У воинов нет семьи

      Коридор оказался не слишком длинным и достаточно узким. Вдоль каменных стен с металлическими подпорками размещены несколько непрочных дверей, а в конце бесполезные пустые полки и одинокий шаткий стул, явно сделанный из подручных материалов. Единственный светомуший фонарь стоит на полу в дальнем углу, потому бо́льшая часть коридора погружена в полумрак. Воздух душный и сухой, из-за чего дышать ещё тяжелее. Место было недостижимым изначально, потому Тисо ожидал нечто более грандиозное. — Почему всё так бедно? Разве у колизейских финансовые проблемы? Зрителей же много, — интересуется он, когда как Тамер пытается открыть одну из дверей связкой ключей. Укротительница задумчиво хмыкает, ругается на ключ, что никак не отмыкает замок, несильно бьёт по двери кулаком и только после этого отвечает. — М-м, нет, дело не в гео. Сам понимаешь, что в королевстве происходит, — она ударяет неподдающуюся дверь ногой, и та частично слетает с петель. — Вот дерьмо! Наглядный пример. Тамер с досадой вздыхает и, стараясь более не трогать ничего из разрушающейся мебели, протискивается в проём. Звук её тихих шагов отдаляется, и Тисо терпеливо ждёт, разглядывая повреждённые крепления. «Знакомо… Очень. Я мог бы…» Мысли прерывают грохот и громкие ругательства Божьей Укротительницы. Если верить слуху, что-то обвалилось — скорее всего, стеллаж, очертания которого Тисо мог видеть через щель приоткрытой двери. — В чём дело? — только он собирается тоже зайти в комнату, что, судя по всему, служит кладовой, как Тамер выходит оттуда с бинтами и бутылкой с полупрозрачной жидкостью, злостно пиная дверь ещё раз. Такого отношения та не выдерживает и окончательно падает. Укротительница хмурится, глядя на неё, но затем фыркает и пожимает плечами. — Всё равно эта дверь тут с самого начала, давно пора менять. — Неуважительное отношение к историческим ценностям? — Тисо шутит, за что его награждают скептическим взглядом. Тамер указывает длинными тонкими антеннами на стул у стены, сама же туда направляется, кладёт вещи из кладовки на полки. «Если ещё что-то развалится, я лучше пойду в воинскую яму… Там хоть безопасней.» — думает Тисо, разглядывая сломанную дверь. — Руки мне не откусили, сам справлюсь, — рычит он, выхватывая пузырёк с жидкостью. — О, это будет зрелищно. Разобьёшь хоть что-то — платишь. Тамер скрылась за другой дверью, неслышно бросив напоследок, что скоро вернётся. Пузырёк полупустой, а смесь в нём имеет мутноватый оттенок. Тисо трясёт его, рассматривает, а затем тяжело падает на стул, ощущая усталость от постоянной боли. Некоторое время он неспокойно сидит, пытаясь перевести хрипящее дыхание, но затем принимается обрабатывать раны. От жидкости всё тело больно щиплет, будто под хитин засыпали песок и осколки стекла, из-за чего дрожат руки и с первого раза не всегда удаётся попасть каплей смеси по ранению. Стул противно скрипит от каждого движения, так ещё и от светомушьего фонаря на полу никакого толку. Не выдерживая этот полумрак, в котором едва ли удаётся разглядеть неровности на теле, Тисо поднимает фонарь на тонкую полку, что лишь чудом не прогибается под стеклянным шаром. Теперь свет падает гораздо равномернее, да и видимость значительно повышается. Когда все конечности перевязаны, Тисо снимает верхнюю часть брони, чтобы обработать рану на спине, но, как ни пытается, дотянуться до неё не выходит. Стоило бы понять, что для него физически это невозможно, но он продолжает гнуть раненые руки сильнее, чем это вообще можно сделать без боли и риска растянуть мышцы. Дверь открывается, и возвращается Укротительница, что трёт руки друг о друга. Она замечает жалкие попытки главного мученика и тяжело вздыхает. — Ты всё ещё уверен, что тебе не нужна помощь? — Тамер медленно прислоняется к стене, вопросительно глядя на страдальца. — Помощь? Мне? Ха! — Тисо пытается звучать пренебрежительно, но выходит напряжённое и жалобное бурчание. — Я же сказал, что справлюсь сам. Он демонстративно машет самостоятельно перевязанной рукой и вновь пытается достать до спины. Божья Укротительница вновь нервозно вздыхает, но с места не сдвигается, всё ожидая, когда до раненного дойдёт. Но тот пыхтит, бубнит себе под нос, несколько раз проклинает всё святое, а затем обращается к богам за силами, сопровождая это всё скованными от боли и неловкими движениями. Тамер кажется, что он вот-вот сломается, если продолжит изворачиваться под такими углами. В конце концов, она не выдерживает этого зрелища и подходит к Тисо, грубо забирая у него пузырёк, где почти ничего не осталось. Укротительница никак не комментирует израсходованную, по большей части, впустую смесь, но по её виду ясно, что та крайне недовольна. Молча разворачивая оскорблённого Тисо спиной к себе, она заливает рану остатками жидкости и убирает пустой пузырёк на полку. Тамер с сосредоточенным видом щупает края раны, а когда Тисо шипит