На цепи и у власти

Утро выдалось ясным и солнечным, и мелькающие туда-сюда птички драли крохотные глотки, должно быть, искренне веря, что своим дьявольским писком приносят обитателям замка радость. Кому-кому, но только не Сандору Клигану. Пес вообще привык встречать дни с готовностью к худшему, слишком рано узнав, что в мире существует жестокость. А уж в Королевской Гавани она особенно изобиловала, с Джоффри на троне и стервой Серсеей по левую его руку. Припомнив вчерашний инцидент и мрачно осознав, что ему это не приснилось, Клиган поймал себя на мысли, что готов проклясть весь свет, лишь бы не попадаться на глаза королю, а только пить, ругаться и драться. К несчастью, совесть у Пса имелась, и под ее гнусным началом он облачился в доспехи с белым плащом поверх и дополнил ряд гвардейцев своей недовольной изуродованной физиономией. Взятый спереди в полукруг Белых Плащей, Джоффри уже восседал на громадном троне, размеры которого делали короля еще более ничтожным. Когда Пес занял свое место в строю, Джоффри едва посмотрел в его сторону, словно удостоверяясь, что это он, хотя не узнать Сандора было трудно даже тем, кто видел его только раз. Первым делом Его Милость самым несчастным тоном, будто его самого предварительно высекли, объявил о помиловании вчерашней преступницы, на что толпа единогласно ответила одобряющим вздохом, а с западной стороны Большого зала раздался счастливый девичий плач. Клиган даже успел удивиться подобному великодушию, но как только в зал начали приглашать просителей, все вернулось на свои места, и любое высказывание вгоняло короля в такую ярость, будто каждый из горожан — Нед Старк, который воскрес и опять пришел отнимать у бастарда престол. Большинство Джоффри выгонял почти сразу, некоторых — с «наилучшими» пожеланиями, а двум-трем пригрозил свиданием с сиром Илином, и руки у него мелко тряслись, чудом не задевая острия сотен клинков. Пес сразу же абстрагировался от всего этого, как делал на большинстве дворцовых церемоний, предоставив ненависти к брату, к опостылевшей службе и к королю грызть свое сердце. А еще ему очень некстати вспомнился чертовски неправильный бугор, выпирающий на штанах Джоффри. В который раз пришлось костерить себя за то, что не дезертировал с битвы у Черноводной; свободный от дома и от семьи, Клиган заседлал бы Неведомого — лучшего в мире зверя — и отправился бы… да куда угодно, подальше от этого клоповника. Хоть на Стену, хоть в пекло. Можно подумать, от него так уж много зависело. Да, он командовал своим отрядом, но настоящую победу Ланнистерам все равно обеспечил лорд Тайвин, глава львиного дома, и войска Простора, что ударили во фланг Станнису. Ну и, конечно же, дикий огонь, добытый в каких-то закромах вымирающими алхимиками, выжрал у противника несметную долю отваги и кораблей. Да и простого огня, «домашнего», было хоть отбавляй. Шумно тонущие галеи, кровь и внутренности, завалившие всю пристань, и рев обезумевших лошадей быстро выветрились из памяти. Лучше всего Пес запомнил, как то изумрудные, то рыжие бестии хлещут ему по глазам своими бичами-всполохами, как треплет его озноб, несмотря на адовый жар вокруг, и с каким трудом он удерживал меч, борясь с позорным желанием превратиться в щенка и скулить. Устав от своих государственных дел, король поднялся с трона и заявил немногим оставшимся из столпотворения, что намерен провести время с Маргери; как-никак, им предстоит скрепить альянс между правящим родом и домом Тиреллов. Люди Простора, предоставившие короне и своих бойцов для сражения, и сотни повозок с провизией, в которой голодная столица так остро нуждалась, вполне справедливо просили сделать дочь их верховного лорда королевой Семи Королевств. Всяко лучше, чем видеть на этом месте дочку изменника. Выбрав себе в провожатые Меррина и, естественно, Сандора, Джоффри