Isolation

Еще со вчерашнего обеда во втором государственном изоляторе была суматоха, впрочем, такая же, как и сегодня. Это было довольно необычное утро для этого места, так как ещё вчера было пополнение персонала. Такое случалось довольно редко, ведь мало кто приходил сюда добровольно. Работать с психически больными людьми сложно и выматывающе, особенно для необученного персонала, но, на это уже давным-давно никто не обращал внимания. Плевать, какой ты специальности и направленности, если в нормальных больницах больше нет мест — тебя отправляли работать в один из государственных изоляторов, там-то всегда найдутся свободные вакансии. Так случилось с Микан и парочкой других новоприбывших. Изначально, они были обучены не для этой работы, однако, все равно попали сюда, и, похоже, останутся здесь надолго. Все вокруг куда-то торопились и были раздражены, такое всегда происходило, когда в карцер поступает новый персонал, или новые пациенты, хотя с пациентами все проще: им нужно просто подписать пару бумаг, сдать все свои вещи и переодеться, а дальше лишь пройти в свою палату и осматриваться в их новом доме на остаток жизни. А персоналу нужно было все показать, рассказать, провести экскурсию и проследить, чтобы те влились в работу и не отлынивали от неё. И это было еще сложнее, учитывая то, что нельзя было оставлять пациентов без контроля на долгое время, все же, никто не знает, на что они были способны, и что может прийти в их больные головы. Ибо пациенты, у которых все ещё остался хоть какой-то рассудок и осознание происходящего, пытались найти способы сбежать, или хотя бы сократить срок своих мучений. И Хаджимэ как раз был один из таких, однако, явно не сегодня. Для него это был такой же ужасный день, как и последние три — он просыпался с покалывающей и резкой болью в районе живота и в руке, в которые пару дней назад Нагито вонзал уколы. Хинате все еще было до жути больно просто прикасаться к этим участкам и просто двигаться, однако, он не может так долго оставаться на месте, все же, уж лучше он сбежит через боль, нежели проведёт здесь на пару дней дольше. Пребывание здесь морально убивало Хаджимэ, он просто мечтал о свободе и о том, чтобы сбежать отсюда, и никогда не вспоминать об этом ужасном месте. Для Хинаты — это все было слишком несправедливым, неправильным и ущемляющим. Он просто хочет жить так, как и все нормальные люди, и готов добиться этого любой ценой. Поэтому, медленно встав с кровати, Хаджимэ сразу облокотился о стену. К счастью, с каждым днем становилось все легче подниматься, однако, неприятная и ноющая боль все же присутствовала — она неприятно тянула в местах поражения. А временами, шатену казалось, что его пробивает молния в этих местах. В такие моменты просто хотелось упасть на пол и взвыть, изо всех сил сжимаясь, в попытке унять боль. И это все напоминало о том ужасном дне, когда Комаэда пришёл к нему, когда начал нести несвязанный бред о том, как же он его любит, о том, что он надеялся, что они всегда будут вместе. В тот момент, беловолосый был особенно похож на неуравновешенного психа. Казалось бы — всего лишь жуткие реплики о любви, но после всего этого, он напал на Хинату. Признаться честно, шатен явно не ожидал этого. Он никогда и подумать не мог, что Нагито может быть настолько опасным. Однако, какой же Комаэда идиот. Он правда думал, что Хаджимэ испытывает к нему хоть что-то? Единственное, чего достоин этот пидор — волнения о нем. Все же, Хинате не хотелось терять свои вещи, как-никак, он был жутким собственником, и присваивал себе все, что было брошено, или никому не нужно. Нагито, как раз, был одним из таких. Но ему было противно от одной мысли, что беловолосый испытывал к нему что-то. Это неправильно, это омерзительно. Хаджимэ замечал это и раньше, хотя надеялся, что Комаэда не всерьёз, что Хината ошибается. Что Нагито просто ребёнок в