от боли и с силой стискивает зубы, что-то отмечает про себя. Быстрыми движениями она перебинтовывает торс незадачливого воина, может, чуть туже, чем стоило бы, потому Тисо начинает ёрзать на стуле, пытаясь избавиться от дискомфорта. — Я не буду тебя благодарить, — Тисо фыркает, поспешно обратно застёгивает броню и скрещивает руки на груди. «Я бы и сам справился… Лишь пользуюсь случаем.» — убеждает себя он. Тамер безразлично пожимает плечами, забирает оставшиеся бинты обратно в кладовую, а Тисо спешит дохромать до воинской ямы быстрее, чем от него потребуют что-то взамен. Он садится на скамейку, откидываясь на спину, пытается заснуть, но сон всё никак не приходит. Боль продолжает пронзать тело иглами, что точно проходят насквозь, оставляя после себя сквозные дыры, которые так быстро заживают лишь для того, чтобы через несколько мгновений вновь открыться из-за новых болезненных приступов. Тисо горько вздыхает, оставляя попытки уснуть.       Решая проветриться, он направляется в сторону стойл, что находятся на открытой местности, поэтому воздух там гораздо чище и не пропах неприятными воинами, металлом и гемолимфой. Только Тисо оказывается там, как запертые в клетках низшие жуки сверкают ядовито-оранжевыми глазами, залитыми скверной, и рычат, пищат, скрипят — звуков много, но все они не слишком дружелюбные. Дабы не провоцировать их, Тисо собирается пройти дальше, на тренировочную площадь, но вспоминает, что под стойлами живёт та самая сошедшая с ума Соглядатай. Желание поближе увидеть безумие, вызванное не чумой, намертво въедается в голову, а Тисо себе отказывать не любит. Он возвращается чуть назад, к короткому и прочному мосту между Колизеем и стойлами, перепрыгивает невысокое ограждение и спускается вниз по ржавым цепям. Крупные и шаткие булыжники возвышаются над кислотным озером, а в скале, что является опорой для второй части Колизея, находится небольшая трещина, которая, вероятно и есть та пещера, где расположилась Соглядатай. Тисо балансирует на камнях, мысленно проделывает путь, а затем, беря разгон настолько, насколько вообще позволяет глыба под ногами, прыгает в сторону следующего некрупного камня. Нога скользит по его поверхности, и не упасть в кислоту стоит огромных усилий. С трудом удерживая баланс, Тисо почти не касается булыжников, быстро пробегая к выступу скалы под пещерой. Он отталкивается от последнего камня и прыгает вверх в попытке схватиться за выступ. Одна рука соскальзывает, но вторая, благо, крепко вцепилась в каменную поверхность. Тисо подтягивается, шумно падает на безопасную поверхность и пытается отдышаться. Долго отдых не длится — кто-то хватается за капюшон и сильным рывком срывает его с головы. Тисо сначала замирает, осознаёт, что только что произошло, а после резко вскакивает и напряжённо оглядывается. Из пещеры слышится безумное бормотание. Короткие антенны смотрят назад, почти вплотную прижаты к голове, которую Тисо вжимает в плечи, чувствуя себя крайне некомфортно без родного капюшона. Мир становится в разы ярче, и воин остро реагирует на каждый шорох и дуновение ветра из-за гиперчувствительных антенн. Ориентироваться в пространстве без капюшона тоже тяжелее, но к этому Тисо быстро привыкает, сразу после десятка неудачных попыток попасть в пещеру, а не врезаться мимо. Внутри на удивление сухо, повсюду разбросан всякий хлам: тряпки, куски металла, деревяшки и чьи-то украденные безделушки. Среди них Тисо пытается найти свой капюшон, но его нигде не видно. Кажется, прямо за неровной стеной вновь слышится бормотание. Тисо сдирает длинный обрывок ткани и видит очень узкий туннель, ведущий невесть куда и невесть зачем. Однако капюшон абсолютно точно у Соглядатая, потому Тисо протискивается туда боком. Без защиты капюшона стены давят гораздо больше, чем обычно, а в некоторых моментах это приобретает буквальный смысл: пару раз он едва ли не застрял в слишком узком проходе, что явно вырыт неравномерно. На выходе Тисо оказывается в другой небольшой щели, откуда быстро выбегает и ещё быстрее останавливается. Выступ оказывается куда короче, чем казалось, но теперь становится ясно, что туннель привёл в Край Королевства, на самую отвратительную высоту: подниматься долго, а падать далеко. — Эй! Бледный Соглядатай! — взывает Тисо к вору, который вновь исчез из зоны видимости. Приходится сильно приглядеться, но увидеть её так и не удаётся. Тисо только думает о том, чтобы вернуться, в надежде, что и преследуемая поступила так же, как вдруг с нависающего над головой выступа вверх ногами спускается Бледный Соглядатай с голубым капюшоном, натянутым поверх маски. Тисо молча пугается и снимает с неё свою вещь, только собираясь поскорее вернуться в привычное состояние, когда его обхватывают за болящую спину одной рукой, а второй стремительно карабкаются по скалам выше, цепляясь за выступающие корни, камни и прочее. — Отпусти меня, жалкая букашка, ты