А что, если я убийца?

Утро, сперва такое солнечное и приветливое, светлое и совсем не пугающее, на данный момент уже плавно заканчивалось и сменялось наступающим теплым летним днем. Но это не играло сейчас никакого значения. Было совсем неважно, какая сегодня погода, время суток, число, ведь, очнувшись этим утром в мокрой траве, голубоглазый юноша словно начал свою жизнь с чистого листа. Он больше не помнил свое прошлое, родителей, друзей, взаимоотношения с ними, и его теперь особо ничего не связывало с прежней жизнью, воспоминания не тревожили и не волновали, ведь внутри него зияла пустота, и по этой причине не было повода для возникновения навязчивых чувств. И он также не понимал, хорошо это или плохо, ведь может жизнь его была ничтожна? Но Фильченков рассудил, что если такая ситуация уже произошла, то он все равно сейчас не в силах ее изменить. Кто знает, возможно все еще задолго до его существования было предрешено высшими силами. Не может же все случаться просто так, без смысла и без чьего-то ведома? Или может? С грустью юноша осознал, что за все это время он не успел узнать практически ничего ценного, того, что могло бы приблизить его к разгадке, к выяснению причины потери памяти. Да, он отыскал свое имя и фамилию в загранпаспорте, с какой-то попытки угадал пароль от телефона, но от этого пока не становилось легче. Ему было страшно открывать приложения и листать социальные сети, ведь Рома совершенно никого не помнил. Вдруг кто-то напишет или позвонит, а он не сможет и двух слов связать? И что тогда? А тем временем бесконечный поток сообщений, врывавшийся в его мобильник, заставлявший устройство вибрировать каждый раз, когда новое уведомление появлялось на главном экране, только отпугивал Фильченкова и делал беспомощным. Голубоглазый терялся в догадках. «С чего бы начать?». Рома решил на время поставить беззвучный режим на телефоне, так, на всякий случай, чтобы его не особо отвлекали, и сначала зашел в контакты, где проверил историю звонков, отслеживая наиболее частые. С удивлением сбоку от имени «Джонни», которое появлялось в данном списке намного чаще остальных, он обнаружил смайлики-эмоджи в виде двух сердечек и крысы посередине. Неужели это действительно его хороший друг? Наверняка у них есть много общих приколов, раз он настолько смелый, что поставил сердечки рядом с именем парня? К счастью, голова все еще работала, и юноша даже остался доволен собой, когда следующим шагом догадался отправиться в свою фотопленку, где впоследствии с еще большим удивлением обнаружил много фотографий с этим Джонни, причем очень даже необычных. Вот они стоят вместе на улице и весело улыбаются, а тут уже сидят в обнимку в каком-то ресторане на мягком сером диване, что в целом выглядит странно и до жути неловко. А здесь они вдвоем едят одно красное мороженое с вытянутой продолговатой формой, причем облизывают его вместе. Друзья уж точно так не делают. Фильченков продолжал беспорядочно проматывать свою ленту, периодически останавливаясь на их общих с Джонни фотографиях и каждый раз с еще большим удивлением подмечая, что все это неспроста. Невозможно иметь столько снимков с другом, а уж тем более в таких позах, стоя в обнимку и даже целуясь… «Я что, гей?» Но помимо темноволосого в пленке также встречались и его собственные фото, на удивление довольно эстетичные и приятные глазу, сделанные на хорошую камеру. Снимки светлой квартиры были всюду: это просторная кухня в белых тонах, а вот такая же спальня, где он почему-то лежит в крутой позе на полу в очках на носу, а тут высунулся из окна и смотрит куда-то вдаль. Скорее всего это помещение и являлось его собственным, раз он постоянно находился именно там. Также периодически Роме встречались и другие люди: юноша с разноцветными глазами рядом с девушкой, полноватый шатен в очках, какой-то светловолосый парень чуть ниже его ростом, похожий… Похожий на тот труп, что он видел совсем недавно у беседки. Голубоглазый внезапно вздрогнул и импульсивно отложил мобильник на стол неподалеку. Вспомнив ранее