Ты представился мне "Бэррон Бейкер"

—Ты не представляешь, как тебе повезло, —Марк игнорирует этот счастливый тон, потому что рассматривает район, в который Уолтер его привез. Это был типичный спальный район с детскими площадками, садиками и одной школой. Марк думал поинтересоваться не в эту ли школу ходит сам Янг, но он решил, что это будет слишком очевидно. Уокеру хотелось построить из себя недотрогу еще немного. Рядом с большим домом Янг стоял один двухэтажный и одноэтажный, видимо с той же планировкой, что и дом семьи Уолтера. По идеально ровным дорожкам туда-сюда раскатывали курьеры с доставкой, а где-то вдалеке Уокер слышал детский смех. Ему нужно готовиться к предстоящим экзаменам, нужно думать о хоккее, о том, как в очередной раз отмазать Стивенсона от его плешивой девки, о том, как не дать Коле в очередной раз спалиться перед Мэттом и Никитой, если что вдруг. Нужно, да. Должен, да. Но Уолтер хлопает по плечу, счастливо улыбается от уха до уха и, открыв резную дверь из темного дерева, пропускает Марка внутрь. Что ж, решает Уокер, чувствуя внутри себя противоречивые чувства, он ведь уже здесь, ничего не поделаешь. Они заходят внутрь. Хлопает дверь, и Марк оказывается в просторной гостиной, совмещенной со столовой и кухней. Потолки были высокие, так, что на секунду Марку даже стало дурно. Уолтер, снимает куртку и стаскивает ботинки, кидая их рядом с дверью, после чего оборачивается на рассматривающего дом Марка и, хмыкнув, идет прямо по коридору, воруя с кухонной столешницы яблоко, и вешает куртку в гардеробную, заранее включая в той свет. Марк рассматривает квадратный кофейный столик, диван из болотной мягкой обивки и ручками из темного дерева, идентичное ему кресло, стоящее прямо на углу от стола, замечает фотки на том и, оставив свои ботинки рядом с ботинками Янга, не удерживается и подходит, беря первую попавшуюся в руки. Это оказывается фотография с пикника. Вся дружная семья Янг. Марка даже пугают такие размеры. У него всего одна сестра и та ненамного младше него. Судя по фотографии, Уолтер был самым старшим из семьи. Старший брат. Первый сын. Гордость родителей. —Я не люблю эту фотку, —с этими словами Янг изымает фотографию из рук Уокера и, чуть склонив голову, интересуется, —не хочешь снять куртку? —Марк просто жмет плечами, ощущая скопившееся волнение где-то внутри. Сейчас он на территории Янга. Он полноправный хозяин здесь. Внезапная мысль пронзает голову Уокера. Если Янг захочет поцеловать его— он сделает это. Ему ничего не будет мешать, а Марк не станет сопротивляться. Только потому, что дома у Уолтера тепло и пахнет чем-то успокаивающим. Он думал, что тут будет твориться хаос. Смотря на Уолтера, Марк даже не мог предположить, что у того большая семья, большой дом и что Марк вообще когда-нибудь увидит его таким. Домашний Уолтер. Не Уолтер в мечтах, Уолтер-бариста, Уолтер-притягивающий к себе, а просто Уолтер. Мальчишка, что предлагает ему кофе, чай, какао или сок на усмотрение Марка, вешает его куртку в тот же гардероб и осторожно, не касаясь кожи, тянет за рукав толстовки в кухню. Та светлая, а кафельный белый пол с подогревом заставляет рой мурашек пробегаться по коже. Янг включает радио и то вещает о похолодании. Уолтер говорит, что будет жарить сосиски и, если Марк хочет, он пожарит и ему. Марк не отказывается. Пока Янг расхаживает по своей кухне и достает все необходимое, Уокер облокачивается собственными локтями о столешницу и, подперев голову, принимается наблюдать за Уолтером. За окном минус четыре, но ветер пока еще теплый. Кухня пропитана только что ушедшими на прогулку малышами: на столах огрызки от пластилина и карандашей, а кухонные тумбы, белоснежные, испачканы в зеленой краске. Уолтер нарезает сосиски в форме осьминожек и с серьезным видом укладывает те на тут же начавшую шипеть сковородку. Марк прячет смешок в рукаве толстовки, но Уолтер замечает и смущается. —Что не так? —спрашивает он, делая огонь чуть меньше. —Осьминожки, серьезно? —Марк смеется в голос, но тут же добавляет, —это из-за младших? —Да, —вздыхает Янг, ведя плечами, —детям нравится, когда еда интересная. Марк хочет сказать, что Уолтер хороший брат. Он так бы и сказал: «ты хороший брат, Уолтер» —а затем поднялся бы, прильнул к нему и явно почувствовал бы любовный поцелуй куда-то в макушку. Марк вздрагивает только от этих мыслей. Ему так страшно даже представлять все это. Он и Уолтер. Даже то, что происходит сейчас, кажется ему невыносимым. Марку очень страшно, и он хочет уйти, но другая, более глубокая и честная часть его хочет остаться. Хочет быть