***
— Чёрт, чувствую себя так, будто я капуста. Соболев поёрзал на пассажирском сидении, пытаясь поправить камербанд, находящийся под смокингом. Ничего не получилось. Ткань, примятая ремнем безопасности, всё так же странно собиралась на животе. Он обречённо выдохнул и вытянул ноги, принявшись их разглядывать так, будто впервые видел их. Некомфортно. Ему было непривычно и неприятно от осознания всей ситуации. От размышлений его отвлёк голос Джикии, сидящего за рулём. — Прекрати. Ты же знаешь, что это всего на вечер. Придёшь, оставишь деньги и уйдёшь куда хочешь, — произнёс он угрюмо, продолжая вести машину. — Классно… И как ты мне предлагаешь уехать, если мы едем на твоей машине? — парень резко повернул голову, чтобы увидеть это раздражающее самодовольство на лице сокомандника. — Я же сказал тебе. Не можешь ты приехать на своей тачке. Все знают, что ты как последний идиот, купил этот хлам, взяв для этого кредит вдогонку, — ухмыльнулся капитан. — Но… — Да-да. Слышали. «Это же Порш! Детская мечта любого пацана!» И что? Ты ведешь себя как не очень умный ребёнок, — Джикия нахмурился, продолжая опережать автомобили, оказывающиеся на пути. Саша молчал. Саше было обидно. Его очень задевало то, с какой лёгкостью Джикия втаптывал его самооценку в грязь. Он виртуозно сталкивал его в огромную лужу самоедства и отвратительных мыслей о своей ничтожности. Чего только стоила фраза капитана, брошенная в одном из интервью. Только этот самовлюблённый чёрт мог сказать в интервью, что у нападающего Спартака четыре класса образования. Сейчас хотелось только плюнуть ему в лицо. Возможно, он так и продолжал бы переваривать себя изнутри, пытаясь не выплюнуть яд, который копился в нём, но они приехали на место. — Не позорь меня, ладно? — Джи повернулся, отстегнув ремень, и посмотрел на него, — молчи, пожалуйста. — Хорошо, — Соболев продолжал рассматривать свои ноги, — пойдём, — он отстегнул ремень и открыл дверь. — Стой, — Гео протянул руки к парню, — ты как всегда… Саша молча наблюдал за тем, как сидящий за рулём парень, поправляет его бабочку, тихо бормоча себе под нос что-то о несобранности и неаккуратности форварда. Выходить из машины не хотелось. Казалось, что ему вновь придётся окунуться с головой в это болото. Это же не сложно? Всего лишь благотворительный вечер.***
Происходящее вокруг казалось чем-то нереальным. Ощущение неправильности не покидало Соболева ни на секунду. Большое скопление людей, натянувших на свои лица приветливое выражение, раздражало не меньше, чем просьба Джикии. Нарастающая где-то на краю сознания паника давила всё сильнее, вызывая одно желание — проблеваться, чтобы вся эта тревога вышла наружу. — Джи, — он тихо позвал парня, но увидев, как тот резко нахмурился, быстро исправился, — Георгий, я отойду ненадолго, — тот лишь кивнул в ответ. Быстро дойдя до уборной, он закрыл за собой дверь и, наконец, смог глубоко вдохнуть. Но это было похоже на попытку дышать в газовой камере, потому что всё вокруг пропиталось совсем не приятным ароматом лепестков роз, лежащих в аккуратных чашах, которые были расставлены в каждом углу маленькой комнаты, как небольшое напоминание стоимости всего этого вечера. Саша подошёл к столешнице из камня, над которой висело большое зеркало, и оглядел себя. Ему вновь показалось, что всё происходящее — мираж. Он чувствовал себя не в своей тарелке на этом вечере. — Это всего лишь благотворительность. Тебе просто нужно потерпеть пару часов, оставить тут пару сотен тысяч и уйти, желательно не пешком, — обратился нападающий к своему отражению. Выкрутив кран на всю, он набрал полные ладони холодной воды и погрузил в них лицо. В какой момент он дал своё согласие на то, чтобы его притащили сюда, в этот дурацкий отель, на этот дурацкий вечер, держа за шкирку, будто котёнка?***
