Многогранности жизни

Вдох. Звонок, крик, слезы. Выдох. Глаза закрываются сами. Глухой голос в трубке. Вдох. Трясущиеся руки. Онемевшие пальцы. Телефон падает на пол. Выдох. «Приносим свои соболезнования.» Рвущиеся наружу рыдания. Бегущие по лицу соленые мокрые дорожки. Катерина просыпается, резко отрывая голову от подушки. Дыхание постепенно выравнивается, но сердце еще бешено стучит. Вот почему она не любит видеть сны. Ночь бесшумна и темна, лишь лунный диск виден сквозь занавески. Получится ли снова уснуть? Если ей снится Алекс, обычно никогда не получается заставить себя сомкнуть глаза заново. — Ну зачем, зачем вы опять показали мне тот день? — шепчет Катерина неизвестно кому, смотря в окно. Она берет сигареты и телефон и выходит на балкон. Вспыхнувшая зажигалка на секунду озаряет пространство светом. В соседних домах горит пара окон. Холодно, но не настолько, чтобы возвращаться в комнату за пледом. Пальцы машинально открывают на телефоне пустой мессенджер — ну, разумеется, пустой, нормальные люди спят, и большинство не видит кошмаров. Катерина зачем-то листает прошлые диалоги и натыкается глазами на то, что у фотографии Элины горит зелёный кружок. Два часа ночи, Василевская, завтра в школу! Савина открывает переписку. Тускло, на самом деле: вопросы про заявления на факультативы, домашнее задание и прочие школьные формальности. А на фотографии профиля она, красивая, с завитыми локонами, улыбается, и бесенята как и всегда танцуют в ее карих глазах. «Вот уж у кого омут точно не тихий, но черти и без того там водятся,» — хмыкнула Катерина. А что если написать ей? Катерина мотнула головой и стряхнула пепел в окно. Ну глупость, конечно же. Однако… Что будет, если отбросить тот факт, что она — учитель, а Элина — ее ученица? Если дать произойти диалогу человека с человеком, души с душой, без всякой субординации? — Все же я могу списать это на ночную слабость, — обреченно вздохнула Катерина. И, пока поток смелости не иссяк, защелкали клавиши клавиатуры. «Ночью спать надо, Элина.«Отправлено. Прочитано. Сердце сделало кульбит. «А к вам это разве не относится?» Катерина буквально видела усмешку Василевской. «Я и спала, пока кошмар не приснился.» Катерина подумала перед отправкой. Стоит ли? Но все равно нажала на кнопку. «Какой именно кошмар?» Катерина потушила сигарету. Нужно ли рассказывать? С одной стороны, лучше бы отправить Элину спать (и пусть она и не послушается), а с другой стороны, ей ведь и так известно достаточно, и Катерина знала, что доверять Элине можно без боязни. К тому же, раз уж она начала переписку, странно будет так заканчивать ее. «О дне, когда я узнала, что мой муж погиб. Тот самый момент, когда мне позвонили и сказали об этом.» Элина прочитала, но молчала. Катерина зашла обратно в комнату и нервно вертела в руках пачку сигарет. Неужели это все же лишнее? «Знаете, я ведь правда не знаю, что стоит говорить в таких случаях и не могу представить себе, что вы чувствуете, но пусть вам никогда больше не снятся такие сны.» Уголки губ дрогнули и превратились в нежную улыбку. Вот он, феномен Василевской — она светит солнцем даже ночью. «Буду на это надеяться, солнце.» «Солнце?» Савина представила, как брови девушки взлетают вверх в картинном удивлении. «Солнце.» Катерина добавила смайлик с солнышком. Быть может, некоторые вещи стоят того, чтобы на них решиться. Даже если это внезапная ночная переписка. *** Элина собирала наливные яблоки в ярко-красное ведро, периодически поправляя пряди волос, непокорно вылезавшие из шоколадной косы. День был пасмурным, но ни это погодное обстоятельство, ни то, что выходные