Ты представился мне "Бэррон Бейкер"

Идти до кухни всего-ничего, каких-то пару метров, но эти метры показались Бэррону мимолетным мгновением, он даже не помнит какого цвета у них стены на этаже. Парни заходят внутрь довольно крупного этажного ответвления, что и является кухней. Бэррон с порога жалуется, что у них даже кухня лучше, чем у перваков. Коля лишь жмет плечами, оглядываясь по сторонам. —Картошку умеешь чистить? —развернувшись вполоборота спрашивает белорус, наблюдая за тем, как на лице Бейкера промелькивает за миллисекунду: отрицание, паника и попытка сделать улыбку менее нервной. —А почему я? —спрашивает Трамп, поджимая плечи. Коля не знает, а вот Бэррон отлично осведомлен о своих кулинарных навыках. Однажды он сжег кекс. В детской плите. Больше Бэррон не готовил. —А ты думал зачем я тебя с собой взял? — в ответ непонимающий хлопок глазами, —чтоб ты тут, такой красивый, сидел и за процессом наблюдал? —Бэррон про себя бубнит прекратить называть его красивым, но понимает, что это бесполезно. Лукашенко делает все, что ему заблагорассудится. Бэррону остается только принять и попытаться привыкнуть, —нет уж, солнце, бери таз, если найдешь овощечистку буду признателен, и давай, —хоккеист коротко улыбается, приобнимая растерявшего весь энтузиазм первокурсника за плечи, —раньше начнем, раньше закончим. —Может я правда просто посижу? —пробует еще одну попытку парень. Хватка на плечах становится чуть сильнее, Коля заглядывает Бэррону в лицо и несколько секунд неотрывно смотрит. —Помоги мне, ладно? —Бейкер вздыхает, утыкаясь лбом в плечо хоккеиста, —думай об этом, как о новом опыте, —похлопав по спине и отодвинув парня от себя, хмыкает белорус. Бэррон секунду смотрит на его спину и понимает, что, даже если формулировка ему не очень понравилась, она натолкнула его на очень интересную идею. Но не сейчас, может чуть позже. Бэррон только садится на отодвинутый от стола стул, дабы придаться своим страданиям, как ему выдают: «Картошка должна быть где-то в ящиках». Бэррон думает, что если бы мама знала, на что Коля его отправляет—на верную смерть, если быть точным—то расстроилась бы, наверное, или разозлилась, Бэррон не уверен, но последнее кажется бредом, мама не может злиться на него. «У нас вообще есть этот ебаный разрыхлитель?» —мысли Бэррон прерывает негромкое бурчание под нос. Трамп хмыкает, понимая, что, кажется, Коля обращался даже не к нему, скорее он просто разговаривает сам с собой. «Как он вообще выглядит?» —непонимания в голосе становится только больше, Бэррон открывает ящик и тут же натыкается на мешок, в котором обычно в фильмах хранятся трупы. Тут же парня передергивает. Медики же не хранят части тела, правда? Коротко взглянув на Колю, который пытается загуглить и вспомнить как выглядит разрыхлитель, при этом параллельно вспомним всех друзей белоруса поголовно, Бэррон решает, что медики может и могут, но вот эти точно нет. На свой страх и риск Бэррон вытягивает мешок и, о чудо, это взаправду оказывается просто картошка. Лукашенко пихает к парню какой-то таз, мыча что-то про то, чтобы он туда сбрасывал очистки. Бэррон, вообще-то, не тупой, ну да ладно, он просто проигнорирует это. Совсем скоро Бэррон вообще перестает думать, поскольку совмещать несколько дел сразу слишком энергозатратно для его организма. Трамп сначала закатывает рукава своей кофты, но в итоге ту вообще пришлось снять, поскольку становилось жарко. Бэррон вешает кофту на спинку стула, возвращаясь к обмыванию картошки, а Коля тем временем взбивает яйца, сахар и ванильный сахар до однородной пышной массы. Жужжащий звук венчика раздается по всей кухни, Бэррон оглядывается, поскольку не знает нормально ли то, что они шумят поздно