Ты представился мне "Бэррон Бейкер"

Лиза скидывает ему адрес той кафешки, что открылась относительно недавно. Она самая ближайшая к их кампусу, хоть и идти до нее минут сорок, если не больше. На вызов такси уходит минуты три. Автобус подъезжает к корту вместе с синим BMW, в которое Лукашенко прыгает и выдыхает. Сердце колотится как сумасшедшее. Если Лиза связалась с ним, если попросила встретиться, значит это что-то связанное с Бэрроном, ведь если бы причиной была учеба, она бы остановила его в кампусе и попросила бы зайти, когда будет свободное время. Но это больше похоже на тайную встречу. Это-то и слегка будоражит кровь в жилах. Ехали долго. Наверное потому, что водителем оказался осторожный парнишка, который к концу пути зачем-то признался, что знает Колю, потому что его девушка ходит на матчи их команды. Белорус на это никак не отреагировал, а типичное «ага» удовлетворило все любопытство. Коля выходит из машины, хлопая дверцей, забрасывает баул на плечо и потягивается, разминая затекшие мышцы. Кафе оказывается очень маленьким, но с несколькими столиками и стульями возле навесных столов у окошек. Небольшая очередь, в основном из старшеклассниц, чуть нервная девчушка за кассой, краснеющая, когда ее узнают или говорят, что заходят сюда уже третий раз, и бариста, совершенно спокойный, который то и дело поглядывает на дверь. Коля замечает ее за самым дальним столом. На Лизе какая-то красная кофта, джинсы с заниженной талией и высокий хвост. Девушка тоже замечает его, легонько машет ладонью, отодвигая стул для баула, который Коля тут же бросает на тот. Лиза спрашивает будет ли он что-нибудь, но белорус не успевает ответить, потому что тот самый бариста подходит к ним и вторит словам преподавателя. Хоккеист читает «Уолтер» у него на бейджике, замечает из-под расстегнутой рубашки подвеску с железным мотоциклом, спрашивает может ли у них быть что-то вроде сэндвичей, а на «к сожалению» отмахивается. Уолтер с секунду задумывается, после чего щелкает пальцами—прямо как Скотт недавно— «спасибо за идею, я что-нибудь сделаю в благодарность». Коля не понимает к чему это было сказано, но Уолтер уже испаряется. Краем глаза белорус видит, как он подходит к своей коллеге, хлопает ее по плечам, чуть сдавливая, что-то быстро говорит на ухо и уходит за угол, под излишне испуганное «Уолтер, нельзя». Коля не знает этого парня, но им явно вдвоем работается не скучно. Лиза касается его ладони, привлекая внимание к себе. «Как он?» —спрашивает она и Коле не нужны секунды, чтобы понять о ком идет речь. —Все нормально, —с каким-то облегчением произносит парень, —он спал где-то двое суток, —Лиза кивает, внимательно слушая его, —проснулся этим утром, —Коля не может сдержать усмешки, вспомнив утреннего котенка, —с ним все в порядке, по крайней мере по голосу, он был довольно бодрым для того, кто столько спал. —Этот мальчик просто невероятный, —произносит девушка, искренне восхищаясь рассказом студента. —Да, —соглашается белорус, —он такой, —дальнейшее обсуждение было прервано тем же Уолтером. Он принес какой-то дико огромный сэндвич с плавленым сыром, красной рыбой, зеленью и еще чем-то. «Тренировки, наверное, утомляют» —усмехается бариста, кивая на баул, — «за счет заведения, и еще раз спасибо за идею». Коля не понимает почему все вокруг благодарят его, но на этот раз от благодарности не отказывается. Сэндвич действительно оказывается тем, что нужно было его желудку. Он показывает Уолтеру класс, когда они встречаются глазами, на что парень понимающе кивает. Лиза ждет, пока белорус прикончит свой перекус, после чего складывает руки в замок, подпирая подбородок, и продолжает. —Как его рука? —Коля не успевает проглотить и вкуснющий бутер оказывается комом из страха, который Лукашенко еле проглатывает. —Боль просто адская, я думаю, —сознается парень, — «как будто меня переехал поезд четыре раза» —вот что он сказал, —Лиза судорожно вздыхает, кажется сразу же оценив состояние пациента. —У меня есть кое-что, —ее голос вдруг становится тише, а английская речь сменяется русской, —но, —Коля напрягается, стоит Лизе достать свой рюкзак, с которым она постоянно таскается по кампусу, и порывшись там, вытащить небольшой листок с номерами, препаратами и, как Коля потом понимает, примерными суммами, —я не смогу выписать тебе рецепты на все это, —Лиза делает паузу, долгую и напряженную, —но я знаю кто сможет, —она уже хочет было протянуть листок студенту, как резко притягивает