***
Суён несколько минут стоит у двери лучшей подруги, неловко переступая с ноги на ногу, ожидая, когда ей откроют. Эти минуты длились словно часы, и с каждой прошедшей секундой волнение Суён всё возрастало, пока и вовсе не вышло за пределы дозволенности. Она начинает стучаться и пинать дверь, пару раз прикрикнув имя Чон, пока дверь не открылась. Суён на самом деле не думала, что это сработает, её нервы просто не выдержали… но вот, она стоит напротив Джинсоль, чьи волосы красиво спадали на плечи, а на лице был, как всегда, яркий макияж. Она не выглядела плохо, наоборот, очень даже хорошо, словно всё то, что случилось с ней недавно — никак не отразилось на популярной девушке университета. Поэтому Ха сначала не находит, что сказать, пока Соль держала дверь слегка прикрытой, словно не хотела впускать её внутрь. Но Суён через пару секунд отходит от своего состояния пораженности и, грубо открыв дверь, входит в квартиру под протесты Джинсоль, которая старалась удержать дверь для неё закрытой. — Нет! — она сопротивляется и даже успевает случайно впечатать Суён кулаком в глаз. Ха на это болезненно фыркает и всё равно проходит внутрь квартиры, поражаясь её убранности. Она правда была очень чистой, как раньше, до того, как Соль стала одержима Чонын. Суён раньше много времени здесь проводила… — Что нет? Почему ты не хотела меня впускать… Я хочу поговорить, — в голосе Суён слышатся нотки недовольства и какого-то облегчения. Она подумала, что девушке стало лучше, вот она и решила собой заняться и квартирой в том числе. — Потому что! — Соль тяжело выдыхает и облокачивается о белоснежную стену, не сдвигаясь внутрь квартиры. Это Суён насторожило, так что она сама сбросила кеды и пошла прямиком в комнату Чон. А когда та побежала следом, пытаясь остановить, Суён это лишь придало больше настойчивости — она рывком открывает дверь в спальню Джинсоль и замирает. — Ты?.. — чувствует, как Соль опускает хватку и тяжело выдыхает, проходя внутрь, обходя чемоданы стороной. На лице Суён застыло недоумение вперемешку со страхом. Она подходит к Джинсоль и садится рядом, всё ещё не веря в то, что видит. — Я уезжаю, — Джинсоль смотрит в пол, боится в глаза Суён взглянуть. Говорить ей явно не хотела. Думала уехать молча, без предупреждений, мол, так лучше, меньше проблем. А теперь её план провалился, и Ха узнаёт об этом. — Но?.. почему… — Суён всё никак в себя прийти не могла. Она потерянно смотрит на собранные чемоданы, а потом переводит взгляд на свою лучшую подругу. Во взгляде Джинсоль можно было увидеть скрытую тоску, но она глаза прятала за спадающими светлыми локонами. Тень сомнения подкрадывается к неподвижной Суён, пока она ждала ответа Чон. Та не спешила, словно старалась подобрать нужные слова. — Не важно, — она встаёт с кровати и идёт в сторону тумбочки, чтобы потом достать небольшое письмо. Суён от слов злится и подскакивает с кровати, преодолевая расстояние между ними в два шага. — Ты что такое говоришь?.. — Соль дёргается, когда Ха хватает её за плечо и разворачивает к себе, устремляя взгляд прямо в глаза. В этот раз не позволяет виновато увести его, грубо встряхивая уже за оба плеча. Теперь Чон не может сказать что-то в ответ. — Джинсоль, я не понимаю, — проговаривает Суён дрожащим голосом. Не может смириться, что Соль хочет уехать... И куда — неизвестно. Начать всё с чистого листа? Слишком на неё не похоже. Чон сложно привыкнуть к чему-то новому — Суён это знает. — Это всё из-за Чонын? — искренне пытается найти повод для такого серьёзного решения и, кажется, попадает. Видит смятение в глазах Джинсоль и то, как они наполняются слезами. — Отстань ты от меня! — Чон отталкивает девушку и идёт прямиком на кухню. Совсем скоро Суён следует за ней, только подливая масло в огонь своими вопросами. — Это из-за неё, да! — кричит Суён, вновь хватая