увиденную картину, юноше вдруг сделалось тошно, а голова закружилась. Судорожно схватившись за нее, он опустился на колени. А вдруг он убийца? Что, если это он убил своего собственного друга? Нужно было срочно скрыть улики, так, на всякий случай, даже если он в этом не виновен. Кровавое пятно на футболке уж точно никак не улучшало его положение, ведь если кто-то придет... Подумав об этом, юноша пулей вылетел из комнаты, небрежно всунув в карман телефон, который мог пригодиться позже. Добравшись до первого этажа, голубоглазый в очередной раз огляделся и только теперь, рассмотрев все повнимательнее, он заметил, что на журнальном столике перед серым слегка помятым диваном в форме буквы «Г» с развалившимися подушками стоят не до конца убранные тарелки с оставшимися кусочками еды, валяются пластиковые стаканчики. Пол вроде чистый, ковер – тоже. Судя по количеству посуды, гостей было много, видимо, вчера в доме была вечеринка, какой-то праздник, на котором и произошел несчастный случай. Или убийство. К счастью, спальня тоже оказалась на первом этаже, даже особо не пришлось искать ее. Рома осторожно распахнул первую попавшуюся ему дверь, опасаясь, что внутри может кто-то спать, а он ведь так шумел, пока вбегал сюда и поднимался по лестнице. Но к счастью, внутри не было никого. Вздохнув с облегчением, юноша проследовал вовнутрь и огляделся. Спальня как спальня – двуспальная кровать, придвинутая спинкой к стене, одиноко стояла, заправленная и нетронутая. Шторы полностью перекрывали свет, что мог просочиться через окно. Сегодня здесь точно никто не спал. Легкий холодок пробежал по коже юноши, ибо комната выглядела довольно таинственно, уж слишком умиротворенно было тут, как в заброшенном и никем не тронутом старинном замке. Кому принадлежала эта кровать? Очевидно, что ему самому и скорее всего тому парню, что всюду присутствовал в его жизни в ленте с фотографиями. «Парень. У меня есть парень» - до сих пор звучит в его голове слишком странно и непривычно. И даже мысли о том, что совсем недавно он проснулся в траве на территории какого-то дома чуть ли не с ножом в руках, в этот момент не так сильно волновали его, как то, что он увидел на снимках. Столько нового стало происходить в его жизни, и на самом деле расследовать все это было даже интересно в какой-то степени. Это увлекало, погружало голубоглазого в процесс с головой, заставляя забыть о крови, о чужом бездвижно лежащем теле. Ведь может это все не так важно, по крайней мере сейчас? Жизнь так похожа на квест, различие лишь в том, что она серьезнее, что выбор здесь нужно делать более осознанно, а не пытаться играть в игру, зная, что в итоге все равно выберешься. Замерев на месте, голубоглазый стоит в дверном проеме, не решаясь войти вовнутрь. Его словно что-то тревожит, какое-то чувство будто закралось внутри и сидит там, готовится выпрыгнуть. Да, это все интересно, действительно похоже на квест, но ведь это же жизнь в самом деле. Гуляющий взгляд падает на две небольшие тумбочки, что стоят по бокам от кровати, перебегает на окна, которые все так же завешаны шторами. «Какая глупость, ведь они не могли никуда испариться!» Взгляд останавливается на деревянном шкафе с вещами, что находится у стенки. Откуда он знает, что там есть вещи? Все приходит в голову юноши интуитивно, словно невидимые силы продолжают управлять им и его разумом. Шкаф, поверхность которого такая гладкая и чистая, совсем не тронут, плотно закрыт. Ведь может так и нужно? Внезапно телефон, лежащий в кармане у юноши, начинает разрываться от сообщений, он вибрирует даже на беззвучном. И тогда Рома достает его дрожащими руками, пытаясь не поддаться соблазну зайти и прочитать сообщения, тянется пальцем к кнопкам, чтобы полностью выключить. Но все же перед этим краем глаза он успевает заметить, что на данный момент идет входящий звонок от абонента по имени Лина, но Фильченков судорожно сбрасывает его, окончательно отключает мобильник и кидает его на кровать, а после наконец находит в себе силы, бежит к шкафу и раскрывает его в