вечером. Коля сосредоточен на своем деле, поэтому даже не замечает, как Бэррон залипает сначала на внимательно сведенных бровях, а затем на то, как одна рука чуть придерживает миску. Трамп хмыкает, уже в который раз мысленно строя самодовольную рожу перед толпой девчонок, что ходят на все матчи, что учатся, что просто смотрят. Бедные, они даже не в курсе, что им не достанется ничего, даже мизерного взгляда, потому что все это—Бэррона. Упомянутый смеется собственным мыслям, выключая воду и оттряхивая руки. «Что смешного?» —шум венчика прекращается, а Коля мельком смотрит на то, как у Бэррона начинает гореть лицо. —Ничего, —пожимает он плечами, перетаскивая таз с картошкой на пол, —просто подумал о том, что мне повезло, — «ты о чем?» —в ответ,—о тебе, —просто отвечает парень и проводит овощечисткой по вымытому практически до блеска овощу, срезая кожу с половиной крахмального нутра. —Прямо сейчас, —Коля откладывает свое занятие по смешиванию соли с разрыхлителем в какой-то кружке и делает шаг к сидящему на стуле первокурснику, —остановись делать то, что ты делаешь, —Бэррон поднимает ничего не понимающий взгляд на Колю, но в это самый момент ладонь с прибором вздрагивает и проезжается острием по большому пальцу, держащем овощ. По кухне проносится тихий шипящий звук, а несколько капель крови все-таки успевают упасть на квадратообразную картофелину и окрасить ту в неярко красный цвет. Бэррон уже хочет зализать рану, как его останавливают, забирая из рук поврежденный картофель, —дурью не занимайся, —вздыхает хоккеист, роясь в кармане. Оттуда он высовывает два скрепленных между собой пластыря, раскрывает тот и кивает Бэррону, мол давай сюда свою руку. Пока Бэррон наблюдает за тем, как Коля заклеивает его рану, спрашивает откуда у него вообще с собой пластыри. «Это Марка, еще с прошлого года» —отвечает белорус, осматривая заклеенный порез, — «не помню откуда, просто есть». Бэррон мычит в ответ, стараясь не обращать внимание на то, с какой осторожностью хоккеист держит его руку. Непривычно, хочется вздрогнуть, дабы уйти от этого щемящего чувства. —Ты уже можешь отпустить, —все-таки выдавливает из себя Бэррон, но белорус на это лишь хмыкает и сильнее сжимает пальцы на запястье, дергая Бэррона на себя. —А может я не хочу? —Бэррон сглатывает, понимая, что ничего не понимает. Коля смеется с такого растерянного взгляда, все-таки отпускает Бейкера и кивает на тумбу с мисками на ней, —можешь пока нарезать яблоки, где-то в выдвижных ящиках должна быть яблокорезка, —Коля садится на стул вместо него, указывая на ящики прямо под мисками, —сильно не дави только, —смеется белорус, —а то еще яблоком в глаз отлетит, —Бэррон закатывает глаза, несильно бьет хоккеиста по плечу и уходит на поиски неизвестного раннее ему предмета кухонной утвари, пока Лукашенко в считанные секунды сдирает с картошки кожуру. Почти так же быстро, как обычно с Бэррона слетает одежда, —яблоки в холодильнике, справа, —Бэррон дергается от этого внезапного голоса. Кажется, он резко ушел в себя, даже не понял, что застыл над открытым выдвижным ящиком. —Это которая с зелеными ручками? —решает уточнить Трамп, поднимая довольно острую на вид железную конструкцию с восьмью треугольными отверстиями, видимо предназначенных для нарезки долек. —Да, она, —кивает белорус, даже не посмотрев в сторону парня. —Может хоть посмотришь? —все таки хмыкает Бэррон. —Я всецело тебе доверяю, —еще раз кивает хоккеист. Трамп поджимает губы, решая ничего на это не отвечать, —возьми четыре, —в ответ непонятливое «а?» —яблока, в смысле, —Бэррон давится воздухом с собственной глупости. —Ладно, —пауза, —а о том, что их помыть надо, ты мне не собираешься доложить? —И помой