Кано

Киёмори с самого утра пребывал в хорошем расположении духа — это можно было заметить по его плавным скользящим движениям и довольной, но сдержанной улыбке; временами даже мальчику слышалось, что мужчина что-то тихонько напевал себе под нос, но, как только более внимательно прислушивался, всё резко прекращалось. Мужчина с нетерпением предвкушал их будущую тренировку, в то время как Кано переживал со вчерашнего вечера, ибо как только ушло тягостное тянущее чувство, на её место сразу же пришло нарастающее с каждой секундой волнение, что липким пульсирующим комом поселилось то ли в лёгких, то ли в солнечном сплетении. И сейчас, наблюдая за мужчиной, это волнение переросло во что-то более тяжёлое и непривычное, отчего ребёнок уже не был так уверен в своих возможностях, как в первый день встречи. Но ему вовсе не хотелось показаться перед Фудо бесполезным слабаком и неумехой, потому он постарается выложиться на полную, чтобы не разочаровать мужчину. После завтрака, который они провели в приятной тишине — её прерывали лишь звонкое птичье пение, стрекот цикад и далёкий, едва различимый шелест листвы деревьев — Кано, по привычке продолжив сидеть на коленях, наблюдал, как мужчина неспешно убирает посуду с остатками еды со стола. Сегодня с самого утра светило яркое солнце и становилось всё жарче, потому сёдзи были полностью открыты, впуская внутрь помещения такой желанный прохладный порыв ветра. Теперь его шорты (уже по размеру) не скрывали голени и не путались где-то в районе щиколоток, тем самым мешая ходить, да и ветер спокойно щекотал детские пятки. Цветастая футболка, что мальчик сегодня надел, своей яркостью раздражала глаза с того момента, как он её вообще увидел, но Кано не смел говорить об этом мужчине; в отличие от прошлых, она не висела на нём, и ему не приходилось каждый раз поправлять соскальзывающий ворот. Рукава были не настолько длинными, в отличие от футболки мужчины, потому она открывала тонкие запястья и бледную кожу, с сеточкой ярко выраженных голубых вен. — Дай мне десять минут, чтобы я всё подготовил, а потом приходи сюда, — произнёс мужчина с всё такой же улыбкой, повернувшись к нему, когда посуда была полностью вымыта. Мальчик кивнул и поспешил поскорее уйти к себе в комнату, надеясь, что не видя Киёмори, волнение немного утихнет. Кано привычно вдыхал аромат хвои и цветов, прислушиваясь к шуму в доме; в один момент он услышал, как мужчина неторопливо вошёл в свою комнату. Мальчик решил дать Фудо ещё несколько минут на подготовку, после чего встал, от волнения сжимая края футболки. С трудом разжав одеревеневшие пальцы рук и напоследок глубоко вздохнув, Кано прошёл по энгаве прямо по направлению к кухне. Осторожно выглянув из-за сёдзи, он увидел сидящего в официальной позе, в белом кимоно, накинутом поверх строгом чёрном хаори и с таким же тёмным шёлковым шнуром, связывающим его полы (дабы хаори не спадало), Киёмори. Лицо того было необычайно серьёзным; разглядывая лежащую перед ним белую кипу бумаг, сейчас он напоминал одного из его чопорных учителей. Кано от такого даже немного растерялся, ощущая, как с ещё большей силой вспыхнуло волнение и учащённо забилось сердце. Хотя, где-то на периферии сознания, промелькнула мысль, что мужчина просто примеряет на себя роль строгого учителя, устав от образа сильного шиноби. Мужчина отвлёкся от бумаг и, с уже напускной серьёзностью посмотрев на Кано, произнёс: — Ты вовремя. Проходи, — Фудо плавно указал рукой на место напротив себя. Мальчик тихонько прошёл туда, при этом подумав, что ему тоже стоило надеть что-то более строгое. Под этот случай идеально подходило подаренное кимоно, но оно было женским, а как бы Кано не был похож на девушку внешностью, его воспитывали, как парня и наследника, в излишней жестокости и без всякого проявления чувств. Так что манеры у него были явно мужские, и он до сих пор не мог понять, как Киёмори вообще пришёл к выводу, что Кано — девочка. — Для начала письменный тест, — мужчина кинул взгляд на мальчика, — небольшой перерыв, после которого будем разбирать твои ошибки, а уже потом проведём спарринг. Кано лишь коротко кивнул, не зная, что ему нужно сказать, а после взял в руки механическую ручку и посмотрел на лежащие перед ним листы. Первый блок был отведён для географии и истории, как отдельно взятой страны, так и всех