она проводит на даче, не огорчали девушку. Ей давали лишь самые простые задачи, а по их окончанию отпускали в комнату читать книжки для экзамена по литературе. Так что Элина спокойно занималась яблоками, иногда перекусывая ими же на ходу, и вдыхала чистый, разряженный осенний воздух, немного щипавший ноздри из-за близости леса. Ветер румянил щеки и изредка проникал под ткань голубой ветровки, щекоча легким холодком. «Сейчас бы сесть под этой яблоней и написать бы какую-нибудь оду! Я же почти как Пушкин в Болдино!» — подумала Элина, перевернула другое ведро, пока еще пустое, и, пока мама с бабушкой не заметили ее «безделья» открыла заметки телефона. Пахло яблоками, скорым дождем и чем-то, что знакомо только исконно русской душе, в меру меланхоличной и вдумчивой. Мысли Элины заплясали аккуратными рифмованными строчками, и когда была поставлена точка в последней строфе, телефон оповестил хозяйку о новом сообщении, всплывшим вверху экрана. «Слава труду, Василевская!» Катерина Романовна. Очень знакомая фраза в очень знакомых обстоятельствах. Сразу вспомнилось лето, перелезания через забор и вкус вишни на губах. Элина резко обернулась в сторону дома соседки, которая, как выяснилось в июле, была бабушкой ее учительницы. У забора никого не было. Девушка озадаченно фыркнула. «Вы что, сталкерите меня?» «Нет, но была бы не против оказаться рядом. Я с братом, бабушка позвонила ему и рассказала, что приехали соседи, и их красивая девочка собирает яблоки в саду.» «Прям так и сказала?» Элина усмехнулась. Нет, Савина определенно льстит, и это ей вполне себе нравится. «Прям так и сказала.» Когда Катерина Романовна написала ей посреди ночи в середине этой недели, Элина опешила. Она только закончила традиционный затянувшийся ночной диалог с Динарой, как жизнь подготовила ей новый повод для удивления. Классная руководительница никогда не писала ей по нерабочим вопросам, а тут вдруг… На следующий день в школе проводилась самостоятельная по русскому, и Элина не подписала свой листок привычным «Элина В.», а нарисовала в уголке улыбающееся солнце. А следом за солнцем улыбнулась ей и сама женщина, и девушке показалось, что эта ее улыбка ничуть не дежурная и вежливая, а самая искренняя и нежная, настоящая, предназначенная только для нее одной из всех семи миллиардов людей на планете. Эксклюзив, так сказать. Так что Элина растаяла под взглядом светлых глаз и улепетала в коридор, улыбаясь, будто дурочка с переулочка. Что это было за минутное помутнение рассудка, она не поняла, но чувствовать себя особенной ей нравилось. Она ведь всегда была таковой для Савиной, особенно с прошлого года. И это было приятно. Поэтому новые сообщения если и не удивили, но настроили на положительный лад. Внимание к своей персоне Элина любила, что уж тут поделаешь, а особенно внимание умных людей. Катерина Романовна была очень хорошей. Эти сообщения, вроде бы ничего особо не значащие, прошлись приятным, чуть обжигающим тёплом внутри, словно шоколадный крепкий ликер. Что-то щелкнуло в голове Элины и, пробежавшись еще раз по строчкам, нового небольшого стихотворения об осени, яблоках и умиротворении души, она скопировала текст и отправила Катерине Романовне. А сразу как отправила, выключила интернет и засунула телефон подальше в карман. Стрессовая все же вещь — делится творчеством. Хоть стихотворение и не было слишком личным, отсылать его учительнице все равно было немного боязно. Элина сорвала яблоко, надкусила его и продолжила работу юной садовницы. *** А вот вечер воскресенья был что надо. Мама с бабушкой решили остаться на даче до утра понедельника, чтобы вечером