Ты представился мне "Бэррон Бейкер"

Как только оба парня оказываются внутри, а соседняя дверь также закрывается, разнося по коридору мучительно медленный, противный звук скрежета, Бэррон вздыхает, так и не решаясь отпустить дверную ручку. Та приятно холодит пальцы и вроде как помогает успокоиться. Трамп прижимается лбом к двери всего на секунду, громко выдыхает, прикрыв глаза, и оборачивается. Лукашенко стоит совсем рядом и смотрит на него, выгнув бровь. Бэррон пожимает плечами и проходит внутрь, слегка задевая хоккеиста плечом. Парень зарывает пятерню в волосах и садится на кровать. Почему-то на место сильным чувствам пришла тревога. Не стоило так говорить Глену, особенно перед Колей, который совсем ничего не знает об отношении друга к нему. —Бэррон, —упомянутый поднимает голову и следит за тем, как белорус сначала подходит ближе, а затем садится совсем рядом, не решаясь коснуться Трампа, но положив руку совсем-совсем близко, так, что Бэррон чувствует слабое прикосновение мизинца хоккеиста к своей ноге, —Он что-то говорит…—Коля цыкает, делая небольшую паузу, —ну…про меня? —С чего ты взял? —Бэррон вздыхает и опускает голову, смотря на то, как собственные пальцы сжимают покрывало. Похолодевших вмиг рук осторожно касаются, заставляя кровь прилить к вискам, а сердце удариться о грудную клетку пару раз, —Нет, —Трамп убирает руку, не давая итак встревоженному Лукашенко переплести их пальцы, —Он ничего не говорит, —приходится понизить тон, чтобы как можно лучше скрыть неестественную дрожь. Бэррон не любит врать, а врать кому-то вроде белоруса почему-то для него чисто физически невозможно, —это просто неудачная шутка, —пауза, —не обращай внимание, пожалуйста. Коля ничего на это не отвечает, лишь чувствует некий неприятный холод в том месте, где должна была быть рука Бэррона. Бэррон чувствует давление в грудной клетке, ему трудно дышать. Хочется хотя бы посмотреть на Колю, чтобы убедить того в том, что все в порядке, но Лукашенко явно эта сказка не устроит. Они молчат и эта тишина между ними кажется такой густой, хоть ножом режь. Сердце гулко бьется все это время, но останавливается в тот момент, когда совсем рядом Бэррон слышит тихий вздох, такой же, почему-то, напряженный, как и сам американец, а после ощущает теплое прикосновение на плечах. Бэррон поднимает шокированные глаза, встречаясь с успокаивающим светлым взглядом. Их лица оказываются совсем близко из-за чего Бэррон физически ощущает, как краснеет собственное лицо. Трамп смущенно отводит взгляд и немного отодвигается от белоруса. Руки с плеч тот не убирает, наоборот, сжимает чуть сильнее. —Нам нужно поговорить, —почему-то шепчет Коля, а после тянет Бэррона за плечи, заставляя сесть на кровать целиком. Они садятся друг напротив друга. Кровать настолько маленькая для них двоих, что колени одного практически касаются другого и от этого никуда не деться. Немного забавно. Бэррон с нескрываемым интересом наблюдает за тем, как Лукашенко мечется взглядом по постели, не задерживая взгляд на самом Бэрроне. Мило. Трамп ждет еще несколько минут и уже было хочет спросить, что же такого важного им нужно обсудить, как лицо хоккеиста вмиг мрачнеет, а глаза, что оказываются темнее грозовых туч, поднимаются на напрягшегося парня. —Ты…—Коля осекается, прочищая горло, —ты не мог бы мне рассказать, что было вчера? —Бэррон наклоняет голову вправо и слегка хмурится. Лукашенко медленно моргает, не отрывая взгляда от парня, коротко усмехается, —я ведь с тобой ушел? —Бэррон тут же краснеет и кивает, —и мы не сразу пошли к тебе, так ведь? —Бэррон ерзает по постели; Становится неуютно, тем более когда с тебя глаз не спускают, —можешь мне рассказать? —пауза, —пожалуйста. —Трамп слегка откидывается назад, поворачивая голову сначала вправо, потом влево и вновь смотря на Колю. Лукашенко сглатывает, стоит Бэррону выдохнуть и пропустить волосы сквозь пальцы. —Ладно, —пожимает плечами Трамп, подмигивая хоккеисту, —раз уж ты был со мной, —Бэррон дрожит неестественно, стараясь сдержать неловкий смех, —с какого момента