тут и чувствовать себя так, как давно уже не чувствовал. С Джастином они чаще всего питаются заказной едой. Наверное потому, что Джастину лень готовить и чаще всего Марк его интересует в постельном плане. Уокер не против, его это даже устраивает. Просто иногда хочется, как сейчас: стоять и смотреть, как Уолтер готовит сосиски-осьминожки и бубнит что-то себе под нос. Становится жарко, это Марк понимает по покрасневшему лицу Янга, потому что ему жарко стало уже давно. В тот момент, когда Янг вышел из подсобки своего кафе. Уолтер просит Марка достать тарелки и подать ему. Марку не составляет труда найти посуду, хотя чувствовал он себя при этом странно. Их пальцы всего на мгновение соприкасаются, а сосредоточенный голос Уолтера бросает быстрое «спасибо». Шкварчащие осьминожий выкладываются на тарелку, а Марк отступает назад к холодильнику и открывает тот, в надежде, что Уолтер не заметил, как он вздрогнул, когда они соприкоснулись кожа к коже. Марк вздыхает, спрашивая нужен ли Уолтеру кетчуп, пытаясь остудить собственную голову. В холодильнике, помимо типичных продуктов, куча каких-то пирожных в картонных коробах и детских бутылочек-непроливаек с какой-то мутной жидкостью. Когда холодильник пищит, Марк достает кетчуп и закрывает тот. Уолтер взъерошивает собственные волосы и открывает окно, через плечо поглядывая на время на часах, висящих прямо сбоку, над тумбой с фруктами, откуда Уолтер недавно стащил яблоко. —Мы можем поесть у меня в комнате, —говорит он совершенно спокойным тоном, —я просто не знаю, когда мои вернутся. У Марка внутри все сжимается при мысли, что он окажется в закрытом пространстве вместе с Уолтером. Потому он ворчит, что есть нужно в столовой, она ведь для этого и предназначена. Уолтер, почесав подбородок, жмет плечами и относит их тарелки в столовую. Парни, наверное, посмеялись бы над Марком, который в кампусе чаще всего ест в комнате немного назло Лукашенко, но в основном потому, что ему некомфортно, когда его в любой момент могут прервать. Марк привык есть в одиночестве у себя на кровати и смотреть очередной сериал. Он даже дома, когда вся семья собирается за столом, ест мало и скорее через силу. Марк уже очень давно не чувствовал себя комфортно за большим семейным ужином. Исключением стали лишь их вылазки с командой. Но это только потому, что сокомандники вряд ли будут обращать на него внимание. Они даже порой не разговаривают во время обеда. А парни…это тоже другое. Мэтт не будет волноваться за него, если Марк отставит тарелку и не притронется к ней, Никита не поинтересуется произошло ли что-то, а Коля не встряхнет плечо и не проворчит, что всегда важно правильно и вовремя питаться. К горлу подступает ком. Ребята хорошие друзья, но каждый раз Марк боится, что они увидят в нем то, что он так старается скрыть. То отвратное чувство, когда, во время обеда, он чувствует руки на своих плечах и холодное, пронизывающее до самых костей дыхание. Он никогда не оставит его. Марк будет видеть его даже в таких вот мелочах, как сейчас. Перед ним Уолтер. Красивый, загорелый, высокий, крепкий и имеющий просто до дури пронизывающий взгляд. Он улыбается краешком губы и спрашивает, почему Марк так до сих пор и не притронулся к сосискам. А Марк тупо смотрит в ответ. Разве он может? Разве он может сказать Уолтеру о том, что ему не позволяет собственное прошлое? —У меня пропал аппетит, —нагло врет Уокер и уже хочет было встать из-за стола, как ему прямо в лицо нагло выдают «не-а» и угрожающе наставляют вилку: —Никто не выйдет из-за стола, пока на тарелке не будет пусто, —Марк скрипит стулом, но Уолтер хмурится и Уокер, сам того не осознавая, остается на месте, складывая руки на коленях, —хотя бы половину, давай, —Уолтер упрашивает его, как маленького, и Марку очень стыдно, но вместе с тем внутри словно что-то трепещет. Вот оно. То, чего Марк не испытывал так давно. Это чувство. Забота, —ты мой гость, я не могу оставить тебя голодным. Марк нанизывает жаренного сосиску-осьминога на вилку и отправляет в рот под внимательный взгляд Янга. Его глаза так и спрашивают «ну как?», а дергающаяся нога под столом выдает, что сам парень нервничает так же, как и Марк. Уокер смеется, опуская глаза в тарелку. —Мне двадцать лет, чем я занимаюсь? —Уолтер переспрашивает что Марк сказал, потому что он не услышал, но Уокер отмахивается. «Мысли вслух» —Янг щурится, но в конце концов решает не наседать и обедают они в полной тишине. В итоге Марк съедает все. Уолтер забирает его тарелку прежде, чем Марк предлагает самому справиться с посудой. Когда он все же произносит