Чон за запястье, чтобы потом дёрнуть к себе. В принципе, тут больше идти некуда было, так что они останавливаются посреди кухни, перекидываясь искрами во взглядах. — Ты из-за Ким Чонын хочешь уехать и бросить всё, чего добилась здесь? И что дальше? Спиться? Ты же не сможешь выжить одна в новом месте! — Суён пытается как-то побороть свой гнев, но никак не выходит, а Чон лишь всё усугубляет своим молчанием. — Не молчи, твою мать! — Суён хватает второе запястье девушки и дёргает её к себе, чтобы их лица находились рядом друг с другом. В глазах Ха гнев вперемешку с отчаянием. Она смотрит на Соль с поджатыми губами, ждёт ответа, но вновь ничего не получает. Лишь тихий всхлип со стороны Чон и её слабые попытки вырваться. Пару минут они стоят в тишине, пока Соль, неожиданно для всех, не протянет руку к лицу Ха, мягко погладив по скуле. — Прости… — шепчет Соль совсем тихо, взгляд от её глаз в этот раз не уводя. А Суён смотрит потеряно, видно, что от чужих слов ей становится ещё хуже. Слёзы собираются в уголках глаз, и Суён их смаргивает. — Я… — Чон пытается ещё что-то сказать, но она не находит в себе силы. Она качает головой и убирает от Ха руки. А Суён отвечает на это злым «дура», а потом поцелуем в губы. От Джинсоль исходит удивлённый писк, но она почти сразу отвечает на поцелуй, несдержанно хватая лицо Суён за челюсть-шею, притягивая ближе к себе. Голова Чон идёт кругом, как и мысли, которые непрерывным потоком возникали. Но чужие руки, грубо схватившие за талию, не дают ей долго об этом думать. Она расслабляется и позволяет Суён повести их назад в спальню, по пути зло пнув пару чемоданов. Суён думает о том, что Джиу, скорее всего, сейчас лежит на своей кровати и взволнованно проверяет телефон каждые 5 минут, в надежде получить сообщение от неё, пока сама Ха чем занималась?.. Совесть начинает играть с девушкой злую шутку, но Ха сама для себя уже решила, что это их с Чон последняя встреча, как и последний раз в постели. Они раньше — были слишком близки. И Суён слишком больно думать о том, что Чон просто так хотела уехать без предупреждения. Поэтому она и кидает зло запыхавшуюся Джинсоль на кровать, начиная сразу же стягивать с худых ног светлые джинсы, пока та послушно приподнимала бёдра. Суён понимает, что она перегибает, понимает, что Джиу точно будет очень больно, но ничего с собой поделать не может. Думает лишь о том, что младшей точно ничего не расскажет. Надеется, что обойдётся, что Соль уедет, и они обе о ней благополучно забудут, начнут жить счастливо, без этой нервотрёпки из-за состояния Чон. И в это же время в голове Ха возникает неприятный осадок из-за того, что она сейчас считает Джинсоль обузой. Но старается списать всё на паршивое настроение… От Соль доносится первый стон, и тут Суён решает больше ни о чём не думать пока она здесь, рядом. Суён совершает огромную ошибку.***
— Уехала? — Джиу хмурится и аккуратно откладывает тетрадь с домашним заданием по экономике. Суён садится рядом на кровать и неловко поглаживает шею, слабо кивая головой. Она старается выглядеть не так очевидно, но толика вины всё же прослеживается на лице старшей, которую скрыть было сложно. Она отойти ещё после вчерашнего не может, всё еще вспоминая то, что произошло. Сегодня утром у Джинсоль был самолёт, но куда — она так и не ответила. Да и когда Ха попросила пообещать ей, что Чон постарается жить с чистого листа, она ничего не ответила. Лишь неловко обняла её на прощание и быстрым шагом направилась к такси. — Да… — Суён сглатывает и кладёт свои руки на колени, устремив на них взгляд. Становится от самой себя неприятно, когда флэшбеки вчерашнего появляются перед глазами… Ким спешит аккуратно подвинуться поближе и притянуть к себе в объятья. Джиу ничего не понятно, но ясно лишь то, что Суён от этого очень больно — не каждый смирится с