Я ломаюсь, как спичка

Час ночи. Он сидит на кровати посреди маленькой комнаты. Настольная лампа светит бирюзово-голубым светом. Оконные шторы распахнуты и в комнату врывается слабый свет уличных фонарей и билбордов. По комнате разбросаны грязные футболки, пузырьки от лекарств и коробки от еды на вынос. Он давно уже не спит. Если сосчитать, то вот уже как три дня подряд. С улицы через открытое окно доносились звуки — сигналили машины. Это раздражало. Резко, словно по щелчку, он стал слышать звон в ушах. Это было больше похоже на шум, издаваемый старым телевизором, который потерял сигнал. Белый шум шипел внутри черепной коробки, не давая нормально думать. Мужчина сильно прижал ладони к ушам, как будто бы это должно было помочь. Шум ведь шел не снаружи, а изнутри. Он открывал рот в беззвучном крике — сил кричать по-настоящему просто не было. Шум позволял появляться лишь отрывкам мыслей. Стоп. Умри. Остановись. Он стал дышать глубже, пытаясь успокоиться. Вдох. Выдох. Еще раз. Он продолжал дышать, концентрируясь лишь на дыхании, пока шум не начал медленно стихать. Он привык жить с этим шумом; шум преследовал его. Все что угодно могло стать триггером — внезапный крик прохожих на улице, гул автотрассы, возгласы из телевизора. Скорее всего, шум служил лишь заменой крика, который он не мог издать. Поэтому кричала его душа, внутри него. Возможно, шум заглушал навязчивые депрессивные мысли, которые подобно монстру съедали изнутри. Он посмотрел на распахнутое окно — через стекло были видны огни в окнах соседнего многоэтажного дома. Этот шум никогда не закончится — рано или поздно я просто сойду с ума. О чем я, ведь я и так уже сумасшедший. По крайней мере, Дейзи посчитала именно так. Я дурак, я упустил ее. Ей не нужен сумасшедший, никчемный парень в депрессии. Она все сказала во время той последней ссоры — и была совершенно права. Ей не хватало денег. И мне их не хватает. Я ненавижу свою работу, но иначе мне не выжить. А на большее я не способен, только перебирать бумажки в офисе без окон. Ужасная работа с ужасной зарплатой, а могу ли я больше и лучше? Нет. Я не сплю, почти не ем и ничего не хочу. Мне нет тридцати, но кажется, что я прожил долгую и ужасную жизнь. Эта комната скоро станет мне не по карману. Я ненавижу себя, черт, как же ненавижу все это. Резко встав с кровати, он пошатнулся. Сил не было, но он удержался на ногах. Мужчина аккуратно прошел в уборную и умылся. Посмотрев в зеркало и увидев отражение, он стал вглядываться в свое лицо. Да ты посмотри на себя. Мешки под глазами, осунувшееся лицо, взъерошенные волосы. Ты уродлив, отвратителен. Ты отталкиваешь. И не удивительно, что от тебя все отвернулись. Где они, все твои друзья? Где Дейзи? Почему никто не звонит, не пишет, не приходит? Может и верно меня не любили везде, куда бы я не шел. Школа, колледж, нелюбимая работа — я всем там был противен. Черт, да я словно девчонка! Ною и ною. Я ужасен. С понурым видом он отвернулся от зеркала. Хотелось разбить его, ударить кулаком чтобы больше не видеть это глупое отражение. Но на это не было энергии. И он пошел прочь. В комнате было прохладно. Несильный ветерок задувал в комнату, колыхая темные шторы. Снова посмотрев на улицу, он решил прогуляться. Он надел потрепанную худи и пошел в сторону двери. На улице было заметно холоднее, чем в комнате. Дул несильный, но ощутимый осенний ветер. На деревьях шелестели сухие листья. В одиноких окнах многоэтажек горел свет. Выходить в такой час опасно, и никто в здравом уме не выйдет на улицу ночью в этом районе. Мужчина накинул капюшон. Несильный ветер легко ударял в лицо и задувал под одежду. Рука непроизвольно потянулась к пачке сигарет, лежащей в кармане. Открыв ее, он понял, что там ничего нет. Вот ведь черт. Пересчитав мелочь и найдя пару мятых купюр, он двинулся в сторону ближайшего магазина. Минимаркет сверкал слишком яркими огнями. Внутри было шумно — кассир смотрел какое-то глупое ток-шоу на старом телевизоре с помехами. Он вошел в это страшное, как ему казалось место, из-за которого сердце начинало стучать сильнее, кровь пульсировала в висках и на лбу выступала испарина. Громко сглотнув, он двинулся в сторону кассы. Мужчина попытался абстрагироваться и словно ненадолго ушел в себя. В какой-то момент, ему стало все равно на шум и на свет. Он шел, засунув руки в карманы, среди полок и не смотрел по сторонам. Сердце все еще стучало, но он устал волноваться. Дойдя до кассы, он тихо попросил пачку Мальборо. — Чего? — кассир явно был раздражен тем, что его отвлекли от просмотра шоу. Он повторил, уже более громко. Получив заветную пачку и расплатившись, он вышел на холодную и серую улицу. Его в очередной раз окатило ветром, словно из ведра со льдом. Он закурил противную, дешевую сигарету и пошел дальше, в неизвестность. Он бродил между высокими домами, маленькими закусочными с китайской лапшой и барами. Гуляки вываливались на улицу пачками, распевая песни и толкаясь. Видимо, какая-то команда в очередной раз выиграла какой-то глупый футбольный матч. Бессмыслица. Посмотрев на гуляк, он пошел дальше. В окнах первых этажей он увидел людей, смотрящих телевизор. В некоторых окнах были видны лишь блики телевизора. Кто-то радовался, а кто-то угрюмо сидел на диване. Он увидел женщин, читающих книги в постели и мужчин, спящих на боку рядом с ними. Где-то шумела домашняя вечеринка. Он добрел до заброшенного здания на пустыре. Он освещался лишь несколькими фонарями вдоль проезжей дороги. Было видно, что здание давно покинули — на фасаде виднелись трещины, некоторые окна были выбиты. Само здание напоминало одну большую нелепость — какую-то слишком громоздкую и страшную. Крыша. Мужчина вошел в здание и стал осматриваться. Было темно и пришлось включить фонарик телефона. Найдя полуразрушенную лестницу, он стал осторожно взбираться вверх. С крыши открывался очаровывающий вид на ночной город. Вдали, за пустырем и небольшой кучей низких бетонных зданий виднелась автострада, слепящая множеством огней. Дальше — высокие здания бизнес-центра с яркими вывесками. Осмотрев все это, он подступил к краю. И посмотрел вниз, на бетонную землю. Далеко падать. Множество мыслей стало вспыхивать в его голове, пронзая ум. Шум, недавно ушедший, снова вернулся. Он смотрел вниз и думал о том, чтобы прыгнуть. Ему было страшно. Падать будет больно. Но прыгни он сейчас, и всему конец. И шуму, и проблемам с деньгами, и монотонной работе. А главное конец ему, скучному, ничего не добившемуся человеку, от которого нет никакой пользы. Может, так будет лучше? По холодной щеке покатилась одинокая слеза. Он всхлипнул. Черт. Он уверенно отступил от края и вытер слезы рукавом. Посмотрев вверх, он увидел звезды. Вдох — холодный воздух, обжигающий ноздри. Выдох — изо рта пошел пар. Глаза закрыты — и шум вдруг пропадает. От холодного осеннего воздуха немели руки, и он закурил еще одну сигарету; развернувшись пошел в сторону двери. На сегодня, выбор сделан.