их, —специально добавляет Лукашенко. Бэррон достает яблоки из холодильника, моет их в холодной воде, складывая в глубокую тарелку. Парень берет тарелку вместе с яблокорезкой в руки и подходит к столу, возле которого Коля чистит картошку. «Я посижу с тобой» —звучит не как вопрос, поэтому Коля просто пожимает плечами. Бэррон отставляет все нужное на стол, обходит тот, оказываясь у белоруса за спиной. «Осторожно, холодно» —предупреждает Трамп, а после касается открытой шеи холодными мокрыми пальцами, а хоккеист вздрагивает, тут же откладывает наполовину очищенную картошку, хватает Бэррона за ладони и тянет на себя. Бейкер вскрикивает, но в следующий момент приобнимает парня со спины и смеется ему в затылок. «И кто после этого не ребенок?» —Коля оглядывает видимые ему участки кухни, облокачиваясь на спинку стула, чтобы Бэррону было удобнее его обнимать. «Я не ребенок» —ничуть не обиженное где-то справа. Бэррон утыкается подбородком Коле в плечо, тяжело вздыхая. «Хорошо, ты не ребенок» —в ответ короткая усмешка, Бэррон не верит в эти слова, «иди режь яблоки» —и хлопает Бэррона по сцепленным в замок рукам. —Не хочу, —отказывается Трамп, прижимаясь щекой к затылку белоруса. Лукашенко вздыхает, бубня, что он своими руками давит ему на грудь, —тогда просто не дыши, —просто отвечает Бейкер. —У тебя все так просто, —в ответ тихий смех, —Бэррон, давай, быстрее начнем, быстрее закончим, у меня нет никакого желания торчать тут до поздней ночи, —Коля тяжело вздыхает, расцепляет замок из рук, сплетая их пальцы между собой. Белорус поднимает голову, утыкаясь макушкой Бейкеру куда-то в район живота и усмехается, —у тебя лицо смешное, —Бэррон на это высказывание лишь удивленно вскидывает бровями. —У меня? —практически возмущается Бейкер. В ответ «угу» —Ну тогда не смотри на меня, —в ответ хмык. —Мне нравится смотреть на тебя, —Бэррон не отвечает, дует покрасневшие в этот самый момент щеки и отводит взгляд, —ты краснеешь, —в ответ лишь какое-то сдавленное урчание, —яблоки, —напоминает белорус. —Я уйду, ладно, —все же соглашается первокурсник, поняв, что Коля все равно продолжит ему капать на мозги. Взгляд возвращается в глаза напротив, заставляя практически подавиться воздухом, потому что в них Бэррон находит заинтересованность, —но только если ты поцелуешь меня, —голос все-таки подводит и срывается на последних словах, за что Бэррон самолично готов выбросить себя в окно от стыда. В ответ лишь расслабленная улыбка. —Я слишком тебя разбаловал, да? —голос хоккеиста звучит настолько мягко, что Бэррон сам поддается вперед, а легкие сжимаются от щемящего чувства внутри, —иди сюда, —белорус тянет Бэррона за ворот футболки на себя, касаясь его губ всего на какие-то жалкие секунды. Бэррону явно мало. Коля смеется, когда Бэррон самолично пытается поцеловать его, но все-таки от поцелуев уворачивается. Бейкер обиженно пыхтит, что это не честно, на что Лукашенко лишь жмет плечами, —после яблок получишь больше, —сказанные слова действуют на Бэррона как-то по-особенному. Упомянутый перестает возникать, бурчит простое «ладно» и садится на стул, принимаясь давить яблокорезкой по фрукту, разрезая тот на восемь равных долей. Приостановленная работа вновь продолжается. За работой вообще не думается. Бэррону казалось, что он, как и на учебе, начнет париться обо всем и ни о чем одновременно, но нет, голова просто пустая. Трамп даже пытался подумать о недавнем приезде отца. На душе стало противно, словно он съел вязкий пластилин, а тот никак не хочет проваливаться в желудок, по крайней мере потому, что он не предназначен для такого. Все его встречи с отцом такие: вязкие, неприятные, после них хочется лежать в кровати и не думать. Пока Бэррон