из-под руки её брата. Из-под руки её брата — но не из его уст... Мысль страшная, неприятная стиснула сердце в стальном кулаке. Конечно, это глупости. Санса и сама изменилась после того, как стала королевой, так с чего бы и Брану оставаться тем мальчиком, который лазал по крышам и мечтал стать рыцарем? Тот Бран умер, сорвавшись с башни. Санса принялась заново расправлять смятый было пергамент, словно тот мог дать ответы на все вопросы — но слова и тон письма оставались неизменны. И, похоже, Брану было всё равно, что послание его может прочесть не только Джон, но и Санса. Может быть, даже рассчитывал на это. Но одно она поняла с неожиданной ясностью и горечью, вызвавшей на лице отрешённую улыбку: Джон отправился туда не ради других людей, не ради даже Сансы или Арьи... А ради неё. И, судя по всему, далеко не в том смысле, в котором надеялся Брандон Старк. «Джон не даст ему этого сделать, чтобы то ни значило», — мысль пульсировала в голове, билась на виске жилкой. Понимает ли это сам Бран? Уж верно он умнее и мудрее многих и должен сознавать, как изменился Джон. Даже если нет — достаточно будет просто посмотреть в его глаза. И это причиняло почти нестерпимую боль, заставившую Сансу стиснуть руку в кулак и прижать к сердцу. Джон никогда не вернётся. Более того: он так и не покинул засыпанного пеплом и снегом Тронного зала. *** Санса даже не успела с ним попрощаться, обнять, вдохнуть запах прошлого, которое он уносил с собой — терпкий аромат безвозвратно сгоревших дней, обращённых в пепел. От Джона всегда пахло ими как-то по-своему. Раньше Санса сказала бы, что Джон просто напоминает ей отца — их отца — но теперь понимала, что дело в той особенной, неизъяснимой надломленности души, которая странным образом притягивала к себе. И она испытывала горечь от осознания: Джон навсегда оставил её позади. Все они оставили её позади. Арья же то ли не догадывалась о случившемся и отъезде Джона, то ли не обратила поначалу внимания на его отсутствие, однако в тот же день и она заявилась к Сансе, когда та беседовала в своих покоях с Рикардом о Скагосе: не так давно она получила послание от их лордов, в котором они приглашали её посетить их суровый край, однако Санса понимала — ей не стоит так далеко отлучаться, тем более, в гости к весьма своенравным скаггам. Те, пусть и отпустили первых гонцов от Сансы с миром и передали это самое послание, могли и изменить своё мнение. Санса хотела заняться решением этого вопроса сразу после свадьбы — и, похоже, время было самое что ни на есть подходящее. Рикард лишь отмахивался, говоря, что сейчас на Севере и без того полно забот. Сам он тоже не горел желанием отправляться на недружелюбный каменистый остров, по слухам населённый едва ли не людоедами. А после с нескрываемой насмешкой припомнил Джона Сноу — мол, не следовало отпускать его, раз он так хорошо ладит с дикарями. Сансе совершенно не нравился оборот, который принимал разговор, и именно тогда за дверью послышалась невнятная возня. Чувствуя, как сердце ухает в груди, Санса резко встала. Рикард потянулся в сторону покоившегося в ножнах меча. Дверь распахнулась, и на пороге появился озадаченный Грир, служивший в домашней страже Винтерфелла, которого тут же отпихнули в сторону — он даже и слова сказать не успел. Санса облегчённо выдохнула, увидев, что это всего лишь Арья, которая не привыкла встречать преграды на пути. Рикард так и замер с рукой, протянутой к оружию, явно не зная, как себя повести. — Арья! — с долей возмущения, но всё-таки в большей степени весело произнесла Санса. — Боги, что произошло? К чему врываться сюда таким образом, запугивая мою стражу? — Лучше ты мне расскажи, — недовольно проворчала Арья, хмурясь и упирая руки в бока. Рядом с ней сидела Нимерия, которая тут же оскалилась. Видимо, именно из-за неё Арью не хотели сюда пускать — лютоволки на дух не переносили ни нового мужа Сансы, ни его родственников, — куда подевался Джон? — Она не просто ваша сестра, но и королева, миледи, — вмешался Рикард, хмыкнув. Всё ещё пыхтящий рядом Грир закивал. — А я не леди, — бросила Арья, даже не удостоив Рикарда взглядом. Санса подумала, что ещё наслушается о непочтительности своей сестры по отношению к королю от леди Барбри. Наверняка та всё узнает сегодня же. — Оставьте нас, — обрывая дальнейшие споры, приказала