вместе. Второй тип вопроса относился к первым двум войнам; попадались также вопросы об экономике нескольких стран по типу: когда в какой-то из них произошёл кризис или из-за природных явлений, или же из-за тех войн, и как это повлияло на страны-союзники. Вопросов оказалось довольно много, и все они были разной сложности: если на первых двух страницах он без труда мог дать ответ, то на последнем, третьем, приходилось задумываться или проводить логические цепочки. Закончив первый блок, Кано отодвинул его в сторону и ненадолго прикрыл глаза, чувствуя, как голова приятно потяжелела, а виски слегка пульсируют от напряжения. Как бы сильно он не ненавидел своих бывших учителей, получать знания ему нравилось, в целом, потому что никакой сложности в этом у него не возникало. Второй блок содержал одни уравнения, которые, в свою очередь, могли состоять либо из одних цифр, либо вперемешку с символами. Ближе к концу появились задачи с формулами на вычисление скорости куная, его веса, силы броска и прочего. С этим ему пришлось просидеть немного дольше, так как в прошлом его только начали вводить в эту сферу, и потому многие формулы он не знал, решая некоторые задачи, как подскажет интуиция. Последний, третий блок, был посвящен шиноби; если первые несколько страниц были с вопросами о техниках, печатях и стихиях, то последний о кодексе шиноби, на котором Кано и просел. Его не воспитывали, как шиноби, его воспитывали убийцей, и никакой чести ниндзя, о которой спрашивалось в тестах, у него не было. Он скорее пожертвует своими товарищами по команде, чем позволит цели уйти живой. Кано вообще и не понимал самого слова «товарищи». Для него это были не более, чем люди, с которым придётся работать. Да и, скорее всего, Кано пожертвует миссией, чтобы спасти себя, ведь в этом мире, главное — сохранить жизнь, и совсем неважно, сколько человек при этом погибнет. Мальчик на секунду задумался, вспоминая своего брата, и понял, что пожертвовал бы своей жизнью только ради него; его брат был единственным, кому он мог доверять, и потому он бы сделал для него всё возможное и невозможное, что бы тот не захотел. Но теперь он мёртв, а значит в этом мире больше нет ничего и никого важнее самого себя. Отодвинув листы в сторону, Кано с облегчением размял шею, а потом уже кисть руки: из-за того, что он долго не занимался, всё затекло, а пальцы неприятно ныли и слегка вспотели во время теста. Взглянув на мужчину, который всё так же серьёзно продолжал взирать на него — даже когда он писал — подумал: успел ли он сдать всё в срок. Во времени его, вроде как, не ограничивали, но он всё равно старался закончить тест поскорее. — Хм… Ты справилась быстрее, чем я думал. Надеюсь, что хотя бы половина будет правильной, — Киёмори усмехнулся, заставив мальчика тем самым нахмуриться. Учителей он недолюбливал и за то, что те недооценивали его знания. Но к Фудо ребёнок питал небольшое уважение, отчего его совершенно не хотелось оскорблять, поэтому он только злорадно представлял, какое у того будет удивлённое лицо, когда поймёт, что верных ответов гораздо больше половины. Однако, с другой стороны, он мог понять Киёмори, ведь они встретились в переулке, в не очень богатом городе, а сам ребёнок выглядел как жалкий оборванец, которого собственная семья продала за горстку риса. Что ж, он не собирается насильно его переубеждать, пусть всё окажется известно в своё время. — Так как у тебя осталось время, можешь отдохнуть чуть больше, — мужчина поднял указательный палец вверх, — А пока я буду проверять тест, пробеги десять кругов вокруг дома, а после сделай упражнения для разогрева мыщц. Думаю, к тому времени, как ты закончишь, я подойду, — Киёмори коротко улыбнулся, тут же растеряв всю серьёзность, а Кано забыл про своё недавнее злорадство. Казалось, что мужчина хорошо вжился в роль. Присев на энгаве и с еле скрываемым удовольствием вытянув ноги, которые не доставали до конца, мальчик телом облокотился о деревянную стенку, размышляя над тем, сколько у него осталось времени на отдых. Хоть он и не работал физически, тело всё равно устало, будто тоже принимало активное участие в мышлении. Сидеть под непрямыми лучами солнца оказалось настолько приятно, что он, прикрыв глаза, наслаждался лишней минутой спокойствия. Просидев в таком положении некоторое время, его начало изрядно клонить