наслаждался своим задумчивым одиночеством, как можно аккуратнее давя яблоки, Коля уже успел почистить картошку, залить ту холодной водой, отставив рядом с плитой, выкинуть весь ненужный мусор и сейчас, видимо, искал сковородку, по крайней мере Бэррону со стороны так кажется. Собственные мысли, ускользающие куда-то за горизонт, заставляют оторваться от своего дела и развернуться вполоборота к Коле. —Ты не любишь готовить? —Бэррон спрашивает первое, что приходит на ум. Лукашенко загадочно мычит, включает газ и ставит на плиту сковородку. —Не то, чтобы не люблю, —Бейкер поворачивается обратно, радуясь, что между ними завязался хоть какой-то диалог, а то сидеть в тишине было как-то некомфортно, —просто времени нет, —усмешка, —да и смысла не вижу, мы все равно либо в столовой обедаем, либо что-нибудь заказываем, —Бэррон давит последнее яблоко, пока Коля откручивает крышку растительного масла, заливая им все дно сковородки, —почему спрашиваешь? —интересуется белорус, на секундочку поворачиваясь к первокурснику. —Меня просто смутила твоя реакция, когда Мэтт рассказывал про твою готовку, —в ответ неоднозначное мотание головой. Бэррон спрашивает, что ему делать дальше. —Оставь восемь ломтиков, остальные порежь кубиками, —Коля выдвигает ящик, одной рукой вытаскивая небольшой ножик, —с пальцами осторожнее, —Бэррон забирает тот со стола, хмыкая. На секунду вновь повисает молчание. Пока белорус ждет нагрева масла, все же поворачивается к Бэррону, —я просто не очень воспринимаю все эти восторженные выкрики Стивенсона, —Бэррон чуть приподнимает голову, показывая, что он внимательно слушает его, —потому что это Мэтт и он постоянно что-то такое выдает, —Бейкер смеется: «это да», —так что я его просто не слушаю, —хоккеист пожимает плечами, —и, возможно, мне было немного неудобно, что ты узнал об этом именно так. —О, об этом не волнуйся, —отмахивается Трамп, —ты тоже не лучшим образом узнал, что я не умею готовить, —и в доказательство показывает свой травмированный палец. Коля в ответ смеется, поворачиваясь обратно к плите. Парень трогает порезанную на ломтики картошку, которая, судя по виду, уже высохла, и вываливает половину с тарелки на сковородку. По кухне раздается громкое шипение масла. —Если тебя это успокоит, то у большинства людей не получается чистить картошку, —приходится говорить чуть громче, поскольку шум от кипящего масла слишком громкий. —Тогда ладно, —неловко усмехается Трамп, —с яблоками у меня лучше получается, —Коля переворачивает картошку шумовкой, ждет еще где-то минуты две, —я все, —оповещает Бэррон, —мне кажется или их слишком много? —белорус выкладывает румяную картошку на заранее приготовленную тарелку с салфетками, поворачивается к Бэррону. —В самый раз, —звучит убедительно, поэтому Бэррон не спорит, —ты пробовал? — «яблоки?» —звучит вопрос, —да, —в ответ отрицательное мотание головой, —дай мне, —Бэррон вскидывает бровями, выдавая «в смысле?» —мне лень идти к тебе. —Лукашенко, буквально четыре шага, —а возмущения в голосе только больше. —У меня плита, —отмазка так себе, но все же Бэррон встает, не глядя берет самый не получившийся кубик и, дойдя до белоруса, протягивает ему. —Тогда ты мне картошку, —Бэррон щурится, но в ответ лишь хмыкают. —Она не готова, — и тут же, —давай сюда, —Трамп уже хочет всучить ему это несчастное яблоко, но он буквально чувствует, как земля уходит из-под ног, когда Коля самостоятельно берет его ладонь с кусочком яблока меж пальцев и забирает, практически касаясь мягкими губами похолодевших подушечек, —сладкие, —кивает парень, а Бэррона, кажется пора тушить. Что это сейчас было? —ну у тебя и лицо, —хохочет хоккеист, возвращаясь к лежащей на салфетках картошке, —достань