это, Янг роняет тарелки в раковину и оборачивается на Уокера. Он смотрит на него неотрывно секунд десять, после чего мотает головой. —Не надо, я в состоянии помыть две тарелки, —Марк вздыхает, но все же решает не напрашиваться. Его дело предложить, а отказываться или нет—дело Уолтера. Джастин пишет сообщение, в котором спрашивает помнит ли Марк об их запланированном на сегодня вечере с пиццей и кино. Марк помнит, но отвечает, что занят и, наверное, не сможет. Джастин предлагает свою помощь. Марк отказывается, напоминая ему, что они лишь секс-партнеры и ничего более. «Ты не даешь мне даже шанса, Уокер» —пишет ему пятикурсник. «Ты знал, на что идешь» —отвечает ему Марк. —Так что насчет приставки? —Уолтер вытирает руки сухим полотенцем и кивает в сторону самой дальней комнаты, —м? Отложив телефон, Марк жмет плечами. —Давай ты поиграешь, а я посмотрю. Уолтер зависает на секунду, но все же соглашается, потому что, чем дольше он смотрит на Марка, тем сложнее становится думать. Комната Уолтера напомнила Марку комнату его сестры в Леоне. Такая же мягкая двуспальная кровать посреди комнаты, устеленная одеялами и различными подушками, пол полностью покрыт ковром, повсюду какие-то рисунки, тетрадки, школьный портфель; на стуле, рядом со столом, наброшена куча одежды, среди которой Марк высматривает школьную жилетку; на столе такой же балаган, какой у Мэтта был на первом курсе, когда они жили в одной комнате: ноутбук, рядом две чашки и три стакана, стопка тетрадей, учебников и стакан, заполненный карандашами, ручками и всякими разными канцелярскими принадлежностями; на стенах плакаты, прикрепленные бумажки с заданиями по английскому и физике, какие-то формулы и наскоро сделанные заметки. Окна зашторены, но Марк видит, что внутренний балкон так же заставлен каким-то барахлом. Всю эту картину завершает плазма на стене и консоль с джойстиками, что валялись, перевернутые, где-то в углу. Уолтер извиняется за бардак, но Марк падает на кровать подростка, потягивается и глухо просит не извиняться, потому что ему тут нравится. —Можешь приходить, когда захочешь, —зачем-то произносит Янг и портит совершенно все. Марк приоткрывает закрытые глаза и улыбается чему-то своему, забираясь на кровать целиком, пока Уолтер садится на пол и включает телевизор с консолью. Марк подпирает голову одной рукой, другая лежит в непозволительной близости от плеча подростка, явно намереваясь коснуться его, если такой шанс выдастся. Уолтер включает игру, которую, видимо, не прошел до конца, и еще раз спрашивает не будет ли Марк играть с ним. Уокер стучит пальцами по одеялу, отрицательно мотая головой. Через полчаса приходит вся семья. Уолтер делает звук тише и разворачивается к Марку. —Мне нужно выйти к ним, я вернусь, —Уокер, успевший расслабиться и слегка задремать, сонно угукает, но Уолтер не уходит. Он садится на кровать и осторожно кладет свою ладонь Марку на плечо, —если ты устал, я могу отвезти тебя к кампусу, —Марк сонно хлопает ресницами, переворачиваясь на спину. Рука, до этого лежавшая под головой, выныривает и накрывает ладонь Уолтера. —Я не хочу обратно, —чуть сиплым после сна голосом отвечает старший, видя, как у Уолтера сбилось дыхание в этот момент, —мне нравится у тебя, —Марк смеется, вновь проваливаясь в дремоту, —только скажи им быть тише и возвращайся. Уолтер, на свой страх и риск, осторожно вытаскивает свою руку из-под пальцев старшего и слегка наклоняется, прислоняясь к его кисти своим лбом. «Сумасшедший» —шепчет он, но тут в дверь стучатся и Янгу приходится оторваться от парня, чтобы выйти в коридор и, подбросив сестру на руках, помочь маме с продуктами. Когда Уолтер возвращается в комнату, Марк уже не спит. Он сидит на его кровати и отстукивает пальцами по одеялу какой-то ритм. Их взгляды встречаются, стоит Янгу закрыть дверь и судорожно выдохнуть. —Моя мама взволнована, потому что я никогда не приводил друзей домой, —запинаясь, говорит Янг. —Мы не друзья, —Уолтер выдыхает, словно для него было важно, чтобы Марк сказал именно это. —Я так ей и сказал, —Уолтер делает паузу, —в смысле, она знает про тебя, —Марк упрямо игнорирует скрытый смысл сказанного. «Моя мама знает, что я влюблен в тебя» —проносится в голове и Марк цыкает, потому что не хотел понимать этого. Чертов его умный мозг, —и…эм…она удивилась, когда я не смог назвать ей твоего имени, —Уокер видит с какой осторожностью Уолтер подходит к нему, хотя вообще-то это комната Уолтера и Марк, сидящий на его кровати, чисто в теории тоже принадлежит ему, —я пытался объяснить ей, но она вряд ли поняла, —в этот самый