повел невесту на внутренний двор. Внешний же двор был уставлен шатрами и павильонами — люди Мейса Тирелла, а также лордов Редвина и Рована, которым не хватило места в замке, располагались здесь, или вовсе снимали гостиницы в городе. Лабиринт из роз, виноградных кистей и золотых деревьев восхищал благородством и красотой, но и потеряться в нем можно было с успехом. Внутренние дворики из развлечений могли предоставить разве что неумолкающий лязг турнирных мечей и грохот падающих тел в кольчугах, но Маргери Тирелл изъявила пылкое желание посмотреть, как тренируются солдаты и сквайры. Она вообще соглашалась со всем, что взбредало в голову Джоффри, лишь бы заиметь возможность обвиться вокруг него льстивым ужиком. Говорили, что этим она и вскружила ему голову, но лично Пес не замечал за королем подобных симптомов. Да, он позволял держать себя под руку, взахлеб рассказывал ей о кровавом свержении Таргариенов его отцом или демонстрировал искусное владение арбалетом, но в остальном был бесстрастен к девице Тиреллов. Создавалось впечатление, что, помимо идеальной партии, он видел в Маргери единственного человека, который слушал его не под угрозой смерти. Да и как Джоффри мог желать ее, если у него и встает-то совсем на другое. Пес держался в стороне и развлекался тем, что поднимал вояк, сваливающихся ему под ноги. Джоффри находил это то ли смешным, то ли глупым — пойди разбери издалека, что за рожу он скорчил. А с лица его спутницы не сходила легкая улыбка, заранее одобряющая все, что король скажет и сделает. Город и двор были в восторге от Маргери, но Сандору она не шибко понравилась — наверняка это очаровательное создание с ланьими глазками по-лисьи коварно и играет по своим правилам. Когда минул полдень, Маргери сопроводили к придворным швеям, дабы те смастерили платье ей по фигуре. С Джоффри уже сняли мерки, и наряд его вовсю шили, а потому он решил уделить внимание более масштабным делам подготовки к свадьбе и послал сира Меррина найти мать, занимавшуюся организацией празднества. Пес остался на месте; а куда деваться, раз мальчишка наконец до него добрался. Оглядев кажущийся пустым коридор в поисках вездесущих Варисовых шпионов, которые, подобно птичкам, имели свойство свободно порхать где угодно, Джоффри начал разговор, по обыкновению, с придирок: — Ты мрачнее обычного, Пес. На тебя смотреть тошно, — Сандору не хотелось реагировать, да он и не знал, как. — И еще. Скажи, как мне вбить тебе в голову, что пытаться избегать меня — плохая идея? Может, приобрести поводок? — Я и не думал Вас избегать, мой король, — смиренно отозвался Пес. Только поводка ему и не хватало. — Еще как думал. Весь день на выстрел ко мне не подходишь. Учти, я не собираюсь тебя наказывать, если ты этого боишься. — Боюсь — сильно сказано, Ваша Милость. Скорее, не совсем понимаю… Все Клиган понимал, и Джоффри знал это. Глаза его сузились и опять испепеляюще впились в Пса. — Вам действительно это нужно? Почему со мной? Я ж просто Пес. — Да, ты Пес. Мой Пес. Шлюха Тирелл не заменит тебя, а шлюха Старк — не отнимет. Упоминание о Пташке его не удивило. Сандор был с ней мягок, насколько возможно, спас от обезумевшей толпы крестьян во время хлебного бунта, да еще и посмел укрыть девушку своим плащом, когда сам король приказал раздеть ее на людях и избить — экая неслыханность. Связываться с ней было себе дороже, но Сандору было искренне жаль Сансу, а потому он и пытался хотя бы косвенным путем не дать ей зачахнуть от одиночества и безысходности. — Иди к себе, — заговорщически склонив голову, сказал Джофф. — Меня все равно ждут вопросы чертовой свадьбы, а ты там ни к чему. Отдохни, выпей, если хочешь. — Жареным попахивает, мой король. За сира Донтоса вступилась «шлюха Старк», а мне такой милости ждать не от кого. — Ну нет, — король от души рассмеялся. — Тебе