попытке найти подходящую одежду. Вся она сложена довольно аккуратно, видимо, ее обладатель настоящий перфекционист, может это даже он сам? Оглядываясь по сторонам, юноша снимает шорты и надевает какие-то черные домашние штаны, которые не совсем подходят ему по размеру, но сидят нормально. Футболку он меняет на подобную, тоже белого цвета, но с небольшой надписью на груди. На этот раз вещь сидит на нем идеально, словно является его собственной, что вполне вероятно. В одном из отделов шкафа под верхней одеждой, висевшей на вешалке, внизу стоят полуоткрытые коробки с обувью и еще каким-то хламом. Голубоглазый медленно опускается на колени, боязливо протягивает руку вперед, словно его может кто-то схватить и утянуть в неизвестность, а потом все же достает оттуда пару каких-то кроссовок с интересной расцветкой. Примерив данную обувь, он с облегчением обнаруживает, что по размеру она подходит ему идеально. Впоследствии юноша прячет грязные шорты и футболку в коробку из-под обуви, ставит сверху эти модные кроссовки и возвращает на место различные бумажки, что находились там ранее и придавали обуви нужную форму, оберегали от загрязнения. С этим было покончено и, уже собравшись было встать, чтобы продолжить осмотр квартиры, внезапно Рома обнаруживает одну слегка приоткрытую коробку, из которой выпирает толстая папка коричневого цвета. «Это же фотоальбом». Не раздумывая, Фильченков вытащил его и открыл с самого конца. Так было более логично, ведь по хронологии сначала идет детство, а вот последние события переносятся в самый конец. Внутри оказалось много чего интересного: все те же фотографии, где он обнимается с Джонни, затем он и Джонни по одиночке, а также бесконечное множество снимков в их общей компании. Пролистывая страничку за страничкой, юноша подмечал, что на душе ему становится тепло и приятно. В его жизни есть люди, которые скорее всего заботятся о нем, любят. И хотя сейчас он смотрел на себя словно со стороны, все равно становилось так хорошо и спокойно. Одна фотография, находившаяся примерно в середине альбома, его особенно заинтересовала. Это та, на которой он и его парень еще стояли не рядом, а в компании с остальными, кого он ранее видел в ленте в телефоне. Тут были все те же девушки и парни, и даже тот светловолосый, чей труп теперь бездвижно лежал у беседки. Фильченков вздрогнул, но продолжил рассматривать снимок. Все они явно находились на каком-то мероприятии, ибо на груди у каждого висел бейджик с непонятным значком, а также были написаны имена и фамилии. Здесь они все такие счастливые, стоят с улыбками на лицах, смотрят прямо в камеру, компания настоящих друзей. Вынув этот снимок, чтобы разглядеть его поближе, юноша тоже улыбнулся им всем, счастливчикам, стоящим в тот день и в ту дату вместе в обнимку. На бейджике одного юноши он также разглядел псевдоним, либо что-то иное, так как на самом деле Фильченков не понимал, что это значит. Но главное – имя парня было Константин Леханов, а рядом с ним стояла невысокая девушка – Лина Каширина. Так вот кто ему звонил. Добравшись от середины страничек альбома к самому началу, Рома обнаружил много детских фотографий, которые не давали ему новой информации. Рассматривая одну за другой, он лишь заметил, что чуть ли не на каждой третьей стоит вместе с еще одним юношей. Шатен был чуть ниже его ростом, еще более худой, руки как ниточки, ребра видны на снимке с пляжа, где они оба сидят на песке и лепят что-то наподобие замка. Но один из снимков привлек голубоглазого больше всего. Он сразу заметил, что по текстуре и по форме он отличается от других. Слегка шершавый и порванный, размером меньше, чем все остальные, но в то же время плотный как открытка, снимок отображал того самого неизвестного юношу с огромным тортом в руках, с воткнутыми в него цифрами 1 и 2, который в целом ему помогали держать, судя по всему, мама и папа. Все это больше походило на памятную открытку, и поэтому Фильченков даже вынул фотографию из альбома и перевернул. Он угадал, ибо на обратной стороне все еще сохранился