Лучше бы мы не встречались

Баб Аня снова встала слишком рано, точнее мне кажется, что она и не ложилась спать. Под моим окном что-то разбилось, что и заставило меня проснуться. После я услышал охи и вздохи бабули, а затем и ее крики баб Клаве, чтобы та наконец приструнила свою кошку облезлую, а то жизни с ней нет. По правде говоря, кошка действительно был далеко не красавицей, но по словам той же баб Ани, являлась первой охотницей на улице. Забавно. Мы снова завтракали под яблонями в саду. Я, честно признать, даже привык к этому. Эх, сейчас бы каждый день просыпаться, но высыпаться, завтракать в тени яблонь. Тут главное, чтобы яблоко на голову не упало, как это произошло вчера с Максом. Это было так смешно, что я не сдержался и заржал как конь, еще и чаем подавился. Потом Макс хохотал с меня, а баб Аня лишь сидела и качала головой, стараясь сдержать улыбку. — Голубчики, сгоняйте-ка к Василине, она тут близохонько живет, — попросила баб Аня, поднимаясь и начиная убирать со стола. Макс вызвался помочь, но нам лишь сказали отдохнуть и до конца выслушать ее просьбу. — у нее на участке персики. Огромные такие, как весь мой кулак, — для пущей правдоподобности бабуля сжала руку в кулак и показала нам. — вот такие! Она дает мне два ведра этих персиков, а вы оттащите ей два ведра яблок. — Бартер, — кивнул я, улыбнувшись. — А? Чего говоришь, Сереженька? — Да говорю, когда идти, баб Ань? — Да вот щас и идти. Тут на улицу Прохора, пусть земля ему будет пухом, выйдете и там увидите дом их. Большой такой, Максик знает. Максим никак не прокомментировал это «Максик», а лишь кивнул. На секунду мне показалось, что он в каком-то смятении или что-то такое, но эта эмоция быстро пропала с его лица. Будто и не было ее вовсе. Ну раз знает, тогда все хорошо. Оттащим эти яблоки, заберем персики и будет баб Аня дальше варенье крутить. На сей раз из персиков. Не припомню, чтобы когда-нибудь ел что-то подобное, поэтому мне до жути интересно, что ж это такое будет. К тому же баб Аня уже присватала нам с Максом по три баночки каждого варенья, даже отдельно поставила их. Говорит, что в город заберем, будет зимой пить с ним чай и Прохоровку вспоминать. Эх, ее б слова, да кому-нибудь в уши. С этой зимней сессией мне бы хоть немного времени на сон, а не на чай... с вареньем. Хотя варенье вкусное, пальчики оближешь, признаю. Баб Аня яблоки уже отсортировала, пересыпала нам в ведра — в два больших и безумно тяжелых. Но мы ж парни удалые, даже не показали, как тяжело и неудобно их нести. Улыбнувшись бабуле, мы вышли за калитку, отошли на три дома и переглянулись взглядами полными не пойми чего. Жалости? Тяжести? Грусти? Желания бросить все и сбежать? — Ты писал Марине? Ну о том... о том, что Карина тут, и вы вроде как познакомились? — неожиданно спросил Макс, даже не посмотрев на меня. — Да, но ты ж знаешь, какая связь в Прохоровке вашей. Легче голубем письмо отправить, чем дождаться отправления одной смс-ки. — Голубем говоришь, — протянул он, остановившись. Нахмурившись, я повернулся к нему и проследил за его взглядом. В нескольких метрах от нас сидело несколько голубей на обочине и что-то клевали. — вон лети, Синица, лови себе подобных. — Да ну тебя! — отмахнулся я. Взяв яблоко из ведра, отошел на несколько метром от друга и бросил в него. Тот успел увернуться, но тут в меня полетел встречный фрукт. Недолго думая, я решил ответить и опомнились мы лишь тогда, когда бросили с десяток яблок каждый. Выругавшись, каждый посмотрел в свое ведро. Ну и дела делишки! — Что делать будем? — спросил я, потирая затылок. От жары волосы немного вспотели и были влажные, противные. Срочно захотелось в душ или хотя бы на речку. — Придумаем, — кивнул он. — но нам лучше поторапливаться, а то они явно что-то заподозрят. — Твоя бабуля сама эти ведра хоть раз носила? Они ж неудобные. Катастрофически! — Поэтому она нас и послала. — Какая он у тебя... хитренькая, — засмеялся я, взяв ведро в другую руку, а ту пытаясь размять. Макс сделал тоже самое. Пока я шел к этой Василине, я готовился к скорой встрече с Мариной. Она должна приехать завтра вечером, мы договорились встретиться и прогуляться