Каникулы в Весновке

      Порой то, чего мы больше всего боимся, как назло поджидает нас за поворотом. И сколько бы ни было попыток отвлечься, увести поток сознания в более спокойное русло, мысли неизменно возвращаются к потаенным тревогам, которые только и делают, что ждут своего часа, чтобы с удвоенной жестокостью ударить под дых.       Перед сном Митя долго ворочался, тщетно пытаясь заснуть, голова его была забита отнюдь не предстоящим блаженным спокойствием, а переживаниями по поводу очередной передряги, в которую вляпался его непутевый брат. Перед тем, как провалиться в сон, Жилин поставил себе цель обязательно выяснить, в какие же неприятности влип Серега, даже не предполагая, что буквально через несколько часов окажется в самом их эпицентре.       За окном стояла теплая июньская ночь, небо, сплошь покрытое яркими звездами, было похоже на темную шелковую материю, на которую кто-то очень неаккуратный рассыпал сахар. Полная луна бледным диском неподвижно застыла на небосводе, ее лучи ровно очерченной полосой света проникали в спальню братьев, сползали по стене на пол, создавая тем самым приятный полумрак.       Митя мерно сопел в подушку, досматривая девятый по счету сон, и без конца ворочался с боку на бок, пытаясь найти удобное положение, когда громкий звук неожиданно разрезал тишину комнаты. Жилин вздрогнул во сне и через пару секунд испуганно распахнул глаза, пытаясь сквозь темноту разглядеть источник звука.       Оказалось, это просто что-то упало со стола и покатилось по полу, норовя скрыться под соседней койкой. Парень приподнялся на локтях, с трудом отрывая от подушки словно свинцом налитую голову, и слепо уставился перед собой. Наконец, спустя несколько мгновений ему удалось разглядеть у окна чей-то темный силуэт, загораживающий луну – единственный источник света.       После неожиданного пробуждения мозг соображал медленно, но вскоре до Мити дошло, что к нему спиной стоит Жила, почему-то полностью одетый, и ковыряет деревянную раму в попытке отворить одну из створок. Жилин хотел было позвать его, спросить, что тот забыл у окна посреди ночи, но вовремя прикусил язык и упал головой обратно на подушку, прилагая максимум усилий, чтобы остаться незамеченным.       Жила определенно куда-то собрался, и Мите предстояло выяснить куда. Он почти полностью закрыл глаза, наблюдая за Сережей из-под едва приоткрытых век. Тот, в последний раз воровато оглянувшись, но не заметив, что своим шумом разбудил брата, со скрипом приоткрыл оконную створку, так, что стекла в ней задребезжали, и забрался с ногами на подоконник. Через пару мгновений парень вылез из окна, будто бы растворившись в непроглядной тьме.       Митя, как только Жила покинул комнату, тут же кинулся вслед за ним. Он резво вскочил на подоконник и, что есть силы оттолкнувшись, спрыгнул босыми ногами на землю. Ночной воздух холодил кожу, заставляя тело покрыться мурашками. Влажная от росы трава щекотала ступни, но Жилин будто бы не замечал прохлады, сейчас его волновало совсем другое.       Что могло заставить Жилу покинуть теплую постель и скрыться в ночи, кроме как его извечные бандитские вылазки. Внутри с каждой минутой все сильнее и сильнее разгоралась тревога, все Митины опасения словно назло ему обрели плоть.       Он побежал вслед за братом и вскоре догнал его на углу дома. Нельзя было понапрасну терять ни минуты, Жилин схватил Серегу за руку и грубо рванул на себя.       – Куда собрался? – в темноте не разглядеть, как сильно нахмурился парень, задавая этот вопрос, кажется, в пустоту.       – Тьфу ты, блять, Дим, напугал… – Жила нервно вырывает руку из чужой цепкой хватки, но Митя держит крепко. – Не твое дело, куда надо, туда и собрался. Смотри не мусорни никому.       Митя отдает себе отчет в том, что Жила не просто так решил прогуляться по поселку посреди ночи, он прекрасно осознает, что тот снова во что-то ввязался и ничем хорошим это не закончится.       