Санса, поглядев вначале на Грира, а после и на Рикарда, добавив чуть тише. — Прошу вас, муж мой. Нам нужно поговорить с сестрой наедине. Недовольно пробурчав что-то себе под нос, Рикард удалился, следом за ним вышел и стражник. Нимерия тут же запрыгнула на небольшую кушетку и опустила голову на лапы, выжидающе поглядывая то на Сансу, то на Арью. Кажется, ей нравилось в Винтерфелле и она чувствовала себя, как дома, хотя она не бывала здесь с тех самых пор, как была совсем щенком. — Где Джон? — Арья сделала шаг вперёд. Нимерия снова вскинула голову, но Сансу больше волновала её хозяйка. — Джон уехал в Королевскую Гавань по просьбе Брана, — не стала скрывать правды Санса. И какой в том был бы толк? — Я могу дать тебе прочитать то письмо. Арья чуть растеряно моргнула, не веря в услышанное: — Но ведь Джон... вряд ли Джон действительно хотел вернуться туда, — она нахмурилась. — Ты уверена? — Как бы ни изменился Джон, я не думаю, что он стал бы мне лгать, — Санса вытащила из-под платья спрятанный там небольшой ключик, на который запирала резную деревянную шкатулку, оставшуюся после матери. Конечно, она никогда не хранила там своих настоящих секретов, но всё же предпочитала соблюдать хотя бы такие формальные меры предосторожности. Вскоре Арья и сама уже читала письмо, но лицо её в этот момент оставалось при том совершенно непроницаемым, как маска. — Это писал Бран? — кажется, её волновал тот же вопрос. — Конечно. — Что с ним стало, Санса? — серьёзно спросила Арья. — С нашим братом? Санса хотела было уточнить, какого именно брата она имеет ввиду, но потом поняла: что случилось с Джоном, знали все, а вот про Брана... Мира Рид никогда не посещала Винтерфелл, пусть Санса и не раз приглашала её погостить. Но, возможно, и она не знала всей правды. И того, что в действительности произошло тогда за Стеной. — Бран сам говорил, — заученно ответила Санса. То, во что она, как ей казалось, всегда искренне верила. — Он — Трёхглазый Ворон, и всё это... довольно сложно для моего, да и для твоего понимания, наверное. Он уже не тот, каким ты его помнила. Ты же видела... говорила с ним. Помнишь, что он сказал. — Да. Но тот Бран выглядел спокойным, мудрым, а этот... — Арья коротко, с выражением какой-то гадливости на лице, встряхнула письмом. — Да как он мог назвать так Джона? Он наш брат. И я прекрасно это помню. А Бран, что бы он там ни знал и ни видел, кажется, забыл об этом. Я должна увидеть его ещё раз и поговорить с ним лично. Санса готова была с ней согласиться. Интересно, ранили ли теперь Джона слова о происхождении также сильно, как прежде? Или теперь эти чувства приобрели иной, более тёмный оттенок? Санса не была уверена, что хочет узнать ответ. — Меня больше волнует и другое... — начала Санса, глядя Арье в глаза. Выдерживая этот пытливый взгляд всегда готового к броску хищника. — Дейенерис Таргариен, — произнесла Арья имя, тут же повисшее в воздухе. Как последний аккорд умолкнувшей песни. Джон так и не посмел его назвать. — Бран полагает, что она вернулась или вернётся? — Зная нынешнего Брана... он в этом уверен, — ответ этот дался с трудном, но стоило признать очевидное. — Наверное, он хочет, чтобы Джон... ох, Арья, — Санса всё-таки опустилась на стул, не договорив, — я даже не представляю, чего он от него хочет, по правде. Как бы я не относилась к Дейенерис, даже я готова признать, что заставлять его делать это снова — уж слишком. — Но почему именно Джон? Неужели он не нашёл никого... более подходящего?— Арья замолчала. Хмыкнула. Санса тут же насторожилась, внимательно глядя на неё: — Ты же читала: Бран полагает, что Джон поможет ему избежать лишних жертв. Скажи лучше, что ты теперь задумала? — вопрос прозвучал тихо и осторожно. Арья встряхнула пергаментом. — Я отправлюсь туда. За Джоном. И поговорить с Браном, я же сказала. Санса вдруг похолодела. Только сейчас она в полной мере сознала, что Арья действительно собирается покинуть Винтерфелл и отправиться в столицу. И в тот момент она готова была умолять сестру остаться, если бы знала, что это подействует. Но если Арья приняла решение... — Арья, — попыталась, однако, она, — неужели ты хочешь в это ввязываться? Останься на Севере, ты нужна здесь. Ты нужна... мне. Арья же покачала головой. В улыбке её вдруг появилось тепло. И Санса едва не