***
Всё началось с того злополучного дня, когда во время последнего собрания, на котором обсуждались дальнейшие действия против Балабана. Сам Махмут-паша, прибывший прямиком из Турции, поддержал позицию Беязыта, и они стали союзниками. С самого утра Беязыт чувствовал себя, мягко говоря, не очень. У него абсолютно не было аппетита, немного клонило в сон; он совсем не был сосредоточен на совете и пропускал мимо ушей всё, о чём на нём говорилось. Однако показывать свою слабость Беязыт не хотел. Только от зоркого глаза принцессы Айше не укрылось состояние любимого дяди. Поэтому, когда Беязыт резко вскочил со своего места и, ни слова не сказав, выбежал на улицу, она, не раздумывая, кинулась следом. Беязыт был бледен, как смерть. Усталый взгляд говорил о том, что ночью он не спал. Всё, что съел Улема накануне вечером, вывернулось наружу. — Дядя, вы совсем плохи! — Испуганно воскликнула Айше, подхватив Беязыта под локоть. — Вам срочно нужно показаться лекарю. И, не дав тому и рта раскрыть, принцесса быстро увела его. Пока девушка ждала дядю, она размышляла над тем, что могло стать причиной его недомогания. Первая мысль, посетившая её, — отравление. Кто-то мог отравить её дядю. Только вот кто?.. Неужели в их ряды закрался предатель? Мучаясь в догадках, девушка досадно сжала пальцами складки платья. Если кто-то намеревался покуситься на жизнь дяди, она собственными руками отправит этого смертника в ад! — Принцесса. — Ладонь Айше накрыла рука увязавшегося за ней Орхана. Айше подняла на него взгляд, но отмахиваться от его моральной поддержки не стала. Едва увидев Беязыта, Айше мгновенно сорвалась с места и кинулась к нему. Выглядел дядя всё так же болезненно, а лицо выражало лишь ужас, будто он узнал, что умирает. Он остановился, чуть пошатнулся, и в этот момент ловкие руки племянницы придержали его за плечи. — Дядя, что с вами? Что сказал лекарь? — Чуть ли не кричала Айше, сжимая пальцами предплечье Беязыта, однако тот молчал, пустым взглядом глядя в стену. Обеспокоенная принцесса помогла дяде сесть и опустилась перед ним на колени. — Дядюшка, не томите! — Почти умоляла она, едва не плача. Но Беязыт не отвечал, словно совсем не слышал племянницу. Он был погружён в свои мысли и, видимо, подбирал слова, как бы помягче сообщить ей о причине своего страшного недуга. Тяжело вздохнув, Улема опустил глаза на Айше. — Принцесса, — тихо произнёс он, — ты только не волнуйся… И он снова замолчал. Врать Айше не хотелось, да и она рано или поздно всё равно узнает правду. А долго молчать и заставлять принцессу нервничать ещё больше… Нет, — твёрдо решил Беязыт и, собрав волю в кулак, что-то прошептал девушке на ухо. Видимо, сказанное было настолько страшным, что принцесса лишь ахнула, а руки её безвольно повисли вдоль тела. Казалось, она вот-вот лишится чувств, поэтому Беязыт придержал её за плечи, а не менее перепуганный Орхан присел рядом с невестой, готовясь, если что, поймать её сзади. — Принцесса! — Воскликнул он, заботливо поглаживая девушку по руке, как вдруг Айше хлопнула его по ладони, вырвалась из хватки обоих мужчин и вскочила на ноги. — Как же так, дядя?! — Закричала она с таким упрёком, будто Беязыт сам был виноват в своём недомогании. — Кто он? От кого?! — Принцесса, я… — начал было Беязыт, как дверь вдруг распахнулась, и с резким порывом ветра в помещение ворвалась та самая причина страшного недуга. Сам султан Балабан. Тут-то принцесса всё поняла. Не столько ей взволновал тот факт, что два родных брата делят одну постель, сколько то, что отцом ребёнка, которого носил Беязыт, являлся именно Балабан. Айше хмуро смотрела на второго дядю. Её розовые глаза глядели прямо в золотые глаза Балабана, и между ними росло такое напряжение, что занервничал уже Беязыт. Заметив это, принцесса сразу успокоилась. Она подошла к Балабану и, схватив его за ворот одежды, наклонила к себе. — Не смей заставлять дядю Беязыта волноваться, — прошептала Айше и отпустила султана. — Орхан, пойдём, — позвала она жениха, и тот незамедлительно поспешил за принцессой. Повисшую тишину нарушил громкий хлопок закрывшейся двери. Оторопевший Балабан смотрел на Беязыта и молчал, отчего тому стало ещё страшнее. Он чуть попятился назад, стараясь не смотреть на брата. Балабан сделал шаг навстречу и, к удивлению Беязыта, расслабленно плюхнулся в ближайшее кресло. — Настолько рано я наследника не планировал, — только и сказал он, будто ему было совсем всё равно. — Да… да моему ребёнку такой отец, как ты, не нужен! — Сгоряча выпалил Беязыт, обхватив руками живот, и вокруг снова повисла мёртвая тишина. Балабан помрачнел и медленно поднялся с кресла. Всего в пару шагов он оказался рядом с братом, замахнулся и влепил ему сильную пощёчину, да настолько сильную, что Беязыта отбросило в сторону. Ударившись спиной о стену, Улема сполз на пол и сжался, продолжая обнимать себя за живот, словно пытаясь спрятаться от деспотичного брата. Балабан приблизился и схватил его за ворот одежды. — Раз уж так случилось, ты выносишь моего ребёнка! И Беязыту ничего не оставалось, кроме как покориться старшему брату.***