тем, что их лучший друг уезжает. — Ничего, всё будет хорошо. Я уверена, что это к лучшему,— Джиу улыбается совсем слабо, не так, как она обычно это делает — во все зубы. Суён лишь головой кивает, уткнувшись носом в чужую шею, пытаясь успокоиться и не испортить всё прямо здесь и сейчас. Вина засела где-то глубоко в душе, не давая Суён нормально прикасаться к своей девушке без чувства неловкости… Но Джиу не замечает этого, либо же делает вид, так как лишь сильнее прижимает дрожащую Ха к своему телу. А Суён даёт волю слезам, выливая всё на Джиу: и вину за свой поступок, и боль от того, что она потеряла Джинсоль… — Надеюсь на это, — шепчет Суён, слегка сжав чужую талию в своих руках. А Джиу лишь опускает голову к ней и целует в макушку, после откинувшись на свою кровать, утягивая плачущую Суён за собой. Но на самом деле она так не думает. Она больше чем уверена, что Джинсоль даже не попытается начать всё заново. Гулянки, пьянки, вечеринки — вот, что её ждёт. В этом Суён не сомневалась и от этого было лишь ещё больнее. Соль не такая, она не сможет начать всё заново. Она была помешана и до сих пор помешана на Чонын — другого не дано. Найти кого-то другого? Не про Джинсоль. И Суён об этом прекрасно осведомлена. Это почти как их с ней отношения — неоспоримые, незабываемые, непреодолимые. — Лишь бы с ней ничего не случилось…***
Чонын единственная из всей компании, кто принял эту информацию очень быстро. Поначалу она была в ступоре, а потом лишь неловко кивнула головой, принимая новости от Джиу. Их взгляды с подругой встречаются и видно, как Ким младшая была опустошена и огорчена. Всё-таки Суён была близкой подругой Джинсоль, поэтому ей тоже было немного тоскливо из-за её уезда, но всё же — Чон не была ангелом, который по чистой случайности купил билет на самолёт. Хоть Соль и объяснилась в том письме, для Чонын она всё ещё была той самой Чон Джинсоль, ради которой Ким бы не стала страдать ещё сильнее. Влюблённость Чонын уже прошла, завяли помидоры, так сказать. Она уже ничего к Соль не чувствовала, кроме как личной неприязни временами. У Ким потихоньку всё в норму пришло, как Соль перестала к ней лезть. А это — почти несколько недель, прежде чем она уехала. Чонын было любопытно — почему так? Почему Джинсоль бросила всё, чего добилась здесь, из-за неё? Почему нельзя было просто забыть об этом, как о страшном сне… Видимо, Джинсоль была другого мнения, и ей было легче уехать и начать всё с нового листа, чем продолжать жить здесь, когда в округе могла встретиться Ким Чонын. Но Ким считает, что прошлое уже позади. Она думает, что смогла преодолеть свой страх перед Чон и глупую, щенячью влюблённость. Теперь она свободна от страданий и ей не придётся проходить через всё это снова и снова. Забыть до конца, конечно, не получится, но от этих воспоминаний останется лишь горькое послевкусие, от которого захочется спрятаться и отвлечься. И Чонын уверена, что она сможет это сделать — у неё был большой запас силы воли, да и сама она была не глупа. Найдёт себе правильного человека и всё сразу встанет на свои места. — Чонын? — Джиу взбудоражено усаживается рядом, чуть ли не прыгая на месте. Хочет что-то сказать, узнать, но терпеливо ждёт ответа подруги. Ким это забавляет, но она лишь слабо кивает головой, поворачиваясь к подруге всем корпусом. С момента уезда Соль прошло уже 4 месяца и всё в жизни Чонын полностью вернулось в норму. Уже не было ни тревожных мыслей, ни каких-то страхов. Она жила, как и до встречи с Джинсоль, то есть — оптимистично и с улыбкой на тонких губах. — Что ты хочешь, Джиу? Говори уже, — она хихикает и кладёт руку на стол, чтобы потом положить на неё голову, выжидающе смотря на свою подругу. — Да? Спасибо! — Джиу хлопает в ладошки и быстренько склоняется ближе к Чонын, словно боясь, что кто-то другой может услышать. — На тебя