Дикая роза

Следующим утром я проснулась от лучей солнца, что светили мне прямо в глаза. — Доброе утро, — сказал Мустафа мне на ушко. — Доброе утро, шехзаде, — прошептала я, глядя в его карие глаза. — Сейчас подадут завтрак, а после мы можем прогуляться по саду, сегодня у меня нет дел, — он встал, и я тоже следом за ним, начала помогать одеваться. — Шехзаде… — несмело начала я, боясь разозлить его, но он лишь ласково улыбнулся, и я продолжила, — Могу ли я навестить своих сестёр после завтрака, пожалуйста? Они ещё напуганы… — Конечно, мы вместе зайдём в гарем, заодно я поздороваюсь с матушкой, — согласился шехзаде, на что я радостно улыбнулась. Он замер, глядя на меня, а потом поцеловал, зарывшись руками в мои волосы. Нас прервал стук в дверь, из-за чего ему пришлось с явной неохотой отстраниться и разрешить войти. Зашла, к моему удивлению, Мария. Она смотрела в пол, молча выставляя на столик наш завтрак, а потом так же удалилась, получив разрешение Мустафы. Мы кормили друг друга с рук, улыбались и много смеялись. У меня даже щёки заболели от того, как много я смеялась за последнее время! Я вдруг осознала, что влюбилась. Да, глупо и быстро, но это моя первая любовь… Конечно, у него был целый гарем, и, скорее всего наша ночь если и не последняя, то всё равно увидимся мы далеко не скоро. Краем уха в гареме я услышала, что у него есть фаворитка среди наложниц — Фатьма-хатун, которая жестоко поквитается с любой, кто войдёт в покои шехзаде и проведёт там больше одной ночи. Не хотелось бы переходить дорогу этой девушке лишь из-за безопасности Марии и Ольги. Будь я здесь одна, я бы, может, и справилась… — Ася! — воскликнула Оля, прижимаясь ко мне, стоило нам с шехзаде зайти в гарем. — *Милая, всё хорошо, я рядом. А сейчас склони голову перед шехзаде*, — прошептала на русском я. Ещё в родном городе у нас с сёстрами было множество учителей по иностранному языку, в том числе и турецкому. Она тут же спохватилась, как и остальные девушки, и склонились в поклоне, включая меня. — Не забудь, мы идём в сад сразу после того, как я навещу матушку, — улыбнулся Мустафа, — Я зайду за тобой, — и он ушёл, оставив гарем перешёптываться, словно разворошённый пчелиный улей. — *Может ты объяснишь, что происходит? Почему сам шехзаде провожает тебя после проведённой ночи? * — ко мне подошла Маша. — *Я…я не знаю, правда. Но это было его желание, и я не смею перечить ему*, — ответила я девочке. — *Надеюсь, что ты не влюбишься в него, иначе все наши планы и мечты сбежать пойдут прахом*, — ядовито сказала Маша. — *Ты позволяешь себе лишнего, Мария. Кажется, ты забыла, кто из нас старшая, и как ты должна разговаривать со мной*, — холодно осадила её я, тем самым тоном, который с самого детства переняла у нашего отца. Сестра тут же испуганно вздрогнула и виновато посмотрела на меня. — *Иди и готовься к занятиям, после же ты подумаешь над своим поведением*, — так же продолжила я, на что Мария согласно кивнула и ушла к своей лежанке. Я вздохнула и пошла к своему месту, с удивлением обнаружив там свёрток с новым, тёмно-синим платьем, украшенным золотой вышивкой. А ещё там был очень красивый небольшой кулон чёрной розы. — Нигяр-калфа принесла утром, сказала, что шехзаде Мустафа велел, — сказала девушка, чьё место было рядом с моим. Я кивнула и попросила её помочь мне, на что она улыбнулась и без проблем помогла застегнуть кулон после того, как я переоделась в новое платье. — Спасибо, — поблагодарила я, слегка кивнув головой, — Как тебя зовут? — Гюлер, — ответила улыбающаяся девушка, — А тебя Настя, да? Вы из России, — на мой удивлённый взгляд она пояснила, — Когда тебя увели, то Мария и Ольга были очень напуганы, и я решила поговорить с ними, чтобы хоть немного успокоить. — Да, мы из России. А ты откуда? — Я из Болгарии, но здесь мне дали имя Гюлер, — ответила девушка, пожав плечами. Я хотела ещё кое-что спросить у неё, но тут вдруг со второго этажа закричали: «Пожар! » Двери в покои открылись, оттуда повалил дым и выбежали девушки, и раздался детский плач! Не думая, я побежала туда и забежала внутрь, пытаясь в этом дыму найти ребёнка, который продолжал