Ты представился мне "Бэррон Бейкер"

—На парах, —вторит ему Трамп, а когда друг уходит, замечает, что руки у него трясутся явно не от мороза. Это было опасно. Слишком опасно, у Бэррона аж адреналин в крови подскочил, перескочив допустимую норму. Становится холодно, тем более для живущего в стрессе Бэррона, поэтому парень решает пойти обратно в комнату к Коле и Марку. Он уже почти подошел к кампусу третьекурсников, как телефон, что лежал в кармане и соприкасался с холодными подушечками пальцев, начинает вибрировать. Трамп вытаскивает мобильник и практически давится холодным воздухом. Мама. —Алло, да? —Бэррон никогда не думал, что он может так быстро взять трубку. На том конце рвано вздыхают. —Солнышко, ты как? —по голосу мамы понятно, что она не волнуется, она напугана. —Мам, что случилось? —тут же спрашивает Бэррон, чувствуя, что что-то не так. —С тобой все в порядке? —Бэррон кивает, но понимает, что мама этого не видит. —Да, что…—но его перебивают. —Хорошо, —Мелания выдыхает, —хорошо, —голос у нее усталый. Бэррона в дрожь бросает от осознания того, что она переживала за него, —как твои дела? —Трамп молчит некоторое время. —С некоторых пор не очень, —сознается он и, о, мама точно знает причину всего этого, —но все в порядке, я справлюсь. —Конечно, —Бэррон дергает уголком губ, слыша легкую улыбку в голосе, —ты сильный, солнышко, —на секунду между ними повисает молчание, —мне нужно идти. —Конечно, —кивает Бэррон. —Люблю тебя, пока. —Пока. Бэррон тяжело вздыхает, прикладывая руку ко лбу. Его трясет, кажется, что дрожь проходится по всему телу—от макушки до самых пят. Слишком много всего за раз, он не выдерживает. Нужно к Коле. Нужно успокоиться, пока он не начал задыхаться от переполненных различных чувств внутри. Бэррон заходит в кампус, поднимается на четвертый этаж, доходит до комнаты и практически вваливается в ту. «Все в порядке?» —спрашивает Марк, а Коля тут же встает со своего места и в считанные секунды оказывается возле Бейкера. «Что случилось?» —Бэррон глотает ртом воздух, выпуская тот через нос, прислоняется спиной к стене и сползает вниз. Коля просит Марку подать ему воды, пока Бэррон держится дрожащей ладонью за белоруса и пытается восстановить дыхание. Проходит минут десять, прежде чем Бэррон понимает где находится и что делает. Голова болит, а горло сушит, Трамп цыкает языком, запрокидывая голову назад. «Я надоел сам себе» —и ему тут же прилетает слабый щелбан. «Выпей воды и не говори так больше» —бубнит Коля, подает парню воду и ерошит по волосам. Марк наблюдает за сием действием, а после спрашивает не может ли он чем-нибудь помочь. «Помоги мне встать» —просит Бэррон и Марк помогает, — «просто небольшая паническая атака, ничего серьезного» —отмахивается Трамп. Уокер хмурится, но все же ничего не говорит, поскольку это не его дело. Бэррон приходит в себя окончательно, выхлебывает целую бутылку воды и довольно жмурится, ощущая, как тело начало приятно тяжелеть. Все в порядке. Все хорошо. Тут он в безопасности. Парень снимает с себя верхнюю одежду, переодеваясь в свои привычные домашние штаны с футболкой, после чего садится на диван и просит Колю подать ему альбом. —И что ты на этот раз задумал? —спрашивает белорус, но ему в ответ лишь загадочно улыбаются. —Так я тебе и сказал, —хмыкает Бэррон, забирая из рук хоккеиста карандаш, —покажу как закончу, —хоккеист лишь пожимает плечами, поворачивается к Марку и что-то у него спрашивает. Уокер тупит, выдает заторможенное «а?», после чего смотрит на совершенно спокойное лицо друга и отвечает ему. Бэррон тем временем делает первый штрих, а после комната наполняется звуком быстрых штрихов, иногда разбавляемых шипением. Коля кидает в Марка его тетрадь с конспектами, когда Уокер залипает на том, как брови Трампа, от сосредоточения, сдвигаются, но старший на это лишь фыркает и вздыхает. Кажется, один он не знает чем себя занять. Так проходит где-то часа, может, три. Марк уже успел выйти из комнаты раз пять и вернуться таким усталым, словно пробежал целый кросс, успел сходить к парням и наорать на Мэтта—Коля слышал, стены все-таки не очень толстые, а у Уокера голос громкий—даже успел пойти и раздать оставшиеся булочки студентам, что шныряли по этажам и заседали на кухне. И вот Марк заходит в комнату, еще раз оглядывает всех присутствующих пустым взглядом, и в голове что-то щелкает. —Бэррон, а тебе домашку не надо делать? —упомянутый вздрагивает, потому что наделся, что этот факт окажется незамеченным. Но, кажется, Марку слишком скучно и потому он подмечает даже такие незначительные детали. —Кстати да, —поддерживает его белорус, а Трамп бросает на парня уничтожающий взгляд, чтобы тот понял, что его только что записали в список предателей. —Да я потом, —пытается отмахнуться первокурсник, делая очередной нервный штрих по бумаге, —тем более ты там что-то де… —Да я уже закончил, —хмыкает Лукашенко, а Бэррон шипит «блять» на французском и откидывает голову назад, —давай, —хоккеист поднимается с места, —я тебе даже наше место уступлю, —Бэррон поднимает на Колю жалобные глазки, но Коля камень и его так просто не сломить. —Да я вечером, —все еще делает попытку Трамп. —Да сделай сейчас, —вздыхает Марк, —кто знает, может у тебя на вечер планы появятся, —пожимает плечами Уокер. —Резонно, —соглашается белорус, хлопая по стулу, —давай, вперед, —Бэррон хнычет: «Ну Коля». —Не Коляй, —хмыкает парень, когда Бэррон все же откладывает альбом и падает на стул, —давай, —Коля взлохмачивает светлую копну волос, крепко приобнимая за плечи, —я в тебя верю. —Я в себя не верю, —ноет Трамп, но все же тянется к своей учебной сумке и вытаскивает нужные принадлежности. Не без театральной драмы, конечно же.