ближе к девяти. Но я планировал не столь гулять, сколько поговорить с ней о ее сестре, о том, почему она ничего мне не сказала. Если между этими двумя что-то происходит или произошло, то я хотел бы знать. И вообще, почему нельзя было предупредить о том, что у нее есть сестра-близнец? А если бы я ее поцеловал? Это ж была бы катастрофа вселенского масштаба! Мало того, что Лисин мне бы личико подпортил, так еще бы и с Маринкой поцапался. И все из-за ее секретности, пропади она пропадом! — Вот мы и пришли! — воскликнул Макс, когда мы остановились. Я замечал знакомые места, пока мы шли, но и подумать не мог, что эта Василина или кто она там, окажется Кравцовой. Картина Репина приплыли — я в старых шортах и растянутой майке, с ведром яблок, весь мокрый и наверняка потный, вонючий и грязный, стоял напротив дома Марины. Слава небесам, ее дома не было. Помни, Синица, она вернется лишь завтра! На подъездной дорожке стояла машина Лисина, из чего следовало, что он наверняка тут. А значит и Карина, а встречаться с ней я вовсе не хотел. Не знал, как себя повести с ней, что сказать. Что-то вроде «хэй, я Сережа и встречаюсь с твоей сестрой, но я не знал о твоем существовании и поэтому полез обниматься?» Бррр, жуть! — Пошли, чего встал как вкопанный, — потянув меня за рукав футболки, проворчал Макс. Открыв калитку, мы вошли на территорию дома Марины и первым делом я начал осматриваться по сторонам. Уж не думал я, что впервые окажусь тут в похожих обстоятельствах. Знал бы, принарядился как-нибудь. Макс шел впереди меня, а я плелся позади, намереваясь сбежать. Будто предчувствуя что-то такое, Рудской то и дело оглядывался на меня. Хитрый, как и бабуля его. Вот знал же, куда мы путь держим, и не предупредил! Жук! Я опомнился лишь тогда, когда не увидел перед собой макушки Макса. Он куда-то исчез. Прям из-под моего носа. Осмотревшись, я увидел, как он двинулся в сторону бассейна. Лишь в этот момент я услышал звонкий смех и чьи-то голоса. По телу прошлась холодная дрожь от того, кого я мог там увидеть. Макс повернулся и махнул мне рукой, выругавшись, я пошел за ним. Чувствовал, как становилось все холоднее и холоднее, будто и не было вокруг этой жары и духоты. — А бабуля в магазин ушла, — услышал я, когда подошел к Максу. Мы стояли близко к бассейну, в котором весело плескалось несколько ребят. — так что так уж и быть, ваши яблоки я приму, а вот персики пересыпать будете сами. Ребята вы крепкие, богатыри. — Иди ты! — усмехнулся Макс. Карина вышла из бассейна, взяла полотенце и начала вытираться, подходя к нам. Отвернувшись, я старался не пялиться на нее. Уж что-что, а внешне она не уступала Марине, даже в чем-то выигрывала. Тьфу ты! Выбрасывай эти мысли из головы. Ты встречаешься с Мариной, а не с этой точной копией... Я старался на нее не смотреть, чтобы не сбиваться с праведного пути. Просто пошел следом за Максом, который о чем-то болтал с Кариной. Я даже не прислушивался, просто шел, а мыслями был где-то далеко. Очнулся лишь тогда, когда Макс пихнул меня в плечо и сказал, чтобы я пересыпал яблоки в чашку, а после пересыпал в ведро персики. Выглядели они аппетитно, даже очень. Хотелось испробовать то, что из них приготовит баб Аня. Ничего не говорил, лишь ждал, когда мы скорее уберемся отсюда. Компания Карины как и ее друзей и парня меня не очень привлекала, но Макс кажется находился в своей тарелке. Будто и не он говорил мне о том, что от Лисина нужно держаться подальше! Закончив с персиками, мы пошли обратно к калитке, когда Карина пригласила нас остаться и немного поплавать в бассейне, погода жаркая, а сами мы выглядели уставшими. Я сказал, что нам пора домой, но Рудской отмахнулся и ответил, что предложение прекрасное, и мы с радостью его примем. С радостью? Да я с радостью только убивать его буду! Ничего не слыша и не видя, Макс уже поставил ведро на землю, сбросил футболку и прыгнул в бассейн. Чтоб он шею себе там сломал, предатель! Знал ведь, как я тут себя чувствую. Будучи сейчас полным дураком, я тоже оставил эти чертовы персики и подошел к бассейну. Лисина там уже не было, был этот блондичник и две девушки — брюнетка и незнакомка с