Пожалуй, это началось в тот момент, когда Соболев пришёл на первую спартаковскую тренировку. С Джикией он уже был заочно знаком по рассказам общих друзей, но на тренировке тот оказался совершенно другим: сосредоточенный, неожиданно серьезный и злой. Именно злой. Раздающий указания и словесные наказания своим тиммейтам, которые пытались откосить от выполнения самых неприятных, последних подходов в упражнениях. Одним из них оказался сам форвард. — Эй, Соболь, не халтурь! — Джикия зло глянул на него, пробегая мимо. — Хорошо, Господин, — зачем-то ляпнул парень. Лучше бы он совсем не открывал рот, просто не отвечал, потому что тяжелый взгляд из-под густых тёмных бровей, прожигающий его всю оставшуюся тренировку, был подобен пытке. Под этим взглядом, будто специально, не получалось ничего. С этого момента начался его личный ад. Сашу буквально преследовал ЕГО взгляд. И, чёрт возьми, ему это начинало нравиться. Он буквально напрашивался на любую реакцию от капитана. Ему нравилось всё: шутки, саркастичные фразочки, мимолётные касания плеча или руки и, даже, агрессия. Возможно, со стороны казалось, что это завязывающаяся дружба, но только эти двое знали, с каким упоением они издевались друг над другом. Джикия с наслаждением истинного садиста втаптывал в землю мнение окружающих о нападающем, злобно посмеиваясь. Соболев, как настоящий мазохист, ждущий новой порции боли, подкидывал неожиданные поводы для издевательств и злых шуток. Это могло продолжаться долго, если бы Саша умел держать язык за зубами, но ведь он не такой. В тот день он раздражал сам себя, выдавая одну тупую шутку за другой. А ведь даже ему самому казалось, что эти идиотские подколы в стиле «Что, Джи, мама хачапури сделала и откормила тебя? Бегать не можешь?» были даже не забавными. Но хотелось задеть, обидеть, заставить выдать что-то большее чем «Иди нахуй». И он придумал гениальный, как ему казалось на тот момент, план. Дождавшись пока вся команда выйдет из раздевалки и они останутся вдвоём, он выдал лучший каламбур, на который был способен. — Ну что, Жора, — он натянул капюшон куртки, — пойдёшь стресс зажирать? — Ты охуел? — Гео подошёл к нему и быстро заговорил с едва уловимым акцентом, который всегда появлялся в моменты волнения, — тебе, сука, одно правило было рассказано, касаемо меня, а ты и его выучить не смог? Он подался чуть вперед, отчего они почти касались друг друга лбами, хотя капитану приходилось смотреть немного вверх, — никогда так не называй меня. — И что? — Саша чуть наклонил голову, буквально упираясь своим лбом в лоб стоящего напротив Джи, — ударишь? Пара секунд показались вечностью. Будто густой кисель, льющийся из одной кружки в другую нескончаемо вязким потоком. Ощущение всеобъемлющего страха и желания увидеть, что же будет в следующее мгновение, не давало ему сделать лишний вдох. Казалось, что они стояли так не несколько мгновений, а десяток часов. — Да пошёл ты, — выплюнул ему в лицо Джикия. Вопреки ожиданиям, удара не последовало, хотя форвард уже успел представить, как будет объяснять всем окружающим свое разбитое лицо, но он лишь услышал быстрые шаги и глухой удар закрытой силой двери. Наверное, в этот день и начались их странные, никому не понятные отношения. Именно тогда, когда выйдя из раздевалки, он увидел не пустую стоянку перед стадионом, а нервно шагающего из стороны в сторону вокруг машины капитана, который ждал именно его.***