даже не представляешь, кто я такой! Ты… — Тисо трясут, угрожая падением вниз, из-за чего он не по-воински взвизгивает. Запуганный, он замолкает, крепко сжимая капюшон. Соглядатай поднимается наверх, прямиком к тренировочной площади, что обычно пустует. Там она бросает почти не подающую признаки жизни от сковывающего страха жертву на землю, а сама пытается отдышаться. За это время Тисо выходит из состояния шока и первым делом обратно завязывает капюшон вокруг шеи. Затем пятится к стойлам, не спуская глаз с Соглядатая, что уже передохнула и на четырёх конечностях подходит всё ближе и ближе. Она прыгает вперёд, с силой прижимая Тисо лицом к земле, тянет его руку за спину, пытаясь её сломать или, что ещё хуже, вовсе оторвать. Он брыкается и мычит от боли, пока не решает локтем второй руки ударить Соглядатая, из-за чего та падает поодаль. Тисо отползает назад, а пока вспоминает, что это не самая рабочая тактика, в него бросают шипастую раскрывающуюся ловушку. Он чисто инстинктивно перекатывается вбок, чтобы избежать попадания предмета в него. Встаёт, раскрывает лезвия щита, привязанного к предплечью, и бросается на Соглядатая, но та с лёгкостью уворачивается, ударяя доступную для атаки спину Тисо. Тот почти что касается лицом земли вновь, но ему удаётся устоять на ногах. Его пинают снова и снова, а затем бросают ловушку, но её Тисо отражает щитом. Случайно. — Неужто хочешь ощутить вкус смерти от руки бравого воина? — Он пытается придать себе уверенности. Тисо направляет рассекающий удар щитом на Соглядатая, но та голыми руками хватается за лезвия, срывает с ремней оружие и отбрасывает в сторону. Не растерявшись, Тисо предпринимает попытку разбить маску соперника кулаком, но его ладонь перехватывает чужая. Из-за давления со стороны Соглядатая Тисо приходится сделать несколько шагов назад, когда он понимает, что за ним обрыв. В голову приходит идея. Он расслабляет уставшее тело, из-за чего хватка врага инстинктивно ослабевает. Этим мгновением Тисо пользуется, собирая все силы, рывком разворачивает Соглядатая к обрыву и толкает. Она не падает вниз, как планировалось, а лишь балансирует на самом краю. — Смотри, аспид летит! — Тисо пытается отвлечь противника очень наивным способом. И та, на удивление, ведётся, разворачивается всем телом назад, куда указал воин, будто забывая про своё положение. Соглядатай срывается вниз. Тисо подбегает к краю, чтобы убедиться, что враг погиб, но замечает, как та успела ухватиться за очередной выступающий булыжник и выжить. — Победа всё равно за мной! — он самодовольно скалится, всё глядя вниз. — Не смей больше нападать на великих воинов. Тисо разворачивается за щитом и краем глаза замечает чей-то силуэт, скрывшийся так же быстро, как и оказался видим. Скидываясь на собственное сумасшествие из-за не очень приятной компании Соглядатая, он не придаёт этому должного внимания.

***

      Наступившая тишина кажется почти что благоговейной после шума кричащего сердцебиения из-за колящего под рёбрами страха. Тисо желает как можно скорее выкинуть из головы произошедшее. С другой стороны, теперь он действительно устал, и сон начинает мягко накрывать сознание ещё до того, как скамейка оказывается под рукой. Однако когда Тисо входит обратно в воинскую яму, понимает, что единственное нормальное место отдыха уже занято воином Колизея, крупнее в несколько раз и с испепеляюще хмурым взглядом, глядящим в никуда. Спать на полу, как остальные, — не вариант, это принесёт ещё больше боли, а раны и без того постоянно напоминают о себе. — Ты, колизейский, свали со скамейки, это моё место! — ещё у входа с нескрываемой злобой кричит Тисо. Некоторые прикорнувшие воины оживают в преддверии настоящего представления, что точно окончится переломанными конечностями. Но крупный Глупец не реагирует, лишь глубоко и шумно дышит, а в его чертах узнаётся тот самый жук, спящий у входа в коридор. «Он что, постоянно спит где придётся?» — Тисо хмурится. В прошлый раз он не смог сдвинуть воина с места, но теперь ничего никому с рук не сойдёт. Если, конечно, усталость не свалит с ног даже до того, как попытки начнут давать результат. Тисо подошёл ближе, кашлянул пару раз, привлекая внимание Глупца, а когда тот вновь проигнорировал, несильно толкнул его в бок. Это неплохо подействовало, и воин развернулся в сторону недовольного. Чувствуя облегчение, что на него обратили внимание, Тисо решил, что настало самое подходящее время для предъявления своих претензий. — Ты занимаешь место. Встань со скамейки и дай нормальным воинам отдохнуть, — грубый тон точно должен стать провокацией, но Глупец лишь с непониманием смотрит, казалось, в самую душу. Тисо злится, обиженный прямым игнорированием. Он неприятно оскорбляет воина совсем тихо, точно по-змеиному шипит, а затем замахивается для удара, но его хватает за локоть кто-то за спиной. Обернувшись, видит ещё одного колизейского, что