Реванш

Виллоумина улыбалась, рассматривая красное, поблескивающее в лучах утреннего солнца яблоко. Она подкинула его, прокрутила на ладони, перебросила из руки в руку, слегка постучала по одной из сторон и, под выжигающий и раздраженный взгляд Юджина, наконец с аппетитным хрустом откусила. Юджин устало выдохнул и вновь вернулся к бумагам. Виллоумина хмыкнула: — Чего ты такой раздражительный-то? — Ты пять минут издевалась над бедным яблоком, — сухо отозвался он. — А я плохо спал этой ночью, мне просто нужна тишина и спокойствие. — Пунцель? Юджин кивнул. — Да… вчера она нас всех на уши поставила, признаться. — Я очень сильно волнуюсь за неё, Виллоу… Так и не написав ни слова, ничего не подписав и даже не ознакомившись с лежащим документом, Юджин отложил перо в сторону. Он повернулся к Виллоумине, которая жевала яблоко так небрежно, что сок медленно стекал с её пальцев и подбородка, падал на кафель. Юджин о чем-то размышлял, наблюдая за тем, как сладкие капли растекаются по плитке, затекают в трещины и швы. Служанкам придется сложно. — С момента моей казни прошло не так много времени, чтобы она смогла адекватно воспринять новое потрясение. А ведь моя казнь произошла почти сразу после конфликта с Кассандрой, о которой она так сильно волновалась! Я боюсь, что она просто не выдержит, что ей снова будет плохо, что она снова сорвется, и ей приснится кошмар. Я видеть не могу, как она плачет! — Воу-воу-воу, притормози тут, фраерок, — Виллоу вновь подкинула яблоко, перекинула одну ногу на другую. — Во-первых, тебя не казнили, а значит «твоей» казни не было. Во-вторых, Пунцель просто беременна, у её матери было такое же состояние, когда она носила ту под сердцем. Её штормило из слез в смех, из смеха в злость, было постоянно плохо. Этот период нужно просто перетерпеть. А кошмары… ну… кабы не было печали. Виллоу дернула плечами и вновь впилась зубами в яблоко. Юджин вздернул брови, тихо усмехнулся. Он уперся локтем в ногу, прикрыл пальцами глаза и устало выдохнул, вновь погружаясь в размышления. Юджин был бы рад завести с Рапунцель ребенка, может быть даже не одного. Но сейчас, смотря на то, что происходит вокруг, ему не хотелось радоваться. Появление ребенка, да даже новость о его возможном появлении казалась глупой, несвоевременной, чужой. Может быть, сейчас совсем не время? Может быть, они совсем не готовы? — Что-то я не вижу в твоих глазах радости, — недовольно подметила Виллоумина. Юджин поднял голову, проходясь пальцами по лицу. Он хотел что-то сказать, возразить, возможно даже огрызнуться, но открывшаяся дверь заставила осечься. На пороге показалась служанка, в руках она держала перевязанный бечевкой сверток. Без лишних приветствий, полностью игнорируя присутствие Виллоу, она подошла к Юджину. Приторный запах духов длинным шлейфом протянулся за ней. Запах был настолько сильным и едким, что глаза Виллоу начали слезиться. Побыстрее натянув рукав на ладонь, она тихо чихнула в локоть. Кажется, служанка вылила на себя целый флакон духов и сделала это нарочно, прям перед тем, как войти в кабинет. Виллоу громко засопела, слегка дернула носом и вытерла его рукавом, внимательно следя за нахальной, невкусно пахнущей служанкой. Та прожигала Юджина взглядом и незаметно прикусывала губу, сминая в руках бедный обмотанный желтоватой бумагой сверток. Видимо, собравшись наконец с силами, она грубо сунула его Юджину в руки, рычащее «забирай» слетело с её уст. Юджин обменялся с взглядами с Виллоу, нервно откашлялся и взял врученное ему «непонятно что» удобнее. — Ты… новая служанка? Я прав? — разглядывая сверток, невзначай произнес он. — Жане… Женев… Же-невь-е-ва, — пролепетала она, опуская глаза в пол. Сделав глубокий вдох, она более уверенно повторила свое имя: — Женевьева. — Родители поиздевались над тобой, дав такое имя? Да? Виллоумина хмыкнула, расплылась в легкой улыбке. Ей ли не знать, как иногда сложно бывает выговорить собственное имя, особенно когда пытаешься нарочно сделать это красиво. Однако Женевьеве этот комментарий явно не понравился. Судя по поведению, ей вообще не нравилось, что здесь находится кто-то, помимо неё и Юджина. Она холодно посмотрела на Виллоумину, прошлась по ней оценивающим взглядом и фыркнула. Однако в следующую же секунду её лицо озарилось ехидной улыбкой, больше похожей на оскал, она задрала голову, выпрямилась в спине. Виллоу словно холодной водой окатило. Она скривила губы и оскалилась, сжала руки в кулаки. Грудь стянуло от злости, лицо горело от гнева, в горле застрял ком из слов. Как же ей хотелось сказать этой девке пару ласковых, чтобы поставить на место. А ведь она более чем уверена, что эта «Женевьева» не единственная, кто мнит из себя невесть что. Может быть, не будь здесь Юджина, она бы и сказала все, что думает о ней. Сейчас остается только прикусить язык и молча стерпеть произошедшее. — Это подарок, — наконец пояснила Женевьева. — А от кого? Её черты лица стали мягче, улыбка шире и приветливее. Она немного наклонилась и дернула плечами, издавая сладкий смешок. Виллоу закатила глаза и фыркнула, дожидаясь, пока эта горе-актриса наконец уйдет. Её поведение, попытки казаться милой перед Юджином лишь раздражали и нервировали. Но игривая прядь, что невзначай упала на грудь Женевьевы, стала последней каплей. Может быть Виллоу и закрыла бы глаза на явное лицемерие Женевьевы, на пренебрежительное отношение к себе, — когда отказываешься от всех привилегий и уходишь путешествовать, ты и не такое испытаешь, — но закрыть глаза на это она не могла. — Ты сделала, что должна была? — раздраженная и злая, Виллоу вклинилась в разговор, скрежеща зубами. — Прикройся и вали отсюда. — Виллоу, это грубо, — Юджин, так упорно разглядывавший подарок, поднял глаза и, слегка краснея, тут же опустил их. — Грубо — это с чужим мужиком заигрывать. Давай, шуруй, пока я милую фрейлину не позвала. Она тебя отсюда за волосы выволочет, если узнает, как ты себя ведешь. Женевьева выпрямилась, развернулась на каблуках и, одарив Виллоумину ненавидящим взглядом, молчаливо пошла прочь. Шла она весьма нелепо, хотя Виллоу и видела, как она пытается вилять бедрами, держа руки перед грудью. Длинная пышная и многослойная юбка явно мешала ей удобно двигаться, но она всеми силами старалась держать лицо. Опозоренное, поставленное на место лицо. — Женевьева, стой. Что произошло между тобой и Людовиком? Женевьева непонимающе наклонила голову в сторону. Её черные короткие волосы чуть-чуть качнулись, ударяя её по лицу и оголяя бледную шею. Из-под желтого платка, который был предназначен для покрывания волос, выглянула красная отметина. Виллоумина прищурилась, пытаясь понять, то ли это, о чем она думает, или просто неудачная игра теней, но служанка вновь встала ровно, и черные волосы вернулись в свое прежнее положение, прикрывая шею. Трюк был выполнен специально. Последняя попытка утопающего спастись. Виллоу скривила губы и нахмурилась, яблоко в её руке треснуло, мякоть полезла сквозь пальцы. Счастье для Женевьевы, что она уже стояла в дверях и ей оставалось сделать лишь один шаг, чтобы сгинуть с глаз Виллоу. Если бы не это, Виллоу давно схватила бы её за волосы и выволокла в коридор самостоятельно. Может быть, та крикливая дама в синем была права, что так громко отчитывала её? Поведение Женевьевы действительно было сложно назвать приличным. — Ничего. Кэсси, — она сделала акцент и повернулась к Виллоу, — просто все преувеличивает. Не спрашивая разрешения и не прощаясь, Женевьева ушла прочь. Последнее, что услышал от неё Юджин, было ядовитое, буквально выплюнутое на пол слово «истеричка». — Щу… я начинаю понимать, что Кэсси так взвилась. На вид Женевьева была обворожительной, милой и симпатичной. Она ловко пользовалась своей привлекательностью, выставляла напоказ свои преимущества и старалась привлечь к себе как можно больше внимания. Юджин заметил это не сразу, но когда наконец понял, старался не обращать внимания. Заметила это и Виллоумина. Бедное, превращенное в кашеобразную массу яблоко – тому подтверждение. Хамоватая и грубая, никого ни во что не ставящая, служанка бы не навлекла гнев на себя гнев Виллоумины, если бы не стала флиртовать. В том, что Женевьеве нужен был, причем весьма срочно, урок хороших манер, молча согласились оба. Но если Юджин посчитал, что это не его дело, и что Оливия, которая непременно узнает об этом, прекрасно справится с этим сама – и сделает это достаточно доходчиво, пускай и весьма грубо; то Виллоумина посчитала, что показать Женевьеве, где её место, она должна самостоятельно. Она никому и никогда не позволит обижать свою племянницу. — Ну же! Виллоумина наконец разрушила тишину. Она стряхнула с руки остатки яблока, липкую ладонь отерла о желтые штаны, оставляя небольшое темное влажное пятно. Юджин вздрогнул от неожиданности такого восклицания. Он прошелся руками по лицу, пытаясь прийти в себя. Появление служанки сбило его с мысли, её поведение выбило его из реальности. — Да-да, прости. На чем мы остановились? На невозможности беременности Рапунцель, кажется? — О нет, твою явную неправоту мы обсудим чуть позже, я разобью тебя по фактам, — Виллоу нахально улыбнулась и перекинула косу через плечо. — Я говорила об этом… свертке. Открой его, скорее! Меня съедает любопытство! Юджин покивал головой. Его самого интересовал этот странный подарок, особенно то, что могло находится в нём. Скорее всего он был от самой Женевьевы, но, заметив явную незаинтересованность в себе, она постеснялась или постыдилась в этом признаться. Виллоу подалась вперед, когда Юджину все же удалось развязать веревку, и он начал разворачивать бумагу. Юджин аккуратно взял записку, лежавшую сверху, и начал громко и четко читать: «Дорогой Юджин,

