***
— Я хочу сходить в деревню, — сказала я Туни. — Хорошо, Госпожа. Я пойду с вами. Стояло теплое лето, и сидеть на попе ровно не получалось. Выходить из дома я уже не боялась. Твари, что обитали везде и нигде, на меня редко реагировали. Могли иногда подлететь, присесть на руку или обвить ногу. Магией мы к друг другу не прицеплялись, хотя после моих обменов её с разноцветными сгустками, которые я назвала «хлопушками», насекомые на них летели и активничали в этих районах. Природу такого явления я не понимала. За это время я заметила только то, что некоторые насекомые зарываются в землю и больше из неё не вылезают. После же они просто растворяются в почве. Скорее всего, это такой круговорот энергии в природе. Насекомые уходят в землю, на этом месте растет что-то магическое, оно начинает в свою очередь отдавать часть энергии, распыляя её в воздухе, а эти частицы съедают либо насекомые, либо хлопушки. Правда, что они такое в этом кругу жизни — не ясно. В библиотеке я ничего о своей проблеме не нашла, об энергии была какая-то книжка. В ней описаны неплохие упражнения для раскачки ядра и прогона магии по телу. Чем-то это напоминало йогу, только с упором на дыхание, а не растяжку. Мне нравилось заниматься этим, но я делала это только дома. Лучше всего я себя и магию чувствовала на первом этаже. Мне даже казалось, что магия становится в этом месте плотнее, напоминая туман. Она меня обволакивала, успокаивала. Дом после занятий становился для меня крепостью, что защитит от всех бед. Туни же иногда присутствовала на моих занятиях. Ей мои практики шли на пользу. Её внутренняя «ёлка» с шариками становилась всё ярче, незаметные по первости черные точки растворялись. Внешне же Туни стала чуть выше, потому что у неё выправлялся позвоночник, кожа стала приятнее на вид. Она говорила, что чувствует себя необычно, но приятно. Ко мне она стала относиться с ещё большим почтением, но перестала лебезить, чему я была рада. Ещё мне не нравилось, что моя потенциальная подруга глупее меня. Поэтому я читала ей вслух книжки, показывая как читать. У Туни была хорошая память, но читала она плохо. Кажется, она страдала дислексией. Это тяжело исправить, но мы старались. Я предложила Туни пускать немного магии на страницы. Пишут-то маги на специальной бумаге или пергаменте, нанося сверху чернила. Вся конструкция фонит магией и не является плоской в маг.спектре, так что, в принципе, можно нанести на него то самое покрывало и через него прощупать буквы. Сложно, но можно. Вот Туни и училась. После месяца практики она уже приемлемо, с помощью магии, читала. После таких занятий она стала не только нормально читать, но и лучше чувствовать магию. Эльфы и так чуткие создания, но Туни хоть и не видела насекомых теперь, зато стала их ощущать. Только выяснилось, что магия домовиков для тварюшек вкусна. Пару раз жуки пытались напасть на неё, но я откидывала их и уводила подругу домой. Жуки какое-то время бились о границу дома, а затем их как будто пришибало Конфудусом и они вяленько уходили/уплывали/убегали восвояси.***
Деревенька с длинным названием по типу «Череззаборногузадерищенское» встретила меня никак. Люди занимались своими делами, дети играли на площадке, собаки бегали по улицам. Я же офигевала от количества звуков и цветов. Жуков было много, но они были какими-то странными. Мне не нравилось, что некоторые из них сидели на людях. Это меня десятой дорогой вся эта живность обходила, а вот у некоторых твари на лицах сидели. Например, у малька, который, видимо, с кем-то подрался, прямо на подбитом глазу сидела огромная бабочка. У прошедшего мужчины с тросточкой черви торчали из ноги и извивались. В районе поясницы у беременной женщины сидел клещ. Некоторые чувствовали, что что-то не так, но большинство не обращало внимание на паразитов. — Эй! Ты кто такая? — спросил меня тот самый мальчишка-хулиган. Я не заметила, как он подошёл, потому что отвлеклась на карапуза, на которого сел жук-олень. — Я Луна, — ответила я, не отрывая взгляда от ребёночка. — Мы тебя здесь не видели, — сказал, кто-то из его друзей, которые подтянулись на шум. — Я живу на холме, — пропела я, сдувая мимо пролетающий одуванчик. — Прям ведьма на холме, — хохотнул кто-то. — Да, ведьма на холме, — согласилась я, а затем посмотрела на опешившего парня. — Давай помогу. Сниму боль. — Чё? Мне не больно! — надулся мальчишка. — Я верю, — согласилась, снова вогнав его в ступор. — Но она сидит на тебе. — А? Ладно. Я осторожно протянула руки к его лицу и подцепила жирное, наглое насекомое. Оно шевелило лапками и пыталось вернуться, но я просто