белыми прядями вместо челки. Миловидные особы. Брюнетка о чем-то ворковала с блондинчиком, кажется Яровым, а Рудской болтал с другой девушкой. — Ты чего не плаваешь? — от этих слов я вздрогнул, обернувшись, увидел Карину со стаканом воды в руке. С двумя стаканами, одни из которых она протянула мне. — бери, на улице слишком жарко, чтобы отказываться от стакана воды со льдом. — Спасибо, — слегка улыбнувшись, ответил я и взял воду. — да как-то не хочется плавать. — Понятно, — протянула она и между нами повисло неловкое молчание. Слишком неловкое. Она пила воду небольшими глотками, смотрела на небо, а Лисина я все еще не видел. Кажется, он ушел или уехал или это была вовсе не его машина. Я всегда до жути не любил неловкость, она слишком странная и пугающая. И что самое жуткое, так это то, что ты никогда не знаешь, как ее исправить. То есть что сказать, чтобы избежать этого молчания, прервать его. Вот ты стоишь рядом с девушкой, она о чем-то думает, ты погружен в свои мысли, а между вами двумя пропасть и никто не решается прыгнуть первым. Она боится сказать что-то не то, да и ты сам немножечко очкуешь, что вот скажешь что-то, а она проигнорирует, или вообще ляпнешь какую-то глупость и все... ситуация лишь ухудшится. Вот и стоите как два незнакомца, каждый в себе. — Я хотел бы извиниться, — решил сказать я. Слова выскочили из меня раньше, чем я придумал продолжение для них. Просто захотелось что-то сказать, как-то обратить ее внимание на себя и решить вопрос с этим напряжением между нами. Я ж не слепой, вижу, что она держится от меня на расстоянии. Естественно! Напал тогда на нее, обниматься полез. Дурень! — За что? — Ну за тот случай у магазина. Я обознался, думал, что ты — это... — Маринка, — кивнула она, делая глоток воды. — ничего, бывает. — Нет, не бывает. То есть, да вы похожи, но вы ведь разные. Ты вот какая, в футбол играешь и волосы у тебя красные, а Марина вся такая... — Какая? — опять перебила она меня. И где их с Рудским только манерам учили? — Совершенно не похожа на тебя, — ответил я, понимая, что любой фразой могу ухудшить ситуацию, как-то оскорбить Карину. А этого мне вовсе не хотелось. Усмехнувшись, Карина повернулась и посмотрела на меня. Я сделал тоже самое и вот мы вдвоем стояли друг напротив друга и внимательно смотрели, точнее рассматривали человека напротив себя. Я ее, а она меня. Логично. Наклонив голову, девушка не сводила с меня глаз, таких же голубых как и у ее сестры. Только смотрели они иначе, что-то в них меня смущало и притягивало одновременно. Я старался не пялиться открыто на ее тело, прикрытое лишь симпатичным купальником, таким красивым... кажется, этот цвет называется горчичный. Или я что-то путаю? На ее правой руке я увидел несколько металлических браслетов, на пальце небольшое колечко, без каких-то камушков или чего-то такого. В ушах были сережки, а в правом целых четыре. Я мысленно сравнил ее с Мариной, которой было всего две сережки, небольших гвоздика, а у этой три гвоздика и два больших кольца, но ей это шло, как и кроваво-красные волосы. — Вы чего тут делаете? — услышал я голос и вздрогнул. Я так загляделся, что никого рядом не замечал, только девушку напротив. Повернувшись, я увидел мокрого и улыбающегося Макса, вытирающегося полотенцем. — мы домой попрем, а то бабуля с ума сойдет без персиков этих. — Да, привет ей передавайте, — улыбнулась Карина, а после взглянув на меня еще раз, ушла. И что это было? Попрощавшись с ребятами, мы взяли ведра и пошли домой. Макс попросил воды и вот так мы и шли — один мокрый, второй сухой, у одного у руке двушка холодной воды, у второго два ведра с персиками, от которых руки уже отваливаются. Мы шли медленно, потому что темп задавал я, а лететь куда-то сломя голову мне не хотелось. Да и ведра меня тормозили. Несколько раз мы останавливались, потому что я уже не мог идти, точнее мне нужны были небольшие перерывы, чтобы попить воды и дать мозгу перерыв. Я все еще мыслями стоял у бассейна Кравцовых и играл в гляделки с Кариной. Так и не поняв, кто их нас проиграл, я жаждал лишь снова ее увидеть. Хотелось вдруг с ней подружиться, узнать какой она человек, что любит