Weakness

Клэри пошла в свою комнату. Совершенно не думая о том, что может наткнуться на кого-то. Не беспокоясь о том, какой у нее сейчас вид. Улыбка сама натянулась на лицо. Внутри будто что-то разбивалось. Вновь и вновь. Кларисса отчетливо слышала звон стекла и это сводило ее с ума. Она подошла к зеркалу в комнате и наклонив голову в сторону, со всей силы ударила по нему. Ее безумное отражение разделилось на сотню частей разного размера, искажая изображение. Несколько осколков упало на пол и вновь этот звук, только на этот раз его слышала не одна Кларисса. Она провела языком по разбитым костяшкам. Кровавыми губами обхватила фильтр остатка сигареты, делая одну из последних затяжек, прежде чем курить будет больше нечего. Свою пачку она оставила в комнате Джонатана, в которую ей хотелось идти также, как в подвал этого дома, где Валентин все детство наказывал своих детей. Клэри отрешенно смотрела в открытое окно, поежившись от порыва ветра. Вспомнив, что этажом ниже есть комната с личной коллекцией алкоголя Валентина и Джонатана, она все же приняла решение одется и пойти туда. Несмотря на всю ее моральную убитость прямо сейчас, на нежелание примерять обыденные маски и видеть брата в близжайшее никогда, она все же натянула первую попавшуюся белую футболку, испачкав ее кровью, и джинсовые шорты. Завязала волосы в хвост, не желая тратить энергию на расчесывание. Чуть натянула и невольно в голову врезались воспоминания того, как брат их наматывал на кулак, причиняя ей боль. Сжав челюсти, она вышла из комнаты и направилась прямо к лестнице. —Кларисса.— уловила она голос брата за спиной. Он, как она и боялась, услышал шаги и вышел из комнаты. —Если не хочешь, чтобы я разбила о твое лицо свои руки, то лучше не трогай меня.— не оборачиваясь, бросила она максимально беззлобным голосом, для убедительности улыбаясь самой себе. Клэри спустилась по лестнице и зашла в комнату. Большинство вин и шампанского хранились в одном из подвальных помещениях. Отец не разрешал им даже приближаться к тем напиткам. Однажды, ослушавшись его приказа, на день рождения Клариссы, они с Джонатаном пробрались туда и увлеклись, выпив очень дорогое красное вино, которому было примерно полвека. Наказание длилось неделю. Вместо сна тренировки, каждый день по двадцать ударов плетью и по одному ножом. Клэри невольно потянулась к шраму на боку. Одной из их общих странностей также были многочисленные шрамы в одних и тех же местах. Отличием являлся след на спине Джонатана. Вдоль позвоночника на левой лопатке. Когда ему было 12 лет, отец приказал десятилетней Клэри на забаву друзьям Валентина сразится с демоном. Джонатан при всех набросился на него, назвав чудовищем. "Да ты сам не лучше демонов!"— крикнул он тогда ему. Сказать, что отец разозлился - ничего не сказать. За унижение его перед друзьями и такое поведение, Валентин распорол лопатки сына. "Но ведь и ты не ангел, сын мой"— шипел на ухо, залечивая раны, а затем нанося новые, на тех же местах, не давая старым зарасти. В тот день Клэри готова была вырезать свои уши, лишь бы не слышать пронзительные крики брата, разносившихся по всему дому. Джонатан был сильным и молча выдержал первые глубокие порезы, но когда отец наносил их одни за другими, это было невыносимо. На память о том, что отца не стоит злить, Валентин оставил на сыне один шрам:"И больше не смей нападать на меня, щенок". Кларисса поежилась от воспоминаний. Какой в итоге стала их жизнь? Сестра - вечная актриса, на деле являющаяся лишь поломанной маленькой девочкой. Брат - социопат, ненавистный своим отцом, слишком влюбленный в свою сестру. Они вдвоем были олицетворением слов "неправильно" и "безумие". Клэри схватила с полки в баре виски и ухмыльнулась. У Джонатана в комнате всегда господствовали три запаха. Сигареты, виски и секс. Она взяла прозрачный бокал и наполнила коричневой жидкостью до середины. Брат всегда добавлял лед, после чего они делили стакан, сигарету и кровать на двоих. Девушка поежилась и улыбнулась прокатившемуся по горлу горькому теплу. —Интересный выбор, Кларисса.— прозвучал голос со стороны двери. Валентин подошел к ней и покрутил в пальцах бокал, предворительно забрав его из ее рук.