раздавила бабочку. Ладони неприятно жгло. Я смотрела, как с них стекают разорванные крылышки, ножки и усики. — Не болит, — прошептал парень. Рядом стало шумновато, но меня больше привлекло то, что тело бабочки сразу растворяется в почве, создавая красивые узоры. Я опустилась на корточки и вытерла руки о землю. — Уходи, боль, уходи. — шептала я, и с рук исчезала слизь и всё лишнее. Когда я встала, вокруг меня была толпа детей. Они смотрели на меня по разному: кто-то с восхищением, кто-то с интересом, кто-то с опаской. — Спасибо, — сказал тот парень. — Меня зовут Ником. — А я Олли. — Я Рози, а это Кэтти. — А я Майк, мелкие Джон и Тони. — Я Лили. — Джим. — И Джин. — А я Луна. Луна Лавгуд.***
В деревню я теперь ходила часто. Мне было интересно общаться с другими детьми, играть, узнавать новое. Под последним я имею в виду не только то, как взаимодействуют жуки с маглами, но и сам их мир. Оказывается, книжка Роулинг решила поиздеваться надо мной. Ничего знакомого мне не было в этом мире. Я смотрела на книги и не находила многих английских авторов, я видела машины, но кроме фордиков ничего знакомого не было. Все фильмы в этой деревеньке смотрели на большом экране раз в две недели, благодаря старику Эдгару, который разбирается в технике и смог установить кинотеатр. Я смотрела и не узнавала ничего. Ведь должен быть уже «Индиана Джонс», «Назад в будущее», мои любимые «Поющие под дождем» вроде вообще в пятьдесят девятом вышли. Было что-то похожее, но в большинстве своём не то, что я видела. Ребята посмеивались, что я смотрю на всё с таким удивлением, но я не обращала внимания, говоря, что «мозгожмыхи выносят мне мозг, как любому неподготовленному зрителю». «Мозгожмыхами» я называла тех чудиков, которые цеплялись к голове. Их просто было очень много, и вызывали они как мигрени, раны, синяки, усталость, так и сильные эмоции. Я буквально видела, как к разозлённой Кэтти подлетает стайка «пиявок», чтобы впиться в голову. Когда они окончательно присосались, девочка начала кричать, зло пыхтеть и стала похожей на помидор. Мне очень не нравилось, что пиявки пытались вытянуть из неё энергию, которой и так немного у маглов. Было такое чувство, что мозгожмыхи пытаются сделать жидкими её мозги, которые до этого были в спокойном состоянии, непохожим на взбивание коктейля. Тогда я просто подошла к ней со спины и начала отрывать пиявок. С каждой оторванной Кэтти становилось легче, когда она заметила, что что-то не так, я уже стояла с красным пучком из извивающихся монстриков. Раз это пиявки, то я решила, что лучше им отправиться в воду. Я взяла ведёрко у малыша Тони, который лепил куличи в песочнице, и опустила в него пиявок. Рядом стоящие видели, как вода как будто закипела, пошла пузырями, а затем резко успокоилась. Я вынула руку, на которой красовались темно-бордовые отметины, как от сильного ожога. Дети вскрикнули. Я же старалась не подавать виду, что мне больно, но ушла сегодня пораньше. До леса меня проводила Кэтти, которая, если бы не барьер, наверное, отвела бы меня домой. Чтобы она не чувствовала себя плохо, и не наслать ещё жуков, я попросила её вылить воду из ведёрка на неплодородную землю. Кетти покивала и сказала, что всё сделает. Когда она ушла, я позвала Туни и она перенесла меня домой. Сначала я думала взять что-то из аптечки, да и домовичка тоже самое предлагала, но, во-первых, я не знаю, что нужно от этой напасти, а во-вторых, не хотелось вопросов от родителей. В итоге я просто решила помедитировать. Это помогло. Дом начал меня лечить, но этого явно было мало. Ведомая магией, я спустилась в подвал. Пройдя внутри погреба до самой дальней стены, я прикоснулась к какому-то камню, чтобы открылась потайная дверь. Пройдя один пролёт по закрученной в спираль лестнице, я оказалась перед очередной дверью, за ней был зал: темно-серый, небольшого размера и расписанный рунами. В центре лежал большой плоский камень. Думаю, на нем бы могли поместиться трое взрослых при желании. К камню из-под земли тянулась магия. Очень много магии, что проходя через камень рассеивалась и превращалась в туман… Хм, эта комната находится точно под гостиной, в которой лучше всего заниматься. Я подошла к камню. Мне казалось, что я ему нравлюсь, и он слегка пульсирует. Лежать на нем было приятно, тепло и комфортно. Единственное, я не позволяла себе спать на нем, потому что не хотелось бы уйти в землю, словно жук. Я просто прогоняла магию через себя. Её становилось больше, и я направляла всё рассеянное в руны или назад в источник. Это было чем-то правильным. Я не могу только брать, нужно и отдавать. Камень был со мной согласен. Сколько лежала так — не помню, но даже когда отметины на руке сошли на нет, и кожа стала прежней, я всё ещё лежала на камне. Встала я с него только когда почувствовала, что ядро и каналы болят. На дворе была темень, когда я поднялась на первый этаж. Верная Туни не стала ничего говорить родителям, потому что со мной всё уже было в порядке, когда они вернулись, но попросила больше её так не пугать. Я ничего обещать не стала, но хотелось бы найти иные способы борьбы с вредителями. На следующий же день рядом с забором у дома Кэтти, в месте, где она вылила воду, расцвели очаровательные ромашки.***