и почему они с Мариной такие разные. Что между ними произошло и как долго такие отношения происходят между двумя родными сестрами? — Синиц, а о чем вы там болтали? — спросил Макс, опередив меня и теперь топая лицом ко мне и при этом стараясь не упасть. — точнее смотрели с Кариной. — Да так, ни о нем. Просто. Просто стояли и смотрели. — Друг на друга? — усмехнулся он. — Ага, в гляделки играли. — В гляделки, говоришь... — В гляделки, в гляделки. Чего пристал, как банный лист?! Ничего не ответив, Макс лишь взял у меня одно из ведер, и мы уже вдвоем пошли к дому баб Ани. Надо признать так было намного легче, во всяком случае отваливалась у меня лишь одна рука, а не две сразу. Но несмотря на это мысленно легче мне не стало, мой мозг то и дело сравнивал Марину и Карину, сопоставлял их, и мне это не нравилось. Я точно знал, что обе они совершенно разные, но почему-то я также и видел их небольшую схожесть. Они почти одинаково улыбались, голоса у них похожи, только у Марины более нежный, а у Карины с легкой хрипотцой, и взгляды... взгляды этих голубых глаз способны убить и обезоружить любого. Весь следующий день с самого утра шел дождь. И не просто шел, а лил как из ведра. Мы даже завтракали в кухне, чего давно не делали, ведь каждое утро мы встречали в саду баб Ани под яблонями. А тут было очень даже непривычно пить липовый чай с вареньем и блинчиками в помещении. Сразу чувствовалось, что что-то не так, будто сейчас вовсе не лето, а осень. Будто вчера не солнце светило ярко, а весь день также шел дождь, опадали листья и улетали птицы, было холодно и противно. Не люблю слякоть, она навивает мне грусть. Сразу же хочется спрятаться в своей комнате и никуда из нее не выходить, и проторчать там до весны, а в лучшем случае до лета. Даже Галчонок спряталась под стол на коврике и ни в какую не хотела вылезать, только ради блинчиков показывала свою черную мордочку. Я слышал, что Марина приехала, но лично с ней не увиделся. По моим подсчетам дождь должен был стихнуть ближе к вечеру, так что именно тогда-то я и планировал пробежаться на эту улицу Прохора, встретиться с Мариной. Именно из-за этой встречи я был весь как на иголках, есть мне не хотелось, был я до жути дерганный и даже отказался от коронных тефтелек баб Ани, а я, между прочим, еще ни разу от них не отказывался. Макс сразу заметил то, каким странным я стал. Баб Аня кажись тоже что-то просекла, но виду не подавала. Она большую часть дня провела в своей комнате и вроде бы спала, так как никакого шума я не слышал. Даже легкого шарканья ее тапочек, ничего. Ближе к семи, как я и предполагал, дождь закончился. Точнее он не закончился полностью, а просто капли падали намного реже и лишь немного моросило. Погода была все еще мерзкая, но уже терпимо. Накинув на футболку серую толстовку с капюшоном, я на всякий случай взял телефон и выскочил из дома. Сразу же пожалел о том, что не надел джинсов, так как тут было довольно прохладно. И сыро. Не самое лучшее сочетание. Кеды сразу же промокли, ногам было холодно и противно. Идти было довольно затруднительно, но я старался не бежать со всех ног, чтобы кости себе не переломать пока дойду. По дороге молился всем богам, чтобы мимо проезжающая машина не наехала на меня, не въехала в яму и не облила меня. Такого позора я бы не пережил. Помнится в детстве, в лет десять, я попал в подобную ситуацию. Потом гулял по городу несколько часов, боялся идти домой, мамка же заругала бы. В итоге я подхватил ангину и мама все равно отругала. Только в два раза больше — и за испорченные вещи и за то, что заболел. За потоком детских воспоминаний, которые одолевали меня именно в Прохоровке, я и не заметил, как приблизился к нужному участку. В такую мрачную погоду дом выглядел намного величественнее, нежели днем. Казалось, что он стал больше и выше, объемнее и могущественнее. Эх хотел бы я оказаться внутри и хоть одним глазком взглянуть на то, как там все устроенно. Но я останавливал себя, мы хоть и встречались с Мариной, но наши отношения определенно были не на таком уровне. Я вздрогнул и выругался, когда прям позади меня раздался оглушительно громкий сигнал