взвизгнула, когда мокрый нос Нимерии неожиданно ткнулся в её щёку — она почти позабыла о молчаливом присутствии лютоволчицы. — Поначалу я злилась на тебя за Джона, да и не нравится мне, что тут происходит, но... Ты хорошая королева, Санса, и ты справишься. Я буду приглядывать за тобой, — она посмотрела на Нимерию. По телу Сансы пробежала дрожь. — Похоже, она хочет остаться в Винтерфелле. Мне кажется, это хорошая идея. Она не даст тебя в обиду, а твой Пёс ей поможет. От Сансы не ускользнуло, что последнее прозвучало чуть насмешливо, но она предпочла это проигнорировать. Не хотелось ей сейчас обсуждать Сандора Клигана. — Рикарду это не понравится, — слабо возразила Санса, но Арья лишь презрительно фыркнула. — И это его проблемы. Тот, кто не нравится Нимерии, — твой враг, Санса. Думаю, ты это понимаешь, — жёстко продолжила она. Санса это знала — чувствовала. И будь жива Леди... Сердце дёрнуло, как от старого нарыва. Когда-то Леди поплатилась жизнью за поступок Нимерии, пусть и совершенно оправданный, лучше бы она тогда и вовсе перегрызла Джоффри горло, — и теперь сама Нимерия останется рядом. — Что ты собираешься делать после? — Санса протянула руку Нимерии, которая её тут же лизнула. — То, что Джону не понравится. Защищу его от себя самого. И сделаю то, чего он сделать не сможет, если сказанное Браном правда. То, что не успела сделать в Королевской Гавани. — Нет! — Санса едва не вскрикнула. Нимерия от неожиданного громкого звука рыкнула и клацнула зубами, явно не одобряя поведение Сансы. — Арья. Прошу тебя... — Санса, — оборвала её Арья. Взгляд её вновь был холодным и жёстким, как камень. Она оставалась непреклонна. — Я пока, как и ты, ни в чём не уверена и мало что знаю. Но Джон стоит того, чтобы я попыталась разобраться. А уж потом... не думай, что избавилась от меня навсегда. Нам ещё есть, что обсудить. Санса поняла, что битва эта была проиграна заранее, посему, выдавив невесёлую улыбку, задала другой вопрос: — Надеюсь, ты тогда хотя бы согласишься взять что-нибудь из тёплой одежды и еды? От сопровождения ты наверняка откажешься, как и Джон, но позволь сделать для своей сестры хотя бы такую малость. На сей раз Арья возражать не стала. *** Почти все прибывшее ранее высокие гости отправились в свои замки. Санса попросила задержаться только Робетта Гловера — у неё было к нему кое-какое дело. То, которым давно следовало заняться. Ещё и потому что Север помнит. Кажется, сам лорд Гловер пока не понимал, к чему стоит готовиться. Думал, после битвы за Винтерфелл она успела позабыть, как он, ведомый заботой о собственной шкуре, прогнал их с Джоном от своего порога, предпочтя служить Болтонам. И Сансу даже веселило его неведение, то, что столько времени он обманывался относительно её милости. Арья, как и Джон, оставила её — рука Сансы невольно зарылась в жёсткий мех Нимерии, которая теперь следовала за ней неотступно, вызывая плохо скрываемое неудовольствие её мужа, — поэтому следовало действовать немедленно. Тем более, после того, что она узнала от Колдера, который всё также тайно ото всех служил ей. Сказанное им, впрочем, касалось не леди Барбри и костей Неда Старка, а её нового мужа, однако и того казалось достаточно. И, разумеется, Санса поделилась с Виллой своими мыслями. — Как думаешь, леди Барбри согласится помочь? — Санса невесело хмыкнула. Вилла стояла рядом с ней в промозглом полумраке крипты. По крайней мере, здесь больше вероятности, что разговор услышат только мёртвые короли. — После того, как Рикард Старк отправится с делегацией в Скагос. Камнерождённые ждут... Так написали мои люди из Последнего Очага. Кроулы из Недр, Магнары из Королевского дома и Стейны из Плавника — каждый из них будет рад принять у себя короля или королеву Севера. Честно говоря, я опасалась, что они не признают моей власти, убьют первых посланцев и поднимут восстание. Однако боги сделали мне ещё один подарок к свадьбе. Санса говорила с Виллой о том, что ещё не сообщила своим лордам. Те знали только о давно отправленной экспедиции на Скагос, но, видимо, тоже не надеялись на особый успех, поскольку с тех пор прошло немало времени. Вилла же перекатилась от пятки к носку, сцепив руки за спиной. Туго заплетённая зелёная коса покачивалась в такт её движениям. Казалось, Вилла Мандерли внимательно вглядывалась в лицо Сансы