с таким лицом в шутах делать нечего. Тем более, ты не дурак. Я не возражаю, когда пьют умные. Завидев Транта, который возвращался назад, Джоффри в последний раз глянул на мужчину, вынося очередной приговор: — Перед рассветом сменишь Кэттлблека. И, кивнув, отпустил Сандора. * * * Совету короля он последовал безукоризненно: затарившись выпивкой, Пес запер двери и до самой темноты опустошал штоф за штофом, позволяя красному дорнийскому расползаться в животе и груди горячими щупальцами. Голову тоже накрыл жар, но не обычный и ненавистный ему, а туманящий и приятный. Сандор всегда приветливо встречал опьянение, а сейчас и вовсе не представлял, как бы без него обошелся. Признать то, что ему предстоит, хоть сколько-нибудь нормальным, при ясной-то голове, можно было и не пытаться. А что ему, собственно, предстоит? Чего безумный мальчишка захочет на этот раз, если вчера завелся от удара под дых и удушья? Неужто пожелает, чтобы Пес избил его до полусмерти. Или еще интереснее — поимел. Пес всегда делал то, что ему велели, а сегодня, если Джоффри и вправду задумал пристроить его позади себя, пожалуй, впервые придется вдохновляться Мизинцевыми борделями, дабы сохранить свою исполнительность. Сандора вдруг разобрал смех, и он, не сдерживаясь, скрипуче расхохотался, завалившись на сундук, возле которого и сидел. И как он раньше не понимал, что заведения Петира характеризуют саму жизнь, как ничто иное. Лорды, леди, рыцари и наемники продаются и делают самые грязные вещи, лишь бы остаться на хорошем счету, а чем больше платишь и обещаешь, тем больше энтузиазма проявит любая, даже самая родовитая шлюха. Близился рассвет, и Сандор, с сожалением оставив наполовину приконченный штоф, тяжело поднялся. Не заставило себя ждать осознание, что он перебрал — ноги превратились в разваренные сосиски, комната поплыла, и он чуть не навернулся через треклятый сундук. Впору завалиться спать, так нет же, придется блуждать в полутьме, жаться к стенам, что без факелов, и вытворять неведомо что еще, ибо Его испорченная Милость так хочет. А на что еще нужны псы. Тряхнув головой, как гончая, ломающая хребет кролику, Клиган двинулся в Твердыню Мейегора, где располагались королевские покои. Доспехи он снял еще днем и как-то не подумал вернуть их на место, меч тоже не взял, только воткнул кинжал за голенище сапога, хотя Сандор и безоружным был хоть куда; узрев громадную, плечистую тень королевского Пса, трепещущую в такт танцующему огню, любой умник предпочел бы освободить ему дорогу. Особенно, если Пес только что надрался — по-пьяни он не любил много думать, а вот свирепел мгновенно. Заслышав тяжелые приближающиеся шаги, Осмунд Кэттлблек снял с держателя факел, чтобы лучше осветить того, кто идет. — Еще раз ткнешь в меня этой головешкой и пожалеешь, тупой ты ублюдок. Сир Осмунд скривился и убрал огонь, мигом опознав сослуживца. — Клиган? Седьмое пекло, да ты в дрова. Поди проспись, я сам докараулю. — Заткнись и подотри мне задницу своим белым плащиком. Опасаясь, не замыслил ли Пес чего дурного, Кэттлблек, пытаясь сдержать, ухватил его за шиворот, однако Сандор не увидел в этом большой помехи и все равно ввалился в королевские покои. Джоффри уже не спал, а вернее, судя по вполовину сгоревшим свечам, не ложился вовсе. Одетый в одну рубашку и бриджи, король распластался животом на кровати, держа перед собой книгу — редчайшую из вещей, что можно было видеть в его руках. Он отреагировал на появление Сандора тем, что швырнул ее в угол и улыбнулся. — Ты пришел, Пес. — Ваша Милость, — сир Осмунд выпрямился, стараясь контрастировать с Клиганом, который вырвался от него и, согнувшись, опирался о стену. — Ваш Пес пьян и мало что соображает — вон, даже доспехи забыл. И меч. На страже он будет бесполезен, Ваша Милость. Прикажете выпроводить его? — Нет-нет, — замотал