текст, написанный очень коряво, но разборчиво: Дорогой Рома! Поздравляю тебя с Днем Рождения! Желаю тебе этот торт! Твой двоюродный брат Андрей, а ещё мои мама и папа! Прочитав это, Фильченков непроизвольно рассмеялся и улыбнулся, словно действительно вспомнил тот счастливый день, когда получил открытку от Андрея, который, как голубоглазый теперь определил, являлся его двоюродным братом. Видимо, по какой-то причине именно на его двенадцатый день рождения ребята не смогли увидеться, и поэтому родители другого юноши нашли такой интересный выход: купили ему торт, сделали общее фото и отправили открытку. «Очень даже мило с их стороны» - рассудил Рома, засовывая снимок обратно в альбом, а следом закрывая, так как по остальным детским фотографиям уже было сложно узнать что-то новое, разве что места, в которых он раньше был, но теперь не помнил. В дверь позвонили. Это случилось так резко и неожиданно, что юноша чуть не выронил предмет из рук. Впоследствии он мигом засунул альбом обратно в коробку, а коробку в шкаф. Мало ли кто пришел? Хотя, если бы это был житель дома, то он скорее всего не стал звонить в дверь. И все же Рома стремительно кинулся в коридор и, добравшись, распахнул и так прежде не закрытую на замок дверь. На пороге стояла девушка в черных джинсах и в легкой голубой майке. Увидев Фильченкова, она ошеломленно вытаращила на него глаза, но следом беспокойство мгновенно испарилось с ее лица, словно его и не было. Она чуть ли не напрыгнула на Рому, впоследствии заключая его в своих крепких объятиях. — Лина? — голубоглазый неловко обнял ее в ответ. В воздухе витал ощутимый сладкий запах ее духов. На самом деле юноша сразу узнал ее по общей фотографии из альбома, кажется, девушка практически не изменилась с того момента, что было к счастью. — Да, конечно же это я, привет, — отозвалась она спустя несколько секунд, когда уже выпустила парня из объятий. А Рома лишь мысленно вздохнул от облегчения, ибо фотоальбом сильно выручил его, а память не подвела. Видимо, тогда девушка звонила ему, так как беспокоилась, может хотела определить, что с ним стряслось, а он в ответ сбросил и отключил телефон. И теперь ей самой пришлось приехать, чтобы проверить, все ли в порядке. — Дверь на участок у вас почему-то была открыта, — Каширина нервно развела руками словно в свое оправдание, хотя ее еще не в чем не обвинили. «У вас?» - мысль мельком пронеслась в голове у Фильченкова. Это вновь наталкивало на то, что живет он здесь не один. — Забыл закрыть, наверное, — неловко улыбнулся голубоглазый и продолжил стоять на пороге, совсем забыв пригласить Лину пройти вовнутрь. Такой шок, что не до любезностей. — Ты… в порядке? — осторожно поинтересовалась девушка спустя несколько долгих секунд молчания, оглядывая юношу с ног до головы. Скорее всего раньше они могли нормально общаться, это теперь он не может вспомнить, кто она такая, и понять, о чем с ней говорить. Очень неловко. — Да, как видишь, — дружелюбно улыбнулся ей юноша. Она же его подруга, она приехала, так как беспокоится о нем, верно же? Казалось, девушку это успокоило. Она как-то шумно вздохнула, будто целый груз упал с ее плеч. Сладкий запах духов все еще царил в воздухе, было даже как-то приятно. Следом Лина неловко переступила с ноги на ногу и тоже улыбнулась в ответ, не зная, что еще сказать. Она инстинктивно повертела в руках телефон, который держала там все это время, а после мельком взглянула на экран и вновь о чем-то задумалась. Между ними образовалась неловкая пауза. Интересно, может все же до этого они тоже так общались, или это только сейчас он разучился находить темы для разговоров и поддерживать беседы? — А ты ведь уже слышал про то, что случилось с Андреем? — девушка наконец прервала молчание и как-то печально взглянула на парня, словно сожалея о чем-то. — Нет еще, а что? — удивился голубоглазый. — Ах, секунду, — девушка схватилась за телефон, разблокировала его и стала судорожно искать что-то там. Все это время Фильченков с интересом наблюдал за ней, пытаясь разгадать ее, как