Проснувшись, Беязыт обнаружил, что лежит в кровати один, и, облегчённо выдохнув, поднялся на ноги. Каким счастьем было не встретиться сейчас с братом! Довольный сегодняшним утром, Улема выглянул в окно и вдохнул свежего воздуха. Утренняя прохлада приятно щекотала его лицо и освежала мысли. С того момента, как он стал жить с Балабаном, все его мысли были лишь о том, как бы вырваться из когтистых лап тигра, ибо в опасности первым делом находился его ребёнок. Беязыт накрыл ладонью живот и легонько погладил со вздохом. — За что же тебе такая судьба досталась? — Пробормотал он, опустив глаза. — Прошу прощения, господин… — Раздался за спиной тихий голос, и Беязыт обернулся. В дверях стоял юноша, один из янычар Балабана. Юноша с русыми волосами, обрамлявшими красивое, усыпанное веснушками лицо, скромно стоял у двери в вежливом поклоне. Беязыт улыбнулся ему и кивнул: — Проходи. Молодой янычар не спеша приблизился и помог господину одеться. — Тебя послал султан? — Спрашивал Улема, пока юноша приводил в порядок его растрёпанные волосы. — Да, господин, — кивнул тот. — Султан желает видеть Вас. — Видеть? Что ему нужно? — Я не знаю, господин. — Скажи ему, что я скоро буду, — сказал Беязыт, убирая от себя руки янычара, и юноша, раскланявшись, удалился. Улема вздохнул и, воспользовавшись ещё несколькими минутами тишины и спокойствия, направился к брату.***
Не проходило ни одного вечера, чтобы Балабан не пренебрёг своими янычарами. С большим удовольствием он отдавался ласкам юношей, позволяя им трогать себя абсолютно во всех местах, и нежился в их руках, как большой довольный кот. Двое юношей по очереди целовали султановы губы, ещё двое руками и ртом ласкали возбуждённый, налитый кровью член, остальные покрывали поцелуями обнажённую грудь Балабана. Беязыт наблюдал за этим развратом со стороны. Брат так и не сказал ему ни слова, просто посадил на подушки и оставил без внимания. Уйти Беязыт не мог. Боялся гнева султана. Будто прочитав его мысли, Балабан перевёл на него взгляд и чуть шевельнул пальцами, подзывая к себе. — Достаточно, — сказал он своим юношам, и те со вздохами разочарования покорно отошли от повелителя. — Почему ты отозвал их? — Без всякого интереса спросил Беязыт, ни капли не сопротивляясь, когда руки Балабана обвили его талию и подтянули ближе. — Потому что сегодня хочу получить более ценную награду, — ответил тот, начиная стягивать с Беязыта одежду. — Н-нет!.. — испугался Улема, осознав, чего хочет старший брат, и задёргался в его руках. — Нет, не смей! Имей совесть, брат, хотя бы ради… — Замолчи, — приказал Балабан, повалив Беязыта на спину и сразу же перевернув на живот. — Интересно, смогу ли я войти в тебя полностью без подготовки? — Задумчиво протянул султан, разглядывая обнажённую спину младшего брата. — Я не позволю..! — Беязыт, поднявшись на локтях, обернулся к Балабану и занёс руку для удара, чтобы тот убрал руки, но реакция султана оказалась лучше, и он со всей силы сжал запястье Беязыта. — Чем больше ты сопротивляешься, тем хуже для тебя, — рыкнул Балабан и зажал руки брата за его спиной. Ни капли не церемонясь, резким движением султан толкнулся в лежавшее под собой тело, которое всё ещё помнило его с прошлой ночи. Беязыт широко распахнул глаза, и из его горла вырвался громкий вскрик. Движения Балабана были быстрыми и грубыми, отчего тело Беязыта пронизывала ужасная острая боль. Уткнувшись лицом в подушку, он всхлипывал и дрожал, пока длилась вся эта пытка. Голос его совсем охрип, и сил кричать уже не было. — Брат!.. — Ахнул он, когда член Балабана задел чувствительную точку, а султан только усмехнулся и ускорился. Громкий крик заполнил покои, когда Балабан обильно излился в нутро младшего брата и отстранился так же резко, как вошёл. Беязыт сжался; тело его тряслось в судорогах, всё болело и малейшее движение давалось ему с трудом. До ушей Балабана донеслись тихие всхлипывания. — Позаботьтесь о нём, — небрежно бросил он своим янычарам, запахивая одежды и накидывая на плечи накидку. — Да, мой султан, — хором ответили юноши, кланяясь, и довольный Балабан покинул покои.