головой король. — Такие мелочи не помешают ему выполнять свои обязанности. А вот Вы свободны, сир. Пошел прочь! Наученный опытом, Осмунд не стал с ним спорить и, кивнув, оставил Джоффри и Пса одних, смерив последнего презрительным взглядом. Заперев за ним, государь, не глядя, бросил ключ в угол, где уже лежала книга, словно бы отрезая Сандору путь к отступлению через дверь. Пес не обратил на это никакого внимания и с неприязнью косился на огоньки свечей. Огонь, опять огонь, пропади он пропадом. Весь страшный ожог заныл, хотя обугленная плоть давно ничего не чувствовала. — Ты что, уснул? — капризно протянул Джоффри и пихнул его в бок, пытаясь расшевелить. — Нет, Ваша Милость. Это все вино, не следовало мне так много… — зажмурившись, Клиган потер здоровую бровь и опять отряхнулся. — Прошу извинить, мой король. — Н-е-е-е-т, — томно прикрывая глаза, Джоффри мимолетно расправил сбившийся воротник льняной рубахи Сандора. — Сегодня, в этой комнате, король ты. А я твой подданный. Или пленник. Или шлюха. Выбирай сам. Пса это рассердило. Если уж он рыцарей на дух не переносил, его отношение к королям можно было и не представлять. Джоффри только поджег разлившуюся смолу, отвесив насмешливый поклон: — Приказывайте, Ваша Милость. «Вздумал играть, гаденыш? Посмотрим, как тебе это понравится». Собрав остатки трезвости и матеря головокружение, Клиган угрожающе выпрямился во все свои шесть с половиной футов. — Отсоси мне. Он и сам не знал, говорил ли это буквально, или просто таким образом посылал мальчишку туда, где ему самое место, однако Джоффри сам решил, что к чему. Неотрывно смотря в глаза, он с готовностью встал на колени и принялся распутывать шнуровку на штанах Пса. Когда он приспустил их, обнажив пока безучастный ко всему член, и взял в рот, Клиган был уверен, что у него не встанет — хоть Джоффри и завалящая трусливая тварь, он все-таки мужского пола. Но за зубами король оказался таким же горячим и влажным, что и разномастные девки, с которыми развлекался Сандор, поэтому Пес решил не мешать ему полировать языком свой ствол. Джоффри вбирал неумело, но решительно, дойдя уже до середины полувставшего члена. Одной рукой он поглаживал налившийся орган, помогая процессу, второй по-свойски трогал мощное мужское бедро и обрисовывал пальцами выпирающую кость таза. И Клиган уже почти расслабился, как вдруг мальчишка явно не случайно укусил его и в который раз поднял на партнера бесстыдные зеленющие глаза, ожидая реакции. Вот, чего он действительно хочет — узнать, на что способен Пес, сорвавшись с цепи. И Пес срывается, взбесившись еще больше от осознания, что на самом деле ситуацией управляет маленький мерзавец Ланнистер, несмотря на свое положение и хер во рту. Сандор наотмашь бьет его в нос, и Джоффри заваливается вбок, опираясь на руку. Не давая прийти в себя, — а чего приходить, если он и так знал, на что нарывается — Пес сгребает в кулак золотые волосы и натягивает его уже сам, прорубаясь в самую глотку. Мальчишка давится, судорожно тянет воздух окровавленными ноздрями, но Сандор готов поклясться, что опухшие от трения губы растянулись в его излюбленной самодовольной ухмылке. А потом он, будто издеваясь, лезет себе в штаны, демонстрируя, что любые действия Пса обернет в сторону своего извращенного удовольствия. Быстро дойдя до пика, Джоффри излился себе в ладонь, и его стон заставил член Клигана, затвердевший у короля за щекой не хуже кувалды, отозваться приятной судорогой. Мальчишка не остановился, намереваясь довести и Сандора, но тот отстранился сам. Плоть легко выскользнула из мокрого рта, натягивая тонкую нить слюны между языком Джоффа и покрасневшей головкой. Тяжело дыша, Джоффри недоуменно запрокинул голову и устремил на Клигана влажные после оргазма глаза. Щеки у него пылали, волосы растрепались, а приоткрытые алые губы