19:21
Школа всё ещё гудела жизнью: играла популярная ритмичная музыка, под которую веселились подростки в лучах ультрафиолетового света ламп и огоньков, отблеска лент, плакатов… Но за углом той же школы, всего в метрах десяти эта подростковая суета не имела власти. Там царил покой, который навевал тихий шелест травы и дуновения холодного осеннего ветра. Деревья, которые с неодобрением косились на юных бунтарей, потревоживших их покой. Звёзды, счёту которых нет конца и начала. Уже с этих десяти метров начинался старый, но по-прежнему неизведанный, полный тайн и загадок, мир. Но кое-что ещё было еле различимо в песнях ветра — это было отчаяние. Всхлипы доносились из-за толстого старого ствола дерева. За ним на влажной холодной траве сидела девочка в серебряном мини-платье и горько плакала. Это была Сара О’Нил — девочка, которой разбили сердце. Нет, Вишня не говорил с ней напрямую о чувствах. Не клялся в вечной любви, не звал на свидания. Просто… когда ты обделён вниманием, очень просто влюбиться до беспамятства в того, кто его оказывает. Тем более, в подростковые годы — что с них взять? Самое, пожалуй, ироничное — именно эти первые грабли и трещины в сердце ты уже не забудешь ни-ког-да. Любой человек однажды захочет быть с кем-то связанным, разделив свою боль и счастье. Проблема в том, что у него есть около семи миллиардов возможностей ошибиться в своём выборе. «Почему он выбрал… её?»Двадцатью минутами ранее…
— Какого… Сара не верила своим глазам: перед ней Вишня страстно целовался со Стефани, вжимая её спиной в руль Харлина. Их губы и языки словно боролись друг с другом, лаская грубостью движений.«Не мои губы»
Его руки впивались в её бедра, а сама девушка была тоже не против оставить метки, вцепившись в его плечи ноготками.«Не мои руки»
Сначала они не заметили свою подругу, но, услышав застрявший в горле вопрос, тут же встрепенулись и отскочили друг от друга. Даже чуть мотоцикл не уронили вместе друг с другом на землю. — Это не то, что ты… — начали сыпать с ходу первые пришедшие на ум оправдания, но она их не слушала. Ноги бросились в побег.«Не я»
— Сара, стой!.. — крик Стефани вдогонку заглушался шелестом травы и надрывистым смехом. Сара прихрамывая бежала и смеялась от истерики. Когда не осталось сил терпеть боль в лодыжке, Сара упала коленями на траву посреди деревьев. Мелкий гравий и песок посреди травинок врезались в коленные чашечки, оставляя синяки и ссадины, но это было не важно. Разувшись, нащупала самое болезненное место — всю ее чёртову ногу. Звонкий смех всё утихал, обретая низкие мрачные ноты и прерываясь всхлипом. — Вот и всё, — прошептала себе Сара, утирая первую слезу, — ты снова подавлена. Ты снова одна. Больно. Больно быть преданным, обманутым, неведомым. Больно быть третьим лишним. Хотелось закричать, чтобы болело горло, чтобы исчез этот противный удушающий ком где-то в трахее. Солёные реки почти беззвучно лились сквозь пальцы. Лишь периодическое шмыганье носом разрушало тишь этой печали. Шмыганье носом и чьи-то приближающиеся шаги. Из-за деревьев показался Люк: — Сара? Что ты… Оу, что случилось? — обеспокоенный печалью знакомой он присел напротив неё, пытаясь заглянуть в глаза, которые Сара прятала за ладонями. — Всё… Хорошо, — пыталась не показывать своего опухшего от истерики лица, но Люк аккуратно убрал её руки от лица. Распахнув ладони принудительно, она приветствовала его натянутой улыбкой. Настолько натянутой, что вот-вот треснет нижняя губа. — Ты вся дрожишь… Почему ты плакала? Тебя кто-то обидел? — тут же начал расспрашивать обо всём Люк, накрыв её своим белым пиджаком. — Если это Адель, то я разберусь с… — Нет, это не она. Всё нормально, правда. Просто вот так вот грустно стало… Тебе не пора бы вернуться на вечеринку? С чего бы ходить по лесу, когда смеркается?.. — утирая раз за разом нос и глаза, Сара понимала, насколько жалко сейчас выглядит. Слёзы всегда для неё казались чем-то недостойным, а уж тем более если их увидели… Лицо сразу же стало слишком сосредоточенным, словно выточенным из камня. — Я уже хотел идти домой, но меня сюда что-то тянуло… И здесь я нашёл тебя. Давай я провожу тебя? Что-то мне кажется, возвращаться на вечеринку тебе явно не хочется, тем более она скоро закончится… — Люк попытался помочь Саре подняться, но при первой попытке из её горла вырвался сдавленный стон от боли. — Что с тобой? — Ногу подвернула… Да ты не беспокойся, я справ… Ай, — с первой же попытки встать самостоятельно девушка тут же пожалела об этом решении. Люк всё понял и, закинув её руку себе на плечо, помог подняться. Они понемногу отходили от школы, вдруг со стороны школы стали слышны слова той песни, которую ребята слушали ещё в классе. — Люк, ты знаешь слова песни? Я просто не понимаю этот язык, — попросила из интереса Сара. Люк сразу же начал переводить с припева тихо и медленно напевая ей на ухо:A white night has descended like a cloud. The wind is reading the young leaves. I can hear your voice, I can see you, But why does this happen only in the dream?