тебе рассказать? —Когда я ушел с Евой, —тут же отвечает белорус. Его тон настольно серьезный, что все ребячество Бэррона сходит на нет. Непривычно видеть Колю таким. Бэррон еще раз прокручивает у себя в голове произошедшие события, стараясь не заострять внимание на некоторых деталях. Трамп раздумывает, стоит ли говорить Коле о том, что он сорвался, как только увидел, как какая-то шала…девушка тащит его наверх, ничуть не скрывая своих грязных мыслей. А мысли были грязные, не иначе, Бэррон нутром чует такое. Лукашенко пристально смотрит на молчащего Трампа и с каждой секундой нервничает все сильнее. Бэррон молчит и часто моргает, хмурится, кусая щеку изнутри. Белорусу уже плохо становится от напряжения, он сглатывает ком в горле как раз тогда, когда Бэррон поднимает взгляд на Колю и дергает краешком губ. —Тебе повезло, что я просто перепутал комнаты, —Бэррон отводит взгляд и считает до трех, —потому что я не знаю, продолжила ли она то, к чему шла, —картинки всплывают одна за другой в голове. Коля с полуголой Евой на нем. Бэррона передергивает от отвращения, —Она упорная, —усмехается Трамп, —ладно, —Бэррон вздыхает, делая короткую паузу, —Ты выбежал ко мне практически сразу, —Трамп пожимает плечами, не совсем уверено произнося то самое «ко мне», неловко и непривычно, —сказал что-то о том, что я тебя якобы спас и предложил свалить, —Бэррон бросает короткий взгляд на Колю, но у того настолько сосредоточенное лицо, что аж дрожь берет, —я согласился, —вздох, —мы ушли, и ты нес всякий бред, даже не помню что именно, что-то на своем языке, —Лукашенко пододвигается чуть ближе, а у Бэррона дыхание спирает, —еще ты был пиздецки горячим, —выпаливает Трамп, а после краснеет и спешит объясниться, —э-э-э…типа, твое тело горело, —Бэррон краем глаза замечает ухмылку и, кажется, краснеет еще сильнее. Он сжимает пальцами плотную ткань своих джинсов, стараясь успокоиться как можно быстрее. Лукашенко влияет на него слишком сильно, при этом умудряясь просто сидеть. Бэррон в шоке, —короче, —Трамп прочищает горло, настраиваясь на действительно серьезный рассказ. Он должен хотя бы попытаться, —ты начал говорить, что знаешь один бар, —на этом моменте Коля вздыхает, а Бэррон продолжает, —я пытался донести до тебя, что ты…ну…не пьешь, —Трамп нервно усмехается, —но ты меня не слушал, спросил пил ли я когда-нибудь пиво с водкой, —Бэррон дергается, когда Коля закрывает лицо руками и слегка наклоняется, —еще ты назвал меня «Бэр», —парни одновременно вздыхают, —я был готов дать тебе по лицу прямо там, но ты был в таком неадеквате, что вряд ли бы понял что я вообще сделал, —Бэррона настораживает то, что Коля застывает в таком полусогнувшемся положении. Трамп осторожно трогает парня за плечо, слегка потрясывая за то, —сядь нормально, пожалуйста, —пауза, —или я не продолжу, —нехотя Лукашенко разгибается и садится прямо. Бэррон прям чувствует, как хоккеист бесится. Он сжимает кулаки, а на щеках выступила краска. Трамп не хочет спрашивать, поэтому просто продолжает, —мы пришли в этот бар и…—Бэррон неожиданно берет Колю за запястье и заставляет посмотреть на себя. Белорус округляет глаза, когда взгляд напротив кажется ему смутно знакомым. Бэррон мечется глазами по лицу парня, а после тихо просит, —пообещай мне, что мы больше никогда в жизни не пойдем в то ужасное место, —Сердцебиение учащается, а в голове возникает мысль о том, что как бы Коле хотелось отмотать время назад и не дать Бэррону увидеть то, что он увидел, потому что воспоминания о том месте парня пугают до сих пор и этого Коля себе никогда не простит. Как же хуево, что из них двоих весь этот ужас помнит лишь один Бэррон. Появляется дикое желание обнять его прямо сейчас, но хоккеисту удается сдержать себя и высвободить руку из захвата. Белорус коротко кивает, ощущая жжение в том месте, где его только что касались неожиданно теплые пальцы Бэррона. Трамп ответ принимает, но внутри растущая тревога не дает успокоиться, —ты взял пиво, —Бэррон делает паузу, вспоминая этот чертов доверху заполненный стакан, —с