Крушение

В кабинете Гермионы Грейнджер пергамент был сложен стопкой прямо до потолка. Она задумчиво кусала перо, тщательно обдумывая каждое предложение; как обычно, некоторые просьбы были менее разумными, чем другие. Министерство Магии прислало ей больше бумаг, чем она ожидала, но она была полна решимости закончить с ними до конца дня. Ей нужно было поддерживать свою репутацию. Она нацарапала свое имя на прошении об опеке над Фестралом по имени Анджело. Это была не самая странная просьба, которую она когда-либо подписывала. Однажды один гоблин потребовал, чтобы гоблинское серебро было признано единственной законной валютой в Англии. — Министр? — позвал кто-то тихим голосом, стуча в ее дверь. Гермиона вздохнула, отчаянно желая сказать гостю, чтобы он оставил ее в покое. По иронии судьбы, с тех пор как она стала Министром магии, ее приоритеты отошли на второй план. — Да? — раздраженно ответила она. Она взмахнула палочкой, и тяжелая бронзовая дверь распахнулась. Маделин, ее миниатюрная помощница, покраснела. Чувство вины переполняло ее, когда она прерывала важную работу Министра, тем более когда не приносила хорошие новости. Она почесала затылок, случайно вытянув несколько прядок из своего тугого рыжего пучка. — З-здравствуйте, Министр, — пробормотала она, пытаясь пригладить растрепавшиеся волосы. Она дрожала, не зная, как передать Министру газету, которую держала под мышкой. — Маделин. — Гермиона вытянула шею. Она увидела свернутую газету, которую ее ассистентка пыталась спрятать. — Что у тебя там? С ужасом сглотнув, Маделин пробормотала: — М-м-мэм, я… мне очень жаль. Пожалуйста, не расстраивайтесь… На лице Гермионы появилось странное выражение. Она протянула ей руку. — Ну что ж, выкладывай. Маделин вздохнула и подошла к гигантскому, отделанному драгоценными камнями столу Гермионы. (На вкус Гермионы это было слишком показно, но у нее не хватило духу что-либо изменить. Кингсли очень понравился этот безвкусный декор, и все это напомнило ей о нем.) Глаза с портрета внимательно следили за Маделин, когда она положила экземпляр «Ежедневного пророка» на мраморную поверхность, закусив губу. Гермиона глубоко вздохнула и медленно подняла газету. Заголовок гласил: «МИНИСТР МАГИИ В ДЫРЯВОМ КОТЛЕ — БЮРОКРАТИЯ ПОШЛА НАПЕРЕКОСЯК?». Она ожидала увидеть статью после того, как репортер сфотографировал ее, когда она возвращалась домой из бара. Хотя она знала, что Пророк почти всегда представлял плохо информированные новости, она была удивлена, что они напечатали историю без малейшей доли правды. Министр Магии Гермиона Грейнджер была замечена выбегающей из «Дырявого котла» 30 ноября. Министр должна была встретиться с японским Министром Магии на этой неделе. Источники утверждают, что ее уход из «Дырявого котла» был связан с международными отношениями. У Грейнджер есть много историй ее ухода с работы. 14 апреля сообщалось, что она и ее муж Рональд Уизли покинули торжественный прием, предназначенный для встречи украинских послов. До этого, 31 декабря, министр была замечена выбегающей из «Трех метел», снова со своим мужем, хотя в это время она должна была присутствовать на новогоднем мероприятии с членами Визенгамота. Несмотря на ее неспособность выполнять основные требования к работе, Министр в настоящее время имеет рейтинг одобрения 79% – выше, чем любой другой Министр магии когда-либо набирал. Пророк часто искажал истину, и эта статья не была исключением. Она ушла с праздника, потому что Рон был слишком пьян, чтобы общаться с ее коллегами. «Три метлы» она покинула по той же причине. К сожалению, она не могла защитить себя, не сообщив общественности, что ее муж был алкоголиком. — О, это же просто глупо, — усмехнулась Гермиона. — Я хотела бы встретиться с их «источниками», о которых они упоминают. — Она сделала кавычки пальцами. — Я… Я сожалею, Министр, — сказала Маделин тихим голосом, ломая руки. — Может, мне связаться с ними и все узнать? Гермиона рассмеялась и покачала головой. — Нет, Маделин. — А что, если они обратятся к нам за комментариями? — спросила она, повысив голос на целую октаву. Гермиона на мгновение задумалась. Она знала, что не может сказать Пророку, что обедает с Малфоем. Ее менее открытые сторонники обвинят ее в том, что она сочувствует Пожирателям смерти. — Скажи им, что я встречалась со старым другом, — задумчиво ответила Гермиона. — Если им нужна дополнительная информация, организуй пресс-конференцию. А теперь извини, у меня есть работа, которую я должна сделать. Маделин кивнула и поспешила к двери, закрыв ее за собой. На нее нахлынуло облегчение. Министр восприняла эту новость лучше, чем она ожидала. Гермиона откинулась на спинку стула, держа палочку в руке. Она посмотрела на нависшую над ней стопку пергаментов и