теле взрослого, который не понимает, что им пользуются, и который просто хочет любви и заботы. Что Комаэда просто слишком любвеобильный, и не разделяет дружбу от отношений. Однако, похоже, Хината ошибался. Ведь воспоминания снова настигали его. А именно о том, как Нагито вонзил пару уколов в руку и в живот шатена — это не было так критично, однако, адски больно. Такой агонии Хаджимэ ещё никогда не испытывал, и не хотел бы испытывать больше никогда. Было ощущение, что его живот и руку разрывали на части. Хинате казалось, что его пробивает дрожь, что ему страшно. Но… как он может бояться Комаэду? Хаджимэ всегда боялся и уважал тех, кто сильнее его морально: тех, кто может унизить его и обидеть, а точнее таких, как Чиаки. Поэтому шатен и уважал ее, ведь она была сильной, она была достойной. Но не Нагито, он всего лишь ничтожество, что попыталось показаться сильным, однако, он как всегда проебался — сплошное разочарование. Хаджимэ временами задавался вопросом: «Зачем он вообще возится с этой тряпкой?» И стоило ему всерьёз задуматься об этом, как ответ приходил сам. Все же, в кое-чем Нагито мог бы быть полезен. Но… пока что ещё рано думать об этом, да и действовать — нужен подходящий момент. Именно такой момент, в который он сможет сломать Комаэду окончательно, указав его место — отброса общества. Как же Хината ненавидел его, шатену было противно просто думать о Нагито, о его отвратительном поступке. Поэтому, он без капли сожаления желал ему смерти. Хаджимэ не был идиотом, он понимал, что беловолосый делал это под действием таблеток, но из-за этого факта ненависть и отвращение к нему лишь усиливались. Ведь эта блядь даже не смогла избежать таблеток — он поставил под угрозу не только свою безопасность, но также и безопасность Хинаты. Все это настолько сильно выводило из себя, что Хаджимэ со всей силы ударил кулаком о стену, от чего фаланги пальцев стали неприятно покалывать, но даже этого не хватило, чтобы выразить свой гнев и недовольство, однако, к сожалению, сил на что-то большее, на данный момент, не было. И если бы он мог встретиться с Нагито… тогда бы этот выродок понял, что совершать ошибки — непростительно. Он бы поплатился за все содеянное, и только тогда Хината был бы спокоен, только когда смог бы указать Комаэде его место. Показать ему, что вещи Хаджимэ не имеют права вытворять подобного. Однако, пока что это невозможно, ведь Нагито пропал, и, кажется, шатен догадывается, куда. Но помогать ему Хаджимэ даже и не собирался; пусть этот идиот сам справляется со своими проблемами, если он умрет там, Хинате не будет жаль. Возможно, он будет даже рад тому, что в мире на одно бесполезное ничтожество меньше. Возможно, Хаджимэ мог бы до бесконечности унижать и ненавидеть Комаэду в своей голове, однако, нужно было торопиться, что в его положении очень проблематично. Но, все ещё упираясь о стену, Хината с трудом вышел из своей палаты. Оглядевшись, он решил просто прогуляться по изолятору, ведь в таком состоянии было слишком опасно делать что-то для плана. Да и сейчас он явно не был способен на это морально. Обычно, в такие моменты он ходил в библиотеку, но теперь — каждый раз, когда он туда приходит, его настигают очень неприятные воспоминания. Из-за чего ему оставалось лишь скитаться по карцеру, как все пациенты, в попытке найти себе развлечение, пока он не сможет продолжать свою подготовку к побегу. А это явно будет не скоро. Да и, даже если бы ему было чуть лучше — он все еще слишком зол. В душе ему хотелось рвать и метать, а ещё больше — избить Нагито. Унизить его, видеть его слезы и боль, чтобы он почувствовал себя на месте Хинаты. Чтобы Комаэда кричал и умолял о помощи, возможно, Хаджимэ сломал бы ему руки или ноги, а может и все сразу, он мог бы даже задушить его. Он бы наслаждался его криками и страданиями. Признаться честно, он никогда не был садистом, однако, ему