***
Когда Мобэй-цзюнь сказал "как можно скорее", Шан Цинхуа, по общему признанию, не сразу понял, что он имел в виду. Представьте себе его удивление, когда он вернулся и обнаружил, что слуги, низшие демоны с едва различимыми большими пальцами, только что закончили упаковывать его вещи и убежали, и он должен был, в буквальном смысле, уйти как можно скорее. Поэтому он взял свои вещи и ушел. Достаточно легко замаскировать себя, уложив волосы на короткие кончики рогов и ушей, обернув хвост вокруг бедра под нижним одеянием и одевшись в более свободные одежды Человеческого Царства. Он делал это и раньше, проводя время в пограничных землях, когда его племя и однопометники уставали от него, и ему приходилось прятаться. Это было также отличным местом, в котором можно было совершенствоваться в письме, так как другие демоны часто смеялись над ним и уничтожали его работы, если они не были достаточно хорошо спрятаны. Кроме того, иногда приятно находиться рядом с людьми. Они интересные и чаще всего добрые. Люди, которых он встречает в пограничных землях, совсем не жалеют для него секундных взглядов, и он даже умудряется без проблем купить целый мешок семян дыни. Конечно, он, возможно, заплатил лавочнику несколько больше золотых монет, чем нужно, но он получил еду, так что эй! Это победа. Он с удовольствием жует семена дыни, медленно приспосабливаясь к человеческому распорядку дня. Мобэй-цзюнь был достаточно предусмотрителен, чтобы отослать его с несколькими монетами в кармане и белой подвеской, сделанной из вечного льда и пропитанной каплей темной крови, которая позволила бы им общаться, а Мобэй-цзюню — в любое время знать о том, где он. Шан Цинхуа без промедления добирается до хребта Цанцюн. Процесс отбора в школу длится не более нескольких недель, поэтому на некоторое время он устраивается в лесу в норе. Его присутствие здесь подобно присутствию здешних естественных созданий, и на этот раз его жалкие слабые демонические силы используются, чтобы защититься от белых вспышек от клинков, доходящих до сюда с горных вершин повыше. Он не лгал, когда говорил, что может быть полезен! Только... не в демоническом аспекте. Он больше похож на математика или логиста, ученого типа, который не очень хорошо вписывается в их сферу. Быть посланным шпионить за заклинателями и учиться у них — это мечта, ставшая реальностью, правда. Не то чтобы он хотел убивать себе подобных или что-то в этом роде, просто рано или поздно его убили бы ему подобные. В этом-то и был весь смысл, когда его посылали именно к молодому наследнику клана Мобэй в качестве жертвенного агнца. Было бы неплохо, по крайней мере, научиться немного самообороняться. Ему придется придумать имя, чтобы слиться с людьми, поскольку "Шэцзи Цзянь"* вряд ли поможет ему в достижении этой цели, даже если это имя точно олицетворяет то, как он сбегает от проблем. Ему также приходится спрятать свой костяной цзань*, опасаясь, что грубый демонический символ будет узнан. А пока наступила ночь, он зарывается поглубже в гнездо, которое соорудил из мха и листьев, и засыпает. В конце концов, процесс отбора — это просто рытье ям. Он — демон, тип с тупыми когтями, короткими рогами и телом, предназначенным для рытья нор. Он собирается сделать это. На самом деле, ему приходится прилагать усилия, чтобы слишком не превзойти своих людей-конкурентов. Ему легко достаётся место на Аньдине. Что-то в нем было прилежное и трудолюбивое, хотя как они могли увидеть это по его ленивой работе за копанием — выше его понимания. Потом он видит спальни пика и понимает, насколько здесь низкие стандарты. Возможно, ему будет лучше укрыться в лесу. К сожалению, это не вариант для него, если он хочет оставаться в тени, и ему не позволят иметь свою собственную комнату, если только он не станет Главным учеником. Итак, он решает положить свою душу на это дело. Совершенствование труднее для демонов, но не невозможно. Помогает то, что нынешний Главный ученик — удивительно глупый, но до абсурда доверчивый человек. Ему даже не приходит в голову проверить, не добавил ли кто лишней соли в пироги, которые он преподносит в качестве подарка другим Горным Лордам. Очень жаль, но Шан Цинхуа гораздо больше нравится его новая кровать. На самом деле, он очень хочет воспользоваться ею, когда оборачивается к ней, чтобы найти