глядит отчего-то печально и с осуждением. Появляется желание и на него наброситься, но дальнейшие слова заставляют застыть. — Не хочу мешать, но тот, с кем ты пытаешься заговорить… Как бы сказать помягче… Глухой, — упомянутый воин будто понимает, что говорят о нём, потому вновь обращает взгляд на жука в капюшоне. — Буквально. Очень смешанные чувства накатывают, и уставший, опьянённый физической болью Тисо убеждает себя в том, что не ощущает вины за достаточно жестокое обращение по отношению к тому, кто действительно ограничен в возможностях. И ему это почти удаётся. Почти. — Что он здесь делает тогда? Колизей — испытание для воинов, а не служба моральной поддержки для… Для инвалидов, — Ему до жути неприятно разговаривать сейчас с кем-либо, и это злит ещё больше. — Он умрёт быстро… Мне бы хотелось приложить к этому руку. Второй воин ощущает волнами исходящую от Тисо агрессию, потому перенимает его настроение. — Как ты смеешь! — воин на выдохе отвечает в такой же презрительно-грубой манере. — Он прошёл уже два испытания и почти не ранен, а ты?! Хромаешь в бинтах по всему Колизею, бросаешься на всех подряд и ещё убеждаешь нас, что хоть чего-то стоишь? Слова болезненно ударяют под дых, разрывают на части изнутри, задевают самую уязвимую часть Тисо — гордость. Он будто срывается с цепи, не применяя физическую силу лишь из-за тяжёлой, медной усталости. — Я — великий воин, запомни! Величайший! Убить любого здесь — не стоит ничего, — голос срывается на озлобленный крик. — Ты ничтожен, как и этот глухонемой, и все вокруг! Они пилят друг друга полными гнева глазами, готовые в любой момент развязать последнюю для одного из них драку. Тисо слышит, как сзади кто-то подходит, с нежеланием оборачивается и тут же отбегает в сторону с замершим на мгновение сердцем. Пара светящихся оранжевым глаз сочатся скверной, глухой воин, заражённый, как и многие вокруг, погрузился в грёзы окончательно — самый простой способ избавиться от страшного изъяна. Он бросается вперёд с низким криком, что быстро перерастает в кашель, от которого чумной гной капает со рта, окрашивая пол в такой же ядовито-оранжевый оттенок. Второй воин, что, судя по всему, его приятель или друг, замирает на месте, в страхе глядя на принявшего Старый свет. Тисо стоит совсем рядом, с ужасом наблюдает, как жизнь покидает тело ещё мгновение назад живого жука. Заражённый разрывает его на части голыми руками, отрывая конечности, вскрывая когтем живот, разбрасывает внутренности по комнате. Недавно отдыхающие у стен воины поднимаются, кто-то с пронзительным криком, полным страха за свою жизнь, бежит прочь, кто-то становится в боевую стойку, готовый обороняться, а кто-то бессильно замирает, как, например, Тисо. Чужая гемолимфа превращает синюю блестящую броню в мутную, зеленоватую. Сил хватает лишь на то, чтобы стоять на ногах, почти что крепко. Заражённый отбрасывает растерзанную тушу воина в сторону, безумным больным взглядом рассматривает всех, но останавливается на Тисо, что находится ближе прочих. Он готовится к атаке, уже предвкушая смерть ещё одной жертвы — если, конечно, заражённый ещё способен ощущать этот мир, а не движется лишь по заложенным у воина инстинктам. Тисо резко приходит в себя, когда у его ног падает разрезанное пополам тело заражённого. Скверна оставляет отпечаток на ногах, больно жжёт, потому он отскакивает в сторону, короткими движениями вытирая её с хитина. Страх сменяется на шок от пережитого. Тисо едва ли держится от обморока, слишком уставший, слишком много всего испытавший почти что без передыха. Его заносит в сторону, но от падения спасает чья-то сильная рука. Частое дыхание обрывается тяжёлым, полным боли стоном. Лёгкие болят даже от самой мысли о воздухе, но он продолжает слабо дышать, ощутив ещё большую тяжесть. — Что вы здесь устроили?! — рявкает Божья Укротительница над самым ухом, придерживая обмякшее тело Тисо одной рукой, а второй скрипит по земле запятнанным гемолимфой и скверной гвоздём. Оставшиеся здесь до этого момента воины, самые храбрые или глупые, никак не отвечают, лишь тупят взгляд. Да и нечего говорить, всё и без того предельно ясно. — Вы, — голос звучит непоколебимо твёрдо, она указывает гвоздём на нескольких Глупцов в толпе. — унесите трупы. Остальные должны убрать все следы этих смертей до моего прихода. Если не хотите оказаться на их месте, вам всем лучше поспешить. С неохотой Глупцы сходятся на том, что лучше послушаться, ведь Чемпион действительно может устроить им такой же конец. Они сразу же принимаются за уборку воинской ямы. Тамер трясёт Тисо, зовёт его по имени, вынуждая прийти в себя снова, но он не реагирует. — Ты в порядке вообще? — чуть мягче, чем прежде, она вновь обращается к уже явно потерявшему сознание, но затем понимает, что это бесполезно. Ничего напоследок не сказав воинам, Укротительница берёт Тисо на руки поудобнее и уносит подальше отсюда.