нравилось, когда те, кого он презирает и ненавидит, страдали. Поэтому, Хинате явно стало бы легче от того, что беловолосому плохо, и ему было бы ещё лучше, если бы Комаэда сломался внутри. Ах, как же Хаджимэ хотелось просто почувствовать облегчение на душе, а единственный способ, чтобы получить это — месть. И это явно будет самое лучшее событие в жизни Нагито. И вот, снова агрессия, он снова жаждет боли своих обидчиков — боли всех тех, кто задевает Хинату. Только из-за этого в детстве он занимался боевыми искусствами. Да, во всех боевых клубах было правило: не применять свои умения во зло, и, как не сложно догадаться, Хаджимэ было абсолютно плевать на это правило. Однако, он старался держаться, ибо «наказания» от санитаров в таком положении он явно бы не выдержал, поэтому, шатену лишь оставалось сторониться всех. Но, как назло, почему-то каждый сегодня хотел что-то от Хаджимэ. Это ещё больше выводило из себя. Стоило Хинате пройти по коридору, как до него сразу стали приставать какие-то пациенты. Задавая бессмысленные вопросы, дёргая его из стороны в сторону, пытаясь… залезть ему на шею? Он не знал этих людей, и вряд ли хотел знать. Ему нужно было остаться одному, чтобы никто не выводил его из себя, иначе после этого над ним снова будут издеваться. Но, эти мысли и эта несправедливость лишь ещё больше выводила из себя. Потому что только его избивали за злость — не кого-то другого, а именно Хаджимэ, но, разве он заслужил? Злиться — это нормально, разве не так? Все же могут быть злыми, но им ничего за это не будет, только Хинате доставалось за его эмоции. За то, что он пытается чувствовать, что и так у него получается с трудом. Хотя, было очевидно, что всем все равно на это, если он злой — он автоматически самый опасный. Но, Хаджимэ снова пришлось выйти из своих мыслей, ведь кто-то снова начал тянуть его куда-то, и шатен не выдержал. Он развернулся и сквозь боль в руке врезал кому-то по голове, похоже, этот пациент был довольно слаб, ибо сразу свалился с ног, а может, Хаджимэ ударил слишком сильно, и тот просто отключился. Однако, Хинате было плевать, он развернулся и медленно направился в другую сторону, тихо шипя от нарастающей боли. Казалось бы, если его сразу не остановили — этого никто не видел, но, как же он ошибался. Хаджимэ успел навредить ещё парочке пациентов, тем самым нарушив правила изолятора, и должен был, как минимум, получить дозу успокоительного, если бы был замечен кем-то, кроме Цумики, которая все это время пристально наблюдала за ним, просто сливаясь с кучей проходящих мимо пациентов и санитаров. Она везде ходила за шатеном, делая вид что работает, а Хината даже не замечал ее. На сегодня, вся его сосредоточенность и внимательность была исчерпана. Цумики уже знала, что Хаджимэ здесь довольно долго, однако, считала его слишком агрессивным для такого срока. Ведь, пациенты с повышенной агрессией становились как шелковые спустя три месяца терапии таблетками, а с Хинатой этого не произошло. У неё было всего две версии почему: первая — Хаджимэ такая же пустышка, просто таблетки не смогли подавить его агрессию, и он остался все той же сволочью, только без умственных способностей, а вторая — Хината как-то избегал таблетки, и лишь притворялся. Этот план казался более вероятным и правдивым, чем первый, но все ещё нуждался в доказательстве. И у девушки уже был план, как проверить, какой вариант является правдой. План был очень прост, однако, довольно эффективен. Ведь, если бы Хината был пустоголовым идиотом, он бы злился и на санитаров, ведь у него не хватило бы ума понять, что это опасно для здоровья и его безопасности, однако, если у него есть осознание происходящего, он не будет проявлять агрессию к персоналу, ведь, в его положении, это было бы слишком глупо и опасно.

В данной ситуации, поступить рационально — глупое решение, как бы иронично это не звучало.