я до последнего думал, что именно преподнести тебе как презент по столь прекрасному случаю. Спустя часы раздумий и несколько советов от прекрасных дам, я наконец нашел уникальный подарок. Подарок, который будет как нельзя кстати. Я готов ручаться, что он точно тебе понравится. Более того, я вряд ли смог бы найти то, что могло бы описать тебя так же, как вещь, находящаяся в этой посылке.

Поздравляю тебя с днем твоей свадьбы. Я бы хотел поприсутствовать самолично, но твои друзья-гвардейцы, кажется, совсем меня не любят. Да и неотложные дела дают о себе знать. Мирное население, в конечном итоге, само себя терроризировать не будет. Но я рассчитываю на то, что вы оставите мне кусочек вашего прекрасного свадебного торта.

Всегда ваш,

Вэриан.»

Получить подарок от Вэриана вместе с запиской, в которой он открыто заявлял об этом, было неожиданно. Легче от этого не становилось, а желание принимать этот подарок, наоборот, улетучивалось. Если учесть, какие «подарки» Вэриан преподносил до этого, то ничем хорошим этот не обернуться не могло. Юджин подозревал, что букет – выходка Вэриана, поэтому к этому презенту относился с осторожностью. В лучшем случае, это просто маленькая пакость с целью потешить свое самолюбие. В худшем — хорошо спланированная провокация. Так или иначе, ничего хорошего это не предвещало. Юджин натянул перчатки сильнее, начал открывать посылку. Оберточная бумага ужасно шелестела, рвалась от каждого движения, неприятно прилипала к пальцам. Минутное замешательство. Юджин недовольно фыркнул, доставая свадебное платье, обильно украшенное блестками. Вытаскивать платье полностью он не стал, одного взгляда на расшитый бусинами топ хватило, чтобы понять чужие намерения. — Ого, этот Вэриан тот ещё шутник, — ухмыльнулась Виллоу, тихо хихикнув. — Скорее шут гороховый. Юджин бросил платье, завернул обратно и брезгливо кинул под ноги Виллоу. Виллоумина наступила на него – бусины затрещали под её подошвой – и начала вытирать яблочный сок. Рапунцель ойкнула, сделала пару шагов назад, когда в миллиметре от её лица пролетели перчатки. — Привет, — улыбнулась она, робко убирая прядь волос за ухо. Юджин расплылся в улыбке. — Племяшка! Виллоу подскочила с места и бросилась к Рапунцель. Заключив ту в объятия, она прижала её к себе, немного покачиваясь из стороны в сторону. Рапунцель обняла её в ответ, смешок сорвался с её губ. Она довольно прикрыла глаза, улыбаясь, и почти мгновенно раскрыла их, хмурясь. Что-то склизкое, холодное и неприятное прилипло к её коже. Рапунцель дернулась, нечаянно пихнула Виллоу и начала оглядывать свои плечи. На светлом рукаве платья осталось влажное пятно. — Что такое? — Виллоу непонимающе похлопала глазами. — Больше не любишь объятия? — Дело не в этом. Просто у тебя… м… — Рапунцель замялась. — Липкие руки… Виллоу с удивлением посмотрела на свою руку и, отмахнувшись, обтерла её об одежду. Рапунцель сморщила нос, с неприязнью смотря на это действие. Это был не просто дурной жест, это было отвратительно. Конечно, иногда Рапунцель позволяла себе оттряхнуть руки или обтереть с них воду об одежду, но делала это лишь в крайней спешке и очень-очень редко. Но вытирать таким образом грязные руки… такого Рапунцель не делала даже живя в башне. А позволь она себе это сейчас — Оливия, вероятнее всего, подняла бы ужасный шум, и Рапунцель прекрасно бы её поняла. Это действительно мерзко выглядит. Виллоу поправила кофту и, вновь перекинув одну из кос через плечо, обошла Рапунцель со спины. Рапунцель внимательно проследила за её действиями, медленно поворачивая голову, и чуть икнула, когда Виллоу обняла её. Рапунцель немного смутилась. Раньше так делал только Юджин, отец и мать предпочитали обыкновенные объятия, а Кассандра с Оливией на контакт шли редко, так что на большое количество нежностей жаловаться не приходилось. Виллоу положила руки ей на живот, сделала из них сердце. Рапунцель удивленно посмотрела на её руки, подняла глаза на нахмуренного Юджина. Он смотрел на Виллоу, полуприкрыв глаза. Виллоу расплылась в беззубой улыбке и, в вызове подняв брови, уткнулась носом в плечо Рапунцель. Юджин устало выдохнул. Он понимал, к чему она клонит, и чертовски не хотел, чтобы эта тема поднималась. Это не то, что нужно Рапунцель сейчас. Это не то, о чем стоит сейчас волноваться. Это не то, что должно стоять в центре внимания. Не то время. Не то место. Не те события. Но переубедить Виллоумину невозможно. Уверенная в своей правоте, возбужденная новой идеей, она будет идти напролом. Она все равно сделает по-своему. Сделает так, как посчитает нужным. В этом они с Рапунцель действительно похожи, выбить глупую мысль из их голов сложно, порой даже невозможно. И если в одной ситуации это может сыграть на руку, то в другой обернется ужасными последствиями. Например, в такой, как сейчас. — Мы тут с Юджином думали, как лучше всего назвать будущего принца? Мне вот нравится имя Адам, а ты что думаешь? Секундная радость. Рапунцель вывернулась