Тёмный тандем

      На небе светила полная луна, окна были распахнуты, но занавешены полупрозрачными шторами. Они заманчиво колыхались, повинуясь теплому летнему ветерку, и приглашали войти в просторную гостиную, освещали которую лишь пара свечей и огонь в камине.       Граф Дракула уже нафантазировал себе, расправив чёрные крылья плаща, прекрасную представительницу дворянских кровей под лёгкой сорочкой, что смиренно ждёт его появления, лёжа на мягком диване. Он уже поймал сие мимолётное видение за пышные каштановые кудри, заглянул в зелёные глаза, что смотрели в его непроглядную тьму в знакомом испуге. Дракула уже улыбнулся жертве, мягко и нежно, ощущая, как кровавая пелена застилает глаза, а горло в предвкушении пожигает от яда, но тут разочаровано выдохнул в ответ на сухое:        — Ты идешь или как?       Граф признавал, реальность тоже его интриговала. Доктор Ван Хельсинг, известный в определённых кругах ещё и как Виктор Франкенштейн, в соблазнительной близости сидел к нему спиной и делал вид, что читает газету.       Иронично, Дракула всегда находил способ вернуться в мир живых, сколько не вбивай в его мёртвое сердце осиновый кол, а Франкенштейн всегда умел ускользать и имел схожее влияние на людей. Такое, что практически никто ни разу не усомнился в «легендарном убийце вампиров». Впрочем, людская благодарность к этому человеку с невозможными синими глазами была слишком высока, чтобы не быть слепой. Особенно, если верить тому факту, что Франкенштейн давно казнён на гильотине.       Они могли драться вечно. С переменным успехом выигрывая или проигрывая. Так что, решил граф, нет ничего дурного в минутке перемирия в вечности кровавого океана, который никуда не денется.       Дракула подозрительно осмотрелся, переступил порог. Заинтересованно повёл бровью, не ощутив в гостиной запах чеснока, и опустился в кресло подальше от камина и ближе к темноте.       Ван Хельсинг улыбнулся и перелистнул страничку. В голове Дракулы это прозвучало как скрежет железа по стеклу. Очень громкий. Видимо, испитой прошлой ночью, жертвы ему оказалось недостаточно.       За всю вампирскую вечность Дракула превосходно научился себя контролировать, но, как оказалось, не рядом со своим извечным врагом. Со всей этой его утонченностью, элегантностью, изящной манерой держать в руке чашку кофе или, дьявол, побери, тот же осиновый кол. С вечно правильной, если не сказать, королевской, осанкой, с эмоциями от страха до гнева, которые, касаясь глаз, выглядели одинаково неповторимыми. С этими его острыми скулами…       — У меня есть идея, — сказав, потянулся Хельсинг, обнажив пульсирующую жилку на горле, и вампиру, должно быть, впервые захотелось крепко выругаться на любом из известных живому миру языков.       — Ты издеваешься?       — Да, — честный ответ явно обескуражил, а приятная улыбка ещё сильнее разожгла огонь в чёрных глазах. — Мужественно сопротивляешься.       — К делу, пожалуйста, — холодно, угрожающе с плотоядной ухмылкой на суровом бледном лице произнёс Дракула, хотя на деле, так и тянуло спросить: «Какого чёрта тебе надо?»       — Хочешь посмотреть, над чем я сейчас работаю?       Граф живо представил лабораторию «Хельсинга-Франкенштейна» со всеми её жуткими подопытными и чуть было не выпалил, что не ест тухлятину.       — В другой раз, доктор.       Глядя на белозубую улыбку Хельсинга, в чёрную душу Дракулы закралось подозрение в том, что, кажется, его видят насквозь.       — Одна из моих служанок опять забралась в лабораторию. Если поспешишь, то мой новоиспечённый шедевр её ещё не задушил. Зачем зря гонять столь ценные экземпляры, когда у меня есть ты?       — Не забывайтесь, доктор, — нетерпеливо отозвался Дракула, хотя, если быть с собой честным, то что-то в услышанном сумело вызвать в чёрной душе подобие симпатии.       — Женская непредсказуемость меня порядком утомила. Уже пятая горничная считает своим долгом забраться в лабораторию и начать наносить удары моим «детищам» тем, что под руку попадётся. Тебя ранить будет не просто. Она красивая, — Хельсинг взглянул на огонь и сделал медленный глоток из горячей чашки с кофе.       Вампир сглотнул. От накатившей жажды он почти не слышал, что этот ненавистный смертный, мягко говоря, предложил ему побыть у него на побегушках.       — А как же спасение мира от таких, как я? — прорычал граф.       — Мне не заплатили. Опять.*       Соболиные брови Дракулы поползли вверх, выражая удивление.       — Ты берёшь за это деньги?       — Нет. От них даже «спасибо» не дождёшься. Некоторые даже не верят, что ты существуешь.       — Интересно, — скрестил руки на груди Дракула.       За годы «знакомства» он всё никак не мог определиться, в качестве кого этот человек раздражает его больше: навязчивый охотник на вампиров, или фанатичный учёный, смеющийся в лицо всем богам сразу и воскрешающий мертвецов с помощью голой науки?       