Старк и думала совсем не о Скагосе и его нравах. Ответила она невпопад: — Я надеялась, Джон останется. Я просила его... Санса поглядела на неё с лёгким недоумением: — Просила? — Видимо, зря, — Вилла выдохнула и перевела взгляд на Сансу. — Прости... Ты говорила про леди Барбри и её помощь. Честно говоря, поведение этой женщины предсказать очень сложно. Хотя насчёт Скагоса ты права — отправить туда Рикарда будет неплохим ходом. Хотя кое в чём, судя по всему, я с ним согласна — у Джона лучше бы получилось договориться со скаггами. — Если бы Джон захотел участвовать в этих делах.... А он бы не захотел, — возразила Санса. — Так что остаётся надеяться, что Рикард не закатит истерику, а леди Барбри не начнёт строить мне очередные козни после этого решения, хотя надежды на то мало. — Она может тебя удивить, — хмыкнула Вилла. Санса готова была с ней согласиться, хотя это далеко не значит, что сюрприз окажется приятным. — Главное, чтобы для начала согласился твой лорд-отец. Нам нужно строить корабли — не только ради того, чтобы попадать в Вестерос по морю, но и ради расширения флота. Вилла чуть склонила голову: — А твой муж, Санса? Он сам согласится? — Его мнение меня мало волнует, — она спрятала озябшие руки в муфту из соболя, — пусть вместе с лордом Гловером отправляется искупать свою вину. Хотя Рикард, конечно, будет относиться к этому иначе. Однако он поедет — и выбора особого у него нет. …Воспоминания заставили её скривиться. Она не видела лично того, о чём ей доложил Колдер, но и слов было вполне достаточно. — Его видели с одной из девок, которые работают на кухне, ваша милость, — проговорил Колдер. — И, вполне возможно, далеко не в первый раз... Хотя здесь остаётся только предполагать, — он вздохнул. Но Сансе не было дела до его сочувствия. Руки её впились в подлокотники кресла. Нимерия рядом зарычала, выражая недовольство. Колдер поглядел на неё с некоторой опаской, к которой примешивался интерес. — Продолжайте, — ничего не выражающим голосом велела она. Боги, она догадывалась, что нечто подобное может произойти. Но не думала, что так быстро. Хотя, возможно, оно и к лучшему. — С которой из них? — Филлис. Но что вы намерены... — Вы задаёте лишние вопросы, — Санса махнула рукой. — Я вам благодарна за информацию, но не забывайтесь. Я не дура, чтобы убивать потаскух своего мужа, как бы ни хотела этого. Так что можете не беспокоиться, если до жизни её вам есть какое-то дело. Разумеется, Санса не испытывала к Рикарду никаких чувств, она лишь выполняла свой долг — так, как считала правильным. У неё почти получалось изобразить подобие страсти, когда они впервые разделили ложе, но не более... Однако Рикард, кажется, решил опозорить её уже через несколько дней после свадебного обряда. Сансу не волновало, куда её муж сунет свой член — её волновало то, как она при этом будет выглядеть в глазах своих людей. Санса представляла, как он задирает юбки этой Филлис, как она хихикает, когда он целует её в губы, а потом сжимает тяжёлые груди. Когда Колдер ушёл, Санса посмотрела на своё отражение в зеркале, скривившись. Она помнила Филлис — крестьянская простушка, курносая, в веснушках. И Рикард предпочитает её жене. Королева Севера, которой муж наставил рога. Посмешище. Нет, этого Санса не потерпит. Нимерия ткнулась в руку и она посмотрела в глаза лютоволчицы. — Не переживай, я разберусь с ним сама, — по губам скользнуло подобие улыбки. — Больше никто не покроет имя Старков позором. Я не позволю... Вилла, явно поняв, что Сансу охватили неприятные воспоминания, осторожно коснулась её плеча, желая вырвать обратно в реальность. Санса вздрогнула, сосредоточив взгляд на Вилле, чьё лицо выражало тревожность. В зелёных глазах плясали неровные огоньки факелов. Она выпростала руку из муфты и сжала такие же холодные пальцы Виллы. — Я в порядке. Переживу. Просто это вызывает во мне отвращение. — Ну и мерзавец, — поморщилась Вилла. — Я бы кастрировала его, как трёхлетнего бычка, будь он моим мужем. Эти слова заставили Сансу хихикнуть. Вилла всегда была прямолинейной. Жаль, что они с Арьей так и не успели толком познакомиться — кажется, сестра тоже старалась избегать гостей, прибывших в Винтерфелл и не питала, как всегда, особой любви к пирам, танцам и разговорам. — Спасибо тебе, — Санса, ведомая порывом, обняла её. — Я