The light of the dawn and the clear skies above Are bringing the end to my visions. I want to see the dream again, But the white nights are too short. Yet, I still cherish the hope in my heart, And I am greeting the dawning day with a smile, I believe (that) the dream will come true, And (that) I will see you, I will see you.
— Это русский язык, я знаю её уже наизусть, — непроизвольно похвастался перед он девушкой. — Вау… Я и не подумала бы, что эта песня такая… трагичная что-ли? — на мгновение стало горько на языке. — Как и то, что ты знаешь русский. — Я имею русские корни, если по секрету. Об этом мало кто знает, и это к лучшему, — немного помрачнел парень, словно говоря о своей родословной нехотя. — Я не скажу никому, — пообещала ему Сара, и чтобы как-то разрядить обстановку, призналась. — Если честно, мне нравится, как ты спел эту песню. Даже больше оригинала. Люк взволнованно посмотрел ей в глаза: — Честно? — увидев положительный со стороны слушателя кивок, он просиял в слегка смущённой улыбке. — Спасибо. Ребята и не заметили бы, что стояли почти под воротами школы и слушали песню, если бы её не сменила другая. «Cherry cherry lady». Сару непроизвольно перекосило, а челюсти сжались. — Пойдём, — закинула ему руку на плечо она, и они удалились под эту уже ненавистную мелодию. Будучи погружённой в свои мысли, Сара и не заметила виднеющийся впереди родной дом. — Вот мы и на месте, ты же здесь живёшь? — спросил парень у калитки, не отпуская одноклассницу. — Да. Спасибо, Люк, — поблагодарила его за помощь она и хотела было отстраниться, но он не дал ей этого сделать. — Слушай… Я не знаю, что сегодня произошло, и, наверное, я не вовремя, но… Не хочешь прогуляться завтра? Я знаю отличное место в лесу, где мы можем устроить пикник или просто подышать свежим воздухом, расслабиться после этого вечера. Если ты этого, конечно, хочешь, — поспешно подбирал слова Люк в попытках не отпугнуть Сару. Было видно нервному потиранию ладоней, насколько для него важен её ответ. Действительно, Саре не слишком-то хотелось говорить сейчас с людьми в общем, но и оставаться одной не пошло бы на пользу: это всегда ведёт к не самым приятным последствиям. С другой стороны, лес и вправду мог немного отвлечь… Да и Люк здорово помог ей сегодня, и вообще очень милый и заботливый всегда… — Да, я бы с радостью, — после доли минуты размышлений Сара дала положительный ответ, отчего Люк стал улыбаться ещё шире. Он довёл её до самой двери дома. — Тогда до завтра, — махнула в ответ удаляющемуся парню на прощанье Сара и заперла дверь. Теперь предстоит нелегко. Её комната на втором этаже, а ступеньки всегда немного бесили своей скользящей поверхностью и огромным количеством. Шаг за шагом, вздох за вздохом, но Сара добралась сначала к ванной. Умылась, покопалась в скудной аптечке, кое-как наложила на ногу эластичную повязку с болеутоляющей мазью. Отметила свой болезненный ничтожный вид в зеркале, отчего захотелось зареветь снова. Нет. Она не позволит себе плакать. Не сейчас. Впившись зубами в своё предплечье, Сара оставила на руке ало-синюю метку. Она всегда так делала, когда под рукой ничего не было. Ну или когда безысходность доходила до крайней точки. Это было своеобразным наказанием за слабость, тренировкой. Боль физическая заглушала эмоциональную. Вот захлопнулась дверь её комнаты изнутри. Открыв окно, Сара села на кровать. Обида не отступала, как и заложенность носа, но слёзы уже не лились. Сняв украшения с себя, она подошла к комоду и открыла шкатулку для своих побрякушек. Глаза впились в те серёжки. Вишнёвые серёжки. Они переливались в руках от неясного из окна света. Сара сжала их в кулак: горечь