из объятий Виллоу и взяла её ладони в свои. От переполняющего её волнения она не могла устоять на месте. Рапунцель переминалась с ноги на ногу, практически прыгая на месте. Глаза её сияли, губы растянулись в широкой улыбке. Виллоу победно посмотрела на Юджина, самодовольно вздернула нос и обняла Рапунцель. Такого искреннего счастья, по-детски открытого и слегка нелепого поведения Виллоу не видела давно. — Я так рада за вас, — произнесла Виллоу, широко улыбаясь. — Подожди, — Рапунцель отстранилась, взяв Виллоу за плечи, — в смысле – «за вас»? Она резко стала серьезнее. Черная туча опустилась ей на лицо. Рапунцель вновь обратила взгляд на живот. Она медленно прошлась по нему пальцами, о чем-то думая, но потом покачала головой. Рапунцель оттряхнула платье, откашлялась в кулак и холодно посмотрела на Виллоу. — Я не беременна. Что за бред? И вообще, я тут по делу, у меня не так уж много времени. Юджин был прав, и это бесспорно было ему приятно. Ещё приятнее видеть, как спокойно отреагировала на это Рапунцель. Он знал, что внутри её переполняла целая буря эмоций, но она пыталась их скрыть. Рапунцель становится серьезнее, старается не давать волю эмоциям, пытается сохранять холодную голову и горячее сердце. И пускай пока что у неё получалось плохо и угловато, она неловко перескакивала с темы на тему, Юджин гордился ей. Его возлюбленная растет не только как личность, но и как монарх. — О чем ты хотела поговорить, крошка? Они обменялись поцелуями, Юджин усадил Рапунцель за стол, а сам встал рядом, приобнимая её за плечи. Рапунцель уткнулась носом в бумаги. Внимательно разглядывая их, она невнятно буркнула: — Охрана. — Охрана? Рапунцель подняла голову, кивнула. Юджин поджал губы, постучал её слегка по плечу и наклонился чуть ниже, ближе к лицу Рапунцель. При всем уважении к Виллоумине, обсуждать при ней дела королевской важности не хотелось. Юджин был более чем уверен, что держать язык за зубами она не умеет. А значит, как только она покинет стены замка, услышанное ею тут же разнесется по всему миру. А этого Юджину хотелось меньше всего. — Не совсем понимаю, что тебе не нравится? —Мне все нравится, — Рапунцель подалась вперед, легко поцеловала Юджина. — Ты большой молодец и очень хорошо справляешь со своими обязанностями. — А в чем же тогда необходимость охраны? Она стоит везде, где только возможно. — Во-первых, — Рапунцель уперлась локтем в стол, разгибая пальцы, — не везде. Восточное крыло полностью пустует. Гвардейцы, являвшиеся свидетелями скандала Оливии и Женевьевы, разбрелись кто куда, и в конечном итоге там никого не осталось. Во-вторых, я говорила про личную охрану. — Личную охрану? — Да, чтобы они стояли у моих покоев, пока я буду спать и бла-бла-бла. — Кэп же хотел поставить охрану, но ты настояла на её отсутствии. Разве нет? Что произошло? Рапунцель хотела что-то сказать, но неприятный ком, вставший в горле, не позволил. Глаза заволок туман, и она тихо всхлипнула, когда обжигающие щеки слезы скатились вниз. Они разбивались о платье, расплывались в чудаковатые и непонятные кляксы. Все, что она хотела сказать, мигом растворилось в непонятном чувстве вины, взявшимся из ниоткуда. — Рапунцель? Малышка, ты чего? Юджин обнял её и поцеловал в макушку. Рапунцель утерла слезы, вновь шмыгнула носом и беспомощно выдохнула. Он приподнял её лицо за подбородок, и она приулыбнулась, когда мужские руки нежно коснулись её лба, убирая растрепавшиеся пряди. Юджин погладил её по щеке, улыбаясь. Рапунцель накрыла ладонью его руку, и Юджин осторожно перехватил её за запястье, снял перчатку и поцеловал в костяшки пальцев. — Не нужно плакать из-за такой ерунды. Если ты хочешь охрану, будет тебе охрана. Стук. Юджин повернулся, Рапунцель привстала на носочки, заглянула ему за плечо. Она ожидала увидеть там привычно-недовольную Оливию. Широкими шагами Виллоумина направилась к дверям, таким же широким жестом она распахнула их. Гвардеец осторожно прошел внутрь, обменялся с Виллоу и Юджином кивками. Рапунцель отошла от Юджина, приветливо помахала гвардейцу рукой, он поклонился ей в ответ. — Простите, что прерываю, но меня попросили привести королеву. У советников есть то, что ей следовало бы знать. Рапунцель качнула головой, улыбнулась. С её губ сорвался легкий смешок. Юджин погладил её по плечу, надевая ей перчатку. — Я пойду, отведу его к матушке, — Рапунцель поцеловала Юджина в щеку. — Увидимся позже! — Удачного дня, красотка. Рапунцель подошла к гвардейцу, протянула ему руку для знакомства. Он поцеловал её ладонь, приложил ко лбу и открыл дверь, пропуская вперед. Рапунцель взяла парня под руку, помахала Юджину и Виллоу на прощание и плотно закрыла за собой дверь. Виллоу неторопливо подошла к Юджину, скрестила руки на груди и вздернула брови. Пару минут они стояли в полной тишине, смотря на дверь, в которую только что вышла Рапунцель с гвардейцем. — Она что, действительно не поняла, о ком он? Юджин прыснул. Он закрыл лицо рукой и покачал головой.