в сон, но из легкой дрёмы его вывел непривычно громкий голос мужчины: — Перерыв окончен! Можешь приступать, — к концу он стал на порядок тише, а после и вовсе послышался шелест бумаг; Кано, от любопытства выглянув из-за сёдзи, увидел только задумчивое и слегка нахмуренное лицо. Поспешив поскорее подняться, он покорно пошёл выполнять упражнения. Как следует размявшись перед бегом, Кано неторопливо побежал, понимая, что проверка всех трёх блоков — дело долгое, и можно сильно не спешить. Пробегая мимо кухни, он краем глаза посматривал на мужчину, чуть замедляясь, дабы лучше рассмотреть выражение его лица. Оно оставалось всё таким же задумчивым, а после даже приняло немного озадаченный вид. Мальчик продолжал бежать в одном и том же темпе, когда заметил, что мужчина уже на середине второго блока, и поспешил поскорее закончить, чтобы приступить, наконец, к разминке (он встал напротив кухни, ибо хотел последить за Фудо). Когда Кано поднял голову, чтобы вновь посмотреть на мужчину, тот уже проверял третий блок второй части. Он заметил, что на ней учитель был нахмурен сильнее обычного, отчего внутри у мальчика всё напряжённо застыло. Неужели Фудо понял, что Кано отвечал так, как нужно, а не так, как бы действительно ответил он сам? Хоть он и не знал кодекса шиноби, нетрудно было догадаться, что из них пытались сделать доблестных убийц с принципами, угодных для их деревни. Мужчина поднялся, когда Кано уже как минуту назад закончил разминку и не знал, к чему теперь приступить. Тот сказал, что они будут разбирать неправильные ответы, но тогда зачем Кано разогревался, если только потом планируется спарринг? Но всё же не спешил задавать вопросы, даже тогда, когда мужчина подошёл к нему и молча вручил подсумок с сюрикенами, сенбонами и кунаями. Затем они обошли дом, в конечном итоге встав напротив деревьев, которые находились на разном от них расстоянии. На них уже заранее были высечены мишени; не успев как следует удивиться этому, он посмотрел на мужчину, когда тот начал говорить. — Я буду зачитывать твои неправильные ответы, в то время как ты будешь метать оружие на меткость, — в руке он заметил всего лишь несколько листов и для себя понял, что правильно ответил на гораздо больше половины вопросов. Кано решил начать с сюрикенов, вспоминая все уроки и наставления бывших учителей (хоть что-то они сказали путное в своё время). Чуть согнув кисть, он бросил первый сюрикен и попал ближе к девятке. Решив, что так он разогревался, второй бросил с твёрдой решимостью попасть в десятку. В этот момент мужчина начал зачитывать его ошибки. — Ты пишешь, что именно Страна Огня напала на Страну Рисовых полей во время Второй войны, но это далеко не так. Несмотря на то, что она являлась агрессором, пытаясь заполучить всю поставку продовольствия себе, да и всячески угрожала, напала как раз таки Страна Камня, которая была недовольна, что Страна Рисовых полей помогает их врагам; они её полностью не уничтожили, но сильно ослабили, после чего эта Страна до сих пор остаётся в убытке, — продолжал рассказывать Фудо с лёгким интересом, будто вспоминал это. Во второй раз мальчик попал в десятку, как и в третий, и четвертый. Он внимательно слушал учителя, запоминая всё сказанное, но не отвлекался от основного занятия. — Во время Второй войны Каге Страны Ветра был убит, из-за чего она потеряла свою военную мощь и была вынуждена выйти из войны; в свою очередь ты написала, что Каге был убит уже после окончания военных действий, из-за чего их позиция на политической арене резко снизилась. Последнее утверждение является правильным, так как они до сих пор отходят от последствий, но при этом уже заключают договоры со Странами, с которыми прежде имели дела. Последний сюрикен воткнулся прямо в девятку, отчего Кано непроизвольно нахмурился. Раньше бы он попал все пять раз в самый центр мишени, тем более расстояние было от ста до ста двадцати метров. Понял, что ему стоит почаще заниматься, так как метание было его основным оружием наравне с тайдзюцу — не имея возможности пользоваться чакрой, ниндзюцу было закрыто для него, так же, как и другие техники, плотно связанные с чакрой. Добежав до деревьев, выдернул все сюрикены, сложив их в подсумок, и вернулся на прежнее место. Всё это время мужчина сохранял молчание, а как только Кано вернулся, снова продолжил. — В