И Микан осталось лишь привести план в действие, поэтому она, как ни в чем ни бывало, пошла по коридору довольно быстрым шагом, якобы торопясь в медпункт. Она делала вид, что оглядывается по сторонам, чтобы сделать иллюзию, что она правда не заметила его, и что она ничего не знает. И вот, девушка все ближе и ближе подходила к Хаджимэ, пока, наконец, со всей силы не врезалась в него, из-за чего тот чуть ли не свалился с ног. Для шатена это было очень неожиданно, он уже развернулся, чтобы замахнуться, однако, увидев, что это медсестра, тут же замер. По его глазам было видно, что он все еще зол, но не отреагировал. Хината лишь тихо выругался, и пошел прочь, стараясь не оборачиваться. Похоже, он даже не узнал Микан. Ну, оно и очевидно — за все эти годы она сильно изменилась. Хотя, это было лишь на руку Цумики. Все же, теперь вероятность того, что Хаджимэ не употребляет таблетки, значительно возросла — осталось лишь убедиться в этом окончательно. И это Микан тоже предусмотрела. Все оставшееся время она тайком наблюдала за шатеном. Она видела, что он был все еще агрессивен, однако, не на персонал. Он мог врезать и обматерить кого угодно, но не тех, кто может сделать с ним то же самое, и все это лишь больше подтверждало теорию девушки. 
Ей было не стыдно за то, что она собирается сделать, ибо Хината полностью этого заслужил. Он стал лишь более жестоким ублюдком, чем был раньше. Хаджимэ все так же безжалостно мог избить и унизить любого, кто был слабее его, однако, Микан знала, что он боится тех, кто сильнее его морально, например, кого-то как… Чиаки. Цумики видела, что Хината даже голос на нее не поднимает — он общается с ней на равных, так, как общаются нормальные люди. В такие моменты, ей даже казалось, что он нормальный, просто сама Цумики слишком отвратительна и заслуживает ненависти. Но сейчас, спустя столько лет, она наконец окончательно осознала то, что шатен просто мудак. От другого персонала она узнала много чего интересного, например то, что после попадания сюда — все бросили его, что он один из самых буйных пациентов здесь, и лишь из-за увечий он не такой активный, как раньше. И это тоже было как раз на руку девушке, все же, с ослабленным противником легче работать. Поэтому, вплоть до обеда, Микан по пятам ходила за Хаджимэ, который все же решился пойти в библиотеку. К сожалению, она не узнала ничего, кроме того, что у Хинаты хватает мозгов распознавать текст, однако… ему могло просто нравиться листать книги. Но, вскоре она узнает ответы на все свои вопросы, очень скоро. А сейчас, ей лишь оставалось делать вид, что она убирается в библиотеке, чтобы не спугнуть Хинату. Но, она была потрясена, так как он все ещё не вспомнил ее, хотя, явно замечал ее частое присутствие рядом. Правда… похоже на то, что он просто воспринимал это за случайности, или за то, что в изоляторе места мало, и очевидно, что ты будешь пересекаться со всеми этими людьми до конца своих дней. Время все шло, и Микан постепенно терялась в нем. Ей казалось, что они возятся там уже пять часов. Она даже не думала, что какого-то неуравновешенного психа могут ТАК сильно интересовать книги. Она пыталась подойти и узнать, что же Хаджимэ читал, однако, тот постоянно то отворачивался, то клал книгу обложкой на стол, не давая Цумики увидеть название. Единственное что девушка успела различить за некоторые мгновения, это какой-то тёмный фон и золотые буквы, первые из которых это «Кл». Она бы никогда не догадалась о названии, да и больше не хотелось. Выглядело так, будто Хаджимэ играется с ней, а не читает. И это настораживало девушку, ведь… она могла ошибаться. Но, нехотя думать о грустном, Микан лишь продолжила убираться среди книг, пока не прозвучало долгожданное оповещение на обед. Цумики медленно подошла к шатену, и сообщила о том, что нужно идти в столовую, на что тот не отреагировал. Неужели Микан была ему настолько неинтересна? Ох, нет, она не могла так быстро сдаться, из-за чего ей пришлось насильно поднять Хаджимэ со стула и погнать в столовую, что у нее прекрасно получилось, все же, Хинате не нужны сейчас проблемы. А дальше все было как обычно: шатен уже слегка