момент, когда кровать пружинит под еще одним телом, в комнату заглядывает кудрявая девочка с такими же изумрудными глазами, как и у Уолтера. Она удивленно ахает, заметив Марка, и смущенно прячется, но дверь не закрывает. —Кэмерон, я же учил тебя стучатся, —Марка забавляет тот факт, что его сестру зовут так же, как и его сокомандника, поэтому у Уокера вырывается неловкая усмешка, —что ты хотела? —Уолтер смотрит на сестру, которая, в свою очередь, не спускает взгляда с Марка. Тот, коротко улыбнувшись, машет ей и девчонка, пискнув, захлопывает дверь. —Мама, он такой красивый!!! —на весь коридор вопит она, а Уолтер закрывает лицо ладонью и раздраженно вздыхает. —Кэмерон, нельзя же так открыто! —возмущается мама Уолтера и, видимо, утягивает девочку в другой конец дома, поскольку голос ее постепенно теряется и затихает. Марк переводит взгляд на Уолтера и, поддавшись порыву, смеется, утыкаясь лбом Янгу в плечо. —Она милашка. —Только не это, —страдальчески произносит Янг, но Марк чувствует дрожь в его голосе, —не дай ей увести тебя, она та еще вредина, —Марк смеется, но это скорее нервный смех, чем искренний. Уолтер приобнимает его за плечо и в одно мгновение наклоняется вправо. Парни падают на кровать. Уолтер устраивается на подушках, а Марку достается крепкое и теплое плечо бариста. Уокеру тревожно, но ему не хочется сейчас думать о том, что все это неправильно. Хочется просто быть. Ловить момент. Наслаждаться. —Расскажи мне о своей семье, —просит Марк, когда Уолтер вновь приобнимает его, перебирая пальцами по спине, —м? —Ну, ты и сам все видел. У меня только мама, три младших брата, одному недавно исполнилось два, другим двоим пять и семь. Самого младшего зовут Брендон, тому, которому пять, Джонатан, Майклу семь, а Кэмерон десять недавно исполнилось. Ты уже знаешь, что я старший брат, не буду повторять, —Марк слушает Янга внимательно и в то же время словно все время отвлекается на что-то. Уолтер неуверенно водит ладонью по ребрам, укрытым мягкой тканью толстовки, но прикосновение все равно оказывается слишком личным, поэтому оно и отвлекает, —отец ушел года два назад, сказал, что большая семья его напрягает. Правда все равно присылает деньги и звонит раз в две недели, спрашивая как дела у нас всех. Он не плохой человек, и я не ненавижу его, просто так получилось, —Марк угукает, лежащей на животе Янга рукой чувствуя его рваное дыхание. Им обоим вся эта ситуация кажется странной. Марк рад, что он не один себя так чувствует, —хочешь что-то спросить? —Нет, —честно сознается Марк, —не хочу. —Я могу встать, —предлагает Янг. —Не надо, —вздыхает старший, —все нормально, правда, я просто не привык к такому. —К «такому»? В смысле, что я рассказываю про семью? —Марк мотает головой. —К тому, что ты настолько близко. —Это напрягает? —Уолтер останавливает свою ладонь, до этого гладящую ребра парня через толстовку. Марк прикрывает глаза и льнет ближе. —Немного, но…—Уокер делает глубокий вдох, прежде чем произнести, на грани слышимости, —не останавливайся, —ладонь Янга вновь начинает свои незамысловатые движения, а Марк своим затылком чувствует, как Уолтер пытается не улыбаться во весь рот. Мальчишка. Такой искренний и открытый. Они лежат так какое-то время. Марк теряется в этом закрытом пространстве, находясь рядом с Уолтером. На телевизоре все еще остановлена игра, но Янг вряд ли притронется к ней в ближайшее время, он слишком занят тем, что нежничать с Марком, с которым вообще-то не имеет никакого права так себя вести. Уокер затихает, собственное дыхание кажется ему таким слабым и беспомощным, непривычным. Янг дергается, из-за чего Марк выпадает из своей прострации и поворачивает голову на парня, но тот лишь вынимает руку с телефоном из-под головы и щурится в экран. Всего мгновение, после чего аппарат кладется на постель и тут же стекает с нее вниз, оказываясь на полу. Марк думает, что ему придется встать с Уолтера, чтобы он поднял его, но Янг переводит на него взгляд и чуть вскидывает подбородок, мол ты чего? —Не поднимешь? —Нет, —простой ответ и рука на плече, мягко укладывающая в прошлое положение. Марк задыхается. От всего этого. От собственного идиотизма, от Уолтера, от ситуации и того факта, что они ведут себя так, как не должны вести. Уолтеру семнадцать. Он, может, всего на пару месяцев или дней старше или младше того же Мэтта, у него впереди еще выпускной в старшей школе, первые взлеты и неудачи, вечеринки, возможно отравление, болезнь на рождество и разочарования там, где их совершенно не ждал. Невольно, совершенно нехотя, Марк все же сравнивает Мэтта с