автомобиля, обернувшись, увидел уже знакомую машину. Лисин. Да чтоб его! Почему именно сейчас и сегодня, именно в этот гребанный момент из всех людей в этой Прохоровке я встречаю его? Судьба? Нет, скорее насмешка! — Ты так и будешь тут стоять и лицезреть? — приоткрыв дверцу автомобиля и высунув свою темную макушку, спросил он меня. Честно признать, я бы никогда не подумал, что этот парень сын какой-то шишки местной. Он хоть и с прибамбахом, но вел ведь себя нормально. Не козел какой-то и не мудак, так обычный парень. С приветом небольшим. — Я... иди куда шел, Лисин, — отмахнулся я , понимая, что сейчас лучше идти домой и не маячить перед ним. Если этот фрукт на своей тайоте прикатил, значит Карина точно тут, а если дома она, то я точно не смогу здраво мыслить. Уж не знаю, что с ней было не так, но мой мозг определенно начинал вытеснять Марину из моей памяти ее сестрой. — Да ладно тебе, Птичкин, открывай ворота и проходи. Там не кусаются, — улыбнулся он, а после, увидев мое недоуменное выражение лица продолжил. — там кнопочку нажми и скажи, что Матвей приехал. Ворота откроют и мы зайдет. Все элементарно, парень. Сделав вид, что я попросту не заметил этого «Птичкин», я сделал так, как он велел и буквально через несколько секунд ворота действительно открылись. Лисин въехал на территорию дома, а я поплелся за ним как послушный барбос, только ошейника и цепка не хватало мне для полного счастья. Лисин взял в машине большой торт, попросил меня его поддержать, пока он сам доставал из машины еще один пакет. Что в нем я не спрашивал, а он и не собирался говорить. Да я и не настаивал, больно мне надо! — Ты чего такой кислый? — усмехнулся он, хлопая дверцей машины и, осмотревшись, направился в сторону входной двери в дом. — меньше негатива, Птичкин. Больше позитива и улыбок! — Синицын. Моя фамилия Синицин, — проворчал я, следуя рядом с ним и случайно бросая взгляды в пакет. — Ага, я понял. Я так и знал, что он ни черта не понял и уже вскоре снова будет называть меня как угодно, но не моей фамилией. Я ж не слепой, видел какое это ему доставляет удовольствие. Ну и пожалуйста, я птица не гордая, могу и потерпеть. Ага, щас! Бегу и спотыкаюсь! Не буду я терпеть ничего, если он так хочет, то будет Лисичкиным до скончания века. Я прошел следом за ним в дом, теплый воздух сразу же окутал меня, отчего я вздрогнул. Надо признать, пока я шел сюда, я изрядно промок. Хорошо, что хоть толстовку додумался надеть. — Ну наконец-то, тебя хоть за смертью посы... а ты как тут оказался? — из другой комнаты вышла Карина и недоверчиво осмотрела меня, потом будто чему-то кивнула и внимательно осмотрела меня снизу до верху. — чай будете? — Думаю, что этот наивкуснейший тортик не будет против, если мы его съедим сейчас, а не вечером, — протянул парень и двинулся уверенным шагом в сторону... кухни по всей видимости. Я надеялся на то, что Карина уйдет, а после я сниму свои кеды. Мокрые и грязные ноги показывать я ей не хотел, она и так мнения обо мне так себе. Но она и не собиралась уходить. Стояла себе напротив меня, сложив руки на груди и смотрела. На секунду мне показалось, что мы снова с ней у бассейна, стоим и играем в гляделки, разговариваем без слов на языке, который известен лишь нам, но я так запутался, но не понимал ни слова. — У нас в доме в обуви не ходят, — кивнув в сторону моих мокрых кед, произнесла она. — тем более в такой... ноги замерзли? — Да так, есть немного, — решил не лгать я. Все равно она не дурочка и все сама поймет. Если Марина не была дурочкой, то и ее сестра такой являться не могла. — Тогда снимай обувь и пошли со мной, помоешь их в горячей воде, наденешь носки, а к тому времени Маринка порадует нас своим присутствием. Мы так и сделали, я даже толком не успел осмотреться в их доме, как оказался за столом в шерстяных носках с оленями. Надо признать видок у меня был так себе, но хотя бы сейчас меня не трясло, как тогда в ванной, когда я мыл ноги или когда короткими перебежками пытался добраться до той комнаты. Сейчас мне было тепло и комфортно, я сидела за большим кухонным столом, передо мной стояла просто огромная кружка ароматного чая, на дне которой