Жилину не нужны проблемы, он не хочет потонуть вслед за братом, хоть и стоит уже по колено в воде, но все равно, вопреки предрассудкам, делает последний шаг в пропасть:       – Я с тобой!       – Че? Никуда ты не пойдешь!       – Если не возьмешь меня, я сейчас же закричу, мы как раз стоим у окна в спальню деда, пиздец тебе тогда, Серег. – Это подло с его стороны, но другого выхода нет, Мите необходимо проконтролировать ситуацию и уберечь брата от глупостей.       – Черт с тобой, ладно, пошли! – Жила в бешенстве, только этого ему еще не хватало. Он рефлекторно сжимает кулаки, дать бы Митьке по роже за то, что неожиданно решил погеройствовать, но сейчас дорога каждая минута и медлить больше нельзя. – Иди только одень что-нибудь, не в трусах же пойдешь, я пока тебя здесь подожду.       Жилин смотрит недоверчиво, но спустя пару секунд все же разворачивается и залезает обратно в комнату, одевается быстро, натягивая первое, что попалось под руку, а когда спрыгивает на землю, видит в паре метров от себя ярко-оранжевую точку, на слабый свет которой и направляется. Жила от нервов курит, Митя делает вид, что не замечает этого, они перелезают через забор и идут в противоположную от дома сторону, в ту часть поселка, где Жилин бывал крайне редко.       На улице темно и тихо, по телу пробегает табун мурашек от каждого шороха в траве, фонари уже лет двадцать как не работают, поэтому приходится наугад делать следующий шаг. Сердце внутри грудой клетки колотится так, что в тишине слышен его ритмичный стук, Митя уже успел бесчисленное множество раз отругать себя за то, что вообще в это дело ввязался. Он ведь даже не знает, куда они идут, дорогу запомнить невозможно, ничего не видно дальше собственного носа.       Но двигаться вперед заставляет тот факт, что у брата нет тормозов, ему правила не писаны, а значит, не составит труда их нарушить. В глубине души Дима свято верит, что в случае чего сможет отговорить его от безрассудства, что своим присутствием не позволит натворить дел, о которых тот потом будет жалеть. Жилин чувствует ответственность за непутевого братца перед родными, он не хочет, чтобы потом бабушке или маме пришлось перед кем-то краснеть.       Жила, напротив, кажется вполне спокойным, но на деле это, конечно, не так. Парень нервно хрустит пальцами и разъяренно дышит, Митя каждой клеточкой тела чувствует, какая вселенская ненависть сейчас обрушается на него в чужой голове.       За своей излишней сосредоточенностью Сережа пытается скрыть собственный страх, потому что он единственный из них двоих знает, что ожидает их там, в конце пути. Он знает, что Митя взвалил на себя слишком тяжелое бремя самого умного из близнецов, хотя это далеко не так, знает, что тот гораздо слабее него в «пацанских» вопросах. Жила даже под дулом пистолета никогда не признается, что причина его злости кроется в том, что он чертовски сильно боится за брата.       Наконец они выходят к лесу, обойдя деревню с другой стороны, пока Митя пристально вглядывается в темноту, силясь рассмотреть очертания незнакомой местности, Серега неожиданно останавливается и сходит с дороги, спускаясь в овраг.       – Здесь меня подожди.       Жилин остается стоять один посреди пустынной, безлюдной дороги, по обе стороны от которой расположен лес. Ему хочется рвануть вслед за братом, а еще лучше вернуться домой, обратно в теплую постель, но заговорить с Сережей об этом – значит показать собственную слабость, а это попросту непозволительно в его ситуации.       Спустя несколько долгих минут, показавшихся Мите вечностью, Жила снова поднимается на дорогу, его руки чем-то заняты, во тьме не разглядеть чем. Он сует брату часть своей ноши, и до Димы запоздало доходит, что в руках у него находится бита. Буквально на расстоянии вытянутой руки звучит лязг металла, затем в полумраке вспыхивает крошечный огонек зажигалки, который горит от силы пару секунд, но Мите хватает этого, чтобы разглядеть в руках брата несколько кастетов, он сует их себе в карман, следом туда же отправляется зажигалка. Выходит, Жила спускался в овраг к своему тайнику, Мите даже страшно подумать, для каких целей тот решил взять с собой холодное оружие.       – Смотри меня перед пацанами не опозорь, прошлого раза хватило, – произносит Серега, нарушая их негласное молчание. Он серьезен как никогда, голос звучит с непривычной строгостью, от этого еще больше становится не по себе.       – Я не буду ни с кем драться, не буду… – тихо вторит Жилин, пытаясь убедить в этом скорее самого себя. У него от прошлой встречи с деревенскими хулиганами еще синяки не зажили, не хотелось бы сегодня заработать новых.       – Блять, тебя не поймешь, то сам за мной увязался, то «я не буду драться», – пискляво передразнил Жила, постепенно начиная выходить из себя. Его раздражало это трусливое колебание брата, всем было бы лучше, если бы тот остался дома. – Взялся за хуй, Митя, ссы.       Сережа, не желая больше тратить время на пустые уговоры, разворачивается и по одной из многочисленных тропинок уходит в чащу леса, буквально через пару мгновений скрываясь из виду. Жилин и рад был бы рвануть обратно к дому, но он не знает теперь, в какой стороне дом. Выбор невелик: либо остаться одному ночью на проселочной дороге, либо отправиться навстречу тяжким телесным с битой наперевес. Парень, недолго думая, выбирает второй вариант и несется вслед за братом, догоняя того возле первых высоких деревьев.       Дальше идти становится совсем невозможно, кроссовки в одну минуту становятся мокрыми из-за росы и неприятно хлюпают, глаза, пусть и привыкшие уже к полумраку, все равно не видят ничего дальше вытянутой руки. Любое поваленное дерево в темноте кажется чьим-то нечетким силуэтом, Митя изо всех сил старается не смотреть по сторонам, чтобы не наводить на себя еще больше ужаса, он идет вслед за Жилой, периодически рассекая битой воздух, чтобы отвести от лица сухие ветки и тем самым расчистить себе путь.       Через какое-то время они наконец выходят из леса на открытое пространство, вдалеке виднеется недостроенное здание с черными дырками вместо окон – это, по всей видимости, заброшенная стройка. Луна выходит из-за туч, освещая массивные бетонные плиты, между стыками которых пробивается высокая трава.       Взор Мити цепляется за компанию пацанов, их человек пятнадцать, четверо из которых держатся в стороне от остальных. Подойдя ближе, Жила каждому жмет руку и представляет Диму своей «братве». Те окидывают его презрительным взглядом из-под темных солнцезащитных очков, явно не рассчитывая на какую-либо помощь в предстоящей драке, а затем все их внимание переключается на Серегу, про второго Жилина, к счастью, на время забывают. Мите становится неуютно в среде таких же отбитых маргиналов, как и его брат, он поминутно перекладывает биту из одной ладони в другую, ничего на свете ему не хочется сильнее, чем оказаться сейчас в своей теплой постели.       Воспользовавшись свободной минутой, Митя рассматривает хулиганов перед собой. Один, определенно самый главный из них, косит под крутого: на нем черный свитер и такого же цвета брюки, белая то ли куртка, то ли пиджак, ярким пятном выделяется на фоне однородной темной травы, видимо, снял для удобства или чтоб не испортить, вещь-то по любому не из дешевых. Другой, самый высокий, сжимает в руке телефон. Еще двое, словно великаны, возвышаются за их спинами, в общем, команда собралась что надо, с кем бы им ни предстояло драться, с этими двумя парнями шансы на победу увеличиваются.       «Главный, конечно, тот еще фрукт. Кто ж очки солнечные в такое время носит, а впрочем, блатным и ночью солнце светит», – думает Жилин, без конца кидая беглые взгляды на брата, тот тоже выглядит взволнованным, но всячески старается это скрыть.       – А эти где? – вдруг спрашивает Жила.       – Скоро будут.       