Ритм

Они добрались до больницы меньше чем за десять минут, однако за это время Циан стало заметно хуже. Бликсер чувствовал, как она вцепилась в него пальцами, слышал, как она подавляет крик боли и лишь всхлипывает, и ощущал, как по ее телу пробегают судороги. Он хотел спросить, что с ней происходит, но понимал, что она сейчас не ответит. Нужно было доставить ее Хранителю. Зараженный все время пути пытался придумать, как бы так объяснить, что он не виноват в том, что происходит с Циан, понимая, что ему вряд ли поверят, с его-то репутацией. Впрочем, это было не важно, главное было, чтобы девушке помогли, а она уж точно должна объяснить, что он не при чем. В эту секунду Бликсер на короткий миг снова ощутил в своей голове чужое присутствие, но это ощущение пропало также быстро, как и появилось, будто голос едва удержался от того, чтобы вставить свой ехидный комментарий, в последнюю секунду вспомнив, что объявил своему носителю бойкот. Однако оправдания не понадобились. Никому из них не пришлось ничего объяснять Хранителю, которому хватило единственного взгляда, чтобы все понять. Он забрал у зараженного свою подопечную, велев тому не мешаться. Что-то в голосе врача заставило Бликсера повиноваться и даже проглотить все пришедшие на ум комментарии. Сейчас действительно для них было не время. Кевин унес девушку в ближайшую палату, а зараженный остался в коридоре один. Несколько минут он просто стоял, прислушиваясь к ритмам — Циан свой так и не запустила, и Бликср мог слышать только ритм Хранителя. Он пытался расслышать и другие звуки, но ничего не доносилось из-за закрытой двери. Парень был слишком обеспокоен и к тому же сгорал от любопытства, чтобы просто взять и уйти, но не мог бездействовать. Ему было необходимо бежать, делать что-нибудь, может даже кого-нибудь побить (или может даже получить по лицу, не столь важно), лишь бы не сидеть на месте. Так что он прохаживался по коридору взад-вперед, шлепая босыми ногами по кафельному полу. Минуты как назло тянулись слишком медленно. Зараженному казалось, что прошла уже целая вечность, хотя он также прекрасно понимал, что не больше двадцати минут, прежде чем Хранитель вышел из палаты. — Ты все еще здесь, — слегка удивленно, но как-то холодно произнес тот. — Вроде того, — кивнул Бликсер. — Что с ней? Я могу к ней зайти? Врач промолчал, несколько секунд пристально глядя на зараженного. Тот ждал, нетерпеливо притоптывая ногой. Наконец, Кевин вздохнул. — Хорошо, можешь зайти. Бликсеру показалось, что голос Хранителя стал каким-то более жестким и холодным, прежде он не слышал, чтобы тот разговаривал так. Это из-за болезни Циан? Впрочем, зараженный не стал тратить время на размышления, а поспешил зайти в палату. Циан лежала на кровати, Бликсер этого не видел, но девушка сильно побледнела, обычно яркие голубые глаза были мутными, а под ними пролегли тени. Волосы спутались, и в целом она выглядела неважно. К тому же, она до сих пор не запустила свой ритм. Зараженный подошел к кровати и присел у изголовья. — Циан? Ты как? — спросил он, даже не пытаясь скрыть беспокойство в голосе. — Уже лучше, — вяло ответила девушка. Кевин дал ей так много обезболивающего, что притупилась не только боль, но и все другие чувства, а мысли стали медленными и тяжелыми и двигались словно погруженные в какую-то густую липкую массу. И даже так, она все еще ощущала, как «тукает» в районе солнечного сплетения. — Что это вообще было? — спросил Бликсер, сжав в кулаке простынь. — Это болезнь какая-то? Почему ты не говорила? — Это… последствия, — ответила девушка, с трудом подбирая слова. — Последствия чего? — Моей смерти. Циан не сразу поняла, что именно ответила, но воцарившееся молчание помогло ей осознать. Где-то в глубине всколыхнулся страх, смешанный с досадой. Не так она хотела рассказать правду о себе. Впрочем, честно говоря, она так и не придумала, как и когда это сделать, так что… пускай будет так. — Прости, что? — на лице Бликсера появилась нервная улыбка. — Это шутка? Ему совсем не понравился ответ девушки, этот еще один кусочек головоломки, который он даже не попытался пристроить в общую картину, не желая до последнего верить в вырисовывающийся результат. Он надеялся, он хотел, чтобы это было шуткой, все это, включая этот странный приступ. Он