— Георгий, приветствую! — Джикия услышал голос мужчины, подошедшего к нему. — Здравствуйте, — он пожал протянутую руку. — Аукцион начнётся через час. Вы же помните? — Конечно, — улыбнулся капитан, — рад, что меня пригласили вновь. — Хорошо. Тогда спешу покинуть Вас, — коротко кивнул мужчина, оставляя Гео одного рядом со столом, на котором располагались разнообразные закуски. Он оглянулся, остановив свой взгляд на канапе с креветками. На вид они показались ему неестественно большими и яркими по цвету, точно креветки нежно-розовые, а эти креветки были чуть ли не красными, отчего хотелось попробовать их на вкус. Он взял одну и быстро прожевал, оглядывая стоящих вокруг людей. За сегодняшний вечер парень успел поговорить, кажется, с каждым присутствующим здесь, раздаривая ничего не значащие комплименты и улыбки, необходимые, скорее, для приличия, потратив на это, как ему казалось, вечность. — Куда он делся на этот раз? — Джи прошептал это, то ли пытаясь найти ответ на свой вопрос, то ли ожидая, что кто-то другой ответит ему. Ответа не последовало. Пришлось искать Сашу своими силами, подходя к персоналу и тихо спрашивая их о форварде. Одна из официанток указала на дверь уборной, которая находилась в небольшой нише сбоку от них. Джикия подошёл к ней и пару раз стукнул костяшками по тяжёлой двери. Через пару секунд он услышал ответ. — Да, секунду, — раздался приглушённый голос.***
Соболев дернулся, будто от короткого удара током, когда неожиданно для себя услышал стук. И долго он тут простоял? Нужно выходить. Паника накрыла сознание новой волной, но, собрав всю волю в кулак, он пошёл к выходу, взглянув на своё отражение напоследок. Пойдёт. Бывало и хуже. Он резко распахнул дверь и сделал шаг вперёд. — Ты чего тут делаешь уже полчаса? — Саша замер, оказавшись лицом к лицу с Гео, смотревшим на него исподлобья. — Ну я… Да какая тебе разница? Пройти мимо не получилось. Его крепко схватили за локоть и потащили в сторону, уводя в один из боковых коридоров, где он увидел несколько одинаковых дверей, ведущих в номера, которые сейчас были оборудованы как комнаты отдыха для людей. Для тех, кто через час должен отдать свои деньги за пустые безделушки во имя благотворительности, в искренность которой верилось слабо. — Заходи, — капитан толкнул его в один из номеров. Саша опешил от такого обращения с собой. Парень с трудом удержал равновесие, выставив вперед правую ногу. Страх усилился, когда за спиной послышались странные шорохи и звук закрывшейся двери, с последующим щелчком замка. К горлу подкатил ком, от чего ситуация стала ещё абсурднее. — Ты мне скажи, — произнёс слишком спокойно Джикия, пройдя мимо него, — ты идиот? Или просто считаешь себя лучше других? — он снял смокинг, оставшись в жилете и рубашке, внимательно разглядывая форварда. — Ну, уж точно не глупее тебя, — сказал Соболев, наконец, выйдя из оцепенения и пройдя на середину комнаты. — Ух ты! Так у тебя есть яйца? Парень аккуратно положил верхнюю часть одежды на стоящую рядом козетку, которая походила на остальную старинную мебель из темного дерева, находящуюся вокруг, но всё же сильно выбивалась из всего интерьера из-за своей идеально гладкой и яркой обивки изумрудного цвета. Обойдя её, он сел на правую часть, оказавшись напротив форварда. — Я тебя привёл сюда, чтобы ты людей увидел, познакомился с кем надо, а ты смылся, — капитан вальяжно вытянул вперед ноги, широко их расставив, и принялся расстегивать пуговицы на рукавах, поднимая ткань выше локтя. — Я тебе говорил, — Саша неожиданно, даже для самого себя, выпрямил спину и задрал подбородок, — это не моё. Я не просил притаскивать меня в этот муравейник, — он даже удивился, что мог сказать такое. — Сядь, — твёрдо сказал Джи, слегка улыбнувшись и продолжая сидеть так, словно никуда не спешил. Нападающий замешкался на мгновение, не поняв фразу, сказанную капитаном. Зачем ему это? Он уже не удивлялся его вспыльчивости или агрессивному нраву, но сейчас его поразило другое — спокойствие и абсолютное хладнокровие. — Я что, непонятно сказал? Сядь, — повторил он жёстче, подавшись корпусом