так Хеджу в последняя время смотрит… — шепчет младшая засекречено, даже руку подставив к губам, чтобы заглушить свой голос от посторонних ушей. Чонын, что до этого сидела с улыбкой моментально подскакивает на своём месте и округляет глаза. В них виднеется смущение. И Джиу это замечает, подскакивая со своего места, чтобы зло указать на Чонын пальцем. — Так ты в этом замешана! — почти кричит, но тут понятно почему. Чонын редко делится чем-то личным, если на то не было причин. А это Джиу огорчает, но она всё равно вытягивает из подруги всякие подробности, чтобы чем-то помочь или подбодрить. Чонын была такой, кто не будет вываливать что-то на другого человека, предпочитая всё держать в себе. Чонын быстро хватает девушку за запястье и усаживает за стол, зло прикрывая ей рот рукой. На них вроде никто внимание не обращал, даже упомянутая Джиу Хеджу. Ким старшая на неё аккуратный взгляд кидает. Она сидит за первой партой и читает книгу, слегка склонившись над столом. И это было так красиво, что девушка взгляда от одногруппницы увести не могла. — Чонын! А ну говори! — девушка зло пихает подругу чтобы та отвлеклась и взглянула на неё. Ким старшая была крайне смущена, но подругу послушала, слегка пододвигаясь к ней. — Ну… Мы с ней с недавних пор общаться начали, — отвечает ей Чонын совсем тихо, стараясь звучать не так очевидно — что ей она нравится. — А тут поподробнее… — Джиу слегка сощуривается и вновь бьёт Чонын по бедру — за то, что не рассказывала ей этого раньше.***
Джиу аккуратно засовывает ключи в замочную скважину их с Суён общей квартиры, тихо напевая новую песню дримкетчер под нос. Они с Ха съехались совсем недавно — счастья Джиу не было предела. Она всё время их отношений мечтала засыпать и просыпаться в объятьях Суён, так что часто оставалась у своей девушки дома. Он у Суён постоянно был пустым, и родители посещали его крайне редко, так что за пару месяцев стал для Джиу почти собственным. До тех пор, пока Суён не показала ей дубликат ключей, объясняя, что купила им квартиру. Говорить о чувствах Джиу в тот момент нет надобности, и так понятно, что она была крайне счастлива, хотя немного было ей неловко. Конечно, она была осведомлена о большом количестве деньг у Ха, но никогда особо ничего не просила, не использовала Суён, как мешок с деньгами. Их отношения были — реальными, такого у Суён никогда не было. Она никогда не встречала настолько искреннего человека, как Ким. Джиу и правда выкладывалась на все сто в их отношениях, никогда не держась сзади, бездействуя. Прошлые девушки Суён всегда были высокомерными и постоянно требовали подарков, тогда как Джиу лишь — её внимание. Ха теперь понимает, что такое — настоящая любовь. И терять ей этого не хотелось. — Онни? — зовёт Джиу негромко, прикрывая за собой дверь. У девушки настроение сегодня было прекрасным — она очень хотела провести с Суён этот день. Взамен обычного ответа Ха, Джиу получает неопределённый всхлип, а когда прислушивается с замершим сердцем — понимает, что Суён, её постоянно серьёзная и улыбчивая Суён, плачет. Джиу почти сразу же сбрасывает с плеч рюкзак, быстрым шагом идя в их спальню. Останавливается у порога, напуганными глазами натыкаясь на Суён. Она сидит на полу, с опущенной к нему головой, так же как и руки, которые находились у лба, то сжатые в кулаки, то нет. Глаза её зажмурены, вокруг них — потёкшая тушь, а губы плотно сжаты в тонкую полоску. Джиу так и замирает, смотря на любовь всей своей жизни с недопониманием в больших глазах. Суён? Плачет, нет, рыдает? Джиу ещё ни разу не видела её в таком состоянии. Со следующим протяжным всхлипом Ким подбегает к Ха, испуганно падая на колени сбоку от девушки. Руками сразу касается хрупких дрожащих плеч, пытаясь приподнять Суён. — Что случилось? Онни! — Джиу мягко опускается на пол рядом с Ха, аккуратно