***

Кассандра протерла глаза. Легкий ветерок кружил листы с записям по всей комнате, солнце яркими бликами расплывалось по столу, отражалось от множества колбочек. Кассандра потянулась, затекшая спина неприятно хрустнула. Она вновь уснула у лабораторного стола, пытаясь разобраться в записях Вэриана и слепить из них что-то стоящее. В прошлый раз, когда это произошло, она очутилась на полу. Весь следующий день напоминал об этом неприятном случае головной болью и запахом коньяка от стола, который не улетучился до сих пор. Кассандра выглянула в окно, вдыхая свежий утренний воздух. Кажется, она не открывала его вчера, как и множество раз до этого. Но каждый день, на протяжении этих долгих, длящихся мучительно долго месяцев окно вновь и вновь оказывалось открытым. Кассандра привычно сбрасывала это действие на Квирина, он имел неприятную привычку открыть окно и не закрыть его позже. Спасением от этой напасти было лишь то, что многие из этих окон часто были зашторены. Приоткрыв дверь, она выглянула в зал. Квирин мирно сидел за столом, читал книгу. Рядом дымился ароматный чай. Кажется, пахло облепихой. Такая умиротворенная обстановка была здесь каждый день. Квирин редко занимался чем-то, помимо чтения своих пожелтевших, пахнущих стариной книг. И каждый раз он сидел с абсолютной новой, незнакомой ей книгой с очередной роскошной обложкой и красивым названием. Спокойный и рассудительный мужчина, ни о чем не волнующийся, никого не беспокоящий. Кассандра приулыбнулась. Такая обстановка нравилась ей намного больше, чем постоянные интриги и скандалы замка. Наверное, она бы сумела отказаться от своей мечты о гвардии и с удовольствием бы осела в маленьком домике за пределами столицы, если бы рядом с ней был кто-то столь же спокойный и мирный, рассудительный и добрый. И как бы яростно природа Кассандры не требовала свободы и приключений, сердце тихо просило спокойствия и счастья. То, о чем ещё около двух лет назад она бы отозвалась с явным отвращением. Да… эти события всех потрепали, встряхнули, и поставили действительность с ног на голову. — Доброе утро, Квирин. Кассандра вышла в зал, оставляя дверь в лабораторию открытой. Она вдохнула полной грудью, с облегчением выдохнула. Губы её застыли в улыбке. Воздух тут был в разы легче и свежее, чем в лаборатории, пропахшей спиртом и реагентами. Там всегда было жарко, порой настолько, что дышать удавалось с трудом. И даже открытые окна не спасали от этой духоты. — Утречка, дочка. Как твоя нога? Кассандра опустила взгляд на ногу. Она совсем забыла о корсете, который ей следовало носить. Боли её не беспокоили, да и нога, вроде как, зажила и без этого. Да, возможно, исполняй Кассандра все предписания врача как следует, нога бы её зажила в разы быстрее, но зачем так усложнять себе жизнь, когда и так все хорошо работает? Каждый перелом или ссадина заживали на ней как на собаке, и этот исключением не стал. Бедный корсет так и провалялся в углу комнаты, никем не тронутый все это время. Громко же будет кричать врач, если узнает об этом. Хотя, наверное, ему давно следовало бы привыкнуть к такому поведению Кассандры. — О, чудесно! Спасибо, что поинтересовались. Квирин покачал головой, незаметно улыбнувшись. Кассандра села за стол, взяла с блюдца печенье и закинула его за щеку. Мягкое и теплое, оно буквально таяло во рту. Проснись Кассандра чуть пораньше, она бы успела к его готовке. Квирин подал ей чашку, начал наливать чай. — Печенье великолепно! А про что читаете? Уплетая одно печенье за другим, она осторожно взяла книгу, которую Квирин положил раскрытой. Она пролистала пару страниц, откусила ещё одну печеньку и одним движением сбросила с книги крошки. Жирные пятна остались на желтых листах. Квирин усмехнулся, осторожно пододвигая горячую чашку к Кассандре и не менее осторожно вытаскивая из её рук свою книгу. — Во-первых, прожуй, потом говори, а то подавишься, — он закрыл книгу. — Во-вторых, не торопись. Ну и в-третьих, ничего особенного. Просто мемуары. Кассандра протянула задумчивое «ммм», откусывая ещё одно печенье. Она сделала пару больших глотков и неосторожно поставила кружку на стол. Она совсем забыла о том, что чай горячий. С трудом проглотив, Кассандра глубоко вдохнула и закашлялась. Обожженный язык болел, горло драло от только что проглоченного кипятка. — Я же сказал, не торопись. Будто нарочно, Квирин подул на чай, перед тем как отпить. Кассандра что-то проговорила, но из-за боли получилось невнятно. Она выдохнула, оперлась о стол и, подперев ладонью щеку, обиженно отодвинула от себя чай. Очередной монотонный день начался с обожженного языка. И это, хоть и было болезненным, но привносило что-то новенькое в её рутину. Ей хотелось движения, приключений, чего-то животрепещущего и захватывающего дух. Но она оказалась заперта в четырех стенах, где единственным развлечением были попытки разобраться в тайне семьи Вэриана. Однако это больше напоминало мучение, потому что Кассандра, не успев даже начать свое расследование, уже зашла в тупик. Спросить бы совета у кого-то из гвардейцев, как правильно поступить, но идти в замок ради этого глупо, до Юджина просьба не дойдет, а Август так ей и не написал. Август… — Квирин? Мне не приходило писем? Квирин задумался. Он постучал пальцем по книге и встал из-за стола. Спустя пару минут он вернулся, перебирая кучу разных писем и бумаг. Кассандра непонимающе посмотрела на него. Она внимательно следила за тем, как одно за другим он убирает разные письма назад, вглядываясь в надписи на них. На мгновение в голову Кассандры закралась мысль о том, что это может быть та самая стопка, которую она уже осматривала. Если это действительно она — Квирин зря ищет, там нет нужного Кассандре письма. А значит, нужно было как-то аккуратно навести Квирина на мысль о том, что это пустая трата времени. Но как это сделать, не выдав себя? Кассандра фальшиво улыбнулась, перебирая пальцами: — Ого… какая… большая стопка… Наверное, вы… долго её собирали… тогда… не думаю, что там есть то… навряд ли там… — Это все за последний месяц, — буркнул Квирин. Кассандра хотела было что-то спросить, но не стала, задумчиво глядя в стену. В её глазах отображалось непонимание, вопрос вертелся на языке. Она прикусила губу, нахмурилась, опустила глаза в стол. Кажется, она знает, что в этих письмах, знает об этом и Квирин, хотя ни одно из писем не выглядит распечатанным. — Нет, на твое имя тут ничего нет. — Странно, он должен был уже приехать. Если только…