Не всем в деревне я нравилась. Другое дело, что ребенка никто не трогал — табу. Всё-таки эта деревня расположена очень близко к магическому поселению, и не мудрено, что у местных есть что-то от волшебников. Например, магический закон о неприкосновенности ребёнка. Причём простые люди интуитивно чувствовали границы возраста, когда правило перестает работать. Да, те самые одиннадцать лет являются точкой, когда ты уже не маленький и пора бы начинать отвечать за поступки. Потом местные кормили скот, давая ему специальную травку, которая используется в иммунных зельях. Некоторые женщины заваривали чай на веточках вишни, как они думали, только вот я прекрасно видела, что деревья эти полумагические, и маги тоже заваривают на них чай. Вот так незаметно магическое становится маггловским. Но были и те, кто ведьм и колдунов не жаловал. Старая женщина по имени Марта всякий раз, когда я находилась в поле её зрения, начинала кричать о том, какая я сякая, что надо покаяться, и что было бы неплохо, если бы я себя сожгла. Я очень внимательно слушала Марту, хотя другие старались её не замечать или уходить куда подальше от «противной старухи». Мне же было жаль эту женщину. Когда она говорила о Боге, вокруг неё летали пчёлы, они норовили залезть ей в рот, глаза и уши, чтобы состряпать соты и залить в них мед. Вот как выглядит вера — сладкий нектар, что застилает разум, погружая человека в сладкие мечты. Удивительное зрелище. Мне хотелось одновременно и помочь, и отойти подальше, но я стояла и продолжала смотреть. Интересно, а Марта вообще видит меня? Из её глаз течет мёд, и я её не вижу. А она меня? И вряд ли слышит. Я думаю, что-то поздно ей говорить. Если бы она за гулом пчёл и заполненными сотами что-нибудь хотя бы слышала, то я могла бы ещё помочь ей — дать усомниться — но чего нет, того нет. Так что с грустью я смотрела, как пчёлы строят свой милый улей.***
— Луна, а расскажи что-нибудь интересное, — попросила меня Кэтти, с которой мы неплохо сдружились. — Что именно? — Ну, про колдовство там, магию. Интересно же. — Хм, — я ненадолго задумалась. — магия есть во всём, но в разной степени. — Даже во мне? — спросил Майк. — Да, в тебе она есть. Её просто не так много. — Эх, не повезло. Не быть мне великим волшебником. — Да, не каждому дано видеть магию, — согласилась Лили. — Видеть её не является нормой. Мой дар — моё проклятие. — Почему? — удивлённо спросил Ник. — Я вижу то, чего не видят другие. Иногда это что-то личное и людям не нравится, что их читают, словно книгу. Хотя это не так. Они просто привлекают мозгожмыхов своими громкими думами, а мне это не нравится. — А как выглядят мозгожмыхи? — спросила Кетти. — По-разному. У Ника на глазу сидела бабочка, когда мы познакомились, у Кетти к голове присосались пиявки… — Фу! — дружно сказали девочки. — У Лили на коленке сидел жук-пожарник, когда она разбила коленку, а у Олли во рту был червяк, который рос из его молочного зуба. — Какая мерзость! — высказала общую мысль Джин. — И ты постоянно всё это видишь? — Да, Ник, я вижу это везде и всюду. — А какого самого большого монстра ты видела? — Наверное, паука. — И насколько он огромный? — Размером с машину. — А где он живёт? — Хм… На речной развилке. — Паук… развилка… — задумчиво протянул Ник. — Ты чего, Ник? — спросила Лили. — На развилке обычно утопленников находят, — тихо сказал Джим, но все его услышали. Интересно получается. Значит, тот паук не просто так там сидит. Он причина или следствие? Если причина, то… — …надо с этим разобраться. — твердо сказал Майк. — Но ведь Луна не всесильная, а паук размером с машину, — заявила Кетти. Приятно, что она волнуется. — Но она может попробовать! Мы же будем рядом и сможем её поддержать, если что-нибудь случится. — Согласен с тем, что на паука хотя бы надо посмотреть, — сказал Олли. — Что толку? — со смешком спросила Лили. — Будто ты его увидишь? — Нет, но! — Я могу попробовать, — согласилась я. — Но сейчас уже поздно. Пойдём завтра.