было несколько листиков. Два больших и один совсем малыш. Может снова семейка? Чайная какая-нибудь? — Так ты, Синичкин, встречаешься с Маринкой? Неплохой выбор. Неплохой, — протянул Лисин, поправочка ЛИСИЧКИН, когда Карина вышла из комнаты, чтобы позвать сестру. Мы остались с парнем вдвоем — я сидел за столом и грелся, он по хозяйски накрывал на стол и начинал разрезать торт. — и давно вы воркуете? В городе познакомились или где-то тут нелетная вас свела? — Королевишна сейчас спустится, — пробормотала Карина, возвращаясь в комнату. Своим появлением она избавила меня от ответа этому парню. Уж что-что, а отношения с Мариной я обсуждать с ним не намерен! Кто он вообще такой? Именно, никто! Карина села напротив меня, что-то сказала Лисину, но я не расслышал. Уж слишком я погрузился снова в собственные мысли. И что я вообще тут забыл? Сидел бы сейчас дома у баб Ани и не нервничал, а сейчас... а сейчас у меня каждая нервная клетка на вес золота. А клеточки же не восстанавливаются! Пока Марина спускалась к нам, я думал, что облысею к чертям собачьим или стану нервным заикой или еще кем-то. Может она специально тянет время, зная, что я тут? Может все уже в прошлом между нами, а тут я свалился на ее голову, как снег в апреле? Нет, если бы все было кончено, то она бы сама лично мне об этом сказала или передала бы сестрой. Да, все так бы и произошло. Марина спустилась тогда, когда Карина уже разлила чай и даже успела сама выпить половину кружки. Она выглядела спокойной, но мне казалось, что моя компания ее немного напрягала. Будто она сама заметила что-то странное между нами, как тогда у бассейна. Что тогда было? Искра? Это так называется или нам все показалось и это было лишь мимолетное замешательство? Как же все сложно, когда ты взрослый! — Простите, задержалась, — услышал я знакомый голос и обернулся. В дверном проеме стояла Марина. В ярком розовом платье, волосы сдерживал широкий ободок, а на запястье красовался тонкий золотой браслет. Даже отсюда я видел как блестели ее глаза, как переливался на губах блеск. Она даже дома выглядела как модель, сошедшая с обложки журнала. И тут я такой принц на выдане — в мокрой одежде и шерстяных носках, которые наверняка принадлежали ее отцу. — Сама невинность, — пробормотала Карина, даже не смотря на сестру. Тут-то я и понял, какие между ними оказываются напряженные отношения. Если в этой семье заведена традиция семейных обедов и ужинов, то не завидую я их родителям и всем тем, кто составляет им компанию. Я понимаю, что отношения между сестрами — это вещь сложная и шаткая, но чтобы все было так сложно... в голове не укладывается. — Лучше быть невинной леди, чем мальчиком с кровавыми волосами и ушами дырявыми! — усмехнулась Марина, присаживаясь рядом со мной. Я был удивлен ее словам, но вида не подал. Это семейные разборки, в них лучше не влезать, а то получу за компанию. — Что я слышу? Комплименты? Спасибо, сестренка, — протянула Карина, держа в руке кружку горячего чай. Ей богу, я был уверен, что она выльет ее на платье Марины и потом начнется битва не на жизнь, а на смерть. В ход пойдет сначала торт, потом конфеты, а затем и мебель. Закончится все тем, что мы разнесем весь дом и никто из нас не выживет. — Не называй меня сестре... — Так! Все! Первый раунд окончен, девочки, — подняв ладони вверх, произнес Лисин. — следующим пунктиком у нас биение посуды, а мы еще слишком голодны, чтобы лицезреть сие мероприятие. — Не болтай чушь, Лисин! — огрызнулась Марина, бросая на парня недобрый взгляд. — А что, твой хлеб забирает, сестренка? — усмехнулась Карина. Я же сидел за столом и быстро переводил взгляд с одного на другого, чувствовал себя пятилетним ребенком, который впервые оказался за одним столом со взрослыми, которые находятся сейчас в самом разгаре словесной перепалки. Любопытное занятие. — Я же говорила, чтобы ты меня так не... — Все, мир, дружба, жвачка, а то вы своими пререканиями, Синичкина напугаете, — да он издевается! Я же по взгляду вижу, что он прекрасно знает мою фамилию и просто нагло насмехается надо мной. — Прости, чего это я, — будто опомнившись, Марина приобняла меня и быстро чмокнула