похотливо блестели, прося еще. — Ты чего?.. Молча собрав его за шиворот, Пес одним махом поднял Джоффри с пола и подтащил к кровати. Мальчишка не устоял и растянулся на белой перине, испуганно обернувшись на Пса, который тем временем избавлялся от жилета с вышитой на груди собачьей мордой. Оба пса смотрели по-хищнически радостно и зловеще. — Пес… ч-что ты делаешь?! — заверещал Джоффри, когда Сандор, стянув с себя рубаху, разодрал надвое его собственную. На такой конец львенок наверняка не рассчитывал. Но Псу терять было нечего — плевать, что мальчишка предпримет после; накажет его, убьет или сделает чучело. — Обхожусь с недостойными так, как угодно мне, — невнятно рыкнул Клиган, от спешки путаясь в завязках на штанах Джоффри. — Или чем там короли занимаются. Он был не только возбужден, но и по-прежнему пьян. Эти два обстоятельства подбавили ему наглости, и теперь Сандор сам прожигал взглядом красивое породистое лицо. Джоффри, спору нет, и так рожей вышел, а теперь еще ужас в каждой его черте придавал ему какое-то особенное, человеческое обаяние. Пес видел много порочных душ в красивых телах, но эта была самой чудовищной, оттого-то страх, как проявление хоть чего-то людского, и смотрелся на Джоффри почти живописно. — Прекрати, Пес! Не смей! Я убью тебя! — Я все равно не сделаю ничего, что тебе не понравится, — усмехнулся Сандор, преодолев, наконец, шнуровку и срывая с него бриджи вместе с бельем. — Я снесу твою уродливую голову, слышишь?! — Снесешь, но не раньше, чем я трахну твое королевское величество. Мне самому моя голова не больно-то симпатична, давно пора от нее избавиться. Клиган сотни раз видел своего хозяина голым, но придавал этому не больше значения, чем картине в общих казарменных купальнях. А теперь обнаженное королевское тело, вжатое в кровать его собственным, вызывало сущую ненависть; Джоффри похож на чертово изваяние — слишком правильный, слишком изящный, будто впрямь высеченный скульптором, без единой трещинки-шрама на мраморном теле, не говоря уже о лице. Кто имел счастье знать Джоффри только издалека, все как один восхищались его сияющей красотой. Пес не завидовал, — кастрюли в кухне тоже сияют — просто это было, блять, нечестно по отношению к тому, что Джоффри творил. Он как никто знал и видел, насколько их прекрасный король уродлив в своих желаниях. Еще бы! Ему всегда выпадала сомнительная честь исполнять его прихоти. Вот хоть сегодня, и это еще не самая мерзостная — по крайней мере, никому, кроме Джоффри, больно не будет. И раз уж у Сандора теперь позорно стоит на мальчишку, нельзя упускать шанс подпортить его безупречную оболочку. Джоффри вздрогнул и заскулил, когда Пес, оттянув за волосы, впился ему в шею зубами, затем еще и еще раз, сильнее. Свободная рука с хмельным интересом обшаривала плоскую юношескую грудь, задевая соски, отчего они напряглись и наверняка заныли — ладони у Сандора были грубые, привыкшие обращаться с мечом, а не с холеными шкурами. Джоффри отчаянно всхлипывал, но больше не кричал и не звал кого-нибудь оттащить злобного пса, что делало его собственные попытки отпихнуть Клигана менее убедительными. — Сандор, прошу… остановись, — голос задрожал, когда Пес до крови укусил очерченную ключицу. Джоффри сжался, но чужие пальцы все равно грубо и больно протолкнулись внутрь. К вискам юноши поползли слезы, а выбеленные страхом щеки залились ярко-розовым от жара, что буквально источал Сандор. — Больно… хватит, ты делаешь больно! — Зачем еще ты позвал меня, — разгоряченная пасть Клигана оказалась возле самого уха, обжигая и попадая в цель. Джоффа передернуло и прошибло стаей мурашек. Он замахивался ударить, но кулак разжался, и мальчишка только беспомощно царапнул Пса за лопатку. Тот за ненадобностью выпустил из руки его золотистые волосы, и Джоффри сам подставил шею под последний