Правда в ногах

      Сенку стоял у дома Кохаку порядка десяти минут с назначенного времени. Такая задержка Львицы сложно объяснима: она никогда не опаздывала и была до одури пунктуальна. Идти дальше порога особо не нужно.       «Надеюсь, это не что-то серьёзное», – закончить мысль Ишигами не успел, ведь из-за высоких ворот сначала донёсся тихий воодушевлённый смех (он мог поклясться, что это была не только Рури, но и по крайней мере ещё три девушки), а затем показалась Кохаку. Во всей своей красе. Женственной красоте, так редко выводимой львицей на передний план. За её спиной мелькали воодушевлённые Рури, Юзурха, малышка Суйка и… Ген! Вот прохвост, конечно же он не остался в стороне.       Ворота со скрипом захлопнулись, заставив Сенку приосаниться. Кохаку с неловкой улыбкой заправила за ухо вьющуюся золотую прядь. Это не были частые кучеряшки как на ретро-вечеринке, нет, это были нежные локоны, повторяющие изгибы местных рек, отражающих небесную синеву. Как её глаза. Сегодня эти сияющие озёра души обрамлялись невероятно длинными, чёрными от добротного слоя туши, ресницами. Впрочем, утонуть в омуте златокудрой озерницы не составит большого труда и без добавления косметики.       – Прости, что задержалась, – Кохаку нервно теребила непривычно вьющийся локон за ухом. – Знаешь ли, сложно угомонить эту ораву, – девушка обернулась на ворота. – Они не понимают значения слова «поездка-экспедиция», если парень и девушка куда-то отправляются вместе, то это автоматически становиться «свиданием». Только у нас не свидание, а исследование старой обсерватории!       Они медленно пошли вверх по укатанной дороге, неровной от разной ширины глубоких колей, придерживая свои велосипеды.       – Да, не свидание, – Сенку потёр шею. «Не свидание», – крутилось у него в голове. И это было бы логично и правдиво, если не громадное НО, одним своим существованием рушащее все стройные схемы взаимоотношений в компании. НО, которое обрушилось на Ишигами посреди душной августовской ночи, когда он ворочался на старой железной кровати, на продавленном матраце. НО меняющее всё его представление о самом себе. Сенку Ишигами, кот гуляющий сам по себе под лунным небом, юный учёный и будущее светило мировой научной арены, мнящий себя независимым от общества и чувств, осознал что влюблён каждой клеточкой своего едва окрепшего тела в эту сельскую львицу.       Всё теперь казалось абсурдом: ночи без сна перед голубым монитором с открытым текстовым документом и ровной вереницей чёрных символов в нём; нелепые отказы от частых прогулок с Тайджу и Юзурихой, под предлогом важных открытий и «Вы сможете спокойно ворковать и без меня», редкие посиделки в маленькой компании друзей детства, где он был больше наблюдателем, чем участником. Пустота, заполняемая энергетиками и книгами, опытами и моделированием, непродолжительными беседами и бессонными ночами за копанием в глубинном интернете. Вся вереница добивающих его вещей по сравнению с вольной жизнью здесь в Озёрске казалась такой глупостью, несусветной, иррациональной глупостью.       В противовес таким же нелогичным снам, которые теперь поглощали сознание красками жизни. Они как зеркало бросали яркие лучи на отдельные детали новой жизни. Солнечные зайчики раз за разом вылавливали из воспоминаний то васильковые глаза, смеющиеся и дерзкие, то поразительно сильные девичьи руки, нежные и тёплые в такой же степени, как и крепкие, то мягкую, то дерзкую улыбку и эхом повторяющиеся фразы, смех и оклики. Кохаку стала не только необходимой частью его жизни, но и постоянной обитательницей снов.       Можно было найти тысячу и одну причину, почему Ишигами полюбил её…       – Эй, чего завис? – недовольно хмурит светлые брови. Настоящая.       – Просчитывал возможное время на дорогу туда и обратно.       – А я-то, наивная, думала, что наш мозговитый Сенку Ишигами всё заранее планирует, – даже сарказм у неё приятный, незлобный, поразительные перемены в восприятии.       – Всё продуманно, но… ты сегодня великолепно выглядишь…       – Спасибо, что заметил.       – В юбке не очень удобно набирать скорость, возможно путь займёт больше времени, чем планировалось.       – Смотри сюда, умник, – Кохаку резко остановилась, её пышная фатиновая юбка из нескольких тёмно-синих сияющих слоёв беззастенчиво была поднята до самого бедра, обнажая ногу и… представляя взгляду научника велосипедки. – Я и в юбке на велике дам тебе фору. Проверим?       – Хах, ну давай, и, может, сократим путь, – его рука указала на дорожку, тянущуюся до полей, где терялась за золотыми холмами.       – Кто первый доедет до полей, тому покупают колу! – тряхнув золотыми локонами, девушка ловко оседлала свой велосипед и очень быстро набрала скорость. Мягкая улыбка тронула уголки губ Ишигами, он поспешил следом.