чуть вперёд. — Хоро… — Соболев сделал шаг вперед, чтобы сесть рядом, но Гео его остановил, прервав на полуслове. — Стой. Я сказал сесть, а не подойти, — он нахмурился, но не получив желаемого, рявкнул на парня, — сел! На колени. Быстро! Парень замер на месте, услышав чёткий приказ. Это был именно приказ, который он немедленно выполнил, опустившись на колени. Ему показалось, что он перестал дышать, склонив голову в попытке раствориться в воздухе или слиться с окружением. Теперь он не волновался о том, что происходит за дверью. Ему было плевать, ведь он знал, что сейчас нужно просто смотреть в эти черные глаза, загипнотизировавшие его ещё во время их первой встречи. Смотреть не отрываясь. — Молодец, а теперь сними смокинг, — Джи толкнул парня в бедро носком туфли. Саша не спорил, он делал то, что ему сказано, не отводя взгляд. Ведь ему было известно, что любое возмущение бесполезно, он сам постоянно добивался этого. А сейчас ему было жизненно необходимо отвлечься от навязчивого давления, которое ощущалось в каждом незаинтересованном взгляде и натянутой улыбке. Он скинул вещь, отбросив её на низкий столик, который стоял поодаль. Капитан провел носом туфли по внутренней стороне его бедра, обтянутой тканью брюк, заставляя стаю мурашек опуститься от шеи вдоль позвоночника. Соболев низко опустил голову, прикрыв глаза, концентрируясь на каждом движении Джикии. — Смотри на меня, — сказал Гео немного осипшим голосом. — Да, — Саша поднял взгляд и поймал себя на мысли, что пьянеет от происходящего также быстро, как от бутылки дешёвого портвейна в свои бурные тринадцать лет. — Сними бабочку, — сказал сидящий напротив, ослабляя стягивающий его собственную шею аксессуар. — Конечно, — форвард начал стягивать путающимися и чуть дрожащими пальцами со своей шеи инородный объект, который не давал ему покоя весь вечер, и откинул его в сторону стола. — Руки за спину, — приказ был чёткий, его нельзя не выполнить. — Да, Господин, — привычно повторил Саша, сцепляя руки в замок за спиной. — Какое же ты ничтожество, — усмехнулся Джикия, — ты хоть представляешь, как мне противно смотреть на тебя? — Именно поэтому ты проводишь со мной свободное время? — с ухмылкой ответил Соболев. Договорив последнее слово, парень почувствовал удар в грудь, от которого он невольно выдохнул весь остававшийся в лёгких воздух. Капитан толкнул его ногой, отпечатывая всю пыль, собравшуюся на подошве дорогих кожаных туфлей, прямо на белоснежной ткани рубашки. Это было даже не больно, а, скорее, неожиданно и унизительно. От этого осознания ему стало не по себе. Тошнота подкатила ещё сильнее, добивая и без того оскорбленного парня, который, кажется, готов был расплакаться прямо сейчас. Саша полностью униженный и оскорблённый. Он опустил голову, стараясь моргать чаще, чтобы не позволить предательски ускользающей слезе упасть на пол, или ещё хуже, на брюки того, кто сейчас управлял всей ситуацией. — Ну-ну, ты чего? — Джи подцепил мыском туфли подбородок Саши, приподнимая его так, чтобы заглянуть ему в глаза, — тебе же это нужно. Расслабишься, отдохнёшь. Соболев не ответил. Он пытался не дышать лишний раз, видимо думая, что это может как-то замедлить течение времени или изменить происходящее. Получалось плохо, ведь от предвкушения у него уже скручивало все внутренности. Гео был прав, ведь форварду это, и правда, было по душе. Тот ждал каждого раза с таким трепетом и нетерпением, что его почти потряхивало, когда он, наконец, слышал первый приказ. Джикия медленно опустил ногу, продолжая давить, и задержался на кадыке парня, увеличивая напор, чтобы вытянуть из него стон удовлетворения. Туфля опустилась ниже, медленно проходя всей плоскостью подошвы по белой ткани. «Также он измазал в грязи и мое достоинство», подумал