загадку, как одну из мелких частей огромного пазла, но никак не получалось. В конце концов Лина подняла голову и нервно улыбнулась. — Прости, мне пора, срочно вызывают, — девушка приобняла юношу на прощание и убежала. Странная какая-то. Закрыв за собой дверь, голубоглазый сразу же вернулся в спальню и все же включил телефон, что так же спокойно валялся на кровати. А вдруг кто-то опять приедет из-за того, что будет беспокоиться. Тогда он снова попадет в неловкое положение. Может Лина уже заподозрила, что с ним что-то не так? Не может же человек вести себя настолько странно. Хотя, по наличию странностей в себе и в своей жизни юноша пока что выигрывал. А новый звонок не заставил себя ждать, только на этот раз вызов исходил от контакта по имени Слава. — Привет, ты как? — неуверенный голос раздался практически сразу после того, как Фильченков поднес телефон к уху. — Даже и не знаю, — задумчиво ответил Рома, но парень, находившийся по другую сторону трубки, расценил эмоции голубоглазого по-своему, так, как и надо было. — Я тоже слышал про то, что случилось с Андреем, мне очень жаль, — сочувственно произнес собеседник. — Ох… — другой юноша даже и не знал, как отреагировать. Со всеми новыми навалившимися проблемами он окончательно потерял нить событий. Лина что-то говорила про него, но что же на самом деле случилось с его двоюродным братом? — Прости, я не хотел тебе мешать, я все понимаю, — начал тараторить друг, который, судя по всему, вновь расценил молчание Фильченкова по-своему. — Просто хотел выразить свои соболезнования, Даша тоже не в себе. Мы сильно за тебя беспокоимся. В общем, да. Я не буду больше тебе мешать, отдыхай. Если тебе вдруг будет очень плохо, нужна будет помощь или поддержка, то ты пиши, звони, мы всегда рядом, — как-то нервно продолжил говорить парень, периодически пропадая или шумя чем-то, видимо, оглядываясь по сторонам во время телефонного разговора и от волнения теребя какие-то предметы. Наконец суматоха прекратилась, по крайней мере Роме показалось так на первый взгляд. День только настал, а он сам уже такой замученный и совершенно запутанный в этой новой и неизвестной ему жизни. Тяжко вздыхая, Фильченков направился к дивану, немного поправил подушки, а затем прилег и уставился в потолок. Поток мыслей заполнил его голову, закружился в сознании, пытаясь достучаться до памяти, до той закрытой коробочки, в которой хранились все воспоминания. Но она оказалась пустой, открытой, в ней больше не было ничего. Абсолютно. Юноша и не заметил, как уснул прямо тут, в таком положении. В руках его каким-то образом оказалась подушка, и он нервно откинул ее на пол, когда дверь вдруг шумно открылась без стука, а на пороге показался брюнет с несколькими коробками в руках. — Привет, — неуверенно произнес он, взглянув на Рому и следом отводя глаза куда-то в сторону. Он чем-то расстроен, напуган? Слишком сложно прочитать его истинные эмоции, что он так тщательно прячет где-то глубоко внутри. — Привет, — так же обеспокоено отозвался Фильченков, пытаясь подыграть правилам этой жизни. Юноша переместился в сидячее положение, сонно потер глаза и стал нервно перебирать край футболки, желая скрыть накатившее волнение. Рома уже точно знал, что с Андреем беда, какая – не известно, но он точно не умер, ведь светловолосый юноша, лежащий у беседки, точно не он. Тем временем Джонни, как Рома успел определить по внешнему виду парня, ведь именно его фотки были всюду, поставил коробки на пол в коридоре, разулся, прошел вовнутрь и остановился на месте, не решаясь пройти дальше. В тот момент голубоглазому показалось, что его сердце сейчас остановится, ибо он совершенно не представляет, как вести себя с этим парнем. А что, если тот захочет обнять его, поцеловать или, в конце концов, задаст вопрос, ответ на который Роме неизвестен? Размышляя об этом всем, юноша молча глядел в чужие темные глаза и молчал. Очередная загадка, пазл, который он никак не может начать собирать, ведь он даже не знает, с чего именно начать. Брюнет все же осторожно приблизился к