***

— … они пропали?! — Рапунцель хлопнула кулаком по столу, вставая. — Как девять гвардейцев могли пропасть?! Её крик заставил советников встрепенуться. До этого момента диалог шел тихо и размеренно: Рапунцель улыбалась, суетливо бегала глазами по кабинету, покачивала головой, слушая их доклад, и подписывала какие-то бумаги. Но новость, ради которой её позвали и которую пытались отсрочить как можно дольше, просто вывела её из себя. Она нервно потрясла рукой, стряхивая чернила, попавшие на перчатку. Советники растерянно переглянулись, не зная, что и ответить. Им редко доводилось видеть её в гневе, вернее – никогда. Принцесса славилась своим спокойствием и легкомысленностью, они надеялись, что и эту новость она воспримет не так эмоционально. Поплачет, помямлит что-то про свою вину и успокоится, как это было много раз до этого. — Видите ли, госпожа, их повозка не прибыла в город в полож… — Тогда почему вы все ещё здесь, а не там?! — Дорога до города занимает не менее десят… — Поэтому вы решили бросить десять здоровых парней на произвол судьбы? — Девять, ваше высочество… — Да какая разница?! Почему вы все ещё не отправили никого на их поиски? — Мы хотели посоветоваться с вами и… — начал увиливать один из советников. Рапунцель нахмурилась, вышла из-за стола и подошла к нему вплотную. Она посмотрела ему в глаза, с вызовом подняла брови и начала дожидаться продолжения фразы. Мужчина сделал шаг назад, начал нервно перебирать жабо рубашки. Другой советник осторожно подошел к ним, нерешительно положил руку на плечо Рапунцель. — Ваше высочество, пожалуйста, не нервничайте. Вам нужно подышать свежим воздухом, успокоиться. Второй советник агрессивно закивал головой, вытирая со лба проступивший пот. Рапунцель повернулась к столу, немного помолчала и кивнула. Да, пожалуй, она слишком резко отреагировала на это. Хотя сложно оставаться спокойной, когда происходит такое. Советники выдохнули. В коридоре было прохладно, воздух был не таким тяжелым, и дышалось тут намного легче и свободнее. Рапунцель поправила волосы, потянулась и достаточно громко зевнула. Она легко шла вперед, приветливо улыбалась всем, обменивалась кивками. Советники шли за ней, терпеливо дожидаясь, когда она наконец начнет разговор. Рапунцель не хотела начинать этот разговор. Говорить о таком лучше всего в кабинете, но он ужасно душил её, не давал думать, размышлять. Ответственность, висевшая на ней мертвым грузом, давила, в стенах кабинета это ощущалось больше, чем где-либо. Но выбора у неё не было, придется пытаться использовать максимально размытые формулировки, говорить тихо, почти мямлить. Она догадывается, даже знает, кто замешан в пропаже гвардейцев, почему это случилось и что было реальной причиной. Но ещё лучше Рапунцель знает, что если эта весть дойдет до Оливии, то непременно разобьет ей сердце. Рапунцель осторожно повернулась к советникам. Она сгорбилась, огляделась по сторонам и приложила пальцы к их губам. Советники переглянулись. — Гвардейцев — в лес, информацию — Юджину, новости — мне, слова — никому. Вам все понятно? Советники кивнули. Рапунцель выпрямилась, улыбнулась. — Чудесно. А теперь скажите мне, почему вы не сделали этого раньш… Женский вскрик, превратившийся в плач, прервал Рапунцель. Схватив юбку платья, она побежала к лестничному проему. Советники вновь обменялись взглядами, облегченно вздохнули. Объясняться перед принцессой, по какой причине никто не отправил гвардейцев на поиски раньше и почему они бездействовали несколько дней и только сейчас решили доложить ей об этом, не хотелось. К тому же, она наверняка не поймет их позиции, и поднимется скандал. На полу сидела служанка. Захлебываясь слезами, она что-то мямлила себе под нос, приобнимая колено. Юбка её неаккуратно задралась, подъюбники некрасиво лежали на коленях, оголяя часть бедра. Рядом со служанкой сидел гвардеец. Сняв с неё туфлю, он разглядывал её лодыжку. Вокруг стояли переговаривавшиеся служанки, некоторые из них испуганно жались к гвардейцам. Заметив принцессу, все сразу стихли. Гвардеец поспешил встать, его примеру хотела последовать рыдающая девушка. Рапунцель лишь качнула ладонью, подсаживаясь к ним. Служанка вытерла слезы, поспешно поправила юбку. — Я думаю, это просто вывих, — ответил на немой вопрос гвардеец. — Что произошло… — Рапунцель замялась, пытаясь вспомнить имя служанки. — Реджина, — подсказала она. — Я… кажется, я поскользнулась, когда спускалась по лестнице. Рапунцель поднялась и подошла к лестнице, осматривая её. Все это казалось очень странным. Это была лестница в одно из крыльев, а не в башню. Она не узкая, совсем не крутая, более того, у неё есть резные удобные перила. Упасть с неё крайне сложно, даже когда тут мокрые и полированные полы. Рапунцель задумалась, повернулась к стоявшей за её спиной прислуге. — Унеси её к врачу, вы, — она ткнула пальцем в служанок, — уберите тут. Рапунцель прошла несколько ступеней, заглядывая за лестничный пролет и желая отыскать возможную причину падения Реджины. Она внимательно оглядывала ступени в поисках сколов, мокрых пятен или затертостей, которые только отполировали. Но лестница выглядела так, будто служанки давно о ней забыли. Смысла идти выше не было, и Рапунцель медленно пошла обратно. Похоже, Реджина действительно поскользнулась, может быть, запнулась о собственное платье, неправильно поставила ногу на ступень и упала. И пускай все это отчаянно не хотело складываться в единый логичный паззл, доказательств обратного Рапунцель не имела. Непонятные звуки на несколько ступеней выше заставили Рапунцель остановиться. Она попятилась, заглянула за лестничный проем. Картинная рама качнулась. Недолго думая, Рапунцель понеслась вверх по лестнице. Неуклюже перепрыгивая мешающуюся юбку, она тщетно пыталась ухватиться за подол. Ступени мелькали перед глазами, сливались воедино. Ноги заплетались, путались, царапались об острые края ступеней. Рапунцель перескакивала через две, и три ступеньки. Хваталась рукой за поручень, стараясь удержаться на ногах. — Стоять! Рапунцель запрыгнула на последнюю ступень, машинально схватила чью-то руку. Впереди виднелся злополучный коридор восточного крыла. В полном замешательстве Рапунцель смотрела в знакомые, не менее непонимающие глаза. Она отшатнулась, сделала шаг назад. Земля ушла из-под ног.