***

      – Пффф, чёртов ветер, – порывы воздушных потоков трепали распрямившиеся пряди, уже не аккуратно вьющиеся. Кохаку запустила пальцы в волосы, чтобы хоть как-то прочесать, она ловко зачёсывала их наверх, относительно быстро собрав в привычный хвост. «Это с самого начала была плохая идея», – синие глаза щурились на яркое вечернее солнце.       Сенку ожидаемо отстал, он ещё слабый и на таких скоростях, на непривычной местности, с её перепадами высот и резкими поворотами, не мог бы долго продержаться. «Надеюсь, ему не стало плохо», – рука ритмично зажимала тормоз как эспандер. На пригорке показалась растрёпанная, платиново-светлая макушка. Лазурные глаза щурились на приближающуюся фигуру в попытках обнаружить любое отклонение от нормы. Сенку тот ещё упрямец, не признает ведь, если станет хуже! Впрочем, кроме слегка раскрасневшегося лица ничего не изменилось. Немного дорожной пыли на тёмных тканевых вставках кроссовок, да выбившиеся из хвоста пряди, такие забавные и уже практически родные. Она улыбается с лёгкой грустью.       Ветер становится прохладнее, хотя жар Солнца и земли ещё обжигает днём кожу. Осень не за горами: редкие каштаны, кем-то посаженные в центре Озёрска, уже понемногу скидывают сухие рыжие листья. Ишигами вернётся в город, и посёлок будет жить дальше, но не так. Она будет жить не так, ей не будет хватать научника.       «Поеду на соревнования в городе, надо будет задержаться, хоть один день погулять вместе, посмотреть как он живёт», – времени думать о будущем оставалось всё меньше, Сенку подъезжал ближе и ближе. У него тяжёлое дыхание.       – Хах, надеюсь… надеюсь ты любишь манго? – с хитрой улыбкой произносит Ишигами, поравнявшись с подругой. Она лишь закатывает глаза.       – Пожалуйста, избавь меня от этих экспериментальных вкусов!       – Будешь скучать?       – Что?       – Да так, мысли вслух, – Сенку окидывает взглядом уже полюбившиеся поля. Рука сама тянется к телефону, а предзаписанный звук затвора слишком резким для этой медитативной обстановки щелчком запечатлевает закатное золото полей с цветочными вкраплениями.       – Красиво? – тихо спрашивает Кохаку, не поворачивая головы, только взглядом отмечая несколько новых пластырей на бледных, тонких пальцах. «Совсем не загорел за лето».       – Да, обработаю фото и поставлю на рабочий стол. До следующего лета.       Они какое-то время прошли по разъезженной колее, неспешно направляясь к старой дороге до обсерватории. Разговор непривычно не складывался. Какая-то странная неловкость сковывала их, предчувствие того, что слова будут звучать не так мешало. «Иррациональное дерьмо», – сказал бы Сенку, «Это просто чувства, это нормально», – ответила бы Кохаку. Но этот диалог останется неозвученным.