водкой, —оба молчат, но Трампу все же приходится закончить свою мысль до конца, каким бы тяжелым взглядом на него сейчас не смотрел хоккеист, —и…ты выпил все это, —Бэррон не выдерживает, на секунду прикрывая лицо ладонью. Он выдыхает «боже», после чего убирает руку, —целиком, после чего отошел, —Бэррону хотелось бы сказать «бросил, блять, меня одного среди огромных русских мужиков», но он не может. И то, как его трясло от всей этой атмосферы…тоже не может рассказать. Бэррон не знает, ему кажется это незначительной частью истории, —тебя не было всего пару минут, —Трамп не решается посмотреть в лицо белорусу, поэтому предпочитает наблюдать за его пальцами, ровно лежащими на коленке, —ко мне подошел какой-то парень, —вздох, —он был очень настойчив, не знаю, предлагал пойти с ним и все такое, —пальцы сжимают колено и Бэррон готов поклясться—он сейчас не подумал о чем-то грязном, точно нет, —ты вернулся, разозлился, —голос становится все ровнее и нейтральнее, Бэррон говорит все это не повышая тона, —втащил ему разок и мы ушли, —вздох. Бэррон молчит где-то минуту, но Коля даже не собирается как-то звать его или что-то вроде. Как будто он сам чувствует, что Бэррону просто нужно время. Это…все еще странно, —ты начал кричать на меня за то, что я ничего не сделал тому типу, —пауза, —и я понимаю почему, я не виню тебя и не злюсь, —Бэррон сглатывает, произнося следующую фразу как можно тише, —может ты волновался или что-то вроде, —внезапно Бэррона неловко ерошат по волосам, заставляя поднять голову. Трампу страшно, но светлые глаза напротив словно снимают с него весь этот груз, успокаивают. Бэррон выдыхает, —и ты назвал меня «Бэрри», —оба тихо смеются, Бэррон прикрывает глаза, когда Коля пускает пятерню сквозь пряди. По телу словно электрический разряд проходится. Бэррон неосознанно ластится к большой руке хоккеиста, пододвигаясь ближе к парню. Кровать вновь скрипит, но этот звук остается незамеченным, —мне второй раз за вечер захотелось тебя ударить, —отчего-то совсем тихо шепчет Трамп, миллиметр за миллиметром преодолевая расстояние между ними, —ты меня взбесил, и я сорвался, —Бэррона тянут на себя, по-хозяйски устраивая на коленках. Ладони ложатся на плечи, но тут же сцепляются в замок, а их глаза оказываются прямо напротив, —а потом ты поцеловал меня, —выдыхает Трамп практически в самые губы, дергаясь, когда на собственные бедра укладываются горячие ладони белоруса. Бэррон не понимает как они к этому пришли, но ему определенно это нравится, —я не тяжелый? —почему-то спрашивает Трамп, получая в ответ лишь легкую улыбку. Коля поправляет волосы Бэррона, тихо хмыкая. С секунду они молчат, —потом мы пошли ко мне, —Бэррон ерзает, чуть поудобнее устраиваясь на натренированных коленях парня. Даже сквозь джинсы Трамп может ощутить напрягшиеся мышцы. Вау, —дальше рассказывать? —игривая улыбка озаряет лицо Бэррона, но она тут же сменяется встревоженным выражением лица, когда, вместо ожидаемого ответа, Лукашенко произносит: —Прости, —Бэррона тут же осторожно спихивают с колен, а лицо Коли вмиг мрачнеет, —я должен извиниться. —За что? —спрашивает Трамп, неожиданно осипшим голосом. —За то, что произошло, —Бэррон хмурится, берет лицо Лукашенко в ладони, заставляя посмотреть на себя, —Бэррон… —Ты не должен извиняться, слышишь? —Коля смотрит на Бэррона, но по глазам видно, что он его не слышит и слушать не собирается. Бэррон вздыхает, берет всю свою маленькую волю в кулак и осторожно касается губ хоккеиста своими. Один жалкий чмок, даже не поцелуй, но этого хватает, чтобы Трамп зарделся окончательно, а Лукашенко взлетел к звездам и обратно, —Ты не виноват в том, что произошло, Коля, никто не виноват, мы оба хотели этого, —белорус пару раз быстро хлопает, а после печально улыбается, беря ладони Бэррона в свои. Ну вот…опять холодные. —У меня было психоэмоциональное возбуждение, Бэррон, —глаза Трампа расширяются, а рот в безмолвии чуть приоткрывается, —все, что я творил тогда, —Лукашенко вздыхает, поглаживая большими пальцами мягкие руки Бейкера, —это был не я, —вздох, —и