— Чудесный сорт. Ты либо хорошо разбираешься, либо очень удачливая личность, дочь моя.— по своему обыкновению ядовито ухмыльнулся отец, пригубив виски. —Джонатан всегда его берет.— лишь пожала плечами в ответ девушка, пряча правую руку под стойкой бара. Он не должен был увидеть ее костяшки. Вспомнив о шее, Клэри, будто бы невзначай опустила голову на другую руку, таким образом пряча синяки. Валентин лишь презрительно фыркнул от понимания того, что он, пусть и не специально, но сделал комплимент вкусу своего нелюбимого ребенка.—В любом случае, это действительно хороший виски.— добавила дочь и сделала глоток. —У меня есть дела в Гарде. Я как раз хотел оповестить вас с братом, как увидел здесь тебя. —Ты надолго? —Не знаю. Может, на пару дней. Может чуть дольше. Ты же знаешь, эти охотники так наивны в своих размышлениях. Мне нужно вновь переговорить с Консулом лично по поводу одной проблемы, на которую Совету так сильно хочется закрыть глаза. Кстати говоря, завтра к вам должны будут наведаться представители молодого поколения охотников. Ваша с Джонатаном задача - показать им несколько приемов, которым я вас учил, и оценить их боевые способности. У меня есть на них планы, но если все окажется слишком плохо, то они окажутся бесполезны. Справитесь?— Валентин бросил на Клэри недоверчивый взгляд. —Не сомневайся, отец. Я и Джонатан сделаем все превосходно, как всегда. После тренировки я лично доложу тебе о результатах в письме.— отчитала в ответ девушка с максимально серьезным выражением лица. Мужчина кивнул и поспешил к выходу. —Присматривайте друг за другом.— напоследок бросил он, оставляя дочь наедине с собой. Он ни слова не сказал о планах Джослин, но Клэри и так знала, что она поедет с отцом. Не было ни одного раза за долгие 20 лет совместной жизни, чтобы Валентин оставил жену дома или где-либо еще, уезжая. За детьми потому всегда присматривали наставники и слуги. Наверное, ее друзья тоже будут здесь завтра. Эта мысль ее грела. Не придется проводить все время в доме лишь с Джонатаном. Допив виски и еще немного посидев в комнате-баре, наслаждаясь одиночеством, Кларисса направилась в свою комнату. Чего угодно она ожидала увидеть в своей обители, но только не Джонатана, собирающего осколки зеркала. Облокотившись о дверной косяк, девушка наблюдала за его легкими движениями. Как и она, он совсем не боялся порезов. —Отец опять уезжает в Аликанте вставлять тупым охотникам.— нарушила она тишину, на что Джонатан никак не отреагировал. Видимо, он почувствовал ее присутствие задолго до того, как она заговорила.—Завтра прибудет группа подростков. Нужно будет показать им мастер класс и оценить их возможности. Брат усмехнулся и покачал головой. —Он заставляет нас роль наставников играть? Смешно, учитывая то, что мы с большинством из них ровесники. —Выбора у нас все равно нет, тем более, лично я не против надрать паре самоуверенных охотников задницы при их друзьях.— Клэри ядовито улыбнулась, а затем серьезно прошипела:— Очень милый диалог, братец, а теперь выметайся из моей комнаты. Я же ясно дала понять, что не хочу тебя видеть после сегодняшнего. Кстати, если хочешь знать, то внутри все уже перестает адски болеть, а синяки на шее я заличила.— Клэри показательно приподняла голову, показывая результат работы Иратце, которое она нанесла после визита Валентина в бар.—Пара тройка бокалов виски помогла вставить мозг на место. Теперь во мне говорит не боль и истерика, любимый. Убирайся! Джонатан болезненно прищурился, смотря на нее своим извиняющимся взглядом, после чего послушно вышел за дверь. Клэри опустилась на пол рядом с местом, где были осколки. Обнаружив рядом с ногой кусок стекла размером с половину ее пальца, она провела острием себе по запястью, чувствуя, как по щеке текут слезы. Вскоре ее руки и лицо были обильно измазаны кровью. Девушка улыбалась, мечтая о том, что завтра действительно оторвется как на брате, так и на самодовольных засранцах, строивших из себя великих охотников, однажды убив несколько демонов. На улице уже глубокая ночь и, обновив лечащую руну, Клэри опустилась на кровать, погружаясь в сон.