***

      Дул прохладный ветер, сухие ветки кустарников сгибались до самой земли. Воздух свежий и чистый, будто даже блестит. Маленький муравей сидит на земле и о чём-то размышляет, когда в деревню вбегает обеспокоенный соплеменник. — Кто-то идёт! Их много! — кричит он. Звенят колокола. Матери загоняют детей в дома, а отцы стоят на чеку. Тисо заставили запереться в хижине, где он прилип к окну, наблюдая за всем, что происходит. Не так часто их деревню посещают путники, да и не факт, что пришли они с миром. На горизонте показываются поджарые и высокие муравьи, облачённые в блестящую броню. Около десяти, один из них тяжело ранен и не может передвигаться самостоятельно. Путники пересекают границу деревни, обеспокоенно переглядываются друг с другом и о чём-то шепчутся. Вперёд выходит самый крупный. — Нам нужна помощь, — холодно цедит он, указывая на раненного собрата. Замечая, что настроены пришедшие неагрессивно, жители деревни постепенно подходят, но держат дистанцию. Старец оказывается ближе остальных, кратко кивает и задаёт свой вопрос: — Кто вы? — Воины из далёких земель, севернее этих. Война вынудила нас отправиться на поиски союзников. Но, видим, вы не из таких племён, — муравей оценивающе оглядывает деревню. — У нас нет ничего взамен, но мы можем пообещать не вмешивать вас в войну. Воин слева от говорящего бросает саркастичное «Ну да, это же так просто», за что получает несильный подзатыльник от другого. Старец думает над ответом недолго, соглашается на выгодную сделку. Войны им ещё не хватало. Эту мирную деревню захватят без проблем. Или уничтожат, смотря какие цели преследуются.       Воинам позволили остаться, и они расположились у врачевален, где лежал их раненый собрат. Никто из жителей не подходил к ним близко и лишний раз не заводил беседу, не доверяя новым лицам. Когда детям вновь позволили выходить из домов, они держались в другом конце поселения, но излишне любопытный Тисо первым делом бросился к гостям, несмотря на недовольства матери. «Подумать только, настоящие воины! Звучит гораздо интереснее целительства.» Малыш замедляется, когда оказывается достаточно близко к ним. Воины сразу же оглядываются в сторону топота маленьких неуклюжих ножек. — О, привет, кроха, — улыбается ему один из них, с огромным шрамом на пол-лица. — Неужели ты не боишься нас? Тисо фыркает, ставит руки на бока и с важным видом заявляет: — Они все просто трусы! В следующее мгновение он загорается от желания узнать как можно больше про их образ жизни, ведь ранее про воинов приходилось слышать лишь из удивительных сказок. — Вы настоящие воины?! — он говорит излишне громко, почти кричит из-за восторга. — С кодексом и умеете всякое? Гости смеются, самый крупный, что, судя по всему, главарь, садится на землю, готовый рассказать любознательному ребёнку о чём угодно. Всё равно они тут застряли надолго. — Неужели ты никогда раньше не встречал воинов? — размеренным голосом интересуется он. Тисо отрицательно качает головой, что-то неслышно бурчит и садится напротив. Главарь хмыкает, достаёт кинжал из ножен на поясе и показывает его малышу. — Похоже на обычный нож, — замечает Тисо, аккуратно касаясь лезвия. — Только острее… — И формы другой. Отличный вариант для быстрых и точных атак со спины, но с расстояния таким не подерёшься, — хмыкает крупный муравей, разрешая малышу поразмахивать кинжалом. — Только осторожнее. Другой муравей, со шрамом, подходит к Тисо и поправляет его стойку. На своём примере показывает ему несколько боевых стоек, и малыш с восторгом их повторяет. — Из-за начавшейся войны я так и не получил ученика, а мне так хотелось обучить кого-то всему, что я знаю, — вздыхает шрамированный, наблюдая за попытками маленького муравья встать правильно. Тисо оставляет кинжал, хватается за руку воина и ободряюще улыбается, воздух вокруг будто заискрился от его нескончаемой энергии. — Я бы хотел пойти с вами! На войну! И сражаться! — он прыгает на месте. Грустная ухмылка расцветает на лице шрамированного, главарь хмурится, а остальные, наблюдающие за всем этим поодаль, опечаливаются. — Путь воина непрост, а война — страшное время. Детям нечего там искать, — главарь вздыхает под тяжестью своей судьбы. — Многие наши близкие и друзья погибли. Вряд ли тебе такое понравится. Но Тисо будто не слышит тоску в голосе и не чувствует печаль, застрявшую в густом воздухе, как в паутине. А, может, слишком юн ещё о таких вещах задумываться. — У меня тоже есть друг, он умеет сражаться и живёт недалеко! — сообщает малыш, более заинтересованный в общении, а не в бессмысленной тоске. Воины это понимают. Шрамированный улыбнулся легче, потрепал ребёнка по голове, из-за чего капюшон опустился на глаза. — И как же зовут твоего друга?