хватая за лицо, чтобы приподнять его. Ким хочет понять, что случилось — но Суён не сразу открывает глаза и понимает, что она теперь не одна. Глаза у Ха — красные, также как и влажные щеки, по которым стекали не только капли слёз, но и чёрные разводы от туши. У Джиу от этой картины всё внутри сжимается от переживаний, а на глаза давят собственные слёзы. Но Ким старается держаться ради Суён. Она не может прямо здесь и сейчас разрыдаться вместе с ней. Её задача совсем другая — успокоить и расспросить Суён о случившемся. Но Ха говорить не хочет. Её глаза вновь закрываются, и она всхлипывает, негрубо отталкивая руки Джиу со своего лица. С губ срывается лишь имя, имя, из-за которого Суён вновь разрывается в новой порции слёз, и имя, которое не звучит, как Джиу. — Джинсоль… — Джинсоль! — неприятный голос сестры мамы отрывает девушку от распаковки вещей. Она устало встаёт с новенького дорогого дивана, кидая ненавистный взгляд на женщину, которая стояла в пороге со скрещенными руками. — Ты совсем не изменилась за эти годы, — продолжает женщина, высокомерно оглядывая блондинку, которая выпрямилась и стояла по стойке смирно. Она молчит, ничего не говорит, лишь слушает свою тётю. Ей что-то против сказать — нельзя, иначе точно выгонит и заберёт все деньги, оставленные покойной матерью. Джинсоль знает, что жизнь с тетей будет ужасна. Она будет всегда заваливать её всякой работой. Благо хоть деньги даёт — и довольно много. Соль глаза в пол опускает, чувствуя себя под чужим взглядом, словно под прицелом. Она же сама решилась уехать, да? Так почему ей сейчас так плохо от мысли, что больше Суён с Чонын не увидит… — Быстрее вещи разбирай. К нам придут гости, хотят тебя увидеть, — хмыкает и выходит из выделенной для Джинсоль светлой комнаты. Чон только после этого тяжело вздыхает и уже с неспокойной душой возвращаясь к своим сумкам. Перед глазами вновь Чонын, её глаза, пылающие ненавистью. Джинсоль качает головой, отбрасывая мысли о Ким, чтобы побыстрее разобраться с сумками, иначе родственница будет злиться.///
— Детей ещё нет? — незаинтересованно интересуется подруга тети, делая глоток своего вина. Её взгляд хмурый, даже и капли не выражающий радости при виде Соль. — Нет, я сейчас думаю только об учёбе, мэм, — Джинсоль вновь взгляда со стола не поднимает, ковыряя вилкой своё блюдо. Его делала тетя, а исходя из того, что она и все её подружки сидели на какой-то специальной диете — оно было некалорийным и невкусным. Чон и так ела мало, сейчас же вообще — почти ничего. В день уходило две-три пачки сигарет, которые она раскуривала за универом, куда поступила по блату. У тёти связи были, поэтому ей волноваться об этом всём не было нужды. — И мужа ещё нет?.. — теперь в голосе женщины отслеживалось презрение. Она кидает взгляд на свою подругу, получая в ответ такой же неприятный смешок. Джинсоль слабо головой кивает, всё же поднимая взгляд на женщин, которые почему-то есть перестали. — В твоём возрасте… — начала тётя, чтобы поддержать тему, тогда как Соль попросту перестала обращать внимание на суть разговора. Её пустой взгляд устремился вниз, на тарелку с овощами, а одна рука, лежащая на бедре под столом, невольно сжалась. Ей, видимо, нигде не рады.///
— Хорош, Чон! Пей ещё! — доносится мужской противный голос откуда-то сзади Джинсоль, которая уже на протяжении часа, не прекращая, пила в местном дорогом баре. Грубая рука похотливо касается её талии, прижимая к своему потному телу, но Чон на это не обращает внимания, заливая в себя ещё один шот. Парни, сидящие рядом, смеются в унисон, иногда задавая какие-то глупые и неинтересные вопросы, на которые Джинсоль безэмоционально отвечала. У неё рассудок уже помутнел, но разум ещё не отключался. Перед глазами вновь Чонын, но уже с другой девушкой в обнимку — фотка, которую она увидела в чужом инстаграме