уже говорила, но повторю, что рада твоему присутствию. Теперь же у меня появилась ещё одна защитница. Они обе обернулись, услышав шорох из темноты крипты, — а после там же полыхнули жёлтым огнём глаза. Нимерия, словно услышав эти слова, вышла к ним на свет. — Похоже, она тоже навещала кого-то, ведь у ног Королей Зимы покоятся и её предки, — предположила Вилла, улыбаясь. Нимерии она тоже нравилась. Вилла почесала подошедшую к ней лютоволчицу за ухом. — Наверное, нам пора, — она вопросительно поглядела на Сансу. Коротко кивнув, Санса первая направилась к выходу. За спиной её раздавались осторожные шаги Виллы и цоканье когтей Нимерии. Следовало заняться подготовкой предстоящего отъезда, вернуться в опустевший Винтерфелл, что тоже казался вымершим, полнился странным безмолвием и эхом чужих, давно умолкших шагов. И Санса направлялась туда, ступая из одного царства мёртвых — в другое. На поверхности заметно потеплело — либо Сансе так казалось после влажного мрака крипты. Она прищурилась от солнечного света, ударившего в глаза, хотя уже приближались сумерки. Сандор Клиган, ждавший их у входа, коротко хмыкнул — он не любил крипту, каждый раз напоминая Сансе о случившемся там во время сражения с мертвецами. — Живые, — произнёс он, окидывая привычным колким взглядом Сансу, Виллу и Нимерию. Последняя тут же принюхалась. — Изволите вас сопроводить, миледи? — со всё той же насмешкой поинтересовался он. — Я хочу сходить в богорощу, — Санса хотела отсрочить момент, когда ей придётся засесть за бумаги и думать о снаряжении очередного отряда на Скагос. Нимерия, словно понимая сказанное, первая бросилась в указанной Сансой сторону. — Я доберусь и сама, не думаю, что на меня кто-то нападёт, — весело ответила Вилла. — Буду ждать в замке вашу светлость. Сказав это, она коротко поклонилась Сансе и направилась в сторону мрачной Первой Твердыни, которая примыкала к караульной. Оттуда можно было попасть и в крылатый переход, ведущий в Великий Замок, где Санса и предоставила покои Вилле, желая, чтобы та находилась поблизости в любое время суток. Санса проводила Виллу взглядом и направилась к богороще, куда умчалась Нимерия. Наверное, она скучала и за Призраком, и за Арьей, но, кажется, здесь, среди ликов чардрев в священном лесу, она чувствовала себя спокойно. Когда Санса в сопровождении Пса оказалась там, лютоволчицу уже было не разглядеть за густым частоколом железностволов и страж-деревьев. Сам Пёс, словно чувствуя настроение Сансы, не произносил ни слова. Не отвешивал привычных язвительных комментариев. За это она была ему почти благодарна. Она не отправилась к сердцедреву, чтобы помолиться, как обычно, а устремилась в сторону горячих, исходящих паром источников, что находились неподалёку от гостевого дома. Она была уверена, что никто их двоих не увидит: лорд Гловер, который всё ещё занимал это крыло замка, либо отсутствовал, занятый своими делами в Зимнем городке, либо просто не разглядел бы двух человек за густой порослью деревьев, подошедших почти к самым окнам постройки. Молодые дубы уцелели во время битвы и чудом не сгорели во время пожара, за что Санса была им благодарна. Теперь они надёжно скрывали её от любопытных посторонних глаз. Она коротко улыбнулась своим мыслям и повернулась к Псу, словно ища ответы на мучившие её вопросы на его изуродованном лице. Словно желала увидеть подтверждение своим беспокойным мыслям — и просила в том помощи у Пса. Лицо его давно не выглядело в её глазах уродливым или страшным. Это было лицо человека, запечатлевшее на себе мерзость иных человеческих душ — но не самого Пса. Возможно, Сансе не следовало делать того, что она задумала. И того, чего, по большей части, порой действительно желала. В конце концов, она и без того заставит Рикарда поплатиться за свой позор иным, куда более действенным и безопасным способом. Однако сердце подсказывало — дело не только в этом. Не в желании отомстить, а в желании ощутить рядом человека, который действительно, как ни странно, дарил ей чувство безопасности. Иначе она никогда не ощутит себя цельной. Санса из далёкого прошлого, которая пела этому источающему запах вина чудовищу песни, ужаснулась бы подобным мыслям. Интересно, понимает ли сам Пёс, что происходит сейчас в голове у Сансы? — Пташка, — он выглядел на удивление серьёзным, не