успокоился, поэтому, больше не грубил всем подряд, и не пытался навредить первому встречному. Хотя все ещё грубо отталкивал тех, кто не успел попасть под горячую руку, и настойчиво лез до него. Возможно, он был бы намного агрессивнее, если бы не идущая позади него медсестра. Хината не понимал, что ей нужно, однако боялся, что она догадалась, и теперь следит за ним. Признаться честно, Хаджимэ не знал, что ему делать в таких ситуациях: быть более агрессивным, или более спокойным. По дороге в столовую, он думал об этом, рассуждая о том, что могло бы быть лучше. Но, в какой-то момент, Хината настолько погрузился в свои мысли, что был похож на обычных пациентов данного изолятора. Таким же тихим, ни на что не реагирующим, и как будто потерянным человеком. Хотя, здесь не принято считать их людьми. В какой-то момент, Микан снова показалось, что она ошиблась, и Хаджимэ просто слишком нестабилен, поэтому ведёт себя так странно — намного страннее, чем должен. Однако, Цумики нужно было бороться до конца, до такого заветного повышения. И для этого ей нужно было предать Хинату, воспользоваться им, как он в «старые добрые» времена. Возможно, ей бы стоило сразу разработать план действий, однако, она решила, что ей сперва нужно узнать: имеет ли Хаджимэ сознание, или таблетки подействовали на него слишком странно, и собирается ли он вообще сбегать. Конечно, он бы никогда не признался ей, поэтому Микан решила тщательно проследить за ним — узнать все. И сейчас все шло довольно гладко, девушке хотелось верить, что у неё все получится. И вот, они уже у столовой, очередной осмотр. Признаться честно, Хината слишком устал от них. Что они постоянно пытаются найти? Если они пичкают их таблетками, что делают химическую лоботомию, то зачем проверять их? По их логике, у пациентов просто мозгов не должно хватить на то, чтобы что-то пронести или украсть, причём, это сделать почти невозможно. Может, они хотели поймать кого-то, и попытаться получить повышение, и наконец-то сбежать отсюда? А возможно — это просто было прописано в правилах изолятора. Хотя, этого Хаджимэ никогда не узнает, да и ему это не так важно. Как и сами правила изолятора, что он благополучно прослушал при зачислении сюда, в попытке вырваться и сбежать. Поэтому, он просто прошёл в столовую после досмотра, и сел на первое же свободное место, что увидел, а именно — на самом дальнем краю огромного, прямоугольного стола. Все довольно обыденного, хотя, казалось, что чего-то не хватает… Но, все же пообедав, им объявили, что настало время таблеток, из-за чего медсестры пошли проверять, пьют ли пациенты их, или снова пытаются избежать.

Так как такие проблемы им больше не нужны.

Вот-вот, и очередь дойдет до Хинаты, из-за чего он начал слегка оглядываться, ожидая момента, чтобы сломать и раскрошить таблетку. Спустя пару минут, не увидев ни одной медсестры, что оглядывалась или обобщенно проходила все ряды, он решил приступить за дело. И, казалось бы, подходящий момент, чтобы провернуть все то, что он обычно делал. Поблизости нет санитаров, ибо они все заняты проверкой, да и очередь постепенно доходит до него, поэтому он начинает быстро и уверенно ломать лекарство. Даже не заметив Микан, что все это время без дела стояла у стены и пристально наблюдала за ним, делая вид, что разбирает грязные тарелки. Но, она не собиралась сдавать его прямо сейчас — ей было достаточно того, что теперь она точно знает, что шатен избегает принятия лекарств. Теперь, Хинате точно не сбежать. И девушке оставалось лишь наблюдать за тем, как Хаджимэ рассыпает пыль от таблетки на пол, и делает вид, что выпил ее, кладя в рот небольшую порцию каши, и проглатывая ее, когда медсестра подошла его проверить. Вы даже не представляете ее ликование, ведь теперь, Цумики может провернуть все, что захочет, и получить повышение, при этом отомстив своему обидчику детства. Да, она говорила Микан, что месть — плохо, однако, какая сейчас разница? На кону ее жизнь, поэтому, она бы не возражала любой помощи, и Цумики была решительно настроена на то, чтобы помочь ей. Ведь таким образом, Микан сможет отплатить ей за весь тот позитив и энергию, что пыталась она дать Цумики.