пару часов назад. За это время она от злости и ревности перешла к отчаянию и слёзной провинности. Она понимала, что Чонын будет лучше с другой, но эти мысли всё равно были острыми, словно лезвие, которое медленно, но верно вырезало ей кусочки сердца. К горлу подбирается неприятная тошнота, от которой Соль избавиться хочет. Руки парня от себя отдёргивает и шатким шагом идёт в уборную, выворачивая там свой желудок. Джинсоль сидела у туалета, пока голова покоилась на крышке унитаза, а глаза были полуприкрыты. Она снова о Чонын думает, но уже не о плохом, а о хорошем — когда со стороны на неё смотрела. До их с Чонын взаимодействий ещё. Помнит, как Ким часто улыбалась, когда Джиу о чём-то ей говорила. Или как у неё глаза светились при виде счастливой Джиу, которая кидала очередное письмо в шкафчик Суён. Джинсоль знала об этом. Знала ещё до того, как это всё ясно подтвердилось, но была всё равно слишком удивлена, чтобы вести себя нормально. Даже помнит, как Суён от радости светилась, когда узнала, что это — Джиу — отличница с несползающей улыбкой с лица. На губах Джинсоль улыбка — впервые за долгое время. Она пьяно засовывает руку в растрёпанные локоны, вновь коря себя за свой глупый поступок. Если бы она не использовала Чонын, а добилась бы её нормальным путём… это бы многое изменило, верно? Соль думать больше о Чонын не хочет. Ей больно. Ещё один рвотный позыв и Чон выворачивает во второй раз, но уже мимо туалета, прямо на пол перед собой. Дрожащая рука касается кармана джинс, но на телефон не натыкается. Уже четвёртый за последние две недели… — Мир так не хочет, чтобы я тебе писала, да…///
— Проваливай, — лохматый парень толкает блондинку в бок, призывая её проснуться. В глазах Джинсоль сейчас звёздочки, она не понимает, что происходит, пока мужской голос вновь не раздается откуда-то сбоку. — Ну я же тебе сказал — уходи! Ко мне сейчас девушка приедет, блять, — он поднимает с пола всю одежду, которую сегодня ночью стянул с пьяной Соль и кидает в девушку, выводя её из транса. Голова нещадно болела, а в горле вновь стоял этот неприятный и больной ком. Джинсоль даже имя парня не знает, и как сюда попала. Она не любит спать с парнями, но, видимо, её в ту ночь никто не спрашивал. Пьяная — значит всё можно. Ведь так думают парни? Она берёт свои вещи и, так и не сказав ни слова, одевается, выходит из чужого дома, почти падая на остановке от головокружения. Её одежда надета криво, она воняет спиртным и сигаретами, волосы с макияжем выглядят не лучше. Вновь не знает, где она; вновь где-то в другом штате, но её это не волновало. Дрожащая и исколотая рука касается кармана и с удивлением находит там телефон. Она достаёт новенький айфон, крутя его в руках, словно не веря в такие чудеса. Ещё ни разу она не оставалась с телефоном после пьянки. На блокировке стоит голубая рыбка — Джинсоль сразу понимает, что телефон её, поэтому разблокирует его и лезет в контакты, чтобы такси вызвать. Но в глаза бросается незакрытый инстаграм, куда она незамедлительно заходит. Её приветствует страничка Ким Чонын. Улыбчивая и с прижимающейся к ней Джиу. Джинсоль даже не замечает, как на её лице тоже появляется грустная улыбка. Сколько уже прошло? 3 или 4 месяца, Джинсоль не может точно сказать. За это время ей лучше, как и ожидала сама девушка, не стало. Нескончаемые пьянки, наркотики, новые компании. Ей это всё уже надоело. Она почти каждый день просыпается в незнакомом месте в обнимку с бутылкой или шприцом, если не с другим человеком. Такое было редко — её за всё время ни к кому не тянуло, так что она не находила удовольствия с кем-то спать. На уме одна Чонын и только она. Палец Чон сам тянется к кнопке написать сообщение, и когда открывается окно сообщений, она тяжело выдыхает. Голубые глаза бегают по тексту, который она сама и напечатала в