Ты слышишь — кончилась война

Куда Скайварп мог засунуть последний брикет «пыли»?! Как он достал со своей привычкой прятать все препараты, хоть где-то признанные наркотическими, в совершенно непредсказуемые места! Внеплановый пинг Скайварпу отправился прежде, чем Тандер успел все заблокировать — пусть он недавно включал и отключал связь с Шоквейвом и программу не нужно было искать в архивах, ее еще следовало перенастроить на Скайварпа. «Искра моя, ты в порядке?» — донеслось с той стороны волнение, смешанное с безошибочно распознаваемой эйфорией после хорошего коннекта, и Тандер вырубил комлинк, решив, что с настройками приватных каналов разберется потом. Ну конечно, Юникрон побери, чем еще Скайварп мог заняться, чтобы отвлечься от неприятных ощущений! То, что Тандер и был причиной этих ощущений, не мешало ему злиться на Скайварпа так, что очередная партия пустых колб выпала из когтей и разлетелась по всему медотсеку. Некоторые треснули. Даже хороший медицинский пластик, предназначенный для токсичных препаратов, имеет срок службы. Неужели Тандер ошибся в подсчетах, и «пыль» просто закончилась? Он до сих пор шлаково соображал, а теперь, когда боль не разделялась на троих, ему хотелось замереть и не шевелиться, пока он не отключится от усталости. Вот только это очень сложно сделать, когда больно лежать и сидеть в любой позе. Нужно двигаться, пока усталость не станет сильнее боли, и тогда уходить в офф. Слава Праймусу, Тандеру было уже недалеко до этого состояния, а раскладывать по местам инструменты и расходники в медотсеке он мог, наверное, даже отключаясь на ходу. Он заблокировал Скайварпа, не думая, и сейчас мучительно тянуло поговорить с ним. Ощутить его рядом. Тандер не хотел признавать, что Скайварп был прав, и сомневался, что хочет делиться с ним… Нет, Скайварп бы понял. Он не стал бы осуждать, возмущаться или смеяться. Сколько раз Скайварп приходил за утешением именно к Тандеру, когда хваленое чутье давало сбой и добровольный коннект со случайными меха незаметно переходил в групповое изнасилование, хорошо еще, если без серьезных травм? Даже убивать этих меха было, в принципе, не за что, потому что Скайварп сам с ними напился и сам хотел трахнуться… просто что-то пошло не так. В жизни Скайварпа что-нибудь шло не так и выходило «очень неудобно» каждые несколько квартексов, а он все равно порой сильно расстраивался. Тандер никогда не был таким эмоциональным — но сейчас искра у него болела сильнее всех порезов на обшивке, вместе взятых. То, что Леозак сломал гнезда для подключения на собственном терминале и залил герметиком оголенные провода, Тандер знал; он не ожидал, что Леозак лишит его беспроводного доступа к стационарному телепорту, а также информации о разных важных вещах, например, о координатах и состоянии корабля. Что Леозак заблокирует двери в отсек, где Тандер жил со Скайварпом. Меддиагносты, оба, Леозак тоже испортил. И все разъемы на стенах, куда можно было воткнуть провода, залил герметиком. Конечно, Тандер мог разобрать диагносты или вскрыть панели над ними, добраться до любого подходящего кабеля, взломать защиту и в итоге подключиться ко всем электронным системам корабля, но… Он вернул Леозаку корабль. Он больше ничего не должен. Никому. Смешно было ожидать прежнего доверия. Тандер и сам чувствовал, что больше не может доверять Леозаку. Нет. Он доверил бы Леозаку свою жизнь. Но от мысли, что Леозак снова увидит его таким… Леозак видел его истекающим топливом и потерявшим контроль над корпусом тысячи раз. Что изменилось? Здравый смысл подсказывал, что Тандеру следовало бы чувствовать благодарность. На «Дарксайде» — как и на любом другом восском корабле — меха могли убить только за то, что он послал командира наболт или неправильно понял приказ. Старси много раз говорил, что любит Тандера именно за то, что с ним не нужно помнить все нюансы иерархии и следить за глоссой. Тандер был вне этих сложных отношений, Тандеру нравилось быть вне и на «Скайсталкере». Так же, как в далеком, давно разрушенном городе он слушал рассказы меха с «Дарксайда», тихо сидя в углу темного зала заправочной, и позволял Старси валяться на платформе и болтать обо всем и ни о чем, пока очередная программа компилировалась или искала уязвимости в чужих фаерволах, на «Скайсталкере» Тандер следил за жизнью экипажа, слушая треп в кают-компании, и никогда не хотел большего. Почему сейчас ему так больно слышать смех Леозака и веселые голоса меха, с победой и шаниксами вернувшихся с чужой войны? Почему Тандер решил, что потеряет Леозака навсегда, если останется на «Черной дыре»? Праймус, было бы что терять… Тандер всегда был здесь чужим. Гражданским, которому позволили жить на корабле из жалости. Как он ни старался делать что-то полезное: сражаться, оптимизировать электронику корабля, находить полезную информацию, ремонтировать всех раненых, даже земле… Какого Юникрона Леозаку понадобилось в