этом блоке со всем остальным ты справилась, — довольно произнёс мужчина, а следующий листок остался последним в стопке. — В задаче на скорость чакры, с одним пробитым тенкецу, ты допустила ошибку в самом начале, из-за чего ответ получился неверным. — задумчиво протянул Киёмори. — Эту задачу позже решим вместе. Мальчик в это время бросал кунаи. Испытав лёгкое чувство раздражения, он слегка сбился с ритма и, метнув кунай, попал ближе к восьмерке. Это было недопустимо. В своём единственном оружии — в единственном, что ему доступно — он должен быть самым лучшим, и какие-то эмоции не должны ему в этом помешать. Сконцентрировавшись, он как следует прицелился и в пятый раз попал уже в десятку. Быстро добежав до деревьев, привычно выдернул оружие, сложив в подсумок, и вернулся обратно; мужчина, опять-таки, ждал его. С сенбонами дела у ребёнка обстояли хуже — в отличие от тех же сюрикенов и кунаев — в десятку он попадал три раза из пяти. — И насчёт последнего блока, — Кано сразу заметил резкую перемену в голосе и краем глаза посмотрел на мужчину, тот был по-настоящему серьёзен и хмур. — Первая часть полностью правильная, есть, конечно, пара недочётов, но сейчас не об этом. Вторая часть же заставляет задуматься, — Киёмори прикоснулся к подбородку, — словно твои родители воспитывали не куноичи, а… убийцу безо всяких моральных устоев. Мальчик вздрогнул, как только услышал, что мужчина высказал его мысли вслух. Думать про самого себя и слышать от кого-то другого, что он убийца — было разным, ибо второе воспринималось намного тяжелее. Вздохнув, побежал выдергивать сенбоны из мишени, нарочито медленно, чтобы подольше отсрочить момент ответов на вопросы Фудо, которые непременно будут. Мальчик вернулся, смотря себе под ноги, чтобы уж точно не встречаться взглядом с мужчиной, и напряжённо ожидал вопросов, но тот на удивление радостным тоном произнёс совершенно другое: — Я более, чем доволен твоими результатами. Ты большая молодец, что так много знаешь. Мне даже стало стыдно за свои слова, — мужчина виновато улыбнулся и щёки его едва заметно покраснели. — Твои навыки метания тоже хороши. Что ж, теперь осталось проверить навыки ниндзюцу и можно будет провести спарринг, — в этот момент у мальчика всё похолодело внутри. Что он мог ему показать, если чакры в нём словно и нет? Кано застопорился и, чуть сгорбившись, сокрушённо посмотрел на мужчину, тот всё так же светился, но, увидев взгляд мальчика, улыбка слегка померкла, а лицо приняло вопросительный и чуть обеспокоенный вид. Скрывать свой недостаток не представлялось возможным, потому, набрав в грудь побольше воздуха, произнёс: — Я не могу использовать ниндзюцу, — слегка недовольно признался он. Мужчина от неожиданности так и застыл с лёгкой улыбкой на лице. Глаза его от удивления расширились, а через секунду брови нахмурились, после чего он непонимающе уставился на Кано. — Но ты же прекрасно знаешь печати и, по твоим словам, понимаешь, как контролировать чакру, — мужчина вновь потёр подбородок и задумчиво отвёл взгляд в сторону. — Сложи какую-нибудь печать. Незаметно выдохнув, ребёнок обречённо взглянул на учителя. Он знал, что ничего не получится, и лишний раз не хотел напоминать себе, насколько слаб. После того, как печать была идеально сложена, он направил туда чакру, ощущая, как она формируется, но через секунду, только попав в окружающую среду, словно осыпалась и разлетелась на ветру. Он обессилено опустил руки вдоль тела. Киёмори перед ним протянул лишь многозначительное «О». — Это странно. Ты правильно сложила печать и направила чакру, я был уверен, что всё получится! — эмоционально воскликнул мужчина и сразу же успокоившись, продолжил. — Но как только она отдаляется от твоего тела, сразу же исчезает. Я знал несколько людей, у которых были проблемы с чакрой, у них её попросту не было, но у тебя она есть и даже предостаточно, — размышлял вслух Фудо. Кано в ответ опять же вздохнул. Не было смысла думать об этом, если только тот не захотел намеренно задеть мальчика, но он понимал, что мужчина совсем не желает этого, даже, наоборот, пытается помочь, а Кано к нему испытывает небольшую долю уважения, чтобы не прерывать размышления. Если тот хочет помочь, то пусть попытается, но ребёнок прекрасно знал, что всё это — бессмысленно. Он так же, как и отец, не мог пользоваться чакрой.