форму для запекания, она там, —Коля кивает на нижние ящики, —засыпь яблоки, потом тесто и сверху те, что не кубиками, понял? —Бэррон, все еще с горящими глазами и порозовевшими щеками, угукает, неловко трет собственную шею и принимается собирать шарлотку, надеясь хоть так отвлечься от выходки белоруса. Пока Трамп старался сделать все более-менее аккуратно, Коля успел включить нагреваться духовку и обжарить первую партию картошки еще раз. Бэррон выкладывает дольки поверх жидкого теста, когда Коля высыпает оставшуюся картошку, чуть отходя подальше, чтобы на него не брызнуло масло. Бэррон не успевает за ходом событий, потому что Коля жалуется, что ему жарко и сдирает с себя футболку. Мозг Трампа отказал функционировать в этот момент. —Царапины, —прокашлявшись, бубнит первокурсник, —выглядят лучше, —в ответ короткое угуканье. —Мазь просто хорошая, —и усмехается, —или на мне все заживает, как на собаке, —Бэррон смеется, но скорее для того, чтобы поддержать настрой, потому что если он не попытается, его настрой недвусмысленно проснется и он не знает что с ним делать, —тебе не жарко? —мельком оглянувшись на парня, спрашивает Коля. —Жарко, —кивает тот, не успев до конца понять, что он только что ляпнул. «Ну так сними футболку, мы все равно одни здесь» —все, Бэррон больше не может, —а дверь закрывается? —как бы невзначай спрашивает Трамп, подходя к той. —На защелку, —просто отвечают ему, —но не очень крепко, а что? —Бэррон хмыкает, замок щелкает, футболка летит на один из стоящих стульев. Трамп поправляет спадающие на лицо волосы, делает глубокий вдох и прижимается к Коле со спины, —у меня картошка, —настороженно предупреждает хоккеист. —А у меня горячий парень и стояк, —вздыхает первокурсник, —что делать будем? —в ответ сдавленный смешок. —А сам? —с ноткой надежды спрашивает белорус. —Но у меня есть ты, —пожимает плечами Бэррон, явно не собираясь сдавать позиции. —У меня картошка, —Коля тоже так просто не готов сломаться. —Я подожду, —вздох, —ты жарь, жарь. У Коли перед глазами жарящаяся картошка в масле, приобретающая с каждой секундой все более золотистый цвет, а еще руки Бэррона, что сцеплены в замок и иногда подрагивают, как бы обращая на себя внимание. Он серьезно собрался ждать пока он закончит готовить картошку? У Коли вырывается судорожный вздох. Это чистый проигрыш. —Блять, это плохая идея, —Коля выключает газ, разворачивается лицом к Бэррону, подхватывая его под бедра, —пиздец какая плохая, —а Бейкеру только в радость. Тот довольно урчит Коле в ухо, цепляясь за белоруса руками и ногами, —будь тише и не затягивай, пожалуйста, —Бэррон смеется, прикрывая рот ладонью, когда хоккеист кое-как стаскивает с себя штаны с бельем и присобачивает первокурсника к стене. —Да-да, картошка, я помню, —Бэррон хватается за Колины плечи, полностью не уверенный в том, что секс на весу — это хорошая идея, но раз начали, нужно заканчивать, —займись уже нормальной жаркой, —у Коли аж все естество подкашивается от только что услышанных слов, —звучало слишком, да? —вздыхает Трамп, —ладно, все, заткни меня, я хочу тебя, —и сам притягивает Колю к себе, увлекая в глубокий поцелуй, пока в чуть расслабленное тело парня начинает проникать ничуть не расслабленный стояк. Бэррон стонет Коле в рот, сильнее сжимая ладони на плечах. Ему не очень удобно, поскольку спина проезжается по холодной стене, заставляя всего парня съежиться, но тот факт, что в этой позе Коля ощущается гораздо глубже, затмевает разум и все минусы превращаются в маленькие плюсы. Бэррон чувствует, как с каждым рваным толчком у Коли сбивается дыхание. На кухне удушающе жарко, а от белоруса за версту несет жаренной картошкой. Бэррону смешно с этих мыслей, но