ухмылялся, не зубоскалил и даже не пытался её запугать — в шутку, по привычке, как это иногда случалось. Похоже, он был искренне озадачен, когда она приблизилась к ему, пристально вглядываясь в глаза. Не попытался, как прежде, отвернуться, пряча от неё кошмарные шрамы. — Хотел бы я знать, что ты теперь задумала, — всё же Пёс выдавил из себя подобие кривой улыбки. Над горячими источниками, у которых они стояли, поднимался пар, который начинал медленно окутывать две фигуры: грозную и высокую, принадлежащую Псу, и кажущуюся рядом с ним совсем хрупкой — Сансы. Холодно здесь не было вовсе. Лес стоял, окутанный безветренной тишиной, словно ожидая чего-то. Санса сбросила на сухие листья меховую шубу. Одежда тихо зашуршала, оставшись лежать у ног бесформенной кучей. — Разве не этого ты когда-то хотел? — Санса не улыбалась, задавая этот вопрос. И прозвучал он серьёзно, словно речь шла о жизни и смерти. Хотя в каком-то смысле так и было. Она продолжила говорить, вспоминая то, что Пёс давно говорил ей. Эти слова казались верными, правильными — тем, что давно следовало произнести вслух. — Когда-то ты сказал, что убьёшь любого, кто попытается причинить мне вред. Что защитишь меня. Вернувшись в Винтерфелл, ты поклялся мне служить... И теперь я хочу, чтобы ты исполнил сказанное. — Убить их всех? И с кого предлагаешь начать? — весёлая злость послышалась в голосе Пса. Убивать он, конечно, всегда был готов. — Не нарушит это твои планы? Мне кажется, ты припасла что-то поинтереснее для старой суки и своего муженька. Санса не стала отрицать. — Я лишь хочу, чтобы ты не забывал сказанного. И всегда был готов, когда бы я тебя ни позвала. — Я думал, ты стала гораздо умнее — и знаешь, что нельзя доверять чудовищам вроде меня, — Пёс, кажется, продолжал дразнить её, но Сансу это более не злило и не пугало. — Но ты — моё чудовище, Сандор Клиган, — произнесла она, вглядываясь в его лицо сквозь дымку пара. — И я хочу, чтобы ты знал и помнил об этом. Хочу, чтобы ты сделал то, чего давно хотел. Пёс посмотрел на неё с сомнением. Нечасто можно было увидеть у него это выражение лица, потому что мало что могло его удивить, как и саму Сансу — теперь. Пёс ничего не ответил и Санса сама шагнула к нему — порой до смешного благородному, когда не надо, — и обхватила руками то самое лицо, что прежде так пугало глупую пташку. — Я не буду петь тебе теперь, — проговорила Санса, вынуждая его склониться ниже. Так, что она ощутила чужое, источающее запах вина, чуть сбитое горячее дыхание на своих губах. — Мне надоели песни. — Возможно, у нас теперь куда больше общего, чем прежде, — силясь выдавить из себя привычную ухмылку, откликнулся Пёс. Коротко рассмеялся — гулкий звук со дна колодца. Но Санса не вздрогнула. Даже смех его порой успокаивал её, как и скрипучий, надломленный голос. Наверное, потому что ей теперь были знакомы голоса, лица, взгляды и смех истинных чудовищ, среди которых ей пришлось повзрослеть. — Тебе не кажется, что здесь могут быть посторонние глаза? Санса оглянулась, но увидела лишь густеющий полумрак, который наполнял синевой окутавший их пар. Тишина. Даже ветер не тревожил верхушки деревьев. Мир казался вымершим и безлюдным. — Здесь нас не увидят даже Старые боги. А призракам Винтерфелла до нас нет никакого дела. Больше они не проронили ни слова — ни пока Пёс избавлялся от доспехов и поддетой под них варёной кожи, ни когда Санса выскальзывала из шерстяного серого платья, показывая своё обнажённое и прекрасное тело. Тело, которому Рикард Старк предпочёл дурнушку-служанку. Санса покрылась гусиной кожей — воздух оказался прохладнее, чем она думала, но в тот же миг ощутила, как Пёс прижал её к своему кажущемуся почти раскалённым телу. Они по-прежнему молчали, спускаясь в парящую воду горячих источников. У Сансы по рукам и спине вновь побежали мурашки — но не от горячей воды, контрастирующей с влажной прохладой воздуха, а от того, что ладони Пса, грубые, шершавые, привыкшие в большей степени к мечу, а не к ласкам, скользнули сначала по спине, а после осторожно сжали груди, большие пальцы обвели вмиг затвердевшие соски. Санса застонала, когда его рука чуть уверенней мазнула по животу и нырнула между ног. Она развела бёдра, подаваясь вперёд, впуская в себя его подрагивающие пальцы. Лица Пса она не видела — он всё ещё