Уолтером. Потому что они одногодки, потому что оба два—пацаны в самом простом смысле этого слова. Мэтту семнадцать, но он на третьем курсе медицинского, хороший, даже, Марк бы сказал, один из лучших игроков в команде, но дурак дураком с проблемами в семье и явной нездоровой привязанностью к мерзкой Еве. Марк знает, что Еве Мэтт нужен лишь для одного. Она сама ему сказала, но он итак знал. Это у Мэтта хватило ума предложить ей встречаться, не замечая того, что им пользуются. У него тоже еще много чего впереди. Например, было бы не плохо, если бы Стивенсон прекратил упираться в свои ворота и оглянулся по сторонам. Они с Мэттом с первого курса друг друга знают. Столько всего пережили. Даже дрались пару раз. Но это Мэтт разбил нос однокурснику, когда тот стал задирать Марка. И это Марк прикрывал Мэтта, когда тот в очередной раз, после вечернего разговора с отцом, отказывался подниматься с кровати. Это Марк был свидетелем той семейной трагедии и это Мэтт, не зная ничего о прошлом Марке, сказал «я разобью ему лицо, просто скажи кому», когда на Уокера нахлынули воспоминания на занятиях по плаванью. Мэтт младше Марка всего на три года, но у него не хватает сил назвать Стивенсона братом. Мэтт друг. Хороший, даже лучший. Если бы он узнал, что у Марка пунктик на того, кто того же возраста, обязательно назвал бы его каким-нибудь ругательством. Мэтт не поймет, потому что Мэтт не знает как можно любить по-настоящему. Уолтеру семнадцать и вместо того, чтобы рубиться с друзьями в приставку, гулять допоздна и просто жить полноценной жизнью подростка, которой не было у Мэтта, он работает бариста и светит повсюду своей солнечной улыбкой на медовой коже. Наверное, Уолтер популярен в школе, думает Марк, потому что знает, что такие, как Уолтер—умные, красивые, невероятные от макушки до пят—всегда были в центре внимания. У него могла быть девушка. Или парень, на худой конец. Они могли бы учиться вместе, а после уроков зависать у Уолтера на работе и флиртовать через стойку, как они сейчас делают с Марком. Уолтер мог бы влюбиться в кого получше. Кто хотя бы скажет ему свое имя при встрече, кто не будет скрытничать и скрывать любой маломальский факт. Все, что Уолтер знает о Марке, так это то, что он учится в университете неподалеку, любит кофе, немного старше и, кажется, немного себе на уме. Марк не понимает. Вокруг столько много разных интересных личностей. Почему он? Почему именно его, полуразбитого, с фальшивой маской взрослого? —Уолтер, —упомянутый мычит. Кажется, прошла вечность с их последнего разговора, —почему я? Марк думает, что сейчас наступит тишина. Но Янг усмехается и отвечает, ни капли не задумываясь: —Не нужны причины, —просто говорит он, —это не объяснить. Просто ты. Ты и никто больше. Марк прикрывает глаза, чувствуя, как они стекленеют и как в горле образовывается ком из страха. Марк чувствует этих отвратительно счастливых бабочек где-то в районе живота и ему хочется выблевать их поскорее, но он не может и пальцем пошевелить. В голове словно вата. Думать не хочется. —Почему ты спросил? —Стало интересно. Уолтер меняет их положение. Марка, правда, и прошлое устраивало, но теперь они оказываются на одной подушке, лицом к лицу. Уокер отводит взгляд от прожигающих изумрудов, а Уолтер, издав нервную усмешку, касается его руки на покрывале, осторожно стискивая ту. —Не отворачивайся. Марк замирает. Все естество хочет оторваться от кровати и сбежать, но тело не слушается. Тело повинуется, потому что оно гораздо честнее, чем весь остальной Уокер. Он поворачивается. И время, итак шедшее кое-как, кажется, проваливается в пропасть. Его больше не существует. Марк хочет спросить помнит ли Уолтер о том, что ничего не будет, но у Янга такая счастливая, меланхоличная улыбка и расширенные зрачки, что слова отказываются вылетать наружу, так и оставаясь где-то глубоко внутри, до лучших или худших времен. Краем уха Марк слышит топот детских ног, улавливает запах горячих бутербродов с сыром и вопросы по типу «А Уолтер?». Что отвечает им мама, Марк не слышит, но это определенно что-то прикрывающее и понимающее. Что-то вроде «Уолтер занят» или «У Уолтера друзья, он придет позже». Марку хочется лежать так вечность, чувствовать тепло и неуверенность, исходящие от Янга, и своими дрожащими пальцами стискивать его ладонь. —Уолтер. —Просто молчи, —шепчет он, подрывая этот хлипкий мост в голове Марка одним своим голосом, —я все понимаю, я…—Уолтер придвигается ближе, сокращая между ними итак небольшое состояние. Марк может видеть маленькую пылинку на его ресницах. И это его убивает, —я не