i'm a little monster

— ты заставил меня это сделать, — говорит шёпотом ёнхун, собирая вещи. их ссоры всегда заканчиваются одинаково. это не в первый раз, но и не в последний уж точно. — что ты там бормочешь? — чанмин спрашивает, будто ничего не слышал, стоя буквально в двух метрах. вместо того, чтоб разойтись по разным углам, он продолжает маячить перед старшим, чтобы распалить его ещё больше. — заткнись, — ёнхун отвлекается и поднимает голову. кажется, подействовало. — смело, конечно, а дальше что? уйдёшь насовсем? чанмин подходит ближе и присаживается на корточки прямо перед ёнхуном. тот прекращает собирать вещи, просто выжидая, что чанмин будет делать. — и какая это попытка? десятая? — чанмину доставляет удовольствие смотреть в растерянные глаза напротив. ёнхун не отвечает. тогда чанмин тянется к его лицу и берёт пальцами за подбородок, не прерывая зрительного контакта. — всё равно не сможешь уйти, — он усмехается, как всегда, а потом поправляет растрепавшуюся чёлку ёнхуна. чанмин тянется к нему ближе и обнимает за плечи. короткий поцелуй в лоб, и он встаёт, а затем выходит из комнаты, оставляя застывшего ёнхуна так и сидеть с футболкой в руках. кажется, что этому нет конца, потому что чанмин прав. // — мне не нравится, что ты встречаешься со своими друзьями. — прилетает ёнхуну прямо с порога, едва он успевает закрыть за собой входную дверь. время уже за полночь, так что придирка вполне ясна и обоснована, как ему кажется. чанмин стоит в прихожей, подпирая стену, и выжидающе смотрит — ждёт оправданий и извинений как минимум. затуманенный в это время разум ёнхуна вообще не способен функционировать, поэтому он молча пытается стянуть кроссовки, наступая носком одной ноги на пятку другой, а потом и вовсе застывает столбом. ёнхун не сразу понимает, сколько они так стоят и пялятся друг на друга в коридоре не произнося ни слова. настроение чанмина вдруг внезапно меняется, и спустя секунду младший уже вешается на шею ёнхуна. он встаёт на носочки, чтобы подарить ему поцелуй, а потом тянется к его уху. ёнхун чуть дёргается, когда чувствует случайное прикосновение губ. — ты принадлежишь мне. — ёнхун ничего не соображает, и слова будто тонут в толще воды, отделяющей его от внешнего мира. чанмин сразу же отстраняется, не дожидаясь ни реакции, ни чего-либо другого. ёнхун слишком не в состоянии, но у чанмина совесть чиста. это было напоминание, чтобы он лишний раз не забывался. до ёнхуна сказанное доходит лишь тогда, когда чанмин уже исчезает в комнате. они не спят в одной кровати этой ночью, потому что ёнхун устраивается на диване, который так кстати возникает перед ним по пути в комнату. только утром он замечает у себя в телефоне стёртые чаты, когда хочет проверить сообщения. на вопрос зачем? чанмин многозначительно улыбается и хмыкает, возвращаясь к пролистыванию манги на планшете. он объяснил всё ёнхуну ещё вчера. если старший не понял, то это лишь его проблемы. // ёнхун наблюдает, как тарелка, некогда бывшая в руке чанмина, разлетается на несколько крупных осколков, и думает, что с удовольствием сейчас бы вспорол себе горло одним из них. чанмин в это время берёт ещё одну из мойки. он снова психует и спрашивает, почему ёнхун с ним так поступает. говорят, что посуду бьют к счастью, однако понятия счастья в их отношениях в принципе давно не существует в отличии от регулярных скандалов. — ты не любишь меня? — у чанмина в руке уже третья тарелка. он поднимает её над головой, почти терпеливо ожидая ответа. ради интереса хочется спровоцировать чанмина на бóльшее. он не до конца уверен, стоит ли, но результат не заставляет себя ждать. очередная тарелка со звоном разбивается об кухонный кафель, а ёнхун получает пощёчину, как только заикается о том, что больше ничего не чувствует. — а теперь? теперь чувствуешь? этого стоило ожидать. чанмин подходит так близко, что ёнхуну приходится сделать шаг назад. крошечные осколки впиваются в ступни. в конце концов он упирается в стену, а чанмин снова растягивает свою улыбку. — ответа не будет, хëн? ёнхун так и не двигается, пока чанмин стоит совсем близко, а потом опирается руками о стену по обе стороны от него. теперь бежать бесполезно, да и по битой керамике не очень-то и хотелось. — давай, ударь меня тоже! — снова это безумное выражение лица. чанмин от него не отстанет. он снова провоцирует, зная, что ёнхун не ответит. хотя они оба знают, что чанмин уступает в физической силе. ёнхун никогда