то, что ты видел меня таким, —Коля чуть было не выпалил «именно ты», но смог вовремя сдержаться, —это убивает меня, прости, правда. —Эй, —мягким голосом зовет Бэррон, заглядывая Коле в опущенное лицо, —все в порядке, ладно? —Коля вздыхает, —ты заставил меня нервничать, это да, —после этих слов хоккеист только мрачнеет, —но все хорошо, в итоге ничего страшного ведь не случилось, правда? —вопрос повисает в тишине, —или то, что случилось между на… —Нет, —резко прерывает его белорус, но Бэррон даже не пугается, наоборот, он кажется счастливым, —это не было ошибкой, —уверенно произносит хоккеист, все же направляя взгляд на Бэррона. Тот даже не злится, легко ухмыляется, а ладони в его руках начинают теплеть. Коля смотрит на Бэррона несколько секунд не моргая, а после его всего передергивает, —такое…это было всего раз, —глаза вновь опускаются, а внутри Лукашенко словно что-то шевелится. Возможно то, что он хотел бы забыть больше всего на свете, —только когда я напьюсь, —пауза, —сильно напьюсь, —хоккеист прикрывает глаза, эти слова даются настолько тяжело, что он даже не может посмотреть Бэррону в лицо, —мне срывает башню, да, но только после алкоголя, понимаешь? —Коля не видит, но он уверен, что Бэррон кивает, —я поэтому не пью, —вздох, —для всех это типичная лапша на ушах, мол я спортсмен и все такое, —хоккеист сжимает руки Бэррона в своих и громко выдыхает. Бэррон напрягается, когда Лукашенко принимает нормальное положение, но на него даже не смотрит, —я рад, что люди простые и верят в эту чушь, —белорус ухмыляется, но от этой ухмылки Бэррону тревожно, —я не…—Коля осекается, а после резко переводит взгляд на Трампа, —никто не знает, —Бэррон задерживает воздух в легких, а кончики пальцев начинают неметь, —даже парни, —Бэррона ведет от настолько серьезного взгляда, направленного в данный момент только на него одного. Ладони парня выскальзывают из рук белоруса, но только для того, чтобы в следующий момент сомкнуться в замок на чужой шее. Бэррон порывисто обнимает Колю, даже толком и не поняв, что делает. Объятие настолько крепкое, что даже плечи начало сводить. Белорус шокировано выдыхает, стоит Трампу отстраниться с неловким «я неосознанно». Бэррон краснеет, да взгляд отводит, а у Коли сердце заходится в ритме вальса. —Ты…— «самый очаровательный из всех, кого я когда-либо встречал в этой жизни». Коля проглатывает так и рвущиеся наружу слова, лишь тихо смеется и треплет Бэррона по волосам. Почему-то стало легче. Трамп садится на колени и жмурится, пока его волосы лохматят и, черт, Бэррон в самом деле безумно очаровательный, —спасибо, —шепчет Коля, наконец отстав от несчастных волос парня. Бэррон поправляет волосы, смущенно отводя взгляд. Бубнит что-то про то, что не понимает за что Коля его благодарит, но белорус по лицу видит, что еще чуть-чуть и Бэррон засветится от счастья. Как открытая книга, ей богу. —Расскажешь мне? —внезапно спрашивает Бэррон, пока приводит прическу в порядок. Насколько это вообще возможно. Коля выдает удивленное «о чем?», но, кажется, доходит до него быстрее, чем Бэррон открывает рот, —Про первый раз, —Коля резко вдыхает, затем так же резко выдыхает. Он смотрит на Бэррона, который хлопает глазами и ждет ответа. Почему-то Коля уверен, что даже если он откажет ему, то Бэррон не расстроится. Блин. Лукашенко молчит, пока внутри него вертится ураган из сомнений и воспоминаний. Та идиотская история, о которой не знает абсолютно никто и…и Бэррон, который весь из себя такой мягкий и терпеливый. Коле страшно. Страшно, что после нее Бэррон начнет его жалеть. Жалость отвратительна. Колю передергивает от собственных мыслей, а в следующую секунду тот самый ураган рассеивается. Бэррон тихо спрашивает: «ну так что?» — и смотрит своими большими детскими глазами, с полуулыбкой на губах и розоватыми щечками. Хоккеист вздыхает, собираясь с духом. Сгорел сарай, гори и хата. —Это случилось, когда я жил в Беларуси…—начинает Коля, а Бэррон тут же устраивается поудобнее и направляет взгляд на парня, показывая, что он весь во внимании.