уверен, что когда-нибудь снова увижу тебя таким… —Каким? —Уолтер смеется, словно ребенок, не ожидавший вопроса. Вздыхает, пытаясь собраться с мыслями и именно в этот момент Марк понимает, что полностью согласен с ним. Видеть Уолтера таким, каким он видит Марка—вряд ли они испытают это еще раз. —Если я скажу, ты рассердишься, —Марк удивленно вскидывает брови. «Теперь точно говори» —ворчит он, на что Уолтер широко улыбается, —ты…—Марк ожидает всего. «Красивый». «Восхитительный». «Невероятный». Эти эпитеты вполне в духе Уолтера. И он бы ответил что-то вроде «ты тоже» или «не неси бред», но Янг не перестает удивлять его. Его рука с ладони Марка смещается на плечо. Марк видит этот загоревший огонь в глазах, то, как они заискрили и понимает, что, если Уолтер сейчас поцелует его, он будет ни капли не против, —ты так сильно нравишься мне, —говорит он, а у Марка вырывается судорожный вздох, —просто…я не понимаю, как жил до того момента, пока ты не появился в кафе и моей жизни, —Марк ничего не отвечает, потому что правильнее было бы ответить чем-то игривым и продолжить их сладкие разговоры немного другим тоном, но он не хочет, потому что помнит, что Уолтеру семнадцать и он сам себе поставил на него ограничение, —я хочу поцеловать тебя… —Целуй, —в этот усмешка. Горькая и понимающая. —Но я не хочу, чтобы наш первый поцелуй оказался последним, —Марк опускает взгляд на открытую кожу на шее и, на секунду забывшись, тянется к ней и обвивает Уолтера руками. Теплый. Родной. Уолтер. Янг обнимает Марка в ответ и ничего более не спрашивает, —я бы хотел знать твое имя. «А я бы хотел, чтобы ты был немного старше» —думает про себя Уокер, — «но не все мы получаем то, чего хотим». В дверь коротко стучатся и Марк вздрагивает, готовый в любой момент отстраниться, чтобы не попасться—типичная практика, как во всех подростковых сериалах, —но руки Уолтера, словно сила притяжения, не дают отодвинуться даже на миллиметр. Марк вздыхает. Нервно, и неосознанно прячет лицо в изгибе шеи Янга, чувствуя, как тот осторожно и тяжело сглотнул. —Я занят, —отвечает Уолтер, подушечками пальцев одной рукой нервно поглаживая открытую бледную кожу парня в своих объятиях. Ручка двери кряхтит, но прежде, чем та успевает открыться, Янг предупреждает, —я не разрешал заходить. Марк думает, что, наверное, Уолтер заранее знает кто к нему пришел и что он бы ни за что не сказал бы так своей маме. Уолтер выглядит, как хороший, понимающий сын, он бы не стал грубить. —Тебе звонил Джо, но мама сказала, что ты занят. Она просила передать, —Уолтер угукает, отвечает: «хорошо, спасибо» и Кэм уходит—скорее ускакивает, —словно ее и не было только что. Комнату снова застилает тишина. Марк, исподлобья глянув на окно, с удивлением обнаруживает за ним вечереющий мир. Он хочет спросить сколько времени, но не хочется разочаровываться, поэтому он молчит. Тем более, что прикосновения Уолтера такие осторожные, словно Марк ужасно хрупкий и любой нажим может его сломать, повредить или испортить. Уокер сдерживает себя, подавливая усмешку. Еще буквально позавчера он несильно ушиб левое запястье об ручку в машине Джастина. В той дурацкой неудобной машине, в которой почему-то пятикурснику всегда сносит крышу и ему хочется прикасаться, целоваться и заниматься сексом. У Уокера пункт на поцелуи и это бесит Джастина, который, на самом деле, начинает слегка напрягать. Но Марк сбрасывает это все на то, что он еще не привык к парню. Все это произошло настолько недавно, что Марк до сих пор может ощутить у себя на коже солоноватый привкус. А сейчас он просто лежит и просто обнимается с парнем, для которого слово «просто» звучит как оскорбление, а не как описание. Уолтер не просто. Уолтер что-то большее и от этого только хуже. Марк хочется спросить кто такой Джо, но вовремя вспоминает, что их миры не должны пересекаться так сильно. Да и нечестно как-то выходит, что Уолтер рассказывает о себе все, а Марк молчит, как мертвая золотая рыбка. Но рот все же приходится открыть. Марку нужно обратно. Он вспоминает про Джастина, который, скорее всего, доедет до кампуса и найдет его друзей, чтобы сообщить о пропаже Уокера. Уокер пропал, да. И похититель прямо перед ним. И Марку даже не страшно. И не должно быть. Ведь это Уолтер. Уолтер, влюбленный в него по уши. Кроме разбитого сердца, между ними вряд ли произойдет что-то большее. —Мне нужно домой. —Я боялся, что ты скажешь именно это. Парни смеются от столь неловкого диалога, но Марк вторит своей фразе и Янгу приходится слегка ослабить хватку. Он говорит, когда Марк отодвигается, что рад помочь и, если