застонала. Статья в «Ежедневном пророке» лишила ее настроения на работу. Предыдущий день выдался изматывающим. Она не только встретилась с недавно овдовевшим Драко Малфоем, но и поссорилась с Роном, как только вернулась домой. В ссоре с Роном не было ничего нового. Однако встречи с Драко Малфоем не входили в ее расписание. У них с Драко была долгая и запутанная история. Он годами издевался над ней, называя самым оскорбительным словом, каким только мог, с отвращением выплевывая ее фамилию, стоял рядом, когда ее мучили Пожиратели. Был даже день, когда Гермиона дала ему пощечину. Если бы она спросила свое тринадцатилетнее «я», то та сказала бы, что он был самым мерзким, самым злым мальчиком, которого она когда-либо знала. Затем война закончилась. Гарри и Рон, в отличие от Гермионы, так и не вернулись в Хогвартс, чтобы закончить свое обучение. Люди были подавлены, потеряв своих близких. Все, кто сражался в последней битве, были очень уязвимы, включая Гермиону и Драко. В то время, как Джинни проводила большую часть вечера, строча письма Гарри, Гермиона удалялась в библиотеку. Иногда Луна и Невилл заглядывали в школу, чтобы проведать ее, но Гермиона не хотела расстраивать их еще больше. Вместо того чтобы открыться им, она подавила свои эмоции и принялась делать вид, что все в порядке. По мере того как разворачивались события этого года, она обнаружила, что проводит все больше и больше времени с довольно неожиданным человеком… Воспоминания о последнем годе обучения были горько-сладкими. Втайне она страстно желала вернуться в те времена. Поле для квиддича было покрыто несколькими дюймами снега, и когда Гермиона сидела одна на трибунах, снежинки падали на ее бледный нос. Ее дыхание было холодным, когда она смотрела на серое послеполуденное небо. Она закрыла глаза, и к ней вернулись картины войны — ее друзья, искалеченные и мертвые, искаженное лицо Волдеморта, ужас в глазах Гарри. Она видела это, когда спала, когда закрывала глаза, когда смотрела в зеркало — куда бы она ни пошла, она не могла убежать из своего собственного ада. Это было бесконечно. По ее розовой щеке скатилась слеза. Единственная слеза была началом неконтролируемых, мучительных рыданий. Она закрыла лицо руками и расплакалась, холодный воздух ударил ей в уши. Внезапно она услышала хруст ботинок по снегу. Она вытерла слезы и схватила палочку, ее глаза метались туда-сюда. Незваный гость был рядом. — Собираешься заколдовать меня, Грейнджер? — спросил лукавый голос. Гермиона инстинктивно направила палочку на голос. Руки Драко Малфоя были в карманах, он даже не потянулся за палочкой. Он ступил на поле для квиддича, пустые следы от ботинок тянулись за ним. Его серебристо-светлые волосы развевались на ветру, когда он поднимался по скрипучим деревянным ступеням трибун. — Ты напугал меня, — прорычала она, опуская палочку. — И вообще, почему ты здесь? Он сел рядом с ней и вздрогнул. — Я могу спросить тебя о том же самом. Здесь чертовски холодно. Гермиона не ответила. — Тогда будь по-твоему, — вздохнул Драко, наклоняясь вперед. Он переплел пальцы и опустил голову. Ее зубы стучали, и она потерла предплечья, желая согреться. Драко искоса взглянул на нее. — Такая же упрямая, как и всегда. — Он снял с себя куртку и накинул ей на плечи. Она вопросительно посмотрела на него. — Зачем ты это сделал? Он раздул ноздри. — Я скорее отдам тебе свою куртку, чем понесу тебя в больничное крыло из-за обморожения. Мерлин знает, еще подумают, будто я проклял тебя. Легкая ухмылка появилась на ее розовых губах, когда она плотно закуталась в черное как смоль пальто. Здесь было уютно, пахло мускусом и пихтой Фрейзера. Драко изучал ее, пока она нежилась в его пальто. Они долго сидели молча, и ни один из них не знал, благодарен ли другой за компанию. Снег таял в их волосах и ледяными потоками стекал по бледным лицам. — Драко? — Да? — ответил он, не поворачивая к ней головы. — Спасибо, — прошептала она, одергивая перед черного пальто, — за пальто. Драко посмотрел на нее оценивающим взглядом. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем он кивнул и пробормотал: — Обращайся. Тишина окутала их обоих, пока она не вздохнула. — Я все еще вижу это… — Я тоже, Грейнджер. Нервничая, она придвинулась ближе к нему. Он с любопытством наблюдал за ней. Они были так близко друг к другу, что она чувствовала его тепло, и, к ее удивлению, это успокаивало. — Иди сюда, — прошептал он, обнимая ее костлявую фигуру. Она с опаской наклонилась к нему, положив голову ему на плечо. Ее растрепанные волосы упали ему на лицо, но он только притянул ее ближе. Между ними снова воцарилось молчание. В этот раз не было неловкости. Они нуждались друг в друге, как нуждались с самого начала семестра. Это был первый раз, когда