Словно в подтверждение чужих слов через пару минут из-за угла выворачивает еще одна компания пацанов, лица их кажутся Мите смутно знакомыми. Когда они подходят ближе, Жилин с ужасом понимает, что это те самые мальчишки, которых он встретил в свой первый день пребывания в деревне. Сердце пропускает удар, когда он замечает одно до боли знакомое лицо среди серой массы чужих силуэтов – Игорь идет впереди, всем своим видом излучая собранность и расчетливое хладнокровие, таким серьезным его Митя еще не видел.       Пазл в голове постепенно складывается воедино. Теперь понятно, о какой стрелке шел разговор там, у речки, понятно, почему Игорь так отзывался о его брате, понятно еще много чего, и от всех этих мыслей начинает кипеть голова. Как он сразу не догадался, к чему дело шло? С самого начала ведь было ясно, против кого собрался драться Жила, так почему же Митя с таким упорством до сих пор игнорировал этот факт?       Катамаранов окидывает противников презрительным взглядом, а потом вдруг останавливается на Жилине, смотря тому прямо в глаза. В его черных, как уголь, зрачках можно прочитать гораздо больше, чем он мог бы сказать словами. Внутри него удивление мешается с досадой, Игорь ведь буквально пришел к Мите с душой нараспашку, а тот в шайке брата, с битой в руках, против него. Или он чем-то заслужил такое к себе отношение?       Днем они вместе поют Цоя, а ночью стоят по разные стороны, вот-вот готовые кинуться друг на друга, словно цепные псы.       Жилину хочется как можно скорее прояснить ситуацию, чтобы Игорь не успел себе ничего надумать, но уже поздно, процесс запущен, а момент для разговоров как назло не подходящий. В груди буйным цветом расцветает вина, Митя прекрасно понимает, как со стороны выглядят обстоятельства, все слова, произнесенные Катамарановым про их будущую дружбу, превращаются в пепел и осыпаются к Митиным ногам. Получается, он предатель, а предатели не достойны иметь лучших друзей.       Тем временем хулиганы, не желая больше медлить ни минуты, приступают к своим разборкам. Первым с их стороны подает голос главный парень в солнцезащитных очках:       – Давайте сразу обговорим, чисто по-пацански, стенка на стенку и чтоб без уголовщины, идет?       – Идет, – незамедлительно отвечает Игорь, и драка начинается.       Пацаны кидаются друг на друга, тут же смешиваясь в единую толпу. В ушах стоит шум, голова совсем не соображает, Митя в последний раз цепляется взглядом за брата, и уже через пару мгновений тот пропадает в беспорядочной куче всех остальных хулиганов. Игоря он сразу же теряет из поля зрения, и даже не пытается разглядеть его светлую футболку среди прочих. Дима обязательно расскажет ему, как все было на самом деле, Катамаранов хороший парень, он точно его простит.       В данный момент Жилину абсолютно плевать на мнимую пацанскую честь, которая так сильно заботит здесь всех кроме него, более того он даже не знает, за что они пиздятся, что стало причиной непримиримой вражды между двумя местными бандами, что же они все-таки не поделили. Единственной его целью является по возможности выйти из схватки без сильных увечий. Своя рубашка ближе к телу, а собственное здоровье дороже каких-то неизвестных ему расплывчатых целей, преследуемых остальными.       Митя, размахнувшись, попадает какому-то парню битой по колену, он даже не понимает, свои это или чужие, сейчас не важно, лишь бы вернуться домой целым и невредимым. Парень, взвыв от боли, падает на бетонную плиту и прижимает ноги к груди, тем самым закрываясь от последующих ударов. Жилин не добивает, ему искренне жаль, что так вышло, но другого варианта спасти себя попросту нет.       Он в полном шоке от происходящего, руки не слушаются и трясутся будто в горячке, мозг напрочь отказывается соображать, кажется, что время замедляет свой ход, а на задворках сознания бегущей строкой маячит всего одна мысль: «Только бы не отхватить».       