Глава 1. Не пойдем сегодня на пляж
7 августа 2020 г. в 15:17
Примечания:
"Среди вероятностных миров, порождаемых Искаженным Миром, один в точности похож на наш мир; другой похож на наш мир во всем, кроме одной-единственной частности, третий похож на наш мир во всем, кроме двух частностей, и так далее".
Роберт Шекли, "Обмен разумов".
Тень наполовину затопила его гигантскую чашу, но лучи заходящего солнца еще играли на треугольном антенном блоке, вознесенном высоко над нею. Там, в сплетении проводов, креплений и волноводов, затерялись две человеческие фигурки.
Артур Кларк, «Аресибо. Разговор в фокусе»
* * * * *
— Император нездоров, — сказал человек в черном мундире, опиравшийся на перила. Ему было жарко, но он терпел. Положение обязывало.
— Император был нездоров с тех пор, как я себя помню, — усмехнулась его собеседница, миниатюрная крашенная блондинка, полулежавшая в шезлонге. Из всей одежды на ней были только большие солнцезащитные очки и татуировка «LTDP» на левом предплечье. Ее мундир, пистолет и другие предметы туалета были небрежно разбросаны по соседним шезлонгам. В это время дня и недели пляж к северу от Брума, что в Северо-Западной Новой Голландии, традиционно пустовал. Не самый популярный пляж в империи, следует признать.
— Император нас всех переживет — и это вовсе не фигура речи, — продолжала девушка. — Он уже пережил всех своих детей и нескольких внуков. Черт побери, да ему же почти сто лет!
— Девяносто восемь, — уточнил собеседник. — Но в этот раз все действительно плохо. Он умирает. Речь идет о считанных днях, может быть даже о часах.
— Не морочь мне голову, — снова усмехнулась Фамке ван дер Бумен. — Будь это так, торчал бы ты здесь на пляже, так далеко от столицы — да то там от столицы — от ближайшего телефона?!
— Глупенькая, — в свою очередь усмехнулся Франц Стандер, — неважно, когда он умрет — важно, когда об этом объявят городу и миру. Не беспокойся, я буду при этом присутствовать. Без меня не обойдется, я позаботился об этом.
— Допустим, — пожала плечами Фамке. — Я-то здесь причем? Жалко, конечно, старика, но он хорошо пожил. Закопаем гроб, трижды выстрелим в небо, поплачем, будем жить дальше. Разве не так?
— Я знал, что наш разговор примерно так и будет выглядеть, — тяжело вздохнул капитан Стандер, — но не до такой же степени! Ты способна быть серьезной хотя бы две минуты подряд?
— Нет, — честно призналась Фамке. — Но ты первый начал.
— Хорошо, — у Франца не было сил спорить, он даже расстегнул верхнюю пуговицу мундира. — Император умрет — кто займет его место?
Фамке ответила не сразу. То есть вообще не ответила. Стандер не мог видеть ее глаз по другую сторону темных зеркал, но был готов поспорить, что они в кои-то веки погрузились в состояние, известное как «задумчивость».
— Вот именно, лейтенант! — продолжал Франц Стандер. — Кто? Спроси первого встречного гражданина (который умеет читать, разумеется) — и он тебе тут же ответит, кто является наследником Германии, Австрии или там Британской Империи (пусть даже от нее осталось одно название). А кто является наследником нашей империи? Кто?!
— Я пытаюсь вспомнить, но это мне не удается, — с удивительной откровенностью призналась Фамке. — Что гласит закон? Салическое право у нас на востоке никогда не действовало, верно?
— Верно, — кивнул Стандер. — Оно и на западе больше не действует…
— Неважно, — перебила его собеседница. — Значит, старший отпрыск нынешнего монарха любого пола. Эээ… Принц Фредерик?
— Покоится в мире, вот уже два с чем-то года, — напомнил Франц. — Сама же сказала — старик пережил всех своих детей. Другие предложения будут?
— Старший сын или дочь Фредерика? — задумалась Фамке.
— Принцесса Элеонора, покоится в мире, — поведал Стандер. — Двадцать шесть с лишним лет. Умерла при родах.