***

— Эта… А, — Виллоу сделала поворот ладонью. — Как её там? Черноглазая… Кэсси, вот! Так вот… — Оливия, её зовут Оливия, — качнул головой Юджин, — она новая фрейлина Рапунцель. Очень образованная, эрудированная, воспитанная и… — Мерзкая. Мнит из себя невесть что. Думает, была назначена правой рукой Пунцель, и ей теперь все дозволено. Фу, в печенке моей сидит. Юджин устало вздохнул. Оливия заходила к ним сразу после ухода Рапунцель, что-то тараторила про больного отца, о чем-то просила. Все это время Виллоу смотрела на неё исподлобья, не отрывала взгляд. Она даже не поздоровалась с ней, хотя Оливия свое уважение выказала, пускай и не очень радушно. Виллоу даже недовольно фыркнула, когда Оливия убежала также внезапно, как и явилась. Признаться, Юджин был бы искренне рад, если бы вместо Виллоу осталась Оливия. Виллоу сидела тут с самого утра, и за это время успела рассказать Юджину очень много. Начиная от баек из своих многолетних путешествий, заканчивая непонятными сплетнями, которые бытуют в замке и которых она успела наслушаться за эти несколько дней. И если по началу было интересно, то спустя уже несколько часов Юджин начал уставать от её непрерывной болтовни. — Ты совсем ничего о ней не знаешь. — А много ли ты знаешь о ней? Как долго вы общаетесь? Месяц? Два? — Около полугода. — Полгода! — фыркнула Виллоу. — Я готова поставить голову, что ты даже фамилии её не знаешь. Юджин задумался. В какой-то степени она была права, он знал об Оливии только то, что ему рассказывала она. Тесно он с ней не общался, перекидывался лишь парой слов, в основном только по делу. Да и о чем можно общаться с человеком, который полностью погружен в свои обязанности? — И вообще, может быть она… ну, знаешь, шпион? Крупицы сомнения поселились в нем. Может быть, Оливия не та, за кого себя выдает, и её намерения не так прозрачны? — Она хочет только лучшего для Рапунцель, — твердо сказал Юджин, отгоняя от себя столь глупые мысли. Виллоу цокнула, закатила глаза и замолчала. Юджин явно завел её в тупик, оставив без возможности пререкаться. Это означало, что некоторое время ему все же удастся поработать в столь желанной тишине. Лишь до тех пор, пока Виллоу вновь не найдет, к чему придраться, или не придумает искрометную шутку. Виллоу подошла к столу и облокотилась о него. Она скрестила руки на груди, выжидающе смотря на Юджина. Виллоу придумала ответ и ждала внимания. Ей нужно было видеть его глаза, когда она опять выскажет свой неоспоримый аргумент, разбивающий в пух и прах все слова Юджина. Даже если этот аргумент в корне неверен. — Я понимаю. Виллоу начала достаточно спокойно. Юджин устало вздохнул, помассировал переносицу и уткнулся лицом в ладони. Хотелось кричать в голос. Спокойный тон Виллоу всегда предвещал бурю, а это значит, что его в очередной раз ждут долгие разглагольствования. Почему он просто не согласился с ней? — Но она хочет добиться этого уж слишком садистскими методами. Фрейлина, в первую очередь, должна быть опорой и поддержкой для принцессы, а уже после этого учителем. Оливия же — нравоучитель с синдромом перфекциониста и маниакальным желанием все контролировать. — Виллоу, ты с ней даже не общалась, откуда ты можешь это знать? — Я вижу это! И вижу, как она влияет на Рапунцель! К ней нужен иной подход, она не воспитывалась замком, а на её плечи свалилось слишком много за один раз. Такими темпами она из неё не королеву, а местную сумасшедшую сделает. — Что я могу сделать? Оливию обучили этому. Ариан… Королева Арианна сама выбирала фрейлину. — Поговори с ней, ты мужчина или кто, Юджин? В крайнем случае, найди замену. Но я не позволю, чтобы кто-то издевался над моей девочкой. — Хорошо, — устало выдохнул Юджин. — Я с ней погов- Дверь громко хлопнула. Злая, мрачная и раздраженная Рапунцель, тяжело шагая, переступила порог. Она взялась за угол двери, впилась в него пальцами и натянуто улыбнулась. Виллоу сделала пару шагов в сторону, пытаясь понять, кому столь недружелюбно улыбалась Рапунцель. Однако Рапунцель захлопнула дверь быстрее, чем Виллоу удалось что-либо разглядеть. В несколько шагов Рапунцель оказалась около Юджина. Склонившись над ним, она уткнулась лбом в его плечо, бессильно свесив руки. Юджин погладил её по голове. — Красотка, что-то произошло? — Когда я говорила о личной охране, я имела ввиду, что хочу, чтобы они охраняли сон. А эти парни увязались за мной, когда я вышла от врача. Отвяжи их, Юджин, — проныла Рапунцель. — Я задыхаюсь в их компании. Юджин слегка покачал головой. Теперь все встало на свои места. По правде, он ещё не задумывался над тем, кого можно поставить в охрану Рапунцель. Этих ребят он взял чисто наугад, ведь ему в срочном порядке нужно было выполнить просьбу сразу двух девушек. Подбором хорошей охраны для Рапс он планировал заняться чуть позже: как только тараторящая под ухом Виллоу наконец уйдет. В её присутствии заниматься чем-то, помимо бумагомарательства, попросту глупо. — Не могу. Оливия просила, чтобы они приглядели за тобой, пока её не будет в столице. — Пока её не будет в столице? — переспросила Рапунцель, потерянно мечась взглядом между Юджином и Виллоу. — Она уезжает? Но почему она мне ничего не сказала? Моя фрейлина и подруга уезжает, а я узнаю об этом самой последней! И даже не из её уст! Такое ощущение, будто я последний человек в замке… Рапунцель всплеснула руками, нервно расхаживая по комнате. Она что-то бормотала себе под нос, обильно жестикулировала и часто перебивала саму себя. Её речь была сумбурной и невнятной, переполненной эмоциями. Голос её дрожал, ломался, скрипел, казалось, что она вот-вот разрыдается. Опять… Юджин обнял её, прижал к себе. Рапунцель положила голову ему на грудь и на рукаве начала выводить странные узоры. — Почему она мне ничего не сказала, Юджин? Я её чем-то обидела? Может, была груба и несправедлива? — Думаю, она просто устала. Всем нам сейчас нужен отдых, красотка. Юджин погладил её по голове, поцеловал в переносицу. Рапунцель заговорчески улыбнулась, привстала на носочки и что-то шепнула ему на ухо. Он тихо посмеялся, ласково убрал её прядь за ухо и подмигнул. Рапунцель вздохнула, переплела пальцы. Они начали медленно покачиваться. Виллоу недовольно фыркнула. Прямо сейчас Рапунцель будет вынуждена вернуться к работе. Ведь Юджин говорил в общем, скорее обращаясь к Оливии, чем к своей возлюбленной. Но Виллоумина не позволит такой несправедливости случиться. Она точно знает, что нужно Рапунцель, и она даст ей это. К тому же, у неё есть великолепна идея, это ли не залог успеха? Виллоумина притопнула ногой, громко откашлялась в кулак, привлекая к себе внимание. Рапунцель и Юджин повернулись к ней, слегка неловко отходя друг от друга. — Раз твоего надзирателя нет, то самое время сделать что? — Заняться работой, чтобы потом не было проблем? — Неправильно! Отдохнуть! — Но… Она дернула Рапунцель за руку, прокружила и легким движением бедра вытолкала её прочь. Напоследок Виллоу бросила взгляд на растерянного Юджина. Её выражение лица говорило само за себя. Юджин качнул головой, соглашаясь с немым упреком. Похоже, ему действительно придется читать нотации Оливии. Как бы это не обернулось ничем плохим для них…