находился за её спиной, и Санса прекрасно чувствовала каждый шрам на его груди. Она откинула голову на его твёрдое плечо, закрывая глаза и открывая при том беззащитную шею. — Постарайся не оставлять следов, — то были последние связные слова, произнесённые сбивчивым шёпотом. Но даже они прозвучали, как приказ королевы. Пусть всё это было безумно, неправильно — и опасно. Но Сансе оказалось теперь всё равно, ей нужно было то, что происходило сейчас. Нужен был Пёс, нужна была сила, которую она ощущала в его грубых руках. Она чувствовала себя в безопасности здесь — в этих сумерках, среди густого пара, вдалеке от чужих взглядов, в объятьях человека, которого больше не считала чудовищем. Пёс что-то рыкнул, когда Санса развернулась к нему лицом, чтобы прижаться к его жёстким, плотно сжатым губам, вдохнуть дурманящий запах вина. Пальцы впились в её мягкие ягодицы, притягивая ближе. Она откинулась назад, упираясь локтями в землю, чувствуя, как листья липнут к влажной коже. Вода лишь слегка прикрывала её груди, и Санса слышала мягкий плеск, когда Пёс ласкал её тело, погружённое в источник. Она шире развела бёдра, позволяя ему наконец проникнуть внутрь. В воде ощущения казались непривычными, странными, однако не неприятными. Пёс, кажется, скрипнул зубами, толкаясь глубже, когда Санса вновь подалась ему навстречу. Обхватил подрагивающими руками разведённые в стороны ноги, удерживая и помогая ей не соскользнуть в источник с головой. Санса шумно задышала, пальцы сжались, комкая шершавые листья и влажную землю, но она того даже не заметила. Он двигался внутри быстро, но не грубо, заставляя Сансу задыхаться от какого-то незнакомого чувства. Она бросила горящий взгляд в затуманенные глаза Пса с расширившимися в полутьме зрачками. Она видела это даже сквозь поднимавшийся над источником пар. Где-то в лесу, среди деревьев, коротко завыла Нимерия. Откинув голову назад, Санса увидела проглядывающее сквозь запутанный лабиринт древесных ветвей и белые клубы пара небо, усыпанное первыми звёздами. Те, как прежде, смотрели равнодушно. Она ощущала ставшие быстрыми и резкими, но не болезненными, горячие движения, ощущала сильные руки, судорожно скользящие по её телу, но тоже не причинявшие боли, ощущала капли пота, стекающие между её сведённых почти в судороге лопаток. Ощущала, как листья запутались в её волосах цвета начищенной меди. До слуха доносился плеск горячей воды — даже он казался будоражащим. Вдохнув полной грудью примешивающийся к этому всему густой запах священного леса, Санса громко застонала, впервые за долгое время ощущая себя живой. *** Когда Санса вернулась из богорощи, раскрасневшаяся, с пылающими глазами, Рикард посмотрел на неё удивлённо. Но, судя по всему, он даже не догадывался о том, что там произошло. Санса и сама сейчас не хотела даже думать, что за безрассудство на неё нашло. И всё же она ни капли не жалела. Чувствовала, что так было нужно. Хотя ей потом долго пришлось вымывать из волос запутавшиеся там прелые листья, траву и прочий сор. Пожалуй, в том заключалось единственное неудобство. Санса обещала себе, что то был единственный и последний раз — не следовало давать повод для слухов. Рикард тоже не посмеет этого делать. Уверенность в том, как следует поступить, в Сансе лишь окрепла после произошедшего. Это, кажется, действительно подарило ей новые силы и почти развеяло мрачное настроение. Сегодня она впервые поняла, что близость с мужчиной может оказаться действительно приятной. — Я уже думал отправлять стражу на поиски моей королевы, — Рикард коснулся губами протянутой ему руки и едва заметно улыбнулся. — Вначале я беседовала со своей семьёй, а после — с богами, — Санса почти не обманула его, вернув улыбку. Сейчас она почти не испытывала злости. — Однако прошло не так много времени. Вы зря переживали, муж мой. К тому же, я была не одна. Со мной были Сандор Клиган и Нимерия. — Оба твои чудовища отправились следом? — спросил Рикард. Санса нахмурилась, ей совсем не нравились его слова. Улёгшаяся было злость, вновь всколыхнулась в ней тёмной волной. — И где же то, которое даже говорить не может? — Они оба не чудовища. А лютоволчицу же моей сестры зовут Нимерия, дражайший супруг, и она поумнее многих. Сегодня Нимерия предпочла остаться в богороще. Несмотря на холод, с которым Санса произнесла