другому юноше, немного отодвинул журнальный столик, а следом уселся на колени на ковер прямо перед Фильченковым, который к тому времени на всякий случай неосознанно ухватил еще одну лежащую рядом подушку и обнял ее. Джонни так же аккуратно протянул свою руку к чужой и оторвал ее от подушки, впоследствии заключив в свою теплую ладонь. Слегка сжав ее, юноша поднял свой испуганный взгляд на Рому. А тот, в свою очередь, уже совсем растерялся и даже не знал, как отреагировать. Жгучее прикосновение такое нежное, приятное, все его мысли сейчас об этом. — Ты в моих штанах, — с еле заметной слабой ухмылкой подмечает темноволосый юноша, оглядывая тело голубоглазого, а тот смущается и слегка закусывает губу. «Черт, перепутал». — Да, понимаю, — следом Джонни бубнит что-то неразборчивое, теряясь в своих собственных мыслях. — В общем-то я хотел извиниться за вчерашнее. Ты ведь знаешь, это вышло не специально, — темные глаза устремляются прямо в выразительные и удивленные голубые, они содержат в себе чужое искаженное отражение. Зрачки не бегают, теперь они явно направлены на Рому. Что вышло не специально? Фильченков недоверчиво уставился на брюнета. Он убийца? — Мне трудно вспоминать вчерашний вечер, — слова, как водопад, обрушиваются вниз и оглушают Фильченкова. «Ах, если б я сам мог вспомнить вчерашний вечер». — Но я не виноват, честно, он сам начал. Клянусь всем, что у меня есть, клянусь собой, — рука сжимается еще сильнее, до жути, до сильной боли, но голубоглазый не издает ни звука, медленно кивает, не смея оторвать взгляд от этого юноши. — И потом, после всего этого… Да, ты уже слышал про Андрея. Я не знаю, как так вышло, правда. Я здесь не при чем. Надеюсь, что ты мне веришь, прости, — темные глаза все так же внимательно следят за чужой реакцией, рука сильно сжимает его хрупкую ладонь, да так, что скорее всего после останется синяк. Из всей этой каши событий Рома смог понять лишь несколько вещей. Первое – что-то неладное случилось с Андреем, с его двоюродным братом, так как и Лина, и звонящий парень Слава, и Джонни соболезнуют ему. Вдобавок, Джонни винит себя в произошедшем, возможно он поссорился с Андреем, что впоследствии привело к какой-то катастрофе? Но почему тогда за беседкой лежит труп, и ведь это точно не его двоюродный брат. По фотографиям не похож, тем более если бы он умер здесь, то на участке давно уже стояли бы полиция, скорая, а все утро – никого. «А Джонни думает, что я буду винить его в случившемся с Андреем, но я ведь даже не знаю, что…» Взглянув эти полные искренности и раскаяния глаза, Рома подумал, что ну не может быть, не может быть такого, чтобы этот юноша совершил что-то плохое. Да, это глупо, банально, возможно он слишком чувствительный и слабый, чтобы обвинить темноволосого в чем-то неизвестном, но тот так смотрит, уже чуть ли не трясется, видимо, переживает за их дальнейшие отношения, не хочет его терять. Не даром у них столько совместных фотографий. Задумавшись, голубоглазый вовсе забылся и растерялся, он бессмысленно взглянул на стоявшие в коридоре коробки и почему-то перескочил на другую мысль, пытаясь рассудить, для чего они были сюда принесены. — Не молчи, пожалуйста, — еле слышный голос, практически шепот, раздается из чужих уст. Черт, Джонни ведь по-настоящему напуган, сидит тут на коленях перед ним, переживает, а он… Какие-то коробки. — Все хорошо, — слабо улыбается Рома, пытаясь соответствовать атмосфере траура и сочувствия, царящей среди его друзей. Следом он отпускает подушку, что прежде так крепко прижимал к себе, а освободившуюся ладонь кладет поверх чужой, дрожащей, пытаясь таким образом подбодрить своего… парня? Ох, это до сих пор так странно, как ему привыкнуть? Легкая дрожь и беспокойное выражение лица сменяются на полуулыбку, грустную, но искреннюю. Темноволосый наклоняется и целует руку другого юноши, осторожно, будто боясь обжечь. Рома вздрагивает, ощущая это прикосновение и чужое дыхание на своей руке. В мире не было ничего, кроме их отрывистых вздохов и еле слышного щебетания птиц на улице.