красивого, слишком красивого Короля демонов, развалившегося на ней. — Мой Король! — пискнул он, слишком взволнованный его внезапным появлением, чтобы вспомнить о подобающем приветствии. Мобэй-цзюнь резко смотрит на него, и Шан Цинхуа издает звук, который определённо больше напоминает какого-то милого, безобидного животного из Царства людей, чем полноценного семнадцатилетнего демона. Мобэй-цзюнь, как всегда, выглядит прекрасно, одетый в темно-синие цвета с акцентом на серебряные украшения, которые едва слышно звенят на фоне мягких шелков. Он рассматривает свои ногти, как это делают некоторые ученицы с пика Сяньшу после того, как они их покрасят, и черные коготочки Мобэй-цзюня действительно выглядят только накрашенными. — Какова твоя цель? — спокойно спрашивает он, хотя напряженность в его электрически синем взгляде пригвоздила Шан Цинхуа к месту. — Моя цель? — Шан Цинхуа нервно смеется, переминаясь с ноги на ногу. — У меня её нет, мой Король. Я просто хочу служить вам всю свою оставшуюся жизнь. — Почему? Мобэй-цзюнь прищуривает глаза, и если бы Шан Цинхуа не знал, он мог бы принять это за замешательство, а не за подозрение. Тем не менее, он знал, и он думает, что Мобэй-цзюнь спрашивает, почему он решил держать свой путь на пост Главного ученика вместо того, чтобы, как какое-то пушечное мясо, счастливо держать голову опущенной. — Мой Король, у этого слуги все еще есть возможность подняться в статусе, — настаивает Шан Цинхуа, наконец-то сумев должным образом поклониться. — Я смогу служить вам еще лучше, чем сейчас. — Ты ученик пика Аньдин, — замечает Мобэй-цзюнь, с плохо скрываемым отвращением глядя на его светлое облачение. Шан Цинхуа чувствует, как его лицо краснеет, и переступает с одной ноги на другую, его хвост позади него мелькает под одеждой. — Я... Да, но не проводите различий по пикам, это не очень приятно. Даже Лорд пика Аньдин может присутствовать на важных собраниях. Мобэй-цзюнь приподнимает свою темную бровь, и, ах, мой Король, этот слуга действительно не может отвести от вас взгляда! — Ты рассчитываешь стать Лордом пика Аньдин, — весело комментирует Мобэй-цзюнь. — Да! — Шан Цинхуа чувствует, как по нему начинает распространяться румянец, когда он говорит это, сжимая кулаки по бокам от себя. — Этот слуга уже занял место Главного ученика, мой Король. У меня меньше шансов погибнуть на заданиях, чем у людей, и, честно говоря, не многие из них достаточно умны. Теперь это просто игра в ожидание. Фыркая и закатывая глаза, Мобэй-цзюнь садится. Глаза Шан Цинхуа от удивления расширяются, когда он смотрит, как Мобэй-цзюнь одним плавным движением поднимается на ноги. Когда они впервые встретились, у Шан Цинхуа не было возможности сравнить себя и его Короля, но в этой маленькой комнате кристально ясно, что Мобэй-цзюнь намного выше, намного шире и намного горячее (холоднее?), чем кто-либо из тех, кого Шан Цинхуа когда-либо видел. По синей отметине на лбу, излучающей холод, можно ясно увидеть его чистокровное священное демоническое происхождение. Его одежда лишь слегка шелестит, когда он двигается, оглядывая комнату. — Ты молодец, — говорит он наконец. — Продолжай свою миссию, как и было запланировано. — Да, мой Король... — слова Шан Цинхуа замирают у него на языке, когда Мобэй-цзюнь растворяется в воздухе, не оставив после себя ничего, кроме тёмной ци и новой, слабо светящейся подвески. Эта подвеска — гораздо более утонченная версия прошлой, которую он всегда с собой носил: украшенная темно-синей кисточкой вместо бирюзовой; лед, вырезанный из чистого, плотного льда без воздушных пузырьков, которые делали бока белыми. Также к ней был прикреплен маленький серебряный колокольчик. Шан Цинхуа улыбается. Может быть, Мобэй-цзюнь не так уж и холоден и неблагодарен.***