неразделённой любви вернулась с двойной силой. Лжец. Разве он не видел, как Сара смотрит на него? Как краснеют её щеки от его объятий? Как она отворачивается от его цепких голубых глаз? Как ей важно просто быть близкой хоть с кем-то в этом чёртовом городе? Обзор снова загородила прозрачная пелена. Жемчужины слёз медленно потекли по щекам. Рука занеслась для броска. Выбросить украшение в окно — говорят, если избавиться обо всех напоминаниях, будет проще. Швырнуть в стену, в зеркало, в окно, словно выбросить из своего сердца и головы. Только кулак дрогнул для броска, Сару пробрала ещё большая горечь в горле и томная боль в груди. Спокойное, но строгое замечание, прозвучавшее за спиной заставило подпрыгнуть от неожиданности: — Не стоит. Порча имущества не поправит дел, увы. Да и этот подарок был преподнесён от чистого сердца, — он не спрашивал — утверждал. Сара резко обернулась. Этот незнакомец снова скрывался в тени, его истинное местоположение в комнате выдал недобрый блеск багрового камня. — Вы только посмотрите, кто явился… Какого чёрта ты пришёл?! — освирепела от новой волны обиды девушка. — Где ты был? — Был когда? — игнорировал в очередной раз проявленную в его сторону агрессию он, словно подзадоривал своим хладнокровием и непоколебимостью. — Вчера! Когда я ждала тебя! Когда ты… Когда ты был мне нужен! — срывалась на крик Сара, отчего жемчужный слёзный град искрился из глаз всё интенсивнее. Она не любила признавать необходимость кого-то в своей жизни. — Что тебе нужно? — Что? — оторопела от встречного вопроса она. — Тебе нужны оправдания или мои извинения? Будучи откровенным, скажу, что считаю и то, и другое ничтожно бесполезным, — в его изречении были слышны нотки сарказма. Сару снова ударила боль в груди. Не услышав достойного по его мнению ответа, тень задёрнула шторы и закрыла комнату от лишнего света. Затем мягко, но настойчиво взяла Сару за руку в попытке забрать украшение от дурости эмоций подальше, но отмахнулась: должно быть, нащупала свежую метку. Девушку покрыли мурашки, словно температура в комнате понизилась на несколько градусов. На языке можно было почувствовать терпкий жар — это был гнев. Его гнев. Хоть незнакомец не был видим невооружённым глазом, Сара почувствовала, что он прямо перед ней. В расстоянии меньшей, чем длинна протянутой руки. Протянув руки в стороны и выставив перед ней грудь, он приказал: — Бей, — не терпящий отказа тон говорил Саре действовать. — Лучше изгонять все плохие эмоции на мне: я всё равно не чувствую боли, да и, к тому же, я тебе неприятен; неприязнь всегда была весомой причиной для агрессии… Бей, я жду. Сейчас. Сара сначала было попятилась от такой психологической нападки и явной провокации, но обида взяла верх — она нанесла первый удар. И ещё один, и ещё. Россыпь нешуточных гневных кулаков покрыла торс неизвестного, но он не шелохнулся до тех пор, пока девушка не выдохлась. — Пожалуй, мы закончили? — в темноте он поправил свою одежду, словно не получал тумаков от рассвирепевшей женщины. — А теперь рассказывай, что вызвало такую колоссальную бурю эмоций. — Я думала, ты всё и так знаешь… — всё так же неожиданно для себя гневно выпалила Сара. Незнакомец пристально посмотрел на неё, во мраке отчётливо блеснули заинтересованные серые глаза. — Знаю, но расскажи: так я буду знать то, чем ты хочешь поделиться, а что должно было остаться для меня за завесой неизвестности, — на удивление, эта просьба обрела иной смысл: он не хотел лезть туда, куда не стоит. Деликатность этого поступка смягчила Сару. — Меня… Отвергли, — шмыгнула носом она и скрестила руки на груди, словно пыталась закрыться в коконе: снова эта тупая боль