***

Три коротких стука. Стоявшая у зеркала Рапунцель в испуге пригнулась, неловко прижала к груди сползший корсет. Она залилась краской, криво улыбнулась вошедшему Юджину и села на кровать, продолжая прижимать к себе корсет. — Тебе плохо зашнуровали платье? Давай, я помогу. Мои умения, конечно, не сравнятся с умениями Оливии, но я тоже что-то умею. — Ой нет, не стоит, я… Она ойкнула, когда теплые пальцы коснулись её спины. Юджин осторожно затянул корсет, неумело перевязывая шнуровку кривым бантом. Рапунцель нервничала. Она судорожно перебирала локоны, крутила меж пальцев тонкие пряди. Она молчала, прожигала взглядом холодные плиты и поджимала пальцы ног. Мысли жужжали в голове. Рапунцель пыталась разобрать отрывки слов, что долетали до неё сквозь туман раздумий. В голове неприятно свистел ласковый голос Арианны, хриплые причитания Фредерика, надоедливые замечания Оливии. Юджин коснулся плеча Рапунцель. Она дернулась, несколько темных прядей упали на её лоб. — Все хорошо? Ты выглядишь нездорово. Рапунцель поспешно убрала пряди к остальным волосам, заправила их под челку. Она отмахнулась, прокурено посмеялась, поправляя неудобный корсет. Юджин прищурился, посмотрел на неё с непониманием и подозрением. Рапунцель отвела глаза, не желая встречаться с его взглядом. Она вновь начала вытаскивать пряди из косы, перебирать красные, трещащие от каждого прикосновения бусины. — Всё в порядке, — буркнула она. Что-то неприятно кольнуло слух Юджина. Какая-то фальшь чувствовалась в словах Рапунцель, что-то неестественное, непривычное. Он положил ей руку на колено, подвигаясь ближе. — Красотка, ты можешь не врать мне. Я же вижу, что-то не так. Ты даже волосы в косу заплела, чего очень давно не делала. Я думаю, Виллоу права, тебе нужно немного отдохнуть. Рапунцель тихо и самодовольно усмехнулась. Она вздохнула, закатывая глаза. Права, действительно права, и даже Юджин это признал. — Если хочешь, мы можем побыть вме… — Нет! Рапунцель отпрянула, резко повернулась к нему. Она взволнованно смотрела на него, будучи испуганной его предложением, может быть, даже своим внезапным и резким отказом. Для нее это прозвучало слишком грубо и резко. Рапунцель вновь нервно хихикнула, пытаясь сбавить напряжение. Она осторожно убрала его руку с колена и поспешно встала с постели. Все это время она поправляла платье, постоянно трогала свои волосы. — Знаешь, — Рапунцель повернулась к нему, беря за руки, — отдых – это действительно хорошо, но работать тоже надо. Думаю, отдых можно перенести на время, когда работы будет намного-много-много меньше. Юджин понимающе качнул головой. Он не привык сомневаться в Рапунцель, всегда был уверен в её действиях, словах и поведении, доверял её решениям, уважал её выбор и желание. Он не будет настаивать, лишь подождет, когда Рапунцель поменяет свое мнение. Тогда он с удовольствием поддержит её, покажет, что он рядом. — Как скажешь. Он потянулся к ней, чтобы поцеловать на прощание, но Рапунцель с хлопком закрыла перед ним дверь. Противное чувство не покидало его. Что-то странное было в поведении Рапунцель. За спиной Юджина немного приоткрылась дверь, Рапунцель облокотилась о дверной проем, выжидая, когда наконец уйдет Юджин. Гвардейцы, стоявшие у дверей, встревоженно переглянулись. — Капитан? Что-то случилось? — Нет-нет, — отмахнулся Юджин. — Все хорошо. Юджин сделал несколько шагов вперед, но резко остановился. Развернувшись на пятках, он указал на одного из гвардейцев, угрожающе покачивая пальцем. Гвардеец расплылся в неловкой и кривой улыбке. Юджин прожигал его взглядом, парень нервно сглотнул и отвел глаза. — Надеюсь, Илиан, мы поняли друг друга.