***

      Тисо очнулся в холодном поту, резко приняв сидячее положение. От слишком быстрого действия перед глазами потемнело, и мир вокруг начал рябиться, потому пришлось лечь обратно. Лучше не стало: голова раскалывается, по всему телу бегают болезненные импульсы, сфокусировать зрение невозможно. Тисо мучительно долго ожидает, когда это состояние пройдёт. Максимум, чего он дожидается, — это способность мыслить здраво, а не короткими обрывками минувших событий. «Надо осмотреться и найти выход, если потребуется.» — решает Тисо, хоть задача и кажется невыполнимой с сильнейшим головокружением. Сквозь непосильную тяжесть открываются глаза, но картинка вновь крутится, скачет, размывается, вызывая боль. Приходится банально перетерпеть это. То, что это Колизей, становится ясно сразу же, по характерным для него цепям и оборванным тканям на каменных стенах. Но комнату Тисо не узнаёт: полки с масками убитых жуков, крепление под ними, скорее всего, для оружия, матрас из мягкого мха, накрытый куском не слишком приятной на ощупь ткани, и вырезанный из дерева кривоватый стол. Это буквально всё, ведь помещение небольшое. Тисо снова садится, на этот раз это действие даётся гораздо проще и почти без боли. Он не может вспомнить ни того, как тут оказался, ни того, что это вообще за место. «Возможно, одна из комнат в коридоре. Я в них не заходил. Но почему я тут?..» — он хмурится. В голове вспыхивает образ горящих глаз, растерзанного жука и перепуганной толпы. А потом, по большей части, темнота. Этих воспоминаний недостаточно для того, чтобы собрать целостную картину, но Тисо соглашается с вариантом, что он тут благодаря Тамер. В конце концов, доступ к комнатам был только у неё. «Надо встать.» — он решается прервать отдых и покинуть место с неплохими условиями для восстановления тела. Всё снова болит, но старательное игнорирование этого помогает самую малость справляться с собой. Тисо встаёт, пытается унять головокружение, что, хоть и ослабло, но всё ещё ощущается достаточно неприятно. Приходится смириться с тем, что в ближайшее время мир вокруг будет немного… в движении. Покинув комнату, Тисо выходит к воинской яме, где на удивление чисто. Этот факт вводит в смятение. Глупцы вокруг одаряют его завистливым взглядом — видимо, им пришлось пережить за время, что он был в отключке, вещи похуже. — Сколько прошло времени? — интересуется Тисо и ужасается своего хрипящего от бессилия голоса. — Несколько часов. Не больше шести, — отвечает один из воинов. Тисо кивает. Он проходит вдоль воинской ямы, глядя в пол. С более близкого расстояния становятся заметны отпечатки всех внутренних жидкостей. Кто знает, может, и находящиеся рядом захотят полностью отдаться Свету, и тогда спастись уже не выйдет. Тисо передёргивается, от его резкого движения вздрагивает всё ещё напуганный воин рядом, но затем успокаивается и отходит в сторону. Раньше Тисо не думал, что чума может подкрасться так незаметно и со спины, ведь прочие враги, встреченные по пути в Колизей, издавали много шума и буквально светились, не обратить внимание на них было сложно. «Стоит просто почаще оглядываться…» — решает Тисо. Он думает над тем, чтобы передохнуть в источнике, что всегда творил чудеса с уставшим телом, но на полпути решает, что уж лучше заберётся выше и посмотрит на сражения на арене. Так и поступает. За прутьями решётки кипит настоящая битва. Это не самое удобное место, чтобы за ней наблюдать. Как минимум, из-за того, что отсюда запускают на арену некоторых жуков и встреча с ними не была бы приятной, но битва, кажется, всё равно близится к концу. В статном силуэте на арене Тисо сразу же узнаёт Божью Укротительницу. На её стороне сражается огромный жук с треснувшей маской и щупальцами у рта, которого раньше не приходилось видеть. Он сворачивается в шар и катается по всей арене, готовый задавить противников, и плюётся кипящей скверной, что буквально разъедает жуков. Мысль о том, что яд смешался с чумным гноем, не даёт Тисо покоя: насколько же едкая выходит смесь? «А с виду он не безумен… Неужели на первых стадиях заражение не так уж и плохо?» — он не может ответить на заданный себе же вопрос, но точно уверен, что не хотел бы оказаться одной из марионеток жестокого бога, даже если это даст некоторые преимущества. С арены слышится крик поверженного Глупца, это заставляет Тисо вновь обратить всё внимание на сражение. Тамер орудует гвоздём ловко и смертоносно, стараясь лишать противника жизни с первого удара по нему. Вот, со спины к ней подкрадывается Глупец, но стоит ему подойти на определённое расстояние, как огромный жук плюёт скверной, что разъедает броню. Укротительница оборачивается на крик и протыкает врага так, что гвоздь выходит у него из спины. Вырвав оружие из его тела, она запятнала землю вокруг и себя гемолимфой и скверной. С таким же успехом она убивает других воинов, её питомец помогает со слишком тихими врагами, которых заметить сложнее. Тамер остаётся почти что без царапинки на