Пляски динозавров

Они сидели каждый на своей кровати: Стив, грозно нахмуривший брови, и Баки, вперивший угрюмый взгляд в стенку напротив. Внезапно включилась музыка — джаз, лёгкий и весёлый. Несколько нот на фортепиано, и вот уже хриплый мужской голос беззаботно напевает ненавязчивый мотив. Стив несколько секунд молча вслушивался, с каждой нотой поднимая брови ровно на миллиметр. К концу первого куплета они взлетели до смешного высоко, делая Стива совсем непохожим на грозную Гордость-Всея-Америки. Затем он засверкал глазами, приподнял уголки губ и совсем уж неожиданно… запел вместе с Армстронгом на записи: — Give me a kiss before you leave me And my imagination will feed my hungry heart… — лицо его расплылось в широченной улыбке, и Кэп подскочил с насиженного места. Подскочил только для того, чтобы в один прыжок преодолеть расстояние между их кроватями и протянуть руку угрюмо сидящему на кровати Баки. Тот в ответ приподнял брови, следом за ними поднимая и глаза. Его взгляд будто выискивал подвох, ждал насмешки, но… Но радостная рожа Стива, казалось, светилась изнутри и источала в хмурое окружающее пространство эманации хорошего настроения. Огорчать его не хотелось. — Давай же, Бак! Потанцуй со мной! When I'm alo-one with my fancies I-i-i'll be with you… — как тогда, помнишь? -… ro-omances making believe they're true… Как тогда… Баки немного вымученно улыбнулся нахлынувшим воспоминаниям и неожиданно для самого себя ухватился за протянутую руку. Они не веселились вот так вот — просто, легко и беззаботно уже сколько… Семьдесят лет? Больше? Баки не помнил. Да и не хотел помнить, раз уж на то пошло. Стив тем временем вытащил его на середину комнаты и с разворота подтянул к себе. Это ритуал: теперь надо пять шагов влево, руку закинуть на плечо, обязательно потоптаться по чужой пятке, подступить ещё ближе, заглянуть в глаза и увидеть там вовсю плескающееся веселье. Затем опять от себя, правую руку вверх, покрутиться, развернуться, с размаху влететь плечом в жалобно скрипнувшую дверцу шкафа, рассмеяться уже свободнее и опять вылететь на середину, кружась, держась за руки… Запнуться о забытый ботинок, столкнуться, со смехом упасть на деревянный пол, подняться — вместе — вновь пуститься вскачь… Улыбаться, улыбаться, так, чтобы болели губы и скулы сводило! И опять по кругу: пять шагов вправо, подпрыгнуть, за руку удержать поскользнувшегося Роджерса, оборот, ещё один, шаг влево, два назад… Они уже забавлялись вовсю, когда сердце Стива сжалось — в глазах Баки вновь плясали бесята. Это, конечно, не предвещало ничего хорошего (не будь занудой, Стиви!), но… Черт возьми, он так давно не видел друга таким! Барнс тем временем хитро улыбнулся. Он вдруг обхватил голову Стива, наклоняя её и взъерошивая его волосы костяшками пальцев. Затем Баки резво отскочил в строну, довольно щуря глаза. — Ах ты ж… А ну иди сюда! — воскликнул Роджерс, едва сдерживая смех. Он бросился к Баки с явным намерением отплатить тому его же монетой. Возня началась. *** Двадцать минут спустя, когда они уже перестали задыхаться от смеха, валяясь на чьей-то кровати, Баки приподнял голову. Он несколько секунд всматривался во всё ещё улыбающееся лицо друга, а затем боднул его лбом в плечо: — Спасибо, мелкий. — теплая улыбка делала Барнса похожим на сытого кота. Лицо Стива смягчилось. — Всегда рад, Бак. — ответил он, тыкая локтем под чужие ребра.