плакать и звать маму. Кое-как я нашла кровать, на которой сидел маленький мальчик и без сознания лежала рыжеволосая женщина. Подхватив на руки малыша, я, закрывая ему рот и нос рукавом платья, вытащила его наружу, передав испуганной служанке, стоявшей рядом, а сама вернулась за этой женщиной. Еле-еле я подняла её на руки, из последних сил вытащив в на балкон, с которого идёт лестница в гарем, задыхаясь от дыма и запаха гари. — Немедленно чистые тряпки, холодную воду и вызовите лекаря, — сказала я, но девушки замерли, — Быстро! — рявкнула я, и тут же одна побежала за водой и тряпками, а вторая за лекарем, я же расстёгивала тугой лиф платья, чтобы дать лёгким дышать свободнее. Когда мне дали всё, что мне было нужно, я смочила тряпицы в воде и приложила на лоб и на грудь, осторожно обтирая лицо женщины, которая понемногу начала приходить в себя. — Лекарь пришёл, — прошептала Гюлер, и я отошла, давая пройти женщине. Спустя время она заговорила: — Госпоже нужно отдохнуть, желательно, чтобы в комнате хорошо проветрили, и никаких свечей и благовоний. Шехзаде Джихангир здоров, его вовремя успели вынести из комнаты, — с этими словами она удалилась, а госпожа, как я услышала, Хюррем султан, осторожно встала на ноги и подошла ко мне. — Ты спасла меня и моего сына. Как тебя зовут? –спросила она. — Настя, госпожа, — ответила я, поклонившись. Ведь это была любимая жена самого султана Сулеймана, мать четырёх его сыновей и единственной дочери, как успела мне прошептать Гюлер. Она улыбнулась. — Проси у меня всё, что захочешь, я в долгу перед тобой, — сказала султанша. — Что вы, госпожа, мне ничего не нужно. Главное, что вы и шехзаде живы и здоровы, — тут же ответила я, ведь какой может быть долг, когда два человека, один из которых ещё совсем малыш, чуть не погибли?! — Хорошо, но я всё равно отблагодарю тебя, — настаивала она, — А теперь нужно выяснить, как начался пожар, — госпожа повернулась к своим служанкам. — Госпожа, смею предположить, что свечи очень близко стояли рядом с занавесками и кроватью, из открытого окна мог подуть ветер и пламя перекинулось на всё это, — заговорила я, на что она понятливо кивнула, и тут я закашлялась, уже не в силах сдерживаться. Всё же я много вдохнула дыма и гари. — Немедленно пригласите ей лекаря, — распорядилась султанша, даже не став выслушивать мои заверения о том, что я хорошо себя чувствую. — Что случилось, матушка? — раздался женский голос, когда меня осматривал лекарь. — В моих покоях начался пожар, Михримах, а Настя спасла меня и Джихангира, — Хюррем султан подошла к дочери, которая испуганно ахнула. Всё это время госпожа стояла рядом со мной и ждала, что скажет лекарь. — Ты много вдохнула дыма, — сказала лекарша, — Тебе следует больше гулять на свежем воздухе, может недолго кружиться голова и тошнить. — Значит, мы идём гулять, — кивнула госпожа, и тут я вспомнила, что, вроде бы, шехзаде Мустафа должен был зайти за мной. Скорее всего, он либо забыл, либо у него появились неотложные дела, поэтому я хотела уже согласиться, как стражники-евнухи прокричали: « Дорогу! Шехзаде Мустафа Хазретлери!» Девушки расступились, наклоняя головы, даже обе султанши слегка склонили головы, я пыталась встать, но голова закружилась, и я осела обратно.  — Что произошло? — спросил он у Хюррем султан, присаживаясь рядом со мной и внимательно меня разглядывая. — В моих покоях начался пожар. Я потеряла сознание, служанки запаниковали и выбежали, оставив внутри Джихангира, но Настя вовремя успела вынести его и меня, но сама слишком много вдохнула дыма, лекарь сказала чаще гулять на воздухе, и я пригласила её на прогулку в сад, — ответила госпожа. Шехзаде нахмурился. — Я уже утром пригласил её туда же. Надеюсь, вы не против, если Настя прогуляется с вами завтра? — улыбнулся он, по-прежнему глядя только на меня. — Конечно нет, шехзаде. Мы пройдёмся завтра, — в голосе госпожи слышалась улыбка. — Пойдём, Настя, — сказал он, помогая мне подняться, придерживая под руки, хотя голова уже не кружилась, — Нигяр-калфе передай, что сегодня она в гарем не вернётся, — шепнул он на ухо Сюмбюлю-аге, когда мы проходили мимо него.