***

Кассандра устало вздохнула, перелистывая книгу. Она никогда не была большим фанатом чтения, все свободное время уделяла тренировкам. Но сейчас, когда тренироваться было не с кем, а занять себя чем-то надо — это лучший выбор, к тому же, библиотека Квирина оказалась богата на любопытные произведения. От скуки Кассандра даже начала учить ингварский, используя затерявшийся на полках короно-ингварский словарь и странную, потрепанную книженку на этом же языке. И, признаться, начала делать в этом неплохие успехи. Конечно, можно было бы заняться чем-то более полезным, чем-то, из-за чего она тут и находилась… например, алхимией. Все это время Кассандра либо переписывала записи Вэриана на понятный язык, либо проводила эксперименты, тоже по записям Вэриана. Пару из них ей удалось доработать — это было маленькой победой. Однако записи и эксперименты стали кончаться, а ни таланта, ни желания заниматься этим самостоятельно у Кассандры не было. Можно было бы вернуться в замок. На последнем балу она наконец-то была признана гвардейцем, Юджин почетно зачислил её в полк. Рапунцель предлагала вернуться в замок, но Кассандра отказалась. Слишком неспокойны были их отношения. В замке придется держать язык за зубами, — Оливия не упустит шанса выгнать оттуда Кэсс, предварительно поглумившись, — а Кассандра делать этого не привыкла. Да и жить с Квирином оказалось не так сложно, как казалось. Тихий треск и скрежет привлекли внимание Кэсс. Она оторвала голову от книги, пытаясь понять источник шума. Первой мыслью был Квирин, разбирающий шкафы. Но Квирин ушел около получаса назад, одна из девушек попросила его посидеть с ребенком. Это могло бы быть перо, скрежещущее по бумаге, но Кассандра ничего не писала. Мыши? Она никогда их не слышала. Кассандра прошла в лабораторию, оглядываясь в поисках источника шума. Створки окна бились о стены, шторы беспорядочно развивались, мешая обзору. Она закатила глаза, закрывая окно на защелку и поправляя прищемленную штору. Похоже, это не Квирин постоянно открывает окна, а пошаливающий ветер. Дело о загадочных вечно открытых окнах было раскрыто. Кассандра довольно поправила волосы и застыла. Под её ногами сидел енот. Он неаккуратно крутил в руках зеркальце, покусывая его резную рамку. Огромная трещина зияла на стекле, проходя ровно по середине. Мелкие трещины паутиной расходились прочь. Неприятная дрожь пробила Кассандру, что-то ударило в голову, сердце забилось быстрее. Она так давно не видела это зеркало, но не узнать его она не могла. Кассандра потерянно огляделась по сторонам, пытаясь понять, откуда он его мог достать. Кассандра осторожно села на корточки, протягивая руку к животному. Маленькими шажками она подбиралась к нему, стараясь не спугнуть. — Ну же… малыш, отдай мне это. Енот ощетинился, зашипел и бросился прочь. Кассандра бросилась вслед за ним. Она неуклюже ударялась об углы и дверные проемы, стараясь не отставать. Не спуская взгляд с зеркала, она вылетела из дома. Зацепившись за порог, Кассандра рухнула на землю. Она тряхнула головой, убирая мешавшие волосы, и приподнялась на руках, ища взглядом серую крысу. Кассандра попыталась встать, но бессильно рухнула вновь. Где-то внизу неприятно заныло тело, отдавая пульсирующей болью. Колени дрожали, ноги немели и подкашивались, не позволяя Кассандре ничего сделать. Кажется, она повредила ещё не зажившую до конца ногу. Енот остановился. Повернулся к Кассандре и, кажется, взволнованно, наклонил голову вбок. Он внимательно наблюдал за каждым её движением: когда она встала — он сделал несколько скачков, когда упала — вновь остановился. Увидев, как её лицо исказилось в гримасе боли, он бросил зеркало, зарокотал. Наверное, он бы подошел, но опередившая его Каталина отпугнула зверька. Енот схватил зеркало и бросился прочь, исчезая в кустах. — Кассандра! Каталина взяла её под руку, взвалила на плечо и помогла встать. Кассандра отшатнулась от Каталины, грубо отпихнула и навалилась на забор, подтаскивая немевшую ногу. Кэсс покачнулась, грозясь упасть. Каталина опять подхватила её, крепко прижала к себе. Кассандра злобно смотрела убежавшему еноту вслед. — Тебе нуж- Свист Кассандры перебил её. Каталина вжала голову в шею и зажмурилась. Листья деревьев задрожали, затрещали ветки, и из-за кроны показался Филин. Каталина завороженно наблюдала за тем, как Филин взмахивает крыльями. Он сел Кассандре на плечо и глухо угукнул, оповещая о своем присутствии. — У меня тут проблемка, но ты знаешь, что делать, — она качнула головой в сторону шуршащих кустов, и, когда Филин улетел, наконец обратила свое внимание на Каталину. — Чего тебе? Не видишь, я занята? — Прости… — Каталина понурила голову. Кассандра вздохнула, помассировала переносицу. Она потрепала Каталину по голове и улыбнулась, стараясь показать, что совсем не злится. Глупо злиться на ребенка, который искренне хотел помочь. Глупо злиться на кого-то, кто не виноват в произошедшем, особенно когда причина этого действия — ты сама. И пускай злость бурлила в Кассандре, она старалась выглядеть спокойной. Пора бы уже перестать искать виновных и просто смириться с происходящим вокруг. Нужно бы свыкнуться с мыслью о том, что жизнь Кассандре не принадлежит, и что если она не может повлиять на свою судьбу, то навряд ли повлиять на неё может кто-то извне. Нужно просто плыть по течению, ведь то, что случилось — уже случилось и ни от кого больше не зависит. Как бы сильно Кассандре хотелось, чтобы она пришла к такой банальной мысли намного-много раньше. Тогда бы и этого глупого конфликта с Рапунцель не было. Рапунцель… Кассандре стоит встретиться с ней, у неё есть за что просить прощения. Каталина начала шарить по карманам, что-то ища. Она хлопала по штанам, залазила во внешние карманы меховой жилетки, потом полезла во внутренние, но ничего найти так и не смогла. Интуитивно она потянулась к набедренной сумке, но, видимо, вовремя вспомнив, что она не с ней, отдернула руку. Подоспевшая Кира хлопнула её по плечу, протягивая конверт. Каталина озарилась улыбкой: это то, что она искала. Кассандра измученно улыбнулась, облокачиваясь на забор и тяжело выдыхая. Нога невыносимо болела. — Вот, — пролепетала Каталина, — это письмо тебе. Ланс просил передать. И ещё, твой красивый друг, он ещё в городе? — Красивый друг? Каталина вздрогнула, когда этот вопрос прозвучал сразу с двух сторон. Кира выглядела в разы озабоченнее, чем Кассандра, вопрос которой был, скорее, обычным уточнением. Она была намного больше заинтересована в конверте и письме, которое держала, нежели в любовных похождениях. Злюка вздернула брови, обходя Каталину. Каталина неловко убрала рыжую прядь за ухо. Кэсс, наблюдавшая за этим краем глаза, приподняла одну бровь. Она знала этот жест. — Ну… а… парень, с которым ты приезжала к мистеру Квирину. Высокий, черноволосый, голубоглазый… — Так Рапунцель была права?! Кира даже икнула. Каталина залилась краской, стукнула её в плечо. Кира ехидно улыбнулась, подтверждая свои догадки. Кассандра тихо хмыкнула, аккуратно раскрывая конверт. Девчонки. — Помолчи! — Голубоглазый брюнет? — отчужденно спросила Кэсс, делая вид, что ей есть из кого выбирать. — Был со мной? Август, что ль? Девчуш, он староват для тебя. — Да он… да не в этом дело! Я видела видение, и я уверена, что оно было о нем. Кассандра глухо угукнула, прося Каталину продолжать. Она достала письмо и нахмурилась, проходясь пальцами по бумаге. Она осторожно сняла перчатку, чтобы убедиться в своих догадках. Брови Кассандры медленно сползли вниз, голос Каталины ушел на второй план. Каталина начала говорить, но быстро замолчала, пытаясь вспомнить свое видение. — Большая серая крыса в лапах своих рубиновую смерть несет, — наконец выдала она. — Попроси его быть осторож… — Ты опоздала, — буркнула Кассандра. Она грубо всучила письмо обратно Кире и, не оборачиваясь, ушла в дом. Филин сел на окно, стукнул по стеклу, оповещая о своем возвращении. Каталина осталась в непонимающем молчании, наблюдая за тем, как Кассандра вышла из дома, отрешенно перекинула через плечо ножны и исчезла в кустах, ведомая своей птицей. Кира осторожно облокотилась о её плечо, вместе с Каталиной заглядывая в письмо. Кривые слова с убегающей вниз строчкой говорили о том, что все хорошо в какой-то деревушке. Девчонки нахмурились: если все хорошо, почему так пляшут буквы?

***

Руддигер завизжал, забился в болезненных судорогах, когда массивный сапог придавил пушистый хвост. Август победно улыбнулся, некоторое время смотря на то, как пищащий от боли енот пытается выбраться из западни. Август взял енота за шкирку, держа на расстоянии вытянутой руки. Руддигер забился, стараясь вырваться. — Да, дружище, заставил же ты меня побегать, — хмыкнул он. Август тряхнул его, пытаясь успокоить, но енот, не прекращая попытки вырваться, начал истошно визжать. Август проморгался, чувствуя, как от этого писка закладывает уши. Желание заткнуть проклятый мохнатый комок, кинув его с высоты своего роста о землю, резко возросло. Как-то он уже сдержался от того, чтобы чуть не убить Руддигера, как бы не сорваться сейчас. Встречаться с его хозяином больно уж не хотелось. — Успокойся, ты попался.

— Нет, это ты попался.