он не перестает целовать парня, не отрывается от него даже для того, чтобы вдохнуть жженого воздуха. Собственные бедра онемели, но это ничего. Вообще, для Бэррона сейчас ничего не имеет значение, кроме Коли. —Ты мог просто мне отказать, ты в курсе? —срывающимся голосом шепчет Трамп практически в самые губы. Не хочется повышать тон, хочется, чтобы все эти слова слышал только он. В ответ усмешка. —Я не могу тебе отказать, —первокурсник довольно урчит, подрагивая всем телом. У Коли голос сбивчивый, но он никогда не был таким одурманивающим, как сейчас, —тем более, когда ты так просишь. Бэррону приходится крепко сжать хоккеиста руками и уткнуться ему куда-то в выпирающие ключицы, потому что Коля с какого-то перепугу становится больше и давит на все самые чувствительные места. Бэррону хочется кричать во все горло, но он не может, поэтому приходится сдерживаться. Получается, правда, плохо, поэтому Коля спускает его с рук и шлепает по бедру: «я устал, поворачивайся», и Бэррон тут же подчиняется, уже в следующую секунду заценивая прохладу кухонной стены щекой. Обалденно. Правда вот свидание со стеной продлилось недолго. Точнее, стена стала Бэррону неинтересной в тот самый момент, когда Коля входит в него с одного толчка и опирается руками на стену, по обе стороны от Бэррона. Трамп чувствует, как собственный голос рвет горло в попытках вырваться, но его не пускают. Коля горячий. Безумно горячий, прижимается к спине Бэррона своей глубоко дышащей грудью и втрахивает первокурсника в неповинную стену. Бэррон наклоняет голову вперед, пальцы на руках поджимаются, а по всему телу бегут мурашки—Бэррону так невообразимо хорошо, что плакать хочется. —Мне нравится, как ты пытаешься сдерживать себя, —Бэррон приоткрывает глаза, чувствуя влагу на слипшихся ресницах, шумно дышит и, он уверен, что, если бы они сейчас не занимались сексом, Бэррон бы ударил его. Очень сильно. А потом бы поцеловал. И они бы снова занялись сексом. Собственные мысли путаются, смешиваются, становясь похожими на не понятно из чего сделанную кашу. Коля дергает Бэррона на себя, но вместо того, что дать всей кухне услышать его котенка, белорус слегка надавливает парню на подбородок и целует его, пока Бейкер одной рукой хватается за его предплечье, начиная подвиливать задницей в такт толчкам. У Коли в висках пульсирует от того, насколько Бэррон становится послушным, когда он его так зажимает. Это просто невероятно. Бэррон все еще тихонько поскуливает хоккеисту в рот, ловя горячие поцелуи губами, успевая при этом еще и хныкать, что Коля у него самый лучший. Сегодня Бэррон разговорчивый, решает белорус, зачесывая волосы назад. Бэррон принимает более удобное положение, утыкаясь макушкой в стену, а Коле только в радость. Смотреть на то, как его руки обхватывают молочное тело Бейкера в местах, на которых еле виднеются оставленные им же синяки, чувствовать каждое движение не собственным тазом, а руками, как Бэррон вздрагивает, как волна мурашек окутывает все естество, белорус может буквально бесконечно; Бэррон сводит плечи, не сдерживая полузадушенного стона, и Коля готов поклясться, что это только что был самый приятный звук для его ушей. Картошка была давно забыта, нет ни единого желания думать о каком-то там овоще, когда у тебя под руками столь сияющее сокровище. Бэррон просто невероятно красивый. Сколько бы Коля думал, сколько бы повторял, он каждый раз убеждается в этом по-новому. Стук в дверь, а затем попытка прорваться сквозь некрепкий замок заставляет бешено стучащее сердце упасть куда-то вниз, а горку с адреналином остановиться. Коля не слышит собственного пульса. Бэррон отталкивается руками от стены и мельком глядит на то, как хоккеист затаил