его к себе, —это будет стоить, Коля, и ты знаешь сколько, если хочешь, я могу придумать что-нибудь еще, могу достать другие препараты, да, не такие сильные, но тоже действенные, ты же… —Все в порядке, —прерывает ее белорус, —не важно сколько мне придется вложить в это, я просто хочу быть уверенным, что с ним все будет в порядке, —Лиза все еще не отдает ему листок, мечется по каменному лицу напротив и гулко сглатывает. —Это нарушает закон, ты в курсе? —Если это для него, мне все равно. —Ты сумасшедший, —но она все же отдает ему смятый клочок бумаги, который хоккеист тут же прячет у себя в кармане, —как ты будешь оправдываться, если кто-то узнает? —Никто не узнает, —Лиза вздрагивает от этого холодного тона, —никто не узнает, даже Бэррон, обо всем будем знать только мы с тобой, —белорус усмехается, но звучит он как отчаявшийся, —и ты тоже замешана во всем этом, так что тоже будешь делать все возможное, чтобы никто не узнал. —Лукашенко, —она произносит его фамилию таким злым тоном, но он ни разу не трогает запечатанное сердце белоруса, —это шантаж. —Нет, —и тут же, —возможно, —Коля откидывается на стуле, —это гарантия его безопасности. —А о себе ты не подумал? — в ответ моток головой. —Это не важно. —Важен только он? —Да. Коля встает из-за своего места, кивает Лизе на прощание, переходя на английский: «Мне пора, у меня пара скоро должна начаться» —Лиза желает ему удачи, подзывает Уолтера к себе и спрашивает не мог бы он принести ей кофе. Что Уолтер отвечает Лизе Коля не знает, потому что выходит из кафе, пропитанное запахом свежих кофейных зерен и сырных булочек, широким шагом направляясь в сторону универа. Приехали парни уже или нет не важно. Сейчас важно дойти до кампуса, проведать Бэррона и успеть на учебу. Теперь Коля должен выкладываться на все миллион процентов и ни разу не меньше. Как только хоккеист заходит на территорию, сразу замечает Алана, идущего куда-то, и понимает, что парни уже приехали. Впрочем, не так уж это и плохо. Значит Марк уже в комнате. Белорус отводит плечи назад и спешит ускорить шаг. Внутри все как-то сжимается от того факта, что он сможет поговорить с Бэрроном, если он уже проснулся или снова не заснул. Нужно что-то делать с лекарствами, они не могут постоянно пичкать его трамадолом, Бэррону нужно нормальное лечение, которое будет способствовать выздоровлению, а не постоянному сонливому состоянию и притуплению болей. Вахтерша удивляется, когда Коля толкает дверь плечом и заходит внутрь. Женщина удивленно охает, говорит, что думала, что Коля уже пришел, так как все его друзья вернулись буквально недавно. Лукашенко жмет плечами, отвечая, что у него появились дела и он решил уйти самым первым. Так же женщина передает, что к нему заходит Хилл, но Марк не пустил его даже на этаж, аргументируя это тем, что, если у капитана есть какие-то вопросы к их номеру один, пусть он его сам ищет и разбирается, а впутывать в их терки кого-то посторонних не стоит. Про себя Коля думает, что Уокер просто гений, вслух же лишь хмыкает «понятно» и, попрощавшись с женщиной, поднимается к себе на этаж. Белорус только успевает хлопнуть дверью, как из их комнаты вываливается нечто напоминающее Уокера. Марк зевает, поправляет вздыбленные волосы и ту самую желтую толстовку, в которой пришел под утро, выдает многозначительное «о» и спешит подойти к другу. —Ты поздно. —Я старался быстрее. Марк перекатывается с пятки на носок, как-то неопределенно мотает головой, но все же сознается: —Он ныл, поэтому мне пришлось дать ему еще, —и тут же, за секунду до того, как лицо Лукашенко превратилось в камень, а брови сдвинулись, —ну прости, —ни капли не сожалея, —я же не знаю что ему надо, не я его лечащий врач, —белорус выгибает бровь, но Марк видит, что эта фраза немного смягчила гнев их единственного и неповторимого, —ему было больно, так что…—Марк не продолжает, прерывает фразу на середине, —в общем, у тебя есть пару минут, пока он снова не уснет. Мне нужно отдать Джастину его вещи, увидимся позже, —тараторит Уокер, пролезает под рукой Лукашенко и, пихнув его в спину, машет рукой и сваливает, не собираясь дожидаться ответа. Коля мотает головой, называя его придурком, а после доходит до своей комнаты и заходит внутрь, снимая с плеча баул, кладя его рядом с диваном. «Ты долго» —это было первое, что произносит Бэррон и по его слабому голосу Коля может понять, что лекарство еще не подействовало и ему больно. Белорус бубнит что-то про дела, снимает с себя