доделать все, что нужно было, а Элина, заявив, что ей надо готовиться к урокам, помахала ручкой, села в такси и умчала в светлое пьяное будущее. Планировался день рождения их общего друга Игоря, с класса Ксюши и Динары. Отличный был паренек, веселый, бравый и честный. На порог квартиры, в которой уже пахло кальянным дымом, ступили две девицы: Динара с ярко-розовым макияжем и Элина с тяжелыми смоки на глазах и рубиновой помадой. — О, Маша и Даша Васнецовы прибыли! — весело встретил подруг виновник торжества. — Прошу в нашу скромную обитель. Именинник явно прибеднялся: обитель была не такая уж и скромная: коробки с пиццей и колбасо-овощными нарезками на столе, банки пива и крепкого в углу и стоящий на полу у кресла кальян, который сейчас мерно раскуривал Паша. Элина оставила Динару есть пиццу в компании других ребят, а сама разместилась на подлокотнике кресла, забирая из рук паши трубку, поправляя мундштук и затягиваясь. Ей нравился запах. Томный, сладкий, чуть похотливый, намекавший на легкий привкус свободы в квинтэссенции с развязанностью. Ну, или это только у Элины возникали такие ассоциации. Но в любом случае, сидеть и курить рядом с Пашей, чья рука каким-то макаром сама оказалась у нее на талии, было приятно. Подмигнув Динаре, которая с вопросом в глазах смотрела на их парочку, Элина просто позволила себя любить и приняла из рук Игоря бутылку вишневого пива. Вечер шел своим чередом. Все пили, курили либо кальян, либо электронки, либо бегали на балкон с пачкой сигарет. Орали знакомые до каждого слова песни, танцевали, болтали и смеялись. Элина наслаждалась жизнью. Боже, храни друзей и такие вот времяпровождения с ними, когда все так легко и беззаботно! В момент, когда заиграла песня Нервов про Земфиру и фото в альбомах, Паша вдруг потянулся за поцелуем. Элина не успела подумать, да даже не захотела этого сделать, и потому не отказала. Приятно, горячо, сладко. Без вспышек и огоньков, но зато действенно. Сделав пометку поговорить с другом об этом инциденте завтра, Элина подарила парню еще один поцелуй, а позже Динара утащила ее на балкон. — Василевская, ебать тебя в задницу, ты что делаешь?! — то ли гневно, то ли просто под хмельком выдала подруга. Неужели ее удивило такое поведение Элины? — Как что? — Элина нарочито картинно всплеснула руками. — Стою тут с тобой и слушаю, куда ты там меня хочешь ебать, — с губ вырвался смешок. — Тьфу на тебя! Элин, я серьезно. Тебе Паша нравится что ли? — Динара смотрела ничего не понимающими зелеными глазами. — Это на тебя тьфу! Еще чего не хватало. Поцелуйчики по пьяни ничего не значат, я ему потом объясню это, если потребуется. Динара отвернулась к окну и задумчиво выдала: — А кто лучше целовал тебя по пьяни: я или Паша? Элина рассмеялась. Нет, правда забавная ситуация — конкурс лучшего любовника или любовницы. — Ты, Диночка, ты. Твердая пятерка, — заверила подругу Элину, поднимая большой палец вверх. — Паше дам четверку за решительность и отсутствие попыток облизать мне гланды. Тут уже посмеялась Динара. Элине нравилась эта дружба с оттенками неоднозначности, которая при этом была достаточно незаметной, но они обе об этом знали, однако не старались понять что это всё значит на самом деле. — Элина Владимировна, а можно мне, пожалуйста, еще одну пятерку в дневник? — неожиданно хитрым и азартным голоском проговорила Динара. — Да хоть десять, отличница ты моя. Прикосновения губ. Ягодный блеск и бордовая помада. Нежность и чувственность. Синхронность дыхания. Цветущие алые розы внутри. *** — Похмелдырда, товарищ Василевская? — Дырда-дырда, товарищ Федотова. Полная дырда. Элина