Микан просто хочет так, как лучше — она просто хочет справедливости.

Но, кажется, пациенты уже расходятся, однако, девушка быстро сориентировалась, и направилась за шатеном, который, в свою очередь, направлялся к себе в… комнату? Похоже, он чувствовал себя слишком уставшим, ну, оно и понятно — сейчас он был явно не в лучшей форме.

Возможно, это шанс Цумики впервые заговорить с ним.

Поэтому, она медленно приоткрыла дверь, и зашла в его палату. В ней было довольно темно, и вот, просто интересно, сколько дней или недель Хаджимэ не поднимал жалюзи? Однако, даже такого освещения ей хватало, чтобы увидеть, как Хината лежит на кровати и обнимает сам себя. Но, увидев, что зашла медсестра, он быстро поднялся и сел на кровать, смотря на неё с… осуждением? Недоверием? Ненавистью? А может, со всем сразу. Да и Хаджимэ хватало внимательности заметить то, что эта медсестра намеренно преследует его, куда бы он ни пошёл, и, похоже, что теперь у него не получится сбежать. Микан лишь подошла к нему, и села рядом с шатеном, а тот просто не отрывал от нее взгляда. Это было довольно… жутко. Как минимум, Цумики стало очень не комфортно, но, собравшись с силами, она заговорила. — Ох, какая встреча, Хаджимэ. Мы не виделись столько лет — я не ожидала увидеть тебя здесь… — она звучала довольно весело и живо, стараясь выглядеть максимально безобидной. Однако, в душе ей было противно самой с себя, с того, что она говорит с Хинатой так приторно, хотя внутри ненавидит его каждой частичкой своего тела. — Почему ты молчишь? Неужели не помнишь меня? Мы были одноклассниками, такими хорошими друзьями… — она лишь горько посмеялась, но увидев непонимание на лице шатена, вздохнула и продолжила, — Микан Цумики, неужели ты правда меня не помнишь? Нам было… так весело… Хотя, в действительности весело было лишь Хаджимэ, ну, это и очевидно. Тебе не очень весело, когда тебе вырывают волосы и режут одежду. Но тот снова не ответил, поэтому, Цумики не осталось ничего, кроме как… нападения? Она решила, что бессмысленно медлить, почему бы ей не перейти сразу к делу? — Я видела, как ты избегал принятия таблеток, — но в ответ снова тишина, однако, даже идиот бы понял, что Хината сильно напрягся, — я видела, как ты делишь ее пополам, а позже раскрашиваешь и рассыпаешь на пол. После этих слов, Хаджимэ показалось, что его сердце пропустило пару ударов. Шок и страх настигли его мгновенно, а волнение проникало глубоко в сознание, не давая здраво мыслить. Руки Хинаты начали заметно дорожать, да и он сам подёргивался. И, к большому сожалению, он никак не мог это контролировать, однако, нужно было хоть как-то выкручиваться из ситуации. Как и свойственно людям с его недугом, он решил соврать. А именно — попытаться притвориться такой же пустышкой, как и все здесь, что у него довольно хорошо получалось. Ведь, стоило Хаджимэ погрузиться в свои мысли, как он выпадал из реальности. — Ох, нет, нет, не нужно устраивать этот спектакль, я не буду говорить всем об этом, мы же старые друзья, только если ты не прекратишь притворяться. Я же знаю, чем ты болеешь — это бессмысленно, — Микан улыбнулась и положила руку на плечо Хинаты, а тот, в свою очередь, лишь дёрнулся, в попытке вырваться и отсесть подальше. — Однако, мне хотелось бы наверстать упущенное время, и… пока я работаю тут, провести время вместе, ты же не