укус. Сандор отстранился, решив, что стоит закончить все побыстрее — скоро рассвет, а короли обязуются вставать рано. Джоффри сбивчиво дышал и смотрел на него будто бы разными глазами, как у его дядюшки Тириона; с одной стороны он словно ожидал расправы, с другой, преобладающей — ничуть не жалел, что отдал себя во власть огромного пьяного Пса. Плюнув в ладонь и наскоро смазав плоть, Клиган раздвинул мальчишке ноги и ухватил под бедра, примеряясь в тесный, плохо растянутый вход. Проникновением Сандор обжег себя, а Джоффу сделал больнее, чем пальцами и зубами, но король так и не закричал, только непонимающе захлопал глазами, укусил себе губы и сдавленно шмыгнул носом, под которым запеклась кровь. Глядя на него, Пес не то чтобы преисполнился аккуратности, но двигаться стал без рывков, дабы не делать вторжение совсем уж невыносимым и не порвать. Джоффри не отстранялся, хотя его по-прежнему одолевала борьба противоречивых чувств; король ясно дал знать, чего хочет, но Сандор в запале взял сразу всё, и юноша испугался его пьяной резкости. Ненависть к нему внезапно отступила, оставив только вполне обыкновенное желание, хотя Сандор изначально руководствовался первым, нежели последним. Постепенно входить стало легче, и Пес ускорился. Власть над королем захлестывала не хуже, чем азарт во время сражения, а бордовая пелена, напущенная вином, делала Джоффри расплывчатым и наделяла каким-то диким смыслом то, что делал Клиган, заполняя собой узкое горячее нутро своего короля. Джоффри едва принимал его и хныкал от боли, но честно пытался расслабиться и подавался навстречу, все же испытывая определенное удовольствие — не физическое, так моральное. К великому своему счастью, Пес никогда не трахал парней, и к еще более великому счастью, его тоже никто не трахал, но теперь он понятия не имел, бывает ли вообще от этого приятно тому, кто подставляется. Наверно, бывает, раз существуют мечеглотатели вроде кудрявого братца Маргери, но ведь не спрашивать же его, мол, просто из интереса, что у них за такие тонкости. Сука, кто вообще придумал совмещать член одного мужика с задницей другого! Клиган уже хотел разозлиться на такие дерьмовые шутки мира, а заодно и на себя, что ввязался в одну из таких, когда Джоффри вдруг выгнулся под ним и застонал уже совсем не от боли. «Ага, вот оно». Пес, конечно же, знать не знал, что ударил в чувствительный клубок нервов, но правильно рассудил, что трахать надо в этом же направлении. Не выходя, Клиган уперся руками в кровать, дал Джоффу обхватить коленями сгибы своих локтей, раскрывая его, и принялся вбиваться жестче. Король не знал контроля ни в злости, ни в наслаждении, и самозабвенно стонал до сорванной глотки, комкая простыни и загривок Пса, угрожая собрать за дверью ползамка. Чертыхнувшись, Пес опять сдавил искусанную шею, и Джоффри затих, возвращая себе поблескивающие от восторга глаза и чертову ухмылку с клычками наружу, которую Сандор, кончая в королевскую задницу, в этот раз встретил без отвращения. * * * Разгорающееся солнце застало их в разных, но одинаково незавидных положениях: Джоффри — абсолютного голого, поперек кровати и с ноющей поясницей, а Сандора — с адской долбежкой в висках и отсутствием воспоминания, как он оказался возле сундука, на котором и отрубился. Оценив степень похмелья, Пес подумал, что встать будет трудно, но неожиданный, а оттого и оглушающий стук не оставил ему выбора. Джоффри тоже подскочил на своей кровати, и они в ужасе уставились на дверь. — Джофф, — нараспев позвала проклятущая Серсея Ланнистер и несильно дернула ручку, отделяемая от места преступления только несчастной дверью, которую, при необходимости, могла высадить пара солдат, наверняка сопровождавших королеву. — Может, откроешь матери? «Вот блядство!» — Пес и Джофф подумали это хором и ринулись по углам, кто за чем