в губы. Я даже понять ничего не успел. — снова поддалась провокациям этой... — Кого? — усмехнулась Карина, смотря на нас. Она держала в руке чайную ложечку, а на столе перед ней стояла тарелка с кусочком торта. Надо признать, с моим любимым. — Черта рогатого, вот кого, — Лисин уже ничего не говорил, лишь вздохнул и поднялся из-за стола, чтобы заново поставить чайник. Судя по всему, успокаивать он их больше не будет. Любопытно, как часто они так цапаются? — Оу, милые рожки, маленькие такие, — протянула Карина, проводя рукой по голове по тому самому месту, где должны быть рога. — бойся меня, а то заколю тебя ими! Я невольно улыбнулся, смотря на Карину и на то, как та кривлялась. Не боялась столь яркого выражения своих эмоций. Судя по всему она вела себя так всегда, а вот Марина старательно прятала большую часть того, что могла бы испытывать. Вот и сейчас она сидела с абсолютно равнодушным выражением лица и пила чай так, будто ее сестры вовсе не было рядом. Неужели близнецы могут быть настолько разными? Неожиданно для меня мы с Лисиным разговорились, вблизи он оказался не таким уж и плохим. Во всяком случае он умел играл на гитаре, что продемонстрировал нам, точнее тогда, когда Марина потащила меня в свою комнату. В первые в жизни я бы хотел остаться, а не тащиться куда-то с девушкой. Я слышал как он настраивал гитару, когда мы поднимались по лестнице, как смеялась Карина, когда мы закрыли дверь за нами с Мариной. Она сразу же поцеловала меня, а мне хватило ума ответить на поцелуй и выбросить из головы ту компанию снизу, которую я все еще слышал. — Девочка Просковья из Подмосковья, — доносилось до меня, пока я обнимал Марину и пытался выбросить из головы все лишние мысли. Давалось это не так легко, но чем дольше она была рядом, тем сильнее я понимал, что мы снова вместе и теперь все будет снова как раньше. Никаких странных мыслей о Карине, подозрений и тайн... Тайн! — Марин, нам надо поговорить, — прошептал я, отстраняясь от нее и пытаясь перевести дыхание. Смотрел на нее и глупо улыбаясь тому, как она пыталась не смущаться и выглядеть все так же идеально. Порой это поднадоедало, но сейчас мне было плевать на все это с высокой колокольни. — Давай позже? — Нет, сейчас, — улыбнулся я, отходя от нее и проходя к кровати. На ней была одна большая подушка и куча больших плюшевых мишек с бантами. Мило и так похоже на Марину. На нежно-розовом одеяле лежал новенький журнал, даже в пленочке, значит она его не открывала. И положила на такое видное место не случайно, учитывая, что стол был пуст, но к нему надо было еще подойти. На белых стенах плелись розовые бутоны роз, одна стена была полностью зеркальной и я видел свое отражение — взлохмаченное чучело с опухшими губами, потрепанной футболке и счастливыми глазами. Чучело! Влюбленное до чертиков. На потолке висела большая люстра с кристалликами, которые отражали свет, в комнате становилось все ярче и ярче, слепило глаза. В углу у окна висело несколько полок с фотографиями Марины, с ее друзьями, некоторые фото из журналов и небольшое пано из ее личных фото и картинок из интернета. Чем-то напоминало карту мечты или как-то так, которой болела одна из моих подружек. Неужели девочки действительно убеждены в том, что это все работает? Чушь! Напротив кровати стоял небольшой стол, абсолютно пустой на нем даже не было и ручки и блокнота, ноутбука... ничего. За дверью находился туалетный столик и вот он был полностью забит всевозможной косметикой, даже несколько небольших шкафчиков над ним были забиты какими-то тюбиками и склянками. Неужели она пользуется всем этим? — Я бы хотел поговорить о том... о том, почему ты не рассказывала мне о своей сестре, — вздохнул я, взъерошивая волосы пальцами. Я попытался их уложить как-то, чтобы челка не лезла в глаза, но получалось это отнюдь плохо. Бросив это занятие я посмотрел на Марину, она сидела на белом стуле у туалетного столика и смотрела в зеркало. Смотрела не как обычная девушка, а как модель, готовящаяся к старту съемок. Это пугало, но я старался не обращать на это внимания. — Мы с ней не в самых хороших отношениях, Сереж. Не хотела тебя в это впутывать, — пробормотала