поцелованные солнцем

Самый лучший друг Сычжуя — Цзинъи. Он хороший, он веселый и умеет придумывать всякие интересные штуки. Например вчера они ходили исследовать чащу леса за ручьём: там почти никто не ходит, деревья огромные и растут так густо, что даже в самый солнечный день кажется, что уже вечер. Там никто не живет, очень тихо и немного страшно. Совсем чуть-чуть. Честно говоря, они не спрашивали разрешения и даже никого не предупредили перед тем, как пойти туда — главным образом потому, что никого из взрослых рядом не было, а если бы они побежали искать, то потом даже до ручья бы дойти не успели, пришлось бы поворачивать обратно, чтобы успеть к ужину. Потом им за это, конечно, попало, и пришлось переписывать правила о послушании очень много раз, а потом еще наизусть рассказывать их Ханьгуан-цзюню. Когда они вышли из классной комнаты на улицу, Цзинъи от души потянулся и спросил: — Чем займёмся? Сычжуй задумался. — Ну... — сказал он, — можно пойти посмотреть, как старшие тренируются. Цзинъи нашел это хорошей идеей. Они торчали на тренировочном поле весь день до обеда, и под конец даже один шисюн по их просьбе показал пару приёмов. Сычжуй попробовал повторить, и Цзинъи сказал, что у него здорово получилось. После этого был обед, а после обеда они увидели, как Ханьгуан-цзюнь направляется в сторону ворот из Облачных Глубин. Изо всех сил стараясь не переходить на бег, они бросились его догонять. Услышав их топот и пыхтение у себя за спиной, Ханьгуан-цзюнь остановился и обернулся. У Сычжуя немного перехватило дух — может быть, от бега, а может быть снова от того, как величественно и холодно Ханьгуан-цзюнь выглядел. Но несмотря на эту холодность и недосягаемость, несмотря на свое быстро-быстро, как будто от испуга колотящееся сердце, Сычжуй думал, что этот человек на самом деле очень хороший, справедливый и добрый. Если бы было можно, Сычжуй обязательно бы его обнял. Но было нельзя. Они остановились как вкопанные и поклонились, хором произнеся: "Ханьгуан-цзюнь!". Тот кивнул, но ничего не сказал, молча ожидая продолжения. — Ханьгуан-цзюнь, мы!.. — начал было Цзинъи, но, может быть, у него от волнения получилось слишком громко, потому что брови Ханьгуан-цзюня еле заметно дрогнули. Цзинъи сразу же замолчал и с мольбой посмотрел на Сычжуя: "Пожалуйста, Сычжуй, уж лучше ты скажи, а то мы даже сделать ничего не успеем, как снова окажемся в библиотеке или классе..." — говорили его глаза. Сычжуй перевел взгляд на Ханьгуан-цзюня, вдохнул побольше воздуха и продолжил за друга: — Ханьгуан-цзюнь, мы хотели узнать, вы отправляетесь на ночную охоту? Ханьгуан-цзюнь кивнул. — Ох, — Сычжуй тоже нервничал, но продолжил дальше, — наверно, снова очень надолго? Можно мы с Цзинъи будем присматривать... Присматривать за вашими кроликами, пока вы не вернетесь? Они с Цзинъи снова замерли, вытянувшись по струнке, страшно надеясь на положительный ответ. Но Ханьгуан-цзюнь молчал, и Сычжую показалось, что взгляд его больше не был направлен на них. В редкие моменты затишья, когда Цзинъи внезапно задумывался над чем-то, у него тоже был такой взгляд. Однако они не успели даже еще раз переглянуться, как Ханьгуан-цзюнь снова смотрел на них. — Можно, — кивнул он, и Сычжую сразу же захотелось подпрыгнуть, даже зачесалось везде от восторга и счастья. Он почувствовал, как Цзинъи, не сумев сдержать эмоции, сильно-сильно сжал его ладонь в своей. Потом отпустил, чтобы поклониться, сложив руки перед собой, и Сычжуй поклонился тоже. "Спасибо" у них уже не вышло таким же стройным, как приветствие. Ханьгуан-цзюнь в ответ снова просто наклонил голову, затем развернулся и продолжил свой путь. Но через пару шагов вновь остановился. — Я вернусь через три дня. Это не очень долго, — услышали они его голос. Они молча следили за его удаляющейся фигурой, и Сычжуй думал, что если Цзинъи лучший друг, то Ханьгуан-цзюнь лучший человек на свете.