кофту, бросая ту стул, вздыхает, зарывая пятерню в уже высохшие волосы, и садится на кровать. Бэррон приподнимается, усаживаясь рядом. Секунд пять они смотрят друг на друга, словно за эти пару часов что-то в их внешности могло поменяться. —У меня не получилось заснуть, —сознается Бейкер, зевая в себя, поскольку руку поднять ему было слегка трудно. Хоккеист двигает ноги парня, усаживаясь на кровать целиком, облокачивается на стену и всем своим видом вопрошает «в смысле?», —ну, вы ушли, мне стали сниться кошмары, —бубнит парень, опуская взгляд, —они мне и раньше снились, но тогда мне было трудно проснуться, а сейчас, —Бэррон как-то ужимается в плечах, видимо он не планировал рассказывать это Коле, —каждый раз, когда я закрываю глаза, мне кажется я опять проснусь дома, мне кажется, что это все сон, что это не происходит на самом деле, —Коле почему-то неловко. В голове внезапно всплывает недавний монолог. Он поворачивает голову к Бейкеру, глубоко вздыхает и, проигнорировав его слова, спрашивает: —Ты хоть что-нибудь помнишь? —первокурсник задумывается на какое-то мгновение, после чего ерзает по постели и смущенно произносит: —Что-нибудь помню, —ответ Колю не устраивает, но ему не хочется дальше продолжать этот диалог. У него скоро должны начаться занятия, нужно собираться. Лукашенко уже хочет встать с постели, как его останавливают, —подожди, ты прямо сейчас уйдешь? —почему-то этот вопрос заставляет вобрать в легкие побольше воздуха. —Занятия. —Ты не останешься со мной? Даже на пару минут? Бэррон искренне не понимает что происходит. Коля выглядит странно. Даже не смотрит на него, что очень непривычно, потому что до этого постоянно взгляд хоккеиста был прикован к нему. Бэррон чувствует острую боль и, к сожалению, не в руке. —Так это все же был… —Нет, —резко выдыхает белорус, —нет, это не так, я не хочу сейчас об этом разговаривать, —Бэррон хмурится, хоть и чувствует, что веки постепенно тяжелеют. Черт, и почему лекарство начало действовать так не вовремя. —Коля, что происходит? —серьезно произносит Трамп, —ты можешь сказать прямо, —и прежде, чем Бэррон начнет свой длинный монолог о том, как важно слушать и слышать друг друга в отношениях, Коля вновь садится на кровать, устало потирая глаза. —Я не знаю, —Бэррон, несмотря на то, что ему трудно двигаться и любое телодвижение нехорошо сказывается на руке, пододвигается к белорусу и укладывает свою голову ему на плечо. Хорошо. Словно все кусочки пазла сложились в единую картину, —я чувствую себя виноватым перед тобой, —Бэррон усмехается, совершенно не издевательски, скорее чтобы Коля понял, что он понимает его, —что смешного? —Ты не должен чувствовать вину, —произносит Трамп практически засыпая, —ты спас меня. —Ну да, —хмык, —собрал тебя по частям. —Нет, —Бэррон мотает головой, прикрывая глаза, —нет, я не об этом, —Коля не понимает слов Бейкера, чуть поворачивает голову и видит, как постепенно у него нормализуется дыхание, а ладонь, которой об обхватил предплечье белоруса, распрямляется, —я не сошел с ума только благодаря тебе, —сонно бурчит первокурсник, прижимаясь ближе, —не знаю, чтобы я делал без тебя, —Бэррон во сне легонько и так печально улыбается, —да…вот о чем я. Коля осторожно укладывает Бэррона обратно. Парень, приоткрыв глаза, совершенно очаровательно улыбается ему, шепчет «поговорим позже» и окончательно проваливается в сон, оставляя хоккеиста наедине со своими мыслями. О которых, если честно, думать не очень хочется, ибо они смешиваются и думать о чем-то одном становится практически невозможно. Белорус лохматит волосы котенка, пока он смешно сопит, хватает свою учебную сумку и вздыхает. —Я пошел. —Только попробуй не вернуться, —совсем не угрожающе мямлит Бейкер, а у хоккеиста срывается неловкий смешок. Засунув ноги в кроссовки, парень вновь подходит к кровати Бэррона и хмыкает. —Ну конечно, —сердце начинает стучать чаще, а температура поднимается, —кто, если не я, будет защищать твой сон, м? —Бэррон смеется во сне, перебирая пальцами по одеялу. —Слишком самоуверенно, —в ответ короткая усмешка, —но ты прав, —пауза, —все, иди, или я проснусь и тебе придется остаться со мной. Коля делает шаг назад, ерошит себя по волосам, глубоко вздыхая, еще с секунду смотрит на Бэррона и, почувствовав, как с каждой лишней миллисекундой уходить ему хочется все меньше, выходит в коридор, закрывая дверь в комнату на один поворот ключа. Не то, чтобы его что-то волновало, но почему-то Коле неспокойно.