Саша, следя за самым любимым выражением лица капитана. Тот, как всегда, стал сосредоточенным и спокойным, внимательно разглядывал каждую деталь, легко улыбаясь кончиком губ. Поцеловать бы, ощутив щекой как растительность на лице Гео будет щекотать и немного царапать его. — Успокоился? — он остановился, положив ногу на пах Соболева, — теперь у тебя будет, — он прервался, чтобы посмотреть на наручные часы, — сорок минут. Сделаешь все как надо — получишь свою награду. Нет — пойдешь на аукцион со стояком. Говоря последнее слово, он надавил носом туфли на ширинку парня, заставляя его шумно выдохнуть. Форварду казалось, что в нем сейчас появятся две дырки от такого пристального взгляда. Неожиданно, стало понятно, что нужно дать ответ на тот безмолвный вопрос, который читался в глазах, прожигающих сейчас его насквозь. — Да, Господин, — он старался не смотреть вниз или в сторону, зная, что может получить наказание за такое. — Хороший мальчик, — капитан поставил ногу на пол, ближе к себе, — вылижи её. Он указал на туфлю, которая секунду назад надавливала на полувозбуждённое достоинство парня, стоящего на коленях перед ним. Тот не раздумывая наклонился, продолжая держать руки за спиной, и с упоением принялся широко облизывать натертую воском до блеска кожу обуви, ощущая на языке привкус чего-то похожего на мыло или свечи. Он не думал о том, как пошло смотрелся со стороны, не размышлял о странности происходящего. Сейчас ему нужно было выполнить приказ, который он исполнял, отдаваясь делу так, как не выкладывался на поле. Внутри будто поселилось что-то чужое, переворачивая всё с ног на голову. Саша провёл языком он мыска до шнуровки, ощущая перепады толщины материала, опустился вниз и прошёлся вдоль подошвы. Он продолжал делать то, что было сказано, уже не думая ни о чём, возбуждаясь лишь сильнее, но его прервали. — Встань, — Гео, внимательно следивший за происходящим, продолжал сидеть, раскинув руки, — ближе, — сказал он, когда парень сделал то, что ему было сказано до этого. Джи продолжал следить за тем, как Соболев придвинулся к нему почти вплотную, продолжая стоять на коленях. Теперь, когда тот оказался между его ног, он уже улыбался не уголком губ, а хищно скалился, представляя, что будет дальше. Он предвкушал то, что будет дальше. — Можешь расцепить руки, — он погладил Сашу по голове, останавливаясь на затылке. В его прикосновениях была неожиданная нежность. Нападающий изо всех сил боролся с желанием податься в сторону этой тёплой ладони, чтобы получить чуть больше ласки. Он отпустил свою же кисть, которую всё это время крепко сжимал за спиной. По рукам прошла мелкая дрожь. Через пару мгновений их пронзит сотня игл, с которыми он будет бороться, пока это омерзительное чувство не исчезнет само. Сейчас он лишь концентрировался на тепле, исходящем от человека, сидящего напротив. — Удовлетвори меня, — произнёс капитан, чуть надавливая на затылок парня подушечками пальцев, — рукой. И себя тоже. Одновременно. Но продолжай смотреть на меня, — чуть оттянув волосы на затылке форварда, он продолжил, — и если ты испачкаешь мне одежду, то ботинок, который ты так старательно вылизывал, прилетит тебе в живот. Понял? — Да, Господин, — тихо произнёс Саша, глядя на своего мучителя сквозь пелену вновь подступающих слёз. Не было больно. И обидно тоже. Это были слёзы облегчения. Если бы он не был таким гордым, то, возможно, поблагодарил бы Гео за то, что тот иногда взваливал на свои плечи груз ответственности и давления, придавливавший его к земле, позволяя расправить плечи. Саша не был готов к такому. Было сложно привыкнуть к такому количеству взглядов и внимания, осуждения и похвалы. Но капитан мог помочь. Он помогал. Медлить Соболев не стал, ведь это могло кончиться тем же избиением, которое