против? Конечно же, шатен был не против, а точнее, у него нет выбора — сейчас он был не в состоянии бороться. Ему просто придётся также тщательно следить за Цумики, как и за тем беловолосым гомиком. Ведь они знают слишком много, и это было бы слишком опасно для него и его плана. Поэтому, он согласился, и остаток дня они сидели в палате Хаджимэ, беседуя о прошлом, хотя, правильнее было бы сказать — Микан беседовала о прошлом, ведь Хинате было нечего рассказать, да и он не сильно горел желанием, ведь не помнил ничего из того, что рассказывала Цумики. В его памяти остался лишь вечный страх его отца, и памятные моменты с Нанами, ведь она буквально была самым ярким событием в его жизни. Так и прошли следующие ‪три дня‬: Микан почти везде преследовала Хаджимэ, в попытках узнать про его побег, и про то, чем он обычно занимается в изоляторе. Однако, все так же не мешала ему избегать таблетки. И… Признаться честно, Хинату бесило постоянное присутствие девушки — он считал ее слишком подозрительной. Поэтому, Цумики пришлось придумывать что-то более хорошее, чтобы добиться доверия Хаджимэ. И, кажется, она придумала. Организовать это было довольно сложно, ведь она несколько ночей подряд искала этого человека. Да, Цумики убила на это кучу времени и сил, но если это сработает, то за потраченное время не страшно, ведь это все окупится, а именно — ее победой. И вот, спустя пару дней, Микан ни с того ни с сего ворвалась в палату шатена, и, схватив его за руку, потащила к выходу из карцера — к той самой большой, металлической двери. Пока Хината пытался не отставать от медсестры. За все эти дни ему однозначно стало лучше, но при сильной нагрузке боль все еще чувствовалась. Хотя, не так страшно, ведь, похоже, это что-то поистине важное. И вот, они там. Цумики быстро обыскивает Хаджимэ, пока тот пытается понять, что вообще происходит. Это было слишком странно для него, ведь он никогда не был за этой дверью. — Где мы? Зачем ты привела меня сюда? — его голос был таким же холодным, с нотками осуждения, как и всегда, но Микан привыкла к нему за все эти годы, хоть и считала его отвратительным. Однако сейчас, к сожалению, она могла лишь весело ответить. — Это сюрприз! Я нашла кое-кого, — девушка улыбнулась, после чего продолжила, — ты явно будешь рад. После чего она выпихивает Хинату в комнату переговоров. Там он оглядывается и теряет дар речи. За столиком по ту сторону стекла сидела она. Подняв взгляд, девушка увидела его, и было явно видно, что она в таком же немом шоке. В какой-то момент даже показалось, что в уголках ее глаз начали скапливаться слезы, хотя она все ещё улыбалась от невероятного счастья. А Хаджимэ… не мог поверить своим глазам, он видит ее, спустя столько времени. Она не бросила его, она не забыла о Хинате. Возможно, если бы у шатена спросили, как он себя чувствует, он бы ответил, что поистине счастлив. И если бы не эта перегородка, он бы кинулся в её объятия: такие тёплые и родные. Сердце билось с бешеной скоростью, и Хаджимэ тоже был готов расплакаться, ибо, если бог есть, он явно решил протянуть ему руку помощи. Казалось, что они будут смотреть друг на друга вечно и молчать, хотя полностью понимая эмоции и чувства друг друга без слов. Пока в какой-то момент по комнате не раздался такой приятный и нежный голос, такой родной для шатена.

Хаджимэ, — сказала Чиаки.