благословила небеса за то, что на этой неделе они с Дианой сидели на последней парте у окна, за которым шел дождь. Утром, проснувшись после дикого вечера, она привела себя в надлежащий вид, а вот свои внутренние ощущения ни в какой вид привести не получилось. Может, свалить после урока Савиной? А что, идея хорошая. Только до него дожить бы. Паша принёс минералку и, опять же хвала небесам, сказал, что не ждёт от Элины ничего больше того, что она сама захочет ему дать — одной проблемой меньше. Время тянулось медленно, как густая карамель, а спать хотелось невыносимо. Кое-как дожив до урока Катерины Романовны, Элина тайком жевала булку и тупо пялилась в пособие заданий единого государственного экзамена. Диана рядом с кем-то активно переписывалась, и ничего не предвещало беды, пока грозный голос Савиной под конец урока не прервал их безделье. — Диана, что бы ты поставила в этом задании? Федотова скосилась на Элину, у которой от неожиданности чуть кусок булки в горле не застрял. Вот тебе и здравствуйте. Выпучив глаза, Элина мимикой показывала подруге, что она без понятия. — Два, три и пять, вроде бы, — на ходу соображала Диана. — Вроде бы? — серо-голубые глаза послали молнию на заднюю парту. — Ну, точно… — неуверенно проговорила нерадивая ученица. — Что думает Элина? — Катерина обратилась взглядом к Элине, а ее глаза заметно потеплели. Ну или ей только показалось с похмелья. — Элина думает, что осталась минута до звонка, — лениво протянула Василевская. — А вообще, там вместо пятого ответа шестой. Спасибо создателям сея пособия за ответы в конце, где Элина успела когда-то прилепить закладку, чтобы быстро ориентироваться в казусных ситуациях. — Хорошо, продолжим позже, — видимо, успокоив в себе строгого учителя, молвила Катерина Романовна и вышла из класса. Элина быстренько закинула вещи в рюкзак, сказала Диане соврать, что у нее разболелась голова на случай, если спросят об ее отсутствии, и пулей вылетела вон. Огляделась по сторонам — горизонт чист, можно давать деру. И понеслась по лестнице в гардероб. — Куда же вы, мадемуазель, изволили собраться? — чуть хриплый голос за спиной заставил остановиться. Засада. — Домой, Катерина Романовна, мне очень надо, — Василевская повернулась и сделала лицо под названием «ничего не спрашивайте, просто отпустите». — Все нормально? Ты какая-то бледноватая, — рука учительницы взметнулись вверх и легким движением заправила прядь волос недоумевающей Элины за ухо. — Да все окей, — отмахнулась девушка. — Ладно, не стану спрашивать, что это с тобой. Но я как раз собиралась поговорить с тобой о том, что ты прислала мне на выходных. Ты не прочитала мои сообщения. Элина хлопнула себя ладонью по лбу. «Вот же я валенок!» — промелькнуло в голове. В круговороте вечеринки Игоря она совсем забыла о том, что послала учительнице свое маленькое творение, да и в принципе оставила много диалогов без ответа. Ей было попросту лень разгребать сообщения. — Знаешь, если тебе действительно так надо идти сейчас, может, зайдешь ко мне вечером? — Катерина Романовна была крайне добродушна к ее косячной душе. — Я возьму торт или что-то в этом роде, — почему-то Элине показалось, что для Савиной это было важно. Без объяснений, просто важно. — Зайду. В семь нормально будет? — Элина кивнула. — Да. Маме можешь сказать, что я решила взяться за твою подготовку к литературе. — Так и сделаю, — облегченно улыбнувшись, Элина направилась за своей курткой. — До вечера. — Увидимся, солнце. Элина зачем-то подмигнула и убежала вниз. Солнце. Дожили ведь. Солнце с похмелья. И как Катерина Романовна только додумалась до этого прозвища?