теле. Наблюдая за тем, как хладнокровно она рубит врагов на части, Тисо становится, с одной стороны, не по себе, ведь он мысленно уже назначил себя чемпионом Колизея, а, значит, и подготовился морально к сражению с Укротительницей, но с другой… Её безупречные атаки навевают воспоминания о тех первых воинах, что удалось повстречать ещё в детстве. С той поры Тисо многих повстречал, но мало кто был по-воински честен и действительно умел. Когда последний претендент на титул Чемпиона падает замертво, зрители восторженно аплодируют и выкрикивают имя Божьей Укротительницы, бросают гео, которые подбирает щупальцами огромный жук. В этот момент Тисо немного завидует, ведь ему приходилось самостоятельно гнуть спину, чтобы собрать свой выигрыш. Тамер ободряюще гладит своего жука по маске, седлает его и они направляются в сторону как раз таки этих ворот. Тисо понимает, что теперь встреча неизбежна, но всё равно отходит от прутьев, скрываясь в тени. Здравый смысл после увиденного кричит о том, что, даже если второе испытание и удастся пройти, третье точно станет последним сражением в жизни, но Тисо его никогда не слушает. Он уверен, что справится. — Почему ты здесь? — задаёт вопрос Укротительница ещё до того, как ворота до конца откроются. Она, верхом на прирученном жуке, заходит в помещение, ведущее через ещё один мост ко второму ярусу стойл, где твари гораздо крупнее, на подобии Чревней и Гарпид. Отсюда их и пускают на арену. — Встречный вопрос: почему я был не здесь? — Тисо звучит возмущённо и не выходит из тени в углу. — Мне надо было оставить тебя на грязном полу рядом с трупами, чтобы тебя тоже сочли за одного из них и сбросили с обрыва? — Тамер без лишних эмоций указывает на иной исход событий, пока спускается с питомца. — В следующий раз сброшу собственноручно. Ещё большее возмущение заставляет Тисо податься вперёд, злостно глядя на Укротительницу. Её слова звучат убедительно, но он меньше всего на свете хочет оставаться жертвой в глазах всех окружающих. — Следующего раза не будет, — наконец-то голос звучит с той твёрдостью, которую Тисо старался передать. Без хрипа и прочих неровностей. — Я собираюсь пройти второе испытание. Завтра же, как только оно начнётся. А затем и третье. Тамер, кажется, уже даже не удивляется от таких заявлений. Лишь неодобрительно качает головой и вздыхает. — Ты вновь решил подписать себе смертный приговор? — она неожиданно разворачивается в сторону напряжённого из-за незнакомой компании огромного жука и аккуратно гладит его, призывая успокоиться. — Искренне надеюсь, что ты не настолько придурок, чтобы не понимать, на что идёшь. В глубине души, где-то в далёких недоступных дебрях, Тисо, может, и понимает, но пока что он не имеет ни желания, ни способностей это признать. Собственное раздутое эго ни за что не позволит. — Тебе бы стоило побояться за свой статус, Божья Укротительница, ведь я без проблем пройду все испытания, — он демонстративно медленно разрезает воздух перед собой щитом, сосредоточенно прищурившись. — И когда я стану новым Чемпионом, все поймут, что я не лгу насчёт своих воинских навыков. Тисо со своим самообожанием действует Тамер на нервы, разрушая её привычное безразличие по отношению к глупым воинам вокруг. Она едва ли сдерживается, чтобы не ударить его, желательно гвоздём и насквозь. Но приходится следовать одному из немногих правил Колизея — никаких убийств вне арены. Право, за нарушение ей никто ничего не сделал бы, но грань между убийцей и воином очень тонка, а зовётся «честь». С другой стороны, это хоть какое-то разнообразие. Колизей — жутко скучное место, а из Глупцов собеседники выходят, мягко говоря, не очень. После недолгих размышлений насчёт того, как поставить упрямца на место, Укротительница находит неплохой вариант. — Раз уж ты такой великий воин… — в холодном голосе проскальзывает едва слышимая угроза. — Предлагаю тебе честный поединок. Завтра же, только мы, насмерть. Задумчивость на лице Тисо молниеносно сменяется на беспрекословную уверенность в ответе. Он выпрямляется пуще прежнего, крепко сжимает руки в кулаки и согласно кивает. — Отлично. Тогда увидимся завтра, — Тисо провожает взглядом уходящую Укротительницу с её огромным жуком, но у моста она резко разворачивается к нему. — Постой, а ты не хочешь посмотреть на всех этих тварей? Кажется, тут ты ещё не был, — звучит Тамер восторженно, когда упоминает крупных жуков. Видимо, ей очень нравится их компания, но Тисо её чувств к огромным, страшным и заражённым чумой машинам для убийства не разделяет. — Я что, в зоопарке? — он фыркает. — И буду я ещё с будущим соперником гулять среди тех, кого придётся убивать. Укротительница хмыкает, а затем с наигранно-серьёзным видом бросает: — А разве «великий воин» не хочет узнать что-нибудь про способы борьбы с этими жуками? Теперь это звучит интереснее, хоть Тисо и не понимает, как Тамер удаётся с хладнокровного воина, способного убить всех неугодных, так быстро переключаться на простого скучающего