— А, ну так с этого надо было начинать, — кивнула Фамке. — Значит, старший сын Элеоноры. Принц Альберт. Подумать только, разгильдяй Альберт станет нашим императором! Куда катится этот мир?!
— Альберт? Ты уверена? — поморщился Франц Стандер. — Подумай еще раз.
— Черт побери, — только и сказала Фамке.
— Вот именно, — в который раз повторил Франц. — Альберт и Юлиана, близнецы.
— Близнецы, — согласно повторила девушка. — Но если я правильно помню уроки биологии, — глупо хихикнула она, — кто-то должен был выбраться на свет первым…
— Да если бы все было так просто, разве я стал бы затевать этот разговор?! — взорвался Франц. — Да, кто-то должен был родиться первым. И стать нашим новым монархом, согласно законам и конституции. Но кто? Никто этого не знает, никто! Мать умерла при родах, врачи и акушерки — все умерли и не оставили мемуаров, отец умер и никому об этом не рассказывал.
— Император?
— Его уже не спросишь, — нахмурился Франц. — Да, он еще жив… или был жив несколько часов назад, когда я оторвался от телефона, но уже давно не разговаривает и вряд ли что-то соображает.
— Юлиана ненавидит Альберта, — заметила Фамке.
— Да, и это взаимно, — кивнул Франц. — Кстати, почему?
— Черт побери, и этого никто не знает, — пожала плечами юфрау ван дер Бумен. — Что-то из незапамятных времен. Кто-то у кого-то игрушку отобрал… «Раз Труляля и Траляля решили вздуть друг дружку…»
— Неважно; важен сам факт, что ненавидят, — напомнил Стандер. — Так что шансы на мирное соглашение стремятся к нулю. Поэтому через пять минут после смерти императора — через пять минут после того, как об этом сообщат городу и миру — нас ждет династический кризис.
— Ну и что? — развела руками Фамке. — Черт побери, двадцатый век на дворе! У нас конституционная монархия! Сенат, парламент, ответственное правительство и премьер-министр — даже несколько премьер-министров! Может, ну их к дьяволу? Да здравствует республика!!! Давно пора. Уверяю тебя, большинство граждан даже не заметят разницы!
— Граждане — не заметят, — охотно согласился Франц. — А подданные? Вассалы и протектораты? Австралийцы, маори, малайцы, кхмеры, японцы и тысячи других? Что они скажут?
— Из всего этого списка только японцы что-то значат, — ухмыльнулась Фамке. — На всех остальных можно наплевать.
— Японцы — и этого более чем достаточно, — заметил Стандер. — Как думаешь, захотят они променять бога-императора на три сотни сенаторов и представителей?
— То есть на три сотни богов? — хихикнула Фамке. — Да эти язычники только рады будут!..
— Очень смешно, — вздохнул Стандер. — А уж как будут рады наши многочисленные враги и наши так называемые друзья и союзники! Особенно сейчас, когда мы ведем четыре войны…
— Восемь, — перебила его Фамке.
-???
— Ты что, считать разучился? — поразилась она. — Восемь. Мексика, Италия, Аравия, Абиссиния, Индия, Вьетнам, Филиппины и Китай. Я ничего не пропустила? Восемь войн.
— Аравия и Абиссиния — это одна война, — возразил Франц, — в Мексике работают гвианцы, наших там почти нет…
— Две японские дивизии, — возразила Фамке. — Это наши.
— Хорошо, — не стал спорить Стандер. — Но Вьетнам? Филиппины?!
— Через меня проходят все сводки, забыл? — поджала губы собеседница. — На прошлой неделе мы потеряли на Филиппинах одиннадцать человек, а в Индокитае — шесть. Это война.
— Тем более, — кивнул Франц. — Восемь войн. Слава богу, мы больше не воюем в Испании…
— Потому что проиграли эту войну, — напомнила Фамке.
-…и на Тиморе.
— О! — просияла она. — Как я могла забыть! Тимор! Величайшая победа белголландского оружия — не прошло и двадцати лет. Там остался хоть кто-то, говорящий по-португальски?