Сердце колотится с бешеной скоростью, норовя выпрыгнуть из грудной клетки, а затем резко падает в пятки. В ночной тишине звучит выстрел. Птицы, разбуженные столь громким звуком, крича взлетают в темное небо.       Хулиганы, как по команде, одновременно перестают драться и вскидывают головы кверху, пытаясь понять, с какой стороны стреляли. Несколько десятков глаз устремлены в одну точку – на холме стоит местный милиционер Егор (Жилин видел его пару раз в деревне) и, задрав руку вверх, второй раз выпускает пулю в воздух.       – Валим!       Пацаны тут же кидаются врассыпную, кто-то бежит в сторону заброшенной стройки, чтоб там спрятаться, а кто-то, обомлев от испуга, так и остается стоять на месте, Митя же разворачивается и, ничего не соображая, бросается в чащу леса. Он несется, не разбирая дороги, все тело сковывает дикий животный страх, ноги то и дело цепляются за торчащие корни деревьев, Жилин пару раз падает, обдирая ладони в кровь, но встает и продолжает бежать. В голове, как пташка о стекло, бьется одна единственная мысль: «Нельзя останавливаться». Митя находится в настолько взвинченном состоянии, что ему кажется, будто бы через секунду по пяткам начнут стрелять.       Только спустя несколько долгих минут, когда первое состояние паники начинает проходить, он понимает весь ужас своего положения. Пацаны кинулись в лес, потому что знали обратную дорогу, знали, куда бежать, в какой стороне дом, а он нет. Кругом лес, непроглядная тьма, тело с ног до головы сковывает липким страхом остаться здесь до утра или вообще не выйти.       Еще мгновение и Митя повалился бы в обморок прям посреди поляны, окруженной громадными соснами, если бы не чья-то светлая куртка, мелькнувшая на расстоянии двух-трех метров от него. Жилин, ориентируясь на бледное пятно, как на маяк, бежит вслед за тем пацаном и вскоре, к его огромному облегчению, лесной массив остается позади.       Митя не помнит, как чудом выбежал на свою улицу, не помнит, как рядом оказался брат, не помнит, как они оба тяжело дыша остановились только около дома.       Жилин повалился на лавку рядом с калиткой и стал остервенело хватать ртом воздух в попытке сделать следующий вдох, от непривычной физической нагрузки болела каждая клеточка тела, а пережитого ужаса с лихвой хватило бы на всю оставшуюся жизнь.       Серега остановился чуть поодаль, привалившись спиной к забору. Внешний вид его оставлял желать лучшего: штаны перемазаны в какой-то грязи, костяшки разбиты в кровь, а в волосах, больше похожих на птичье гнездо, запутались еловые ветки. Он загнанно дышит, из-за чего легкая ветровка часто-часто вздымается в районе грудной клетки.       Митя на самом деле выглядит не лучше, его футболка разодрана на боку, видимо, во время бега где-то зацепился за сухую ветку, по спине стекает холодный пот, а пальцы совершенно не слушаются и дрожат так, будто бы его бьет сильнейший озноб. Бабушку точно инфаркт хватит, если она увидит их в таком состоянии.       – Че, Митька, обосрался? – отдышавшись, первым подает голос Жила.       – Заткнись, блять, просто заткнись, – быстро шепчет Дима, пытаясь вложить в эти слова всю свою злость и ненависть по отношению к брату.       Адреналин в крови потихоньку начинает отпускать, на его место приходит осознание, в какой пиздец они вляпались. Правильному Мите даже в страшном сне не снилось попасть в передрягу подобного рода, разочаровав при этом маму с бабушкой, он ведь для них образец примерного поведения. Если их сегодняшняя вылазка не дай бог вскроется, Дима в считанные секунды потеряет свой статус лучшего из близнецов, а это для него сродни смерти, уж лучше в том лесу навсегда остаться, чем так низко пасть в чужих глазах.       Эмоции требуют высвобождения, и Жилину хочется во всего маху ударить брата по лицу за его удивительную способность притягивать неприятности на собственную задницу, но сейчас сил хватает только на то, чтобы забраться через окно обратно в комнату, прямо в одежде рухнув на свою кровать, и сразу же забыться крепким сном.