бреду, немного краснея от понимания, что она всё-таки находила время написать ей. Но когда взгляд падает на красные точечки рядом с отправлениями, она грустно сжимает телефон, уводя взгляд вниз, чтобы увидеть, что Чонын её заблокировала. — Конечно… Всё правильно, да… — шепчет сама себе Чон, убирая телефон обратно в карман. На глаза вновь наворачиваются слёзы, а к горлу подбирается тошнота. Сообщения, отправленные Джинсоль, но ни разу не дошедшие Чонын были искренними. Чон в пьяном бреду писала о том, что не может перестать думать о ней, даже спустя несколько месяцев; что она страдает и не хочет жить… Соль больно, ей больно из-за её же поступка. Но получается, Чонын об этом никогда не узнает, да? Ей всё равно незачем знать, она всё равно не поймёт и будет дальше её ненавидеть… Новый день, как и все предыдущие, Джинсоль проведёт в первом попавшемся баре, вновь страдая по Чонын.///
— Ей же хуево? — Оставь её, Хиджин. Ты даже не знаешь её — девушка пытается утянуть подругу за запястье в сторону остановки, но темноволосая отрицательно качает головой. Хёнджин стоит у входа в бар немного неловко, постоянно по сторонам взгляды кидая, пока Хиджин пыталась помочь пьяной блондинке встать. По первому взгляду Хёнджин может сказать, что девушка была настолько пьяна, что даже стоять на могла, не то, что говорить, когда Хиджин просила номер родных. Дрожащая и немного грязная рука неопрятно вытаскивает телефон из кармана, но он с громким шлепком падает на асфальт. Хёнджин это уже начинает надоедать. Ей не было жаль эту незнакомку. И страшно за неё тоже не было. Раз та напилась в тряпку, то она знает, что делает! Но Хиджин была не такой. Она слишком доброжелательная и заботливая — оставить ночью человека в беде не могла. Хёнджин тяжело выдыхает и всё же подходит к ним, наблюдая за тем, как Хиджин поднимает упавший телефон и проверяет контакты. Он был без пароля, так что проблем у неё не возникло. — Тут только номер какой-то Чонын… но она заблокировала её, — Хиджин кладёт чужой телефон в карман джинс, заботливо держа чужое тело в своих руках. Хёнджин от этой картины немного передёргивает, но она доверяет ей, так что лишь машет рукой, направляясь к подъехавшему такси. — И нашла же ты себе проблем, Хикки…///
— Соль, ты опять?.. — Хёнджин смотрит на заваливавшуюся к ней в квартиру пьяную девушку, с тяжелым дыханием пропуская её. От пришедшей не донеслось ни слова, она просто прошла внутрь квартиры на дрожащих ногах и упала на диван, сразу же проваливаясь в сон. — Что случилось? Это Джинсоль? — Хиджин аккуратно появляется за спиной, мягко обнимая свою девушку за талию. Она положительно кивает головой, после чего разворачивается к Хиджин, чтобы обнять её всем телом. — Ничего не меняется, Хикки… С каждым разом становится всё хуже, ты знаешь? Я недавно нашла её у подъезда полуголую и избитую. — Хёнджин качает головой, сильнее сжимая любимую в руках. Ей нужна поддержка, иначе она не выдержит. — Что же у неё в прошлом случилось?...///
— Почему вы не пускаете меня к ней?! Я её семья! — Хиджин пытается вырваться из хватки Хёнджин и побежать в палату, но девушка удерживает её на месте. — Только родня, мэм, — полная женщина кидает на них незаинтересованный взгляд, после чего касается рукой телефона. — Мне позвонить охране? Хёнджин почти сразу же отрицательно качает головой, пытаясь за талию утянуть всё вырывающуюся девушку за собой. На собственных глазах тоже выступили слёзы, но она держала себя в руках. Хиджин же наоборот — она рыдала взахлёб, дёргалась и кричала. Хёнджин её понимает. Но они ничего не могут сделать. Ни-че-го. Они так и остались в пустом холле больницы в 4 часа ночи до самого утра, пока уставший мужчина не пришёл из глубины здания, сообщая плохие новости.Чон Джинсоль, умерла 17 марта 2019 года в возрасте 20-ти лет, от внешней кровопотери.