вдруг Марку станет некуда пойти и некого обнимать, он всегда будет тут. Уокер хлопает глазами, не сдерживает усмешку и, поддавшись этому неумелому флирту, проводит ладонью по медовой щеке. —Не флиртуй со мной, я не смогу уйти. —Было бы отлично. Марк хмыкает, нервно облизывая вмиг пересохшие губы. Уолтер так близко, так широко открыт перед ним и разговаривает, не боясь честности. Его ладонь—Марка—накрывает горячая и чуть влажная от волнения ладонь Уолтера. —Ты невероятный. Марк смеется. Громко, но тут же прикрывает рот и переворачивается на спину. Вот это уже больше похоже на Уолтера. Янг придвигается ближе и оказывается где-то слева. Он подпирает голову рукой и внимательно смотрит на Марка, смотрящего на него. Всего каких-то два года, думает про себя Уокер, и я бы согласился на все, что угодно, если бы это предложил именно ты. Будь Уолтеру девятнадцать, хотя бы девятнадцать, Марку не пришлось бы обманывать себя всякими Джастинами, он бы с огромным удовольствием существовал бы в мире Уолтера и не парился бы. Но Уолтеру семнадцать, Марку двадцать и между ними пропасть в длину как соревновательный бассейн плюс Джастин на мерседесе. —Можно я провожу тебя? —отчего-то тихо спрашивает Янг. Его голос сипнет и от этого кажется еще более глубоким, чем он есть на самом деле. Марка приковывает к кровати и изумрудным глазам. —Нет, —Уолтер, видимо надеявшийся на положительный ответ, вздыхает и, понурив голову, ложится рядом, устраивая подбородок на плече Марка. —Тогда сажи мне свое имя, —и чуть погодя, —или хотя бы букву. Что-нибудь, это нечестно, что я совсем-совсем ничего о тебе не знаю. —И что? —Марк жмет плечами, —перестанешь думать обо мне. Уолтер отвечает ему серьезным, нешуточным тоном: —Никогда. И Марку ничего не остается, кроме как бросить ему эту обглоданную кость. —Ну допустим в нем есть буква «а» —Уолтер цыкает, —и она не первая. —Значит точно не Алан, —вспомнив одно из произнесенных имен в кафе, произносит Уолтер. Марк смеется в ответ. —Точно не Алан. —Уже неплохо. Марк думает, что он придурок, но Уолтер явно так не думает и это успокаивает Марка быстрее, чем ему хотелось бы. Когда все же в Марке проснулась его оставшаяся капля решимости, и он все-таки уверенно объявил Уолтеру о своем уходе, Янг, выдохнув куда-то Марку в щеку, поднялся с кровати, зачесал волосы назад и с видом, буквально кричащем «ну, я сделал все возможное» открыл дверь, кивая Марку на коридор. Уокер встает с постели и с неким удивлением обнаруживает в дверном проеме Кэмерон. Ее глаза, большие и изумрудные, с пышными ресницами, стали только больше, когда она увидела Марка во весь рост. Девочка изумленно прикрывает ладонью рот и делает шаг назад, когда Уолтер протягивает Марку руку и напоминает, что он собрался уходить. Уокер помнит, просто его действительно шокировало сходство Уолтера и Кэмерон. Они с Сэм не так сильно схожи, хотя у них небольшая разница в возрасте и в детстве они были словно две капли воды похожи. Кэмерон с Уолтером словно отражения друг друга, только Кэмерон более эмоциональная и утонченная что ли. Марк чувствует, как Уолтер осторожно выводит его из комнаты, оставляя свою руку лежать на спине у Уокера. Кэмерон семимильными шагами убегает куда-то в громаднейшую кухню, а Марк оборачивается на Уолтера, видя самую каплю братской ревности в глазах напротив. —Ты что, ревнуешь? —не сдерживается и смеется Марк. —О, нет, ни капли, у нее нет и шанса против меня, —Уолтер довольно придерживает Марка за плечо, пока они идут по коридору к двери. Как только они проходят мимо гостиной, из кухни выходит румяная, высокая женщина с чуть вытянутым лицом и небольшими синячками под изумрудными глазами. Марк с ужасом понимает, что это все семейное, а еще то, что из всех, кого он видел, глаза Уолтера с переливами и отливами в болотный, темно-зеленый и с коричневыми вкрапинками, самые особенные в семье. Женщина коротко улыбается ему, заправляя выбившиеся пряди из высокого густого пучка за уши. «Уже уходите?» —вопрошает она, а Уолтер, пока Марк надевает ботинки, говорит, что ему запретили его провожать и он останется дома. —Я бы посоветовала быть поосторожнее, —Марк напрягается в плечах, думая, что сейчас она скажет что-то суровое и взрослое, но она лишь угрожает Уолтеру полотенцем и продолжает, —Кэмерон сказала, что заберет твою приставку и твоего парня, если что. Уолтер сдавливает плечо Марка и спасибо ему за это, а то в этот самый момент у Уокера потерялось равновесие. Он хотел буркнуть или крикнуть «мы не встречаемся», но не смог. Уолтер вздыхает. «Мам, мы не вместе» —говорит он и