Земляничный бриз

Остаток дня и вся первая половина следующего прошли в вечной спешке и заданиях, даже во время самого концерта: я, как практически и на каждом её концерте, всё время находилась у сцены, и одновременно следила и за состоянием Билли, и за состоянием людей в толпе, прислушиваясь, не кричит ли кто-нибудь о потере сознания или приступе астмы. Поэтому время для передышки и полноценного приёма пищи выдалось только после крайнего саундчека второго концерта в Хьюстоне. Я купила горячий обед в кафе при арене и несла контейнер в гримёрку Билли, зная, что та свободна, так как все О'Коннеллы уехали обедать — или ужинать? — в ресторан. В те дни, когда моё присутствие у сцены не необходимо, я остаюсь в её гримёрке в течение всего концерта и либо сплю, расстелив на диване постельное белье, которое Билли учтиво внесла в свой райдер, либо тренируюсь — на спортивном коврике, который Билли тоже внесла в райдер для организаторов концерта. Я захлопнула за собой дверь в гримёрку, когда услышала: — Ты не поехала с ними в ресторан? Билли сидела на полу перед диваном в леггинсах и безразмерной футболке, и напоминала одну большую наволочку. Я бы нежно улыбнулась этой картине, если бы не тот её вопрос. — Разве это была не семейная поездка? — спросила я. Я могла наконец вкусно поесть? За чужие деньги? И упустила эту возможность?! Билли лишь пожала плечами. Я кивнула и положила пакет со своим обедом на стол, снова переведя взгляд на Билли и сделав к ней пару шагов. — Что ты делаешь? — Ничего. Она растягивалась, и это было разумно перед концертом, особенно учитывая, сколько она на них прыгает, но мне не нравилось то, что конкретно она делала. — Тебе так нельзя. — С чего это? — С того что, я знаю твою медицинскую карту наизусть. Ты рискуешь получить рецидив травмы, вставай. — Отстань, я аккуратно. — Иди сюда, — я сняла пиджак и прижалась к Билли со спины, протянув руки под её руками. — Пододвинь сюда правую стопу. И подними правую руку. Я взяла её за стопу правой рукой, удерживая её на месте, а левой аккуратно начала жать, наклоняя Билли влево. — Что ты делаешь? — Делаю всё правильно. Тебе не нужны новые травмы. Выдыхай и наклоняйся. Выпрямь ногу, — я быстро провела левой рукой вдоль её бедра до колена, и ощутила, как её мышцы напряглись. Но я задержала руку на внутренней части её бедра. Билли не так, кто стала бы молчать, будь ей было некомфортно. Я переложила руку с бедра на её шею и медленно вернула её в прежнее положение, подогнула теперь левую её ногу, положила свою ладонь на её другое бедро и стала наклонять в другую сторону. Вскоре она сама села ровно, но не повернула голову. Её затылок был прямо у моего лица, и если бы она повернулась... Я боялась дышать, но в то же время старалась дышать ровно, чтобы ничего не выдавать, но... А она, казалось, вообще не дышала. Она чуть повернула голову, но не настолько, что могла бы посмотреть на меня. Наверное чтобы напомнить о себе. Я встала на колени, положив руки на её плечи и тихо проговорила: — Раздвинь ноги, но несильно. Это звучало... двусмысленно, но Билли никак не отшутилась, казалось, она даже не улыбнулась, но я не видела её лица. Я перевела ладони с плеч на лопатки и начала медленно надавливать на её спину. И она глубоко вздохнула. Она и правда не дышала всё это время? — На выдохе, — я прошептала, наклоняя её вперёд. В какой-то момент низ её футболки немного приподнялся, привлёкши моё внимание. Мне очень хотелось дотронуться до неё, но я дала себе слово. Я разобралась с этим и приняла взвешенное решение. Я переложила руки: одну на середину, а другую на низ спины, как раз туда, где был открытый участок кожи. Билли не та, кто стала бы молчать, если бы ей было некомфортно, она бы не... — У тебя такие холодные руки... — прошептала она, и я быстро убрала руку и обтянула её футболку. — Нет! Я имею в виду... Я не против... Зато я против. Я обтянула её футболку и положила ладонь на ткань. — Возможно у меня просто очень горячая спина, — тихо добавила она, и прошептала: — Но точно не горячее моих щек. Моё лицо обдало горячей волной. Но она же не глупенькая, она бы не сказала это просто так... Так ведь?.. Я встала. — Вдыхай через нос, выдыхай через рот, не сутулься — это нарушает баланс мышечного напряжения. И не делай рывков. Я забрала пакет с едой и покинула гримёрку, направившись к выходу на арену. Дверь, ведущая непосредственно на саму площадку была незаперта, и я устроилась прямо на сцене, разложив перед собой обед и достав телефон, чтобы наконец разгрести завал сообщений, пропущенных звонков и уведомлений. Я сильно сжала и разжала глаза; мне надо было заняться делом и отвлечься. В инстаграме сообщения были только от знакомых из Франции, которые не пользовались айфоновским мессенджером. Мне и самой не нравилась идея такого разделения людей по разным приложениям, но переучивать людей не было смысла, тем более, в глубине души я всё ещё оставалась стойкой последовательницей Самсунга. Я ответила Луи, что прилетела уже два дня назад, и извинилась за то, что не написала раньше. Эти два сообщения я скопировала и отправила брату. Некоторым старым подругам из Франции я ответила на сообщения недельной давности; закинула в истории ещё и фотографию обеда, захватив в кадр саму арену и часть моего гипса, чтобы дать понять остальным, что я жива и здорова. — Со «здорова», я конечно погорячилась, — прошептала самой себе я. Зашла на рабочую почту Билли и быстро оглядела нет ли чего важного, но поняла, что паролем владею не только я, и если там и было что-то