даже невольно на секунду обернулся к двери и прислушался к ритму, ожидая, что сейчас зайдет Кевин и они вдвоем скажут, что просто разыграли его. Он бы даже не стал злиться. Может, немного, для вида, обиделся бы. А потом конечно же простил бы. Но Кевин не заходил и Циан не начинала смеяться. Девушка лишь вздохнула, словно собираясь с мыслями. — Это не шутка, — наконец, произнесла девушка. — Я умерла в конце войны. Аннигилятор убил меня. Сотни раз, пока я не сдалась. Она говорила медленно, короткими фразами, как будто с трудом вспоминая слова. Но у Бликсера все похолодело внутри. Аннигилятор. Так голос в его голове называл их — свою — истинную форму. И если Циан сражалась с ним… — Ты!.. — воскликнул Бликсер, вскакивая на ноги и сжимая кулаки. Она — тот «герой», который путался у него под ногами и сбивал все планы во время войны. Она победила его. Она освободила его. И… зараженный даже не знал, как к этому отнестись. Он попятился, сам не понимая, что должен сделать теперь. Что должен чувствовать. Внутри все бушевало и он не мог разобраться в этой куче мыслей и чувств. Нервно усмехнувшись, зараженный постоял еще секунду, а затем выскочил из палаты, едва не сбив с ног Кевина, но даже не заметив этого. Бежать к нормальному выходу из здания он не хотел, и вместо этого просто выпрыгнул в ближайшее раскрытое окно. Приземление на асфальт со второго этажа было довольно неприятным, его словно до самой макушки пронзил электрический разряд, заставив сильно клацнуть зубами, но Бликсер не обратил на это внимания и быстро пошел прочь, с трудом не срываясь на бег. Ему нужно было остаться одному. Разобраться в себе. Решить, что вообще думать по поводу этой внезапной правды. Ну… если честно, не такой уж и внезапной. В глубине души он уже давно знал это, но просто не хотел признаваться самому себе. Ведь все было так просто. Циан — простая девчонка, с парой жутковатых загадок, вроде отсутствия ритма и смертельного для него оружия, но в остальном совершенно обычная. А теперь… Пусть эта правда расставляла все на свои места, но одновременно с этим она просто стерла в пыль уже устоявшуюся картину мира Бликсера. Все это время он почти не задумывался о том герое, который победил его, хотя следовало бы. Как минимум, стоило бы задаться вопросом, почему герой игнорирует то, что Монстр теперь живет среди них и почему не пришел проконтролировать или не попытался закончить начатое и добить его. Но он не думал об этом, лишь пару раз в самом начале его мысли вскользь касались героя, из-за которого он ослеп. В остальное время он был занят тем, что ненавидел Кевина и обижался на него, и еще выводил из себя Циан. Потом учился слышать ритмы, ориентироваться по ним… На такие неважные вопросы у него просто не было времени. И вот теперь он снова столкнулся с этим героем лицом к лицу. Хотя, фактически он сталкивался с ним… с ней едва ли не каждый день. Но тогда-то он не знал. И теперь не мог понять, как относиться к Циан после этого. Что-то подсказывало ему, возможно, старые привычки, то, что он должен ненавидеть девушку. Но, поискав, Бликсер так и не смог найти в себе хоть каплю ненависти к ней. Все, что находилось — обида на то, что все это время она обманывала его. Хотя, по факту, даже не обманывала. Лишь недоговаривала. И даже так, она обещала все рассказать, и рассказала! Так что даже обмана не было. «Но она убила тебя!» — «Не убила, я ведь жив. Скорее, наоборот, она дала мне шанс вернуться!» — «Из-за нее ты ослеп!» — «Из-за нее? Нет, из-за своей глупости и того, что послушал этого придурка в голове!» — «Из-за нее ты проиграл!» — «Из-за нее же я вообще оказался на свободе…» Выходило, что у него не было причин злиться на нее, ненавидеть, или даже обижаться. И тем не менее… он не мог вернуться. Не мог после всего этого продолжать делать вид, будто все по-прежнему, будто для него не имело значения то, что она — тот самый герой. Это было… неправильно. Бликсер схватился за голову и сел на землю, прямо в высокую, уже начавшую желтеть траву, мягко шелестящую на ветру. Он снова был на той самой полянке, где впервые услышал собственный ритм, где Циан устроила ему экзамен. — Что мне делать?.. — тихо, с отчаянием спросил он, чувствуя себя как никогда одиноким и брошенным. «Ты прекрасно знаешь, что».