тут же смотрит на Марка самым несчастным в мире взглядом: «вот, смотри до чего ты меня довел». Марк равнодушно отворачивается, чувствуя, как защемило сердце в этот самый момент. Главное не думать. Просто не думать. Пропустить слова мимо ушей и не заострять на них внимание. Пока Марк одевался, Уолтер с мамой о чем-то беседовали. Янг явно старался сбагрить собственную мать обратно как можно быстрее. Со скрещенными руками и ходящими туда-сюда скулами, чуть раздраженный Уолтер выглядел на все двадцать, и Марк просто не мог не рассмотреть его, подмечая малейшие изменение. —Я подойду через пять минут, —говорит Янг и его мама, отмахнувшись полотенцем, уходит в кухню, из которой тут же доносится «Кэм, они уходят». Пока девочка поймет в чем дело, Уолтер поворачивается к Марку и они оказываются так близко, что чуть ли не стукаются носами, —прости, —неловко выпаливает Янг, а Марк лишь улыбается. У него все естество рухнуло в этот момент. Кэмерон яро машет Марку и просит приходить почаще, жалуясь, что друзья Уолтера все шумные и не обращают на нее никакого внимания. А еще, говорит Кэмерон, она впервые видела кого-то, кто был бы красивее ее брата, а брат у нее что надо. Марк видит, как у Уолтера кривится ухмылка и дергается глаз. Он хмыкает: «это да», обращаясь к Кэмерон и девочка тут же начинает сиять, что ее беседу поддержали. Она берет с Марка обещание как-нибудь прийти к ним еще раз и Марк обещает. Он садится на корточки, так, что Кэмерон оказывается немного выше него и говорит, что, даже если он и придет, это может быть очень и очень не скоро. «Все равно, главное приди» —с уверенностью отвечает ему копия Уолтера. Марк угукает, про себя думая, что, наверное, все Янг какие-то странные, невозможно вот просто взять и отказать им, не выдумав или не отложив неизбежное. Уолтер накидывает куртку, отправляет Кэм восвояси и просит передать маме, что он вышел на улицу и скоро будет. С ехидным «кому ты нужен» Кэмерон убегает, а Марк открывает дверь и выходит на улицу, в небольшой садик перед домом. Тут же по велодорожке проезжает курьер, а Уолтер резко тянет на себя и, прежде, чем до Марка успевает дойти, он уже оказывается вжат в подростка. Уокер пытается отстраниться, но у него не получается. Тело слабнет и становится мягким пластилином. Уолтер ворчит, что Марку не стоило давать пустых обещаний его сестре, потому что у нее прекрасная память. —Может это не просто пустое обещание, —тихо произносит Марк и Уолтер тут же отрывается от него. В изумрудах напротив масса непонимания, а зрачок расширяется, затмевая радужку вовсе, означая, что Уолтер все правильно понял. —Ты… —Я не знаю, Уолтер, —сознается Марк, хотевший бы продолжить их диалог ни о чем, но ему и правда стоит завершить эту встречу. Янг вздрагивает, когда Уокер убирает нависшие темные кудри, касающиеся его лица, руками и прижимает те, —спасибо, —шепчет он, —за то, что разрешил мне отвлечься, —Марк видит это густое и тяжелое напряжение в глазах. Видит, и ему самому становится трудно дышать. Он опускает дрожащие ладони и произносит, слегка в вопросительной интонации—пока? —Можешь прекратить врать хотя бы на секунду, —Уолтер осторожно отстраняется от Марка, выдыхая с явной нервозностью, —и сказать мне: мы еще увидимся? —Уокер хочет хмыкнуть и, развернувшись, уйти по-королевски, но Уолтер берет его ладонь в свою и этим действием не дает сделать и шага. Марк поднимает взгляд на Янга и, вместо того, чтобы сделать шаг назад, делает два с половиной вперед, вытягивает собственные пальцы с захвата и, прижавшись ладонями к парню и приподнявшись, касается собственной щекой щеки Уолтера, выдыхая, с болезненным сипением: —Я бы очень хотел ответить тебе «нет» —произносит он и тут же принимает прошлое положение, продолжая, —но это была бы ложь. Уолтер не останавливает его, когда Марк, нервно убрав прядь волос за ухо, машет ему ладонью и уходит. Уокеру очень хотелось обернуться на середине пути и убедиться в том, что Уолтер до сих пор провожает его, но почему-то это казалось чересчур. Он итак сегодня сказал и сделал многое, чего не должен был говорить и делать ни при каких условиях. Настроение тут же опускается до отметки «паршивое», а когда, завернув за угол и пройдя еще несколько метров, дойдя до супермаркета и выйдя из него с баночкой спрайта, он замечает мерседес Джастина на парковке, то «паршивое» уже кажется не таким и плохим, потому что взбешенный Джастин с усталым прищуром и его сухим «я звонил тебе семь раз» скинули настроение с прошлой отметки. Теперь Марк чувствует себя не паршиво. Хуево, было бы правильным словом.