Суицид.
— Её больше нет, Джиу… — Джинсоль. Она умерла. Суён больше не может сдерживаться. Она вновь позволяет слезам свободно течь по лицу, руками сжимая меховой ковёр. Ей больно, невыносимо хочется забыться и не чувствовать всего этого. — Как она могла? Почему Джинсоль ушла?! — Ха ударяется головой о пол, больше не в силах удерживать себя в полусидящем положении. Джиу не понимает. Она сидит рядом с ней, пытается переварить информацию, но ничего не выходит. Джинсоль?.. Умерла? — Ты обещала, что исправишься! Что всё будет в порядке! Почему ты не выполнила грёбаное обещание? — Суён не может молчать. Она кричит, кричит Джинсоль, в надежде, что она услышит, поймёт, осознает. Ответит. Но ответа Ха не получает, даже от Джиу, которая убрала руки от Суён и испуганно села рядом. Сколько в голосе Суён было обиды? Джиу даже почву прощупать не может. В голове эта информация никак не укладывается, даже не хочет и не собирается. Чон Джинсоль? Умерла? — Ты сказала мы ещё встретимся… — последнее, что прошептала Суён, прежде чем до Джиу наконец дошёл весь смысл. На глазах проступают слёзы, но она спешит к Ха, чтобы притянуть её к себе. Девушка в руках начинает дрожать ещё сильнее. Она цепляется за Джиу, словно за спасательный круг, словно она ей поможет выбраться из этой толщи воды.И она поможет. Конечно поможет.
***
— Чонын не нужно этого знать, — Джиу поглаживает руку Суён и мягко целует в нос, пока её голова находилась на плече. — Ты так считаешь? — Ха не очень хочется говорить о Джинсоль. Прошёл уже месяц и она кое-как отошла, хоть и постоянно впадала в депрессию. Джиу всегда была с ней — подставляла плечо, успокаивала. И Суён не может поверить, что она нашла себе такую замечательную девушку. …У Джиу от Суён секретов нет, тогда как Суён скрывает свою измену с Джинсоль… Ким грустно улыбается и положительно качает головой, сплетая свою руку с чужой. Взглядом натыкается на идущую к их столику Чонын, чья рука была также занята. Хеджу Девушка была заботливой и очень романтичной. Она почти сразу привлекла внимание Ким старшей к себе своим неловким поведением в её компании и неразговорчивой персоной. Хеджу очень тихая и выглядит так, словно каждого ненавидит. Это, конечно же, не так, но этой интригой она и привлекала Чонын. — Привет! — Ким усаживается напротив девушек, утягивая темноволосую следом за собой. Та и не возражает. За пару недель уже привыкла к новой компании и говорить не стеснялась. Она быстро стала членом их «культа». Суён аккуратно выпрямляется и устремляет взгляд на парочку, пытаясь отбросить печаль с лица. «Её уже нет, Суён. Пора бы заняться собственной жизнью…» — проносится в голове Ха, и она сжимает губы в тонкую полоску. Джиу сидит рядом, по-дружески общается с Чонын и Хеджу. Она не отличается от себя прежней — всё такая же улыбчивая и милая. Но что Суён не знает, так это то, что за этой маской скрывается израненное сердце. Ведь Джиу знает об измене. Она знает, но молчит, притворяясь, что всё в порядке, когда на деле — нет. Но она никогда не заговорит об этом, ведь после этого единичного раза Суён больше ни на кого не посмотрит. Она слишком замкнулась в себе, находя спасение лишь в Ким Джиу. У них всё ещё впереди, и Суён ещё не раз докажет, что Джиу для неё — единственная. Взгляд устремлён в небо, рука переплетается с чужой, а с губ слетаются слова любви. А ведь Суён так и не придёт к Джинсоль на кладбище.