медотсеке именно сейчас?! Тандер чуть не повредил когтями мыльные, скользкие зажимы для топливопроводов, которые еще с Кибертрона никто не промыл и не продезинфицировал. Правую руку свело судорогой от пальцев до самого локтя. — Если у тебя есть силы для уборки, вымой сначала пол в нашем отсеке. — Только закончу с зажимами. Если их бросить так, они заржавеют. Смотреть одновременно на Леозака и вниз, в раковину, было неудобно, но Тандер не мог спокойно продолжать дезинфекцию, когда тот стоял за спиной и фонил все интенсивнее. Что его так заводило — страх, или неловкие движения, или пахнущие энергоном порезы, или все сразу? Он обнял сзади, как только последний зажим, протертый и зафиксированный в раскрытом виде, лег в чистый лоток. От боли в турбине и в боках, смешавшейся с одуряющим резонансом эм-полей, у Тандера задрожали ноги. Раковина подозрительно заскрипела, когда он вцепился в ее края. — Сломаем же, — тихо фыркнул Леозак; слова звучали невнятно, потому что он пролизывал глубокие порезы на левом наплечнике, добиваясь, чтобы снова потекло топливо. Тандер шагнул спиной вперед, задел каблуком ногу Леозака, тянущего прочь от раковины. Крылья звенели о чужой корпус. На них, слава Праймусу, обшивка была почти целой, но все же каждое соприкосновение отзывалось тупой болью в турбине, спине, плечах — и почему-то в шейных серво глубоко под шлемом. — Ты хотел бы повторить? Потом? Как хорошо, когда ты не дергаешься… Забирайся, согни ноги, — когти Леозака больно проезжались по открытой биоткани, ступни норовили соскользнуть с края платформы, спойлер на левом колене царапнул бок, и Тандер качнулся вперед, едва не упав. — Медленно, осторожно… Тандер ненавидел, когда Леозак сам почти не шевелился и мешал двигаться ему. Сильнее его бесило только подключение сзади. Медленный коннект фейсплейтом к фейсплейту Тандер еще как-то мог понять, но не это. А в такой позе, скорчившись на коленях Леозака, еще и придется изо всех сил цепляться за платформу, чтобы не слететь на пол! Когда рука и так юникроновски болит! Тандер зло царапал ноги Леозака — везде, где мог дотянуться, — и пару раз сумел боднуть его шлемом, отвлекая от вылизывания ран на турбине, но этого было мало. Он что, нарочно выбрал позу, в которой Тандеру ни до каких чувствительных мест не достать?! Надо было остановиться, Тандеру не хотелось никакого коннекта, но ему так нравилась возможность причинить Леозаку хоть немного боли в ответ, что притормозить не получалось. Корпус сам выгибался, реагируя на знакомое излучение и уверенные прикосновения; шум вентсистем и лязг крыльев заглушали все звуки, но Тандеру казалось, что из динамика вырывались тихие стоны, когда руки Леозака подбирались ближе к кодпису. Очень тихие. — Не надо! — Тандер очнулся от наваждения только тогда, когда ощутил разгоряченными инт-системами прохладный воздух. — Я не хочу! Отпусти! Как ни странно, Леозак остановился. И довольно аккуратно спихнул Тандера на платформу. И даже включил подавитель эм-излучения. Тандер сделал то же самое, отползая к изголовью. Всю платформу перепачкал — но ремонтная платформа рассчитана на то, что ее будут заливать энергоном. Это у Леозака в отсеке платформу пришлось менять перед отлетом. Здесь достаточно вымыть. — Прости. Я не хотел… я растерялся и не сказал сразу, что сейчас для меня это слишком. Прости. — Это первый раз, когда я слышу от тебя извинения, — заметил Леозак с непонятной улыбкой. — С цикла, как ты вернулся, я имею в виду. — Я не чувствую вины за эту историю с кораблем. Но я очень сожалею. Я знал, что однажды Шоквейв потянет меня и Скайварпа в послеискрие, наверное, я должен был что-то спланировать заранее, как-то подготовиться… но когда это произошло на самом деле, я не мог ничего сделать. Я не знаю, как это описать, но мне никогда в жизни не было так шлаково, клянусь искрой. То, что я чувствую сейчас, просто чепуха на фоне этого. Скайварп, я думаю, тоже был не в себе, но он хотя бы ходил и разговаривал, я и этого не мог, и когда он сказал, что решит проблему… я не думал, что он решит ее так. Я вообще не мог нормально думать! Я знал, что меха очень плохо при смерти соузника, что некоторые вырывают себе искру или умирают от коллапса, но я не представлял… — У меня была связь искр, — перебил Леозак. — Я понимаю, о чем ты говоришь. Не смотри на меня так, это была родственная связь, — хмыкнул он. — С цикла активации. Когда она оборвалась, мне казалось, что мир утратил часть красок. И сейчас, спустя сто с лишним ворн, они так и не вернулись. Я понимаю. — Мне жаль, — повторил Тандер. Он не знал, что еще сказать. — Иногда меня посещала мысль, что новая связь искр вернет утраченное, — Леозак смотрел ему прямо в оптику. — Я не обдумывал это всерьез, потому что я не могу представить рядом с собой никого, кроме тебя. Но когда я казню Скайварпа и решу проблему с колонией наших братьев… ты уже не захочешь стать моей искрой, я прав?