Одно он знал точно: оба откровенно издевались над ним. Один, Хельсинг, тем, что покорно замирал в его руках, повинуясь бессмертной силе, а потом выскальзывал, на ходу складывая из подсвечников распятие. А второй, Франкенштейн, бесил одним своим существованием. И ладно бы Виктор просто не воспринимал божественную силу как нечто неподвластное человеческому разуму, он и его — князя самой Тьмы — не воспринимал. Или…       Зачем тогда Дракула здесь? Неужели, этот упрямец и гордец видит в нём равного?       Голод безжалостно царапал горло, стоило графу отвести взгляд от этих невозможных глаз чуть ниже. Туда, где начинался бархатный воротник лилового халата. Хельсинг чуть не подавился кофе, случайно встретив гранатовый взгляд.       Нет, Дракула не станет отнимать добычу у хищника из лаборатории. Кажется, сегодня планы поменялись, пусть после содеянного придётся капельку посочувствовать — как ни крути, а без Хельсинга вампирское существование будет лишено определённого шарма. В случае же очередного поражения, Дракула тоже получит шанс годика два не видеть это аристократическое притягательное лицо. Так чего терять?       «Ночь перемирия» начинала трещать по швам. Первая и, должно быть, последняя. Дракула мысленно проклинал себя за то, что согласился дать смертным одну ночь покоя, возможности влюблённым парам бесстрашно гулять под луной. Он практически поймал возможную разгадку тому, зачем враг пригласил его сюда, но тут же отбросил, зацикливаясь на инстинкте всё сильнее и глубже.       Дракула медленно поднялся с кресла. Статный, холодный, признанный король ночи. Хотел уже сделать шаг вперёд, как вдруг дверь в гостиную с грохотом распахнулась. На пороге появился мужчина с взъерошенными волосами и лицом, на котором читалась какая-то маниакальная тревога и озабоченность.       — Всё просчитал, мерзавец! Но я нашёл тебя, не отвертишься!       Хельсинг довольно улыбнулся и поднялся с дивана. Обоняние Дракулы зачем-то ухватилось за лавандовый аромат.       — О, профессор Пол Кремп**, какая приятная встреча!       Тот тут же схватил его за грудки.       — Как прекрасно, что при свидетелях! — Пол мельком взглянул в сторону тёмного силуэта в углу. — Сэр, на совести этого человека масса преступлений, он скрывается от закона!       Хельсинг тонко улыбнулся, высвобождаясь из цепких рук.       — Не напивайтесь так больше, профессор. Вам повезло, что я не с дамой.       Дракуле послышалось, что он добавил: «наверное».       — Предупреждаю, если ты причинишь вред Элизабет…       — О, кстати, а она знает, что ты намеренно выставил меня сумасшедшим, когда я молил тебя о спасении? Меня с самого детства пророчили ей в мужья. Вспоминать противно.       Пол замолчал.       — Смею напомнить, ты привязался к моей невесте и даже не спросил, любит ли она тебя. Теперь брызгаешь ядом, хотя сам научил меня всему! Раскрыл передо мной все научные секреты. Ты помешан на собственном страхе. Ты боишься моего мозга.       — Я предупредил тебя, Виктор, — процедил сквозь зубы Пол. — Если хоть раз ещё услышу о тебе, никакой обман не спасет тебя от гильотины.       — Да-да, понимаю, — кривая усмешка тронула губы. — Как раз присматриваю себе подходящего помощника на случай непредвиденных ситуаций.       — Сам Дьявол не станет тебе помогать.       — Брось, — внезапно примирительно произнёс Хельсинг, — тебе просто надо успокоиться и отдохнуть.       Теперь Дракуле послышалось упоминание о ванне с кислотой. Собственно, эта пустая болтовня начинала утомлять и его тоже. Пара нарушений этикета незваного гостя выглядели провокацией от начала и до конца. Что с того, что он попросту заставил перевозбуждённого Пола забыть о себе? Он — повелитель Тьмы. Голодный повелитель, за века существования не утративший способности придавать некоторое значение правилам приличия. И чувствовал всем своим ядом, как отчаянно цепляется за жизнь природная любезность хозяина дома.       Наконец, Пол хлопнул дверью. Синий взгляд снова обратился к Дракуле, и язычки огня в камине отразились в нём.        Граф вынужден был признать, перспектива быть «помощником» этого человека его в равной степени оскорбляла и притягивала. Он видел, как меняется мир, менялся он и здесь — в этих стенах. Немного жаль, что такой мощный учёный ум сейчас продавал душу сверхъестественному существу. Жаль, и одновременно пронимала гордость.       Теперь этот богатый дом превратится в новую крепость Дракулы, в которую он никого не пропустит. Пусть вторая сторона Хельсинга колдует в лаборатории со своими «игрушками». Об этом больше никто не узнает, больше никто не вмешается.       А повоевать… Повоевать между собой они ещё успеют.       — Кажется, там убегает мой ужин, — обнажил Дракула острые клыки.       А в голове пронеслась философская мысль: «Каждому будет дано по его вере».***