она, слегка улыбнувшись и посмотрев на меня. — к тому же вы ведь все равно познакомились. Так что... теперь ты видишь, почему я не хотела делать этого раньше. — Нет. Не вижу, — ответил я, не сводя с нее глаз. Снизу до нас доносились приглушенные брынчания гитары, надо признать, что красивые. Смех Карины и голос Лисина, который, оказывается, и пел неплохо. Я говорил, что он идеальный? Он, черт его дери, слишком идеальный. Чтобы переплюнуть его нужно научиться танцевать балет, играть на ложках и забивать мяч в ворота противника одним ударом. — На твоих обветренных губах лето, на моих вкус победы, — услышал я и кое-как сдерживал себя, чтобы не пропеть эти строки вместе с ним. «И наверняка это тебя злит. Ты ставишь точку, меня ...» — Ненавижу, — шепчет Марина, а после снова обращается ко мне. Поднимается и подходит ко мне, садится рядом, опускает голову на плечо и закрывает глаза. — давай не будем ссориться из-за моей сестры. Я просто боялась, что она скажет что-то не то, поэтому оттягивала ваше знакомство и вообще не хотела говорить о ней. Ты мне веришь? — Верю, — кивнул я, приобнимая ее. Я потерял счет времени. Не знал точно, как долго мы так сидели с ней. Очнулся лишь тогда, когда дверь приоткрылась, потом в нее постучали. От неожиданности я вздрогнул и заметил, как ломило все тело, руки и спина затекли от столь неудобного положения. И почему я не мог лечь? — Я домой еду, тебя подвезти Синичкин? — услышал я из-за двери и мысленно выругался. — Да, сейчас, — ответил я, радуясь тому, что этот полоумный додумался полностью дверь не открывать. Он, можно сказать, избавил нас, точнее меня от неловких объяснений. Марина уснула, поэтому я ее аккуратно положил на кровать, поднялся сам и выключил свет. Ударился мизинцем о дверь и попытался сдержаться и не крикнуть на весь дом о безумной боли. Хотя в этих носках было не так уж и больно. Попрощавшись с Кариной, которая осталась в гостиной на диване, я пошел к двери. Обулся и не сразу заметил, что я все еще в носках. Карина махнула рукой и сказала, что я могу оставить их себе и не волноваться. Улыбнувшись, вышел из дома, а следом за мной и Матвей. Он достал из кармана пачку сигарет, закурил одну, а остальные бросил обратно. Посмотрев на него, меня осенило! За все то время, что я его видел в компании Карины, он ни разу не курил. А тут... Ай-ай-ай! — Она не любит, когда я курю, — будто прочитав мои мысли, пожал плечами Лисин. Он сел в машину, завел мотор и, открыв окно, спросил мой адрес, куда меня привезти. — А зачем тогда куришь? — спросил я, решая не пристегиваться. Лисин с этим тоже не спешил. Конечно, будь у меня папаша таким крутым, я бы тоже ремни обходил стороной. — если она не любит, то бросил бы. — А ты бы бросил? — спросил он, усмехнувшись. Он ехал быстро, даже стало не по себе от того, что я сам так не гоняю. — Ну да. Когда любишь, то делай все, чтобы... — А-нет, Синичкин... — Синицын. — Плевать! Когда любишь, то уважаете желания друг друга, идете на компромиссы, чтобы не ругаться лишний раз. Я не курю в ее присутствии, а она... ее я просто люблю. Усмехнувшись, я поправил челку, которая снова сползла на глаза. Надо срочно найти парикмахера, чтобы что-то сделать с волосами, иначе я сам себя в отражении не узнаю скоро. Я попрощался с Лисиным, поблагодарил за то, что подвез и пошел домой к баб Ане. В доме свет был выключен, лишь Галчонок залаяла, но когда я заговорил с ней, замолкла. Пробравшись в комнату, я понял, что Макс спал, как и сама бабуля. На часах было уже за полночь. Не думал, что мы так засиделись. Сняв одежду, я лег в кровать прямо на одеяло и пялился в потолок. Думал над словами Лисина и понимал, что в чем-то он точно прав. Хотя я бы отказался от курения напрочь, если бы курил и это не нравилось бы моей девушке. Но раз Карина его еще не бросила, значит она придерживалась его мнения или... мне было бы интересно узнать, что она думала о любви, а что думала Марина? Надо будет с ней как-то поговорить об этом, но не в ближайшее время. Я заметил, как она избегала серьезных разговоров, отводила их в сторону методом засыпания. До сих пор не понимаю, когда она уснула...