эти слова, кажется, новость пришлась Рикарду по вкусу. Санса с мстительным удовлетворением подумала о том, что это последнее хорошее известие, которое он сегодня от неё услышит. Вскоре в их покои подали поздний ужин; Санса старалась не глядеть на Филлис, которая приносила блюда, слишком уж пристально. Рикард и вовсе делал вид, что не замечает служанку. Это и хорошо: пусть считает Сансу дурой, которая ничего не знает. Томлёная оленина показалась ей невероятно вкусной, как и пирог с говядиной и беконом. Санса давно не ела с таким аппетитом. Некоторое время они сидели в полной тишине, нарушаемой лишь стуком ножей и вилок да потрескиванием свечей. Когда подали печёные яблоки и подогретое вино, Санса нарушила молчание: — Мы недавно обсуждали с вами посещение Скагоса, мой король... — Рикард чуть поморщился от этих слов и отложил вилку, а после нервно сцепил пальцы в замок, внимательно уставившись на Сансу. — Кажется, я уже говорил о своём отношении к этой весьма опасной поездке, ваша светлость, — теперь он говорил без тени улыбки. Санса ощутила очередной прилив раздражения. — Леди Барбри, как и моему отцу, это также придётся не по вкусу. — Хочу напомнить вам, что они сами одобрили наш брак и хотели, чтобы вы стали королём. И теперь это — часть ваших королевских обязанностей. Не переживайте, я отправлю с вами достойных людей. Лорда Гловера... — Предателя, некогда отказавшего вам в помощи? — хмыкнул Рикард, явно неудовлетворённый её ответом. «Словно Дастины и Рисвеллы не были предателями», — мысленно напомнила ему Санса, но вслух произнесла иное: — Это шанс для лорда Гловера искупить содеянное. В его же интересах защитить жизнь своего короля. — Полагаю, он и другие, кто удостоился этой сомнительной чести, ещё не в курсе о том, какую милость им планирует оказать их королева, — мрачно ответил Рикард. Сансе его тон пришёлся не по вкусу — похоже, он готов был действительно начать ей дерзить напрямую. Словно недостаточно того, что он обжимается с крестьянскими девками. Санса не намеревалась это терпеть, и ей стоило большого труда ответить сдержано: — Я сочла за лучшее вначале поделиться планами со своим супругом и королём. А также предоставить ему свободу в том, что касается подготовки к этой поездке. Тем более, прежде нам стоит дождаться первых посланцев, которые сейчас на пути в Винтерфелл. «А я заодно избавлюсь от дополнительных хлопот», — довершила Санса мысленно. — И приказываете вы мне также, как своему королю? — Я не приказываю, — Санса вскинула бровь. Его нежелание слушать злило, но в то же время и почти веселило её. — Я лишь говорю о делах королевства. Как вам прекрасно известно, в двухсотом году от Завоевания восстание на Скагосе удалось подавить, но оно досталось дому Старков ценой гибели Бартогана Старка и сотни его преданных людей. Вы же теперь — тоже Старк. И вы мужчина. Или предлагаете вашей супруге, королеве и женщине отправляться в путь? Говорю вам, лорды Скагоса не так терпеливы и могут счесть наше нежелание принять их приглашение за неуважение. Вам понравилось бы в первый же год своего правления подавлять восстание среди своих вассалов? «Ты сделаешь то, что я хочу. Как ты смеешь перечить мне?» — А заодно подумайте вот над чем, — продолжила Санса, неспешно отрезая кусочек печёного яблока. — Поддержка со стороны грозных скаггов станет наглядным доказательством силы дома Старков и Северного Королевства. Вы разве не согласны? На это Рикард ничего не ответил, хотя лицо его окончательно закаменело. Бросив белую полотняную салфетку, что прежде лежала на его коленях, прямо на печёное яблоко, к которому так и не притронулся, он резко поднялся из-за стола, едва не опрокинув стул. Ножки протяжно и недовольно скрипнули по полу, оставляя царапины. Сансе понравилось испорченное настроение мужа. Одно из лучших блюд за вечер. — Прошу меня простить, ваша светлость, я более не голоден. Хочу подышать свежим воздухом перед сном. Санса не стала его останавливать, провожая взглядом и едва заметной улыбкой. Оставшись, наконец, одна она налила в чашу горячего вина, источавшего пряный запах корицы и гвоздики. Закрыв глаза, Санса с наслаждением сделала долгий глоток, от которого вначале по горлу, а после и по всему телу разлилось терпкое тепло, очередной раз напомнившее о случившемся в горячих источниках.