— По-португальски сегодня говорят только в аду и в Лиссабоне, — отозвался Франц.
— Невелика разница, — заметила Фамке. — Итак, осталось всего восемь войн…
— Именно поэтому сейчас не время отказываться от монархии, — объявил Стандер. — Если солдаты начнут кричать «Републик банзай!», мы можем проиграть еще несколько войн. Особенно японские солдаты.
— Дьявол, ведь он лично участвовал в подавлении самурайского мятежа! — вспомнила Фамке. — В каком веке это было?!
— Точно не помню, но ближе к каменному, чем к двадцатому, — хохотнул Стандер. — Черт побери, это заразно.
— Бери пример с меня, — важно кивнула девушка, — смотри на мир проще — и он будет лежать у твоих ног.
— Ты способна быть серьезной хотя бы две минуты подряд? Ах, да, я уже спрашивал…
— Мне поздно менять характер, я слишком стара для этого, — грустно вздохнула Фамке.
— Мне бы твои годы, — хмыкнул Стандер.
— Ты всего на год старше, — напомнила Фамке. — Но речь не о тебе. Должен же быть какой-то выход. Соправители? Как в старые добрые времена?
— Они ненавидят друг друга, — напомнил Франц.
— Можно убить обоих, — самым невинным тоном предложила Фамке. — Пригласим на трон какого-нибудь германского принца. Все так делают. Или еще лучше — испанца. Даже гимн менять не придется. «Так знай, король испанский — тебе лишь я служу», — запела она, откровенно фальшивя. — Можно провозгласить императрицей меня. Перебить придется многих, но оно того стоит. Я только забыла, какой у меня номер в очереди на престол. Шестидесятый или семидесятый…
— Шестьдесят девятый, — не удержался Франц.
— Скорей всего, — охотно кивнула Фамке. — Определенно, мой любимый номер. М-да, дело дрянь. Даже мне будет обидно, если величайшая империя всех времен и народов, простоявшая тысячи лет…
— «Величайшая»? «Тысячи лет»?! — переспросил Стандер. — Фамке, ты не на митинге! Что ты сегодня курила?!
— Когда я говорю «величайшая», то вовсе не имею в виду размеры, — уточнила Фамке. — Что же касается «тысячи лет», то японцы примерно так и считают. Как и наши радикалы из партии «Ура-Линда», — хихикнула она. — Тебе какая версия больше нравится? Гм. На чем я остановилась? Ах, да. Величайшая, тысячи лет, демоны в преисподней — и все это держится на одном человеке?!
Все, все — на короля! За жизнь, за душу,
За жен, и за детей, и за долги,
И за грехи — за все король в ответе!
— продекламировала Фамке. — Двадцатый век на дворе! Австрия не погибла после смерти Франца-Иосифа, Британская империя пережила королеву Викторию…
— Пережила, на несколько лет, — напомнил Франц. — Дурные примеры заразительны.
— Будет обидно, — повторила Фамке. — С другой стороны, если империя держится на одном полумертвом парализованном старике — туда ей и дорога.
— Ты как-то слишком легко готова сдаться, — заметил Стандер. — Неужели ты забыла все, чему тебе учили на курсе «De administrando imperio»?
— Нет, конечно, — пожала плечами Фамке. — Главный тезис я помню слишком хорошо, во всем его великолепии и бесполезности. «Если в чем-то не уверен — черпай из древних римлян». Например, что скажут армия. сенат и народ?
— У нас много армий и народов, — пробормотал Франц. — Да и сенатов, если вспомнить, тоже…
— Вот именно, — кивнула Фамке. — Римляне откровенно устарели.
Солнце над миром тем временем откровенно клонилось к закату.
— Мы можем успеть, — внезапно произнесла Фамке. — Достань мне самолет — не билет, а самолет — и мы можем успеть.
— Куда? — не сразу понял Франц Стандер.
— Как будто сам не знаешь, — рассмеялась юфрау ван дер Бумен. — Вперед, солдат, нас ждут великие дела!