где-то внутри разрасталась, множилась, пробиралась всё глубже. Его холодная ладонь нежно выпустила тело девушки из этой закрытой позы, кутая в настоящие объятья. — В саморазрушении — вся суть, ведь за каждым разрушением стоит воссоздание. В этом не может быть ничего как героического, так и постыдного. Просто это надо пережить. Холодные и скорее слишком осторожные, чем до хруста костей жаркие, но этого было достаточно. Именно это и было нужно — просто почувствовать, что кто-то тебя понимает. Вскоре маленькие руки вжались в рубашку тени, как в спасательный жилет утопающий. Утопающий в омуте. Минуты тянулись, как часы, и наоборот. Неизвестно, сколько они простояли так в кромешном мраке и забвении. Она вдыхала аромат его рубашки: с горчинкой терпкий, пыльно-травяной и тягучий. Он, будучи поверженным этой девчонкой окончательно, примирялся со своим поражением. Когда агрессивный комок юности перестал сопеть на груди, он спросил: — С чего ты сочла меня осведомлённым в вопросах твоей жизни? — Ну… Я вроде не глупая… Вся эта чертовщина началась, когда я переехала сюда. Когда убиралась в подвале, нашла кольцо, надела и что-то странное произошло, — начала Сара. — И сейчас я понимаю, что догадки верны, потому что у тебя похожее кольцо. Мне кажется, я знаю, кто ты. Ох, сколько по телевизору крутят всякой чертовщины. Ужасы никогда не могли оставить человека равнодушным, особенно если речь идёт о чём-то мистическом. Сара любила ужастики, особенно про всяких маньяков или, на крайний случай, привидений. И ей казалось, что сейчас перед ней никто иной, как заблудший призрак, которого она по своей же глупости приковала себе. Правда, в фильмах привидение хотело убить того, кто потревожил его, но, может, ей просто повезло? Неожиданно под своей щекой девушка почувствовала сильное биение сердца, чего не замечала раньше. Её волос коснулись холодные пальцы. — Должен признать, меня ставит в неловкое положение твой гибкий ум, — чуть ли не стальной раньше голос заискрился теплом. Он отпустил её из холодного плена рук. — Как твоё имя? — Что? — Имя, — повторила она. — Я все ещё не знаю твоего имени. И вообще ничего не знаю… Незнакомец подошёл к распахнутому окну и закрыл его, так и оставшись наблюдать за улицей. Сара подошла к подоконнику, но, зная подсознательно, что он не хочет ей показываться полностью, втупилась в свои руки. — Адам. Меня зовут Адам, — медленно произнёс он, не отводя взора от происходящего ничего за окном. — Почему не говорил раньше? Прячешь личность даже сейчас? — Не было надобности в нём, меня не называли по имени. Да и мало кто спрашивал. — А себя почему скрываешь? Тебе неприятна эта тема, я чувствую, — боль снова дала о себе знать. — Чувствуешь? — снова удивлённый ответный вопрос обескуражил Сару. — Ну-у да. Меня часто терзает неприятное чувство где-то изнутри, словно я переживаю не свои эмоции. У тебя такого нет? Почему это происходит? — Я тоже обременён этим чувством, но не был уверен, что ты чувствуешь это. Если говорить кратко, то этим украшением на твоём пальце ты создала между нами связь, которая будет крепчать с каждым днём. Но её можно разорвать. — Как это? Я пробовала снять кольцо, но оно не снимается, — сказав это Сара почему-то почувствовала себя крайне глупо. Скорее всего, он имел ввиду что-то более глубокое, чем снятие кольца с пальца. Может, ритуал какой-то? Ох, лишь бы не пришлось идти на какое-нибудь заброшенное кладбище… Он повернулся к ней. — Чтобы разорвать связь, ты должна ответить на следующий мой вопрос отказом. Готова к этому? — его голос вновь наполнился сталью отстранённости и жаром решимости. — Всего лишь? Тогда ты покинешь меня? — с опаской