***

      – Осторожнее, вдруг тут проволока? – шёпотом окликнула Ишигами девушка. Их молчаливая прогулка сбила все ритмы, но никто не жаловался. Сенку показал первые звёзды и даже сказал, что среди них есть планеты. Например, Юпитер светит очень ярко! Эмоции Кохи, её заливистый смех, игривые толчки и притворное неверие очаровательны. Ровно как и мягкая улыбка научника.       – Тут разве что репейник, – парировал Сенку, упрямо идущий впереди. Сегодня он проводник и немного дамский угодник, совсем чуточку.       Велосипеды не удалось протащить сквозь дыру в стене из-за криво-косо натянутой алюминиевой сетки, которую разорвали в нескольких местах давным-давно. За старой стеной зрелище было не менее удручающее: это настоящие советские руины. Лет тридцать назад тут была прекрасная территория, с клумбами, плиткой, скамейками под широкой и плотной кроной платанов. Само здание обсерватории сияло белизной и нет-нет, но мелькали люди в халатах. Так было на памятных фотокарточках и в альбомах, посвященных учреждениям культуры и науки, которые при умении искать обнаруживались в глубинах интернета.       Сейчас же сквозь бывшие ровные дорожки росла трава по трещинам, а сам асфальт превратился в серую крошку, некогда ухоженные клумбы захватил бурьян, краска на здании выцвела и местами облупилась, бесстыдно выставляя на обозрение грубый камень кладки. Окна на первом этаже мутные, пыльные, где-то заколоченные снаружи, где-то изнутри, второй и третий этаж сложно рассмотреть из-за блёклых сумеречных цветов и подступающей темноты. В течение нескольких минут последние лучи окончательно исчезли, уступая место ночи.       – Ну что? Начнём исследование? – Ишигами выглядел несколько устрашающе из-за контрастного света от фонарика. Он, недолго покопавшись в рюкзаке, выудил металлическое кольцо с множеством отмычек, небольших отвёрток и пилочек. Кохаку немного напряглась от мысли, что Сенку прекрасно вживается в образ взломщика. Как дочь полицейского, она росла с чувством повышенной ответственности.       – Только не говори мне, что ты собираешься произвести взлом с проникновением? О нет… – взгляд парня говорил сам за себя. – Знаешь ли, папу будет очень сложно уговорить выпустить тебя из обезьянника.       – Если ты будешь приносить мне передачки, то я справлюсь.       Зазвенел металл и Сенку с весьма сосредоточенным видом приступил к вскрытию замка на одном из старых служебных входов. Железная дверь напоминает лоскутное одеяло: выцветшие пятна краски перемежаются с рыжими подтёками ржавчины. И эта абстрактная картина опоясана такими же старыми затворными досками, украшенными несколькими массивными замками.       – Подержишь фонарик?       – Я же сказала, что не буду потакать твоим преступным наклонностям, – фыркнула Кохаку. – Я на стрёме стоять буду.       – Как будто тут много людей, – усмехнулся Ишигами и зажал в зубах свой карманный фонарик. Отмычки ловко сменяли одна другую, и спустя пару минут два замка из трёх бессильно висели в петлях на честном слове.       Кохаку заметила, как в одном из верхних окон на соседней угловой стене зажёгся свет, и стали двигаться тени.       – Сенку, тебе нужно обратить внимание на это, – девушка указала рукой на слабый свет окна.       Глаза юноши быстро оценили окружение, он быстро погасил свет и тихо сказал:       – Давай туда.       Не успели ребята укрыться за группой деревьев, окружённых дикими зарослями кустов. Они стояли очень близко друг к другу, слышали медленное дыхание друг друга, но их глаза были прикованы к горящему окну. В течение пары минут ещё несколько озарились светом, и на первом этаже. Едва доносился шум с первого этажа.       Тихо скрипнула дверь, предварительно громко клацнув засовами, и луч слабого света от невидимой лампы стрелой проложил путь от разбитых ступенек до природного убежища двух нарушителей порядка. Кохаку моментально напряглась и очень осторожно, едва поворачиваясь, посмотрела на Сенку. Он был сосредоточен не меньше. С одной стороны они прикрыты. С другой – кто мешает охраннику, так невовремя проснувшегося, пойти осматривать территорию. Однако, вскоре свет погас. Чиркнула зажигалка – охранник закурил.       – Поддержи меня, – одними губами сказала Кохаку и немного наклонилась, чтобы посмотреть. Сенку аккуратно приобнял её за талию.       На крыльце чёрного входа стоял высокий молодой человек, с очень тонкими чертами лица, очень изящно держащий в руках тонкую длинную сигарету. Он флегматично смотрел на пустую площадку и не особо жаждал внимательно осматривать богом забытую территорию. Через пару минут в дверном проёме появился ещё один человек, чем-то похожий на охранника, но ниже, в белом халате, менее гладкой укладкой волос. На лбу его чётко белел крестообразный шрам.       – Никого нет?       – Никого. Но камеры лучше установить.       – Разумеется, как только закончим с настройкой оборудования. Бросай сигарету – к пику Персеид надо всё настроить, а нас не так много.       Высокий затушил о стальной косяк сигарету и кинул в бетонную урну. Через несколько минут наступила тишина.       – Экспедиция отменяется? – Кохаку неловко вернулась в прежнее положение. Она немного пошатнулась и навалилась на Сенку. Хвала небесам, что тут достаточно темно для различия цветов.       – Да, и пикник придётся перенести за стены. Только двигаемся очень тихо. Это место оказалось слишком людным, чёрт.       – Ага, выдвигаемся, – нехотя протянула девушка, стараясь как можно медленнее отодвигаться и выпутываться из объятий Ишигами.

***

Звездопад был прекрасен. Кохаку и Сенку сидели на цветастом пледе, облокотившись на стену. Еда давно остыла, только напитки из термоса ещё сохранили тепло. Они неловко болтали и долго переглядывались, если случайно касались друг друга. «У нас не свидание», – повторял каждый из молодых людей, хотя тягучее медовое чувство в груди и горле заставляло сомневаться в собственных мыслях и чувствах.       Выйти из атмосферы было сложно, но учащающиеся звонки на телефонах легко рушат иллюзии. Издав общий вздох разочарования, ребята стали собираться.

***

      Они неловко мялись, стоя перед домом Кохаку. Неловкие смешки, десятикратные прощания... Телефон вибрировал не прекращая. Этот вечер все же стоит закончить.       – Сенку!       – Да?       – Я буду скучать, – Кохаку быстро скрылась за воротами.       Счастливо улыбаясь, Ишигами поднял голову в звёздное небо, теперь напоминающее ему о блеске девичьей юбки. Одна из мерцающих точек заметно подмигнула ему и сорвалась. Желание Сенку совсем простое – ещё раз вернуться в Озёрское.