***

Марк и Коля сидят на кровати и уже на протяжении сорока минут наблюдают за тем, как Бэррон, держась за голову, пытается, видимо, решить какую-то задачу, но получается плохо. Точнее, вообще не получается. От слова совсем. Марк пихает Колю в бок: «может ему помочь?», получая в ответ совершенно незаинтересованное: «не надо, пусть сам попросит». Уокер в шоке хлопает глазами, думая, что Лукашенко настоящий садист. Его парень тут страдает над домашкой, а он ждет, пока к его величеству снизойдут и попросят самолично. Изверг. Марку становится искренне жаль Бэррона, когда очередная попытка понять написанное проваливается крахом, но тут, вау, в игру вступает белорус. Коля несильно бьет Уокера по предплечью и кивает, мол пойдем. Почему нельзя было так сделать раньше Марк так и не понял, но видимо это какие-то тараканы его друга, а ему до них, как до Китая пешком. —Тебе помочь? —спрашивает Лукашенко, облокачиваясь одной рукой о стол. Бэррон поворачивает голову и зло стреляет глазами в хоккеиста. Кажется, это было «уже минут тридцать пытаюсь до тебя донести, спасибо, что вообще заметил», но Коля делает вид, что не понимает, —что у тебя там? —кивает белорус, прося, чтоб Бэррон освободил ему место. —Я не понимаю, —вздыхает Бейкер, когда Лукашенко хмурится, пытаясь понять масштаб проблемы и в чем вообще засада. Читает долго, минуты две. После чего, хмыкнув, выдает: —Это вообще что? —Бэррон страдальчески стонет. —Философия, —Марк всплескивает рукам, падая обратно на кровать. —Это без меня, —и тут же, —мне пиздеца и в реальной жизни хватает, бед с башкой я не хочу, —Коля просит Марка заткнуться, а Бэррон стукается лбом о плечо белоруса, после чего кладет на него голову и принимается читать вместе. —Я сейчас удивлю в этой комнате всех, —неловко начинает хоккеист, —но эту хуету даже я не понимаю, —Марк прыскает со смеху: «не удивил», а Бэррон садится к Коле на колени и ноет: —И что мне делать? —Во-первых, слезь с меня, —Лукашенко хлопает Бейкера по спине, —во-вторых, не знаю, тебе только это задано? —Бэррон мотает головой, не собираясь слезать со своего законного места, —ну сделай остальное, а про это у своего долбоеба спроси, — Марк тихо ржет в руку с этого ревнивого тона. Бэррон трется щекой о Колину щеку, обнимая парня за шею, но это не помогает, —даже не думай, я на это не поведусь, —Бэррон хнычет, утыкаясь белорусу в шею. —Я не хочу, —отказывается Трамп. Коля что-то там бурчит про себя, чтобы он не вел себя, как ребенок, но Бэррон фыркает, что его итак все постоянно ребенком называют, так что он теперь ребенок. —Бэррон, это по-детски, — хмурится хоккеист. —Да отстань ты от него, —все-таки вздыхает Марк, —пусть сидит, я могу выйти, если тебя это смущает. —Ничего меня не смущает. —Тогда я остаюсь. Повисает молчание. В итоге Лукашенко вздыхает, отцепляет от себя Бейкера и сам выходит из комнаты. Бэррон смотрит ему вслед грустными глазками, на что Марк сочувствующе хлопает парня по плечу. «Он вернется» —оба угукают. Марк возвращается в свой интернет мир, а Бэррон в домашку. Коля приходит минут через двадцать, ничего не объясняя. Вечер продолжался.