спросила она, на что Адам кратко ответил: — Обещаю. Итак, начнем. Согласна ли ты делить со мной горя и радости этого бренного мира, подаренного нам Творцом? — он взял её ладонь в свою, отчего её пальцы стали ещё сильнее дрожать. «Раньше меня бесило частое присутствие людей а моей жизни, и я хотела просто быть одной. Но… распространяется ли это на призраков? И хочу ли я избавиться от него на самом деле сейчас?» — Н-нет, не согласна, — выдавила из себя она, но внутри что-то кричало: «Не уходи сейчас. Просто не уходи». Адам взял изувеченными шрамами пальцами края изделия, попытался снять, но она словно застряло. Ещё раз — ничего. Лишь камень насмешливо поблескивал в гранях золота. Он рассмеялся, вызвав этим у Сары шок. Его лёгкий смешок превратился в низкий раскатистый, но мягкий смех. — Ну как? Всё прошло успешно? — забеспокоилась она, но не хотела выдавать жуткого нетерпения услышать ответ. — Поверить не могу… — через смех пытался что-то сказать, но с первого раза не получалось. — Поверить не могу, ты лжёшь мне! — П-почему ты так решил? — в её девичьем голосе можно было бы услышать оскорблённость, но он слышал её стучащее в клетке из рёбер сердце. — Сара, чтобы покончить с этим, нужен искренний отказ… Я ничего не понимаю. Разве ты не хотела вернуть себе прежнее течение жизни? — он напрямую обратился к ней с просьбой объяснения столь двоякой ситуации. — Хотела, но… — замявшись в ответе, она смотрела прямо под свои ноги, словно провинившаяся в кабинете директора. Время тянулось, а Адам терпеливо ожидал ответа, который так и не был найден. Утомившись от невозможности решительно действовать, он обречённо сел на кровать. — И что делать? — задал риторический вопрос Адам, глядя вверх. Подумав, что вопрос адресован ей, Сара с некой попыткой исправить ситуацию предложила: — Сыграем в вопросы? Задаём друг другу и отвечаем. Раньше я любила эту игру… Хотя, ты же наверняка всё обо мне знаешь, духи всегда всемогущи. Особенно в фильмах ужасов… Это предположение немного позабавило мужчину. — Считаешь, что я злобный призрак, что не даст тебе покоя до конца жизни? Весьма интересное предложение, но не совсем достоверно. Я — нечто иное, не привязанное к месту и времени. К тому же, я материален. — Смешно тебе? Ты не показывался из тени, поэтому насчёт материальности я бы поспорила, — обиженно нахмурила брови девушка, вдруг шторы снова распахнулись. Перед ней стоял крепкий высокий мужчина в молочного цвета рубашке и таких же брюках и с весьма утончёнными чертами лица: высокие скулы, словно высечены из мрамора, искривлённые в хитрой, как и серые с полуопущенными веками глаза, усмешке чувственные губы. Лицо обрамляли светлые лёгкие локоны. — Умереть не встать… Какой же ты красивый, боже мой! — воскликнула от восхищения девушка и принялась осматривать его внимательно. — Чего ж ты прятался? Я думала, у тебя пасть с сотней острых зубов! — Это не совсем истинный мой облик… Я вынужден скрывать облик с помощью способностей… Будь добра, прекрати кружиться вокруг меня! Вдруг поранишься или что-то заденешь… — Адам был весьма ошеломлён и смущён столь ребяческим восторгом, даже Сара почувствовала внутри тёплый жар. — Класс… И что ты ещё умеешь? — с любопытством малыша она села рядом на смятые простыни. — Ну, у меня много скрытых умений… Например, я могу читать людей, как открытую книгу: все их мысли, желания, тайны и прочее… — от столь пристального внимания к своей персоне Адам слегка замешкался. Ещё бы сказать, что ты можешь навеки заточить её душу в оковы маски на неопределённый срок… — Всё-всё? Не читай меня! — закрыла голову ладонями в попытках защитить свои постыдные мысли от посторонних