В день своей церемонии восхождения Шан Цинхуа нервничает. Как высший демон, которым он являлся, он хочет облачиться в цвета своего клана, украсить рога золотыми кольцами, которые он заказал со своей первой настоящей зарплаты, выставить свой хвост и золотые серьги и браслеты. Но вместо этого он получил свое вежливое имя, как и рядом стоящие одиннадцать человек, многие из которых высокомерны и тщеславны и которые убьют его, не задумываясь. Как и его король, надо признать, но, по крайней мере, Мобэй-цзюнь дарит ему подарки. Шан Цинхуа с пригоршней монет собирается ускользнуть в деревню, напевая себе под нос старую мелодию из пограничья, когда перед ним появляется фигура в зеленом. — А, Шэнь-шисюн, — приветствует он, изображая фальшивую улыбку и пытаясь обойти его. — Ха-ха, извини, но мне надо идти... Шэнь Цзю, Шэнь Цинцю шагает вместе с ним и останавливает его ледяным взглядом. Шан Цинхуа хочет фыркнуть и сказать ему, что он и вполовину не так страшен, как Мобэй-цзюнь. — Пойдем со мной, — требует Шэнь Цинцю, хватая его за локоть, как в тиски. Шан Цинхуа взвизгивает, но позволяет стащить себя с горы в... бордель?! Как Шэнь-шисюн узнал о таком месте?! Шэнь Цинцю бросает на него свирепый взгляд и заталкивает в кабинку вдоль одной из стен, защищенную решетчатыми деревянными панелями и густым туманом дыма от благовоний. Шан Цинхуа морщит нос. Черт бы побрал этих людей и их ужасающе бесчувственное обоняние! Он чихает и напрягается, когда чувствует, как чья-то рука ощупывает один из его рогов. — Э-э... Шэнь-шисюн? — Ты демон, — лениво замечает Шэнь Цинцю, обмахиваясь одним из своих многочисленных расписных вееров. Он убирает руку и смотрит, как Шан Цинхуа садится, широко раскрыв глаза от страха. — Э-э. Мм. Он держит свой хвост под столом, слегка дрожа всем телом. — Перестань заикаться, — отчитывает его Шэнь Цинцю, прищурившись. — Ты шпион или нет? — Ну, я... да. Шэнь Цинцю кивает, как будто ожидал этого. Когда он закрывает веер и тянется вниз, Шан Цинхуа вздрагивает и прячется под стол, прежде чем Шэнь Цинцю останавливает его, подняв бровь и держа в руках простой костяной цзань с вырезанным на нем демоническим символом. Тот самый, что был на Шан Цинхуа, когда он впервые прибыл на Цанцюн. Тот, который он спрятал в своей норе в лесу перед тем, как отправиться на церемонию отбора, потому что боялся, что он выдаст его. — Ах. Шэнь Цинцю поднимает бровь. — Это не мое! — пытается Шан Цинхуа, хотя его голос звучит слишком высоко, чтобы быть правдоподобным. — А-ха-ха, где ты вообще это нашел, а? — В лесу, у подножия Цанцюн, — спокойно заявляет Шэнь Цинцю, разглядывая грубый демонический рисунок. — Понятно, что он принадлежал демону, причем демону, похожему на человека. Я искал его все это время, и сегодня, наконец, поймал тебя. Твой хвост выглядывал из-под одежды во время церемонии. Шан Цинхуа опускает взгляд, ерзая на стуле. Теперь его хвост лежит на коленях, слегка подергиваясь. — Если ты собираешься убить меня, пожалуйста, сделай это быстро, — мягко просит он, зажмурившись. Шэнь Цинцю фыркает и кладет цзань на стол, придвигая его к нему. — Я не собираюсь убивать тебя, — обещает он, снова раскрывая веер. — Я хочу, чтобы ты работал на меня. Шан Цинхуа поднимает голову. — А? — Ты можешь продолжать делиться той небольшой информацией, которую пик Аньдин может предоставить твоему начальству, — говорит ему Шэнь Цинцю с кивком. — В обмен на свою жизнь ты будешь передавать мне информацию о Царстве Демонов. Начнем прямо сейчас. Кому ты служишь? Шан Цинхуа чувствует, как его лицо немеет под пристальным взглядом, и отводит свой, ерзая на стуле. — М... Мобэй-цзюню. Шэнь Цинцю мычит и ведет веером, приглашая его продолжить. Шан Цинхуа смотрит из-под ресниц, все еще слишком напуганный, чтобы полностью поднять голову. — Он... он Повелитель Северных Земель, — признается он, сжимая пальцами хвост. Ледяная подвеска холодит бедро. — Я всего лишь слабак из племени, живущего под его властью в западных лесах. Мы... мы лазаем по деревьям и роем норы. Я был самым слабым, поэтому... поэтому они послали меня к Мобэй-цзюню в качестве жертвы. Я умею читать и писать на человеческом языке, поэтому я предложил ему самое ценное, что мог, чтобы он сохранил мне жизнь. — Так ты стал учеником пика Аньдин, — догадывается Шэнь Цинцю, кивая. — Хороший ход, чтобы не привлекать внимание. — Да, — соглашается Шан Цинхуа, ободренный очевидным отсутствием намерений убить его. Он садится чуть прямее. — Как тебя зовут от рождения? — спрашивает Шэнь Цинцю, и опасный блеск в его глазах превращается в легкое любопытство. — Шэцзи Цзянь, — с улыбкой отвечает Шан Цинхуа. — Потому что я бегу от неприятностей, как одна из них. Шэнь Цинцю фыркает от смеха, прикрывая рот веером, и Шан Цинхуа вздрагивает. — Это совершенно нормальное имя для демона! — защищается он, когда Шэнь Цинцю, несравненный