было обещано за испачканную одежду. Он расстегнул пуговицу и молнию на брюках Джикия, стараясь не касаться его кожи холодными пальцами. Чуть стянув штаны с бельем, он выдохнул на свои ладони, пытаясь их согреть. Не получалось, как бы он не пытался. — Давай, — его легко пнули ногой в колено, — сейчас нет времени на это. У тебя полчаса. Услышав это, Саша обхватил вставший член парня рукой, от чего тот тихо ругнулся, и провёл вверх и вниз пару раз. Он вновь убрал ладонь, чтобы провести по ней языком, оставляя мокрую тёплую дорожку слюны, и вернуться к тому, чем занимался, но уже с большим энтузиазмом. Опустив вторую руку, форвард стал расстёгивать пуговицу и молнию на своих брюках, продолжая смотреть в глаза капитана. — Чёрт, — он прервался для того, чтобы помочь себе второй рукой, пытаясь не отводить взгляда от пристально следивших за ним чёрных глаз, напоминавших в полутьме номера два странных сверкающих камня. Наконец, у него получилось расстегнуть ненавистную молнию и взяться за дело. Он обхватил их члены у основания, чуть надавив. Кажется, что можно кончить прямо сейчас, глядя на Джи, но он лишь шумно выдохнул, продолжая двигать руками так, чтобы поймать один ритм. Пытаясь доказать себе, что ему лишь кажется, что это его галлюцинации, ведь не могут у человека светиться глаза, он только больше убеждал себя в том, что этот парень — его личный демон. Сейчас нужно выполнять приказ. Провести рукой вверх, дойдя до чувствительной, взбухшей головки, чтобы огладить её пару раз, сжимая и надавливая большим пальцем. Вниз, пытаясь не вестись на это идиотское ощущение беспомощности и никчемности, которое прижимало к земле, заставляя умолять о чем-то кроме простой стимуляции руками. Вверх и вниз, борясь с желанием лечь в ноги этому дьяволу и просить потрогать его, а не смотреть вот так, как сейчас. Сжать яички, снова провести вверх и вниз, продолжая смотреть в глаза человеку, сводящему с ума. Повторять и повторять, пока совершенно не потеряешь рассудок, забившись в судороге удовольствия. Делать всё, чтобы хотя бы на время отключить свой больной мозг, который заставляет действовать безрассудно. Следить за тем, как меняется дыхание твоего садиста, сидящего напротив, надеясь не получить сегодня боль, а выхватить только приятное. Смотреть, как он прикрывает глаза, блаженно выдыхая в моменты, когда ему всё нравится. Стараться повторить всё так, чтобы удовлетворить каждое его желание, чтобы быть лучшим и незаменимым. Продолжать, продолжать и закончить так, чтобы фейерверками в голове, пытаясь выполнить данный ранее приказ.***
— Молодец, — произнёс капитан через время, успокоив дыхание, — там есть туалет. Саша покорно следовал в направлении, которое указал ему Гео. Он пытался устоять на ногах, смывая с рук сперму, но конечности отчаянно не хотели слушаться его. Когда он смог успокоиться и привести себя в порядок, в номере его уже ждал спокойно смотрящий в окно капитан, который надел свой смокинг и поправил бабочку. Форвард последовал его примеру, просовывая одеревеневшие руки в рукава и тщетно пытаясь завязать эту глупую бабочку. — Ты как обычно, — устало выдохнул Джи, подходя к нему, — давай я сделаю. Он быстро завязал галстук и поправил ворот рубашки, задев кончиками пальцев шею Саши. Тот не удержался и подался навстречу этой случайной ласке. Чуть помедлив, Гео всё же погладил его по шее, по самой кромке коротких волос, положил ладонь на затылок парня и коротко поцеловал его в прикрытые губы. — Мы опаздываем уже на пять минут, — произнёс он угрюмо, — я просил тебя не позорить меня. Вечно всё у тебя не так, — нахмурился парень ещё сильнее. Саша подался чуть вперёд, снова целуя парня в губы, но на это раз получив ответ. Понять бы теперь за какие грехи ему этот бес попался на пути.