глаз. В этот момент её поведение напоминало пугливого ребёнка, которому рассказали страшилку на ночь — Увы, даже подобная манипуляция не убережёт тебя, если я захочу услышать голос твоего разума. Но я предпочитаю не лезть в чужую голову без крайней нужды, поэтому твое беспокойство излишне, — защитный купил из ладоней медленно спал с её головы, но страх быть пристыженной не ушёл полностью. — Это невозможно, — Сара до последнего отказывалась верить в столь поражающие способности Адама. Мыслями цеплялась за последние капли рациональности мышления. — Как? Почему? Я вообще не понимаю, кем ты являешься. Адам вздохнул: — Тогда послушай мою историю и, возможно, подберёшься к истине. Когда-то давно я был проклят за ужасную ошибку, что погубила жизнь. Отдал свою душу за возможность иметь неограниченную власть, силу и, в частности, за это кольцо, которое ты случайно нашла… И так маленькая случайность переплела наши судьбы, — его рука указывала на диковинное украшение. — Что же за ошибка такая, что ты так мучаешься? Зачем тогда кольцо? — бесконечное количество вопросов возникало и пропадало в голове Сары, которые успеть озвучивать не было возможности. Где-то под кожей снова заныло. — Я поверил не тому человеку. Верил в чистоту помыслов и действий, но был отвергнут и обманут. Это кольцо должно было соединить нас навеки, но… Мои чувства оказались не взаимны, — воспоминания снова задели старые раны, и рассказ прекратился. — Мне жаль… Мы, оказывается, чем-то похожи, — эмпатия к горю мужчины была столь сильной, что Сара подбадривающе уткнулась ему в плечо. Только сейчас она поняла, насколько устала. — Тебе пора поспать, — вывел из дрёмы холод его пальцев под головой: он положил её на кровать. — Не-ет, — промямлила она негодуя. Лишь колкие паетки заставили девушку встать, дабы снять эту гадость. Но вот беда: платье завязывалось сзади на шнуровку, и Сара в силу своей усталости и не самой хорошей гибкости не могла дотянуться до злополучного бантика. Надеть его помогала Стефани, а вот снять… — Позволишь? — сзади снова стоял всё тот же силуэт, что высился над девичьим на полторы головы. Всё те же холодные, как выточенные изо льда, пальцы потянули за шнурок, помогая телу выбраться из плена ткани. От таких бодрящих прикосновений Сара выгнала спину, отчего почувствовала сзади учащённое сердцебиение. Петля за петлей распускались, давая ей вдохнуть воздуха на полную грудь, но такой волнующий душу холод сковал тело и разум. Когда со шнуровкой было покончено и придерживаемая ткань чуть не упала к их ногам, холод отступил. Он ушёл не попрощавшись. «Мог бы и просто сказать «пока», — думала Сара лёжа в постели, пока ей в её же мыслях не ответили: — «Спокойной ночи, юная леди, если вы, конечно, не соизволите продолжать свой мыслительный процесс до утра». — «Ой, прости… Не думала, что ты и так умеешь. И тебе сладких снов…», — поспешно попрощалась с ним мысленно Сара и, уткнувшись покрасневшим от конфуза лицом в одеяло, медленно погружалась в царство Морфея. — «При необходимости просто мысленно позови меня, и я приду». Ночью Сара вскочила с кровати: что-то коснулось её покалеченной накануне ноги. Повязка с лодыжки просто исчезла, как и царапины на коленках. Хоть никого рядом не оказалось, она мысленно поблагодарила своего мистического хранителя. Ответ не заставил себя долго ждать: — «Будь столь любезна дать своему сознанию отдохнуть. В противном случае, мне придётся тебя усыпить». Эта устрашающая на первый взгляд угроза вызвала у Сары улыбку. Кажется, это скрытое проявление заботы? — «Вау! Ты владеешь ещё и гипнозом? Можешь заставить человека делать что угодно?». — «Сара!». — «Всё-всё, я уже сплю!».