жука, что готов потратить своё время на общение с кем-то не слишком приятным, да и не настолько знакомым. — Я и так всё знаю про них, — он самодовольно скалится, хоть на самом деле и заинтересован в новой информации. — Но хорошо, я пойду только для того, чтобы все те твари запомнили меня и дрожали от страха, когда увидят на арене! Тамер бросает насмешливое «Ну да», и они переходят мост, оказываясь во втором ярусе, где и стены выше, и клетки прочнее. Со всех сторон слышится скрежетание, топот, тяжёлое дыхание. Из глубин некоторых загонов виднеются горящие ядовитым яркие глаза заражённых. Сложно сказать, все ли на последней стадии болезни, но Тисо, что стоит поодаль от знакомой, становится не по себе от такого количества чумных опасных жуков вокруг. — Неужели в этом королевстве всех поражает чума?.. — спрашивает он совсем тихо, у самого себя. Он проходит мимо одного из загонов, когда в прутья клетки врезается взрослый Чревень. Из-за неосуществлённого нападения Тисо вскрикивает и отскакивает в сторону, испугавшись. Совсем чуть. Но этого хватает, чтобы к нему обернулась не только Укротительница, но и её питомец. Он подошёл к Тисо, внимательно разглядывая его всеми глазами. Тот, конечно, не понял, почему жук обратил на него внимание, но на всякий случай старается даже не дышать. Питомец неожиданно повалил Тисо на землю, то ли обнюхивая его, то ли пробуя на вкус. Прижатый к полу не уверен, какую функцию выполняют щупальца около рта, но на ощупь они просто отвратительные. Ещё и оставляют за собой странную слизь. — Укротительница! Убери от меня своё существо! — кричит Тисо, пытаясь выбраться из-под огромного жука. Однако Тамер просто наблюдает за этим, криво и почти незаметно ухмыляясь. — Это Зверь, а не «существо». Он проверяет, в порядке ли беспричинно кричащий жук, — Укротительница подзывает Зверя к себе, и он тут же теряет всякий интерес к обнюхиванию странного жука в синем, подползая к хозяйке. — Удивительно, что он тебя ещё не убил. Обычно незнакомцы его пугают. — Я не кричал! — Тисо возмущается, поднимаясь с земли. — На меня напали. Тамер подходит к загону с бешеным Чревнем, внимательно разглядывает его и вздыхает. — Я говорила, что их надо помещать по несколько в одну клетку, чтобы уменьшить количество заражённых и скорость развития болезни. Хотя бы с молодняком. Но кто слушал?.. — она отходит от клетки, направляясь дальше по помещению. — Теперь уже поздно. Тисо хмурится. Значит, без компании Чревни дичают, но в случае этого королевства, заражаются чумой. Это объясняет некоторые моменты, вспоминать которые тоже не хотелось бы. Ничто не должно ставить под сомнение абсолютное воинское мастерство, даже воспоминания. Он догоняет уже ушедшую в другой конец стойл Укротительницу. — И всё-таки… — Тисо кашляет пару раз, прочищая горло. — Почему я здесь? Дверца самого дальнего загона скрипит, с трудом открываясь. Зверь послушно входит в своё место, сразу же поудобнее устраиваясь. Тамер любяще гладит его по спине некоторое время, параллельно отвечая на вопрос: — Потому что мне скучно. — И это твой ответ? Скучно? Серьёзно? — Тисо ожидал чего-то поинтереснее, но, видимо, ожидания стоит снизить. — А что не так? Быть Чемпионом тяжело не из-за сражений, а из-за одиночества. Особенно сейчас, — она запирает загон со своим питомцем. — А ты всё равно скоро умрёшь. Непонимание того, почему так часто упоминают его смерть, напрочь заседает в голове Тисо, но ему не хватает храбрости спросить об этом. Или он просто не хочет напороться на чужое больное место, учитывая, что он не уверен насчёт того, как на это отреагируют. Поведение Тамер остаётся сложночитаемым для Тисо, как и настроение. — Видел гарпид? — интересуется она, направляясь к стойлам с ними. — Удивительные существа. — Конечно же видел, — Тисо вспоминает, как однажды случайно забрёл в Глубинное Гнездо. —…К сожалению. Укротительница ещё что-то рассказывает про них, упоминает какие-то факты, но Тисо её уже не слушает. Ему неинтересно. Честно говоря, он вообще не понимает, почему находится тут, а не готовится к завтрашнему сражению. Через некоторое время Тамер замечает, что её не слушают от слова совсем, и мысленно Тисо где-то очень далеко. — Да, было немного глупо надеяться, что из тебя выйдет достойная компания, — её голос вновь звучит холодно. — Ладно. Можешь уходить, если хочешь. Тисо кривится от того, с каким упрёком говорит Тамер. Будто он виноват, что ему не интересно ни это место, ни Укротительница, ни любой разговор в целом. Потому он с мрачным видом разворачивается и уходит, пока слышит, как Тамер что-то шепчет или Зверю, или себе же. «Что ж. Завтра будет славный поединок.» — думается Тисо, пока он спускается к источнику. Сейчас ему нужно как следует отдохнуть и набраться сил к предстоящей битве. Похоже, второе испытание вновь откладывается на ещё день-два, но это ничего. Если это путь, ведущий к признанию, Тисо будет ждать. Сколько угодно будет ждать, чтобы когда-нибудь о нём знали все и каждый.