они приняли это. По щекам Гермионы снова покатились слезы. Она плакала, уткнувшись ему в плечо, а он крепко обнимал ее. В каком-то смысле он словно защищал ее. — Ты думаешь, это когда-нибудь прекратится? — прошептала она между тихими всхлипами. Казалось, он на мгновение глубоко задумался. Гермиона терпеливо ждала. Наконец, он посмотрел на нее сверху вниз и тихо сказал: — Нет. Она нахмурилась. — Это не утешает. — Но это правда, — прошептал он. — Это никуда не денется. Хотя, возможно, все наладится. Я не могу сказать наверняка… Гермиона обхватила пальцами его мантию. Ее слезы прекратились. — Зачем ты пришел сюда? — Полагаю, по той же причине, что и ты. Она прикусила губу. — Ты знал, что я здесь? Драко покачал головой. — Нет. Она кивнула. Больше они не обменялись ни единым словом. Они сидели рядом, крепко держась друг за друга, и снег падал вокруг них. Слеза скатилась по щеке Гермионы, когда она вспомнила об этом. Драко не лгал ей. Образы войны никогда не исчезали, но со временем она привыкла к ним. Слезы застряли у нее в горле, она начала задыхаться, когда реальность поглотила ее целиком. В тот день на поле для квиддича она поняла, что Драко должен стать неотъемлемой частью ее жизни. Он тоже это знал, и они оба знали, что именно поэтому он сидел рядом с ней. До этого он бы выплюнул яд и умчался прочь, отказываясь сидеть рядом с магглорожденной. Он изменился. Они изменились. Она потерла виски, пытаясь вспомнить причины, по которым вышла замуж за Рона. Она отчаянно хотела быть благодарной ему. Драко потерял жену из-за проклятия, которое она не заслужила. Он был один. Даже когда у них были семейные проблемы, он оставался с ней до самого конца. Она была бы эгоисткой, если бы не ценила то, что у нее было с мужем. Увы, она чувствовала только смущение, когда поймала себя на том, что размышляет о том, что сказал Драко… — Честно говоря, до того, как началось обострение болезни, дела у нас шли не очень хорошо. Я хотел развестись. Еще до последнего года обучения она была влюблена в Рона. Рыжеволосый слишком долго не замечал ее, и ей приходилось плакать, пока она не засыпала. Это было так часто, что Гермиона не могла сосчитать. Когда они наконец поцеловались во время финальной битвы, это было похоже на победу. Она наконец-то выиграла то, за что боролась. Ее заплаканные подушки того стоили. Они отдалились друг от друга во время ее последнего года в Хогвартсе. Он редко отвечал на ее письма. Он никогда не помнил их поцелуев. Она чувствовала себя нездоровой в течение нескольких недель, задаваясь вопросом, не воображала ли она его губы на своих. Но однажды она проснулась, и вся боль прекратилась. Все то время, что она плакала из-за него, казалось пустяком. Она не нашла в библиотеке укромного уголка, чтобы хандрить. Она не сидела в своей спальне одна. Вместо этого она легкомысленно встретилась со своими друзьями в Хогсмиде и наслаждалась жизнью, как и все остальные. Рон просто больше не был так важен. Тем не менее он вернулся к ней после Ж.А.Б.А. Он никогда не извинялся за всю боль, что причинил ей. Она так и не простила его. Но даже это не помешало им начать отношения в зрелом возрасте, стремясь доказать то, что они оба влюблены с четвертого курса. Рон сделал ей предложение. Это было не то сказочное предложение, о котором она мечтала в детстве, но все же это было лучшее, что она могла ожидать от такого человека, как Рон. Он пригласил ее на ужин. Они ели пасту, и он заказал вино. С набитым ртом он спросил: — Гермиона, как ты думаешь, мы должны пожениться? Она не знала, что делать. Тем не менее она согласилась выйти за него замуж. В голове у нее все перемешалось. — Ты думаешь, я сошла с ума? — пробормотала Гермиона, уставившись на свое кольцо. — Я имею в виду… тьфу. Гарри, мы так часто ссоримся в последнее время… Гарри пожал плечами. — Вы с Роном уже много лет. Ты всегда все выдумываешь. — Я не об этом спрашивала. Он вздохнул. — Ну, я не думаю, что я тот человек, которого нужно спрашивать, Гермиона. Я не могу сказать тебе, чтобы ты разорвала помолвку с моим лучшим другом. — Но я ведь тоже твоя лучшая подруга, — заметила Гермиона. — Здесь нельзя выбирать чью-то сторону, Гарри. Он снял очки. — Пора в спать, Гермиона. Миссис Уизли любит вставать пораньше. Гермиона нахмурилась. — Знаешь, я поставила ему ультиматум. Я сказала ему, что брошу его, если он не сделает мне предложение к Рождеству. Гарри прищурился. Без очков Гермиона казалась размытым пятном. — Ты действительно думаешь, что это лучший способ заставить кого-то взять на себя эти обязательства брака? Она молчала. Вот тогда-то правда и начала резать ей глаза. Она не могла вспомнить, почему снова влюбилась в него. Возможно, потому, что на самом деле она никогда его не любила.