этого не сделает. никогда не посмеет поднять на него руку. чанмина бесит так сильно поведение старшего. он никогда не срывается на него, никогда не отвечает на выпады. это скучно, просто скучно. чанмину нужно больше безумия и веселья. // ёнхуна уже не пугают ночные кошмары. он почти привыкает к беспорядочному режиму сна и пробуждениям посреди ночи. ужасные картинки хотя бы исчезают с рассветом, в отличие от чанмина. собственно, он тот, из-за кого кошмары и начались. ёнхун до сих пор помнит необъяснимое маньячное поведение чанмина однажды, что до чёртиков его напугало. тогда он проснулся среди ночи, словно что-то почувствовав, и увидел нависающего над ним младшего. чанмин самым обычным тоном поинтересовался, страшно ли ему. ёнхун уверен, что успел поседеть за это время. язык ответить не повернулся. ёнхун давно понял, что на провокации чанмина лучше вообще никак не реагировать, но в тот момент он не ответил, даже если бы очень хотел. тогда чанмин сел сверху, задирая футболку ёнхуна до груди и задерживая руку около сердца. — боишься, — снова эта улыбка, больше похожая на оскал хищного зверя, которую можно различить даже в темноте. — и правильно делаешь. чанмину нужно было лишь подтверждение. он слез с ёнхуна и перекатился на свою сторону кровати, желая старшему спокойной ночи. заснуть после этого у ёнхуна так и не получилось. с утра чанмин не объяснился и в дальнейшем так же продолжал игнорировать расспросы на эту тему. словно той ночи никогда не существовало. сейчас ёнхун уже не боится. если бы чанмин хотел задушить его во сне, то сделал бы это ещё тогда или ещё сотни раз после той ночи. упущено слишком много возможностей. ночные кошмары не блещут оригинальностью и разнообразием. чанмин мучает его в каждом из них. уже даже способы стали повторяться, поэтому свыкнуться с ними несложно. привыкание к ночным кошмарам не кажется чем-то нормальным, но ёнхун на нормального не похож, особенно живя под одной крышей с джи чанмином. // — никто не захочет тебя кроме меня, запомни. чанмин делает акцент на последнем слове и опускается перед ёнхуном на колени. он снова усмехается, наблюдая за старшим снизу. ёнхун так падок на ласки. чанмину это особенно нравится. — так что ты говорил? чанмин расстёгивает пуговку на его джинсах. — ничего не чувствуешь? значит, я помогу почувствовать. — те самые редкие моменты, когда ухмылка чанмина не бесит, а дико заводит. признаваться в своём вранье уже поздно, да и чанмин сам всё прекрасно знает. ёнхун решает пропустить всё мимо ушей и промолчать. он предпочитает проводить дни примирений без лишних слов. чанмин тянет молнию вниз, а ёнхун пристально следит за каждым его движением. он может говорить что угодно. ëнхуна волнует лишь тот момент, когда рот чанмина займётся более полезным делом, чем бессмысленным трёпом. чанмин всегда приходит к нему первым. он не извиняется, просто переходит к действиям. ёнхуну этого более чем достаточно. он никогда не сможет устоять перед физической близостью. для него это самое слабое место, и чанмин пользуется. не то чтобы ëнхуну не нравилось, но он ощущает себя каким-то старшеклассником в переходном возрасте. чанмин действительно сводит его с ума. // ёнхун не знает, нужно ли его спасать или сам справится. по крайней мере, он знал, на что шёл, потому что безумство — второе имя чанмина. любить тяжело, особенно в их случае. их любовь сумасшедшая, приковывающая насмерть друг к другу. ёнхуну кажется, что порой они балансируют где-то на грани с ненавистью. слишком сильные чувства, слишком сложно взять и отвязаться друг от друга. не получится так просто это всё прекратить, потому что ёнхун зависим. он прощает чанмину все его выходки раз за разом. со временем приходит осознание, что угрозы и запугивания лишь своеобразный способ привлечения внимания. ёнхун хоть и не знает пределы чанмина, до которых он может дойти, но уже не боится. даже сейчас он старается не замечать чанмина, который стоит у него над душой, вот-вот готовый снова что-то высказать, пока ёнхун собирается. — я запру тебя дома до конца жизни, как только ты вернёшься. у чанмина нет плохих намерений, у него есть только своё собственное видение отношений, явно выходящее за рамки обычного. он уже собирается уйти, когда ёнхун останавливает его, притягивая к себе. старший обнимает чанмина и зарывается пальцами в его волосы. чанмин не обнимает его в ответ — злится. — ты маленькое чудовище. ёнхуну остаётся только привыкнуть.