дыхание, уставившись на дверь, не решаясь заговорить. Что-то случилось, Бэррон просто не особо наблюдал за всем, что не Коля и не его член? Трамп всем своим видом пытается спросить в чем дело, а потом слышит еще один, видимо, стук в дверь и ему хочется застонать, чтобы эти уроды уже ушли поскорее. С первого раза что ли не понятно, что занято? Бэррон нервно цыкает языком: «скажи ты уже что-нибудь» —шепчет парень, как можно ближе приближаясь к лицу хоккеиста: «или тебе по приколу тут стоять?» —и бровь выгибает в практически возмущенном жесте: «Я сейчас обижусь, и ты выйдешь из меня». —Да помолчи ты хоть секунду—шипит на него белорус, прислушиваясь к звукам из коридора. Бэррон в ответ закатывает глаза, возвращаясь в прошлое положение: «толкнись, как будешь сосредоточен на мне, а не на каких-то долбоебах» —и тут же, усмехаясь, — «у нас еще, между прочим, картошка и шарлотка стоит не в духовке, —Сука, —слишком громко устало вздыхает хоккеист и тут же повышает голос, —А ну сдриснули оттуда, —рявкает белорус, —не маячьте под ушами, —Бэррон тихо смеется, краем глаза замечая, как движение возле дверей сначала возобновляется, а после все все-таки расходятся по своим комнатам, поняв, что им тут нечего ловить. —Николай Александрович, вы такой грозный, —тянет Бэррон, расплываясь в блаженной улыбке. Коля ничего на это не отвечает, потому что внезапно на глаза попадается одиноко лежащая картошка и внутри все ухает. Сколько вообще времени прошло с того момента, как они пошли готовить? —Коль, давай уже, —Трамп хлопает парня по бедру, приводя в чувства, —я уже есть хочу, —Лукашенко просто вылетает с него. Бэррон не перестает его удивлять. И все же Бэррон прав. Коле тоже уже есть захотелось от этого витающего в воздухе запаха. Ну, была не была, начатое в любом случае придется закончить. Коля толкается еще пару раз, срывая с поджатых губ чуть сипловатые стоны и чувствуя, как Бейкер специально сжимается. Внутри все переворачивается от смешанных ощущений, когда парень сдавливает его слишком сильно, но Коля все-таки находит в себе силы, прижимается к Бэррону спиной и, вытрахав, наконец, из своего ненасытного котенка всю душу, выскальзывает, изливаясь Бэррону на бедра. Упомянутый тяжело дышит и смахивает со лба капельки пота. Собственное семя, так неудачно попавшее на пол и живот, размазывается, чем доставляет неудобство. Коля кидает Бэррону бумажные полотенца, пока сам быстренько напяливает на себя штаны с трусами. Тело ноет, как после изнывающей тренировки, просто жесть. Белорус разминает шею, подавая Бейкеру футболку и сброшенные куда-то под стол боксеры. Как только футболка была надета, а мусор утилизирован в подходящее для него места, Бэррон шлепает к Коле, который сначала ставит шарлотку в духовку, а после принимается дожаривать картошку, обнимает его со спины и блаженно вздыхает. —Тут масло брызгает, —предупреждает белорус, внутренне, на самом деле, млея, когда Бэррон выключает режим секс машины и становится просто ласковым, падким на нежности. Трамп утыкается Коле в плечо, урча на самое ухо, чем вызывает табун мурашек. —Пусть брызгает, —хмыкает Бейкер, —хочу обниматься, —Коля делает огонь чуть меньше, тянет Бэррона за одну руку, заставляя его оказаться справа от белоруса, приобнимает его за талию и прижимает к себе. Бэррон воет, кидается хоккеисту на шею и крепко-крепко сжимает в своих руках. —Картошка подгорит, —смеется Коля, обнимая Бэррона еще крепче, —пацаны не простят. —Я прощу, —фыркает Трамп, —поэтому обнимай меня, это важнее, —и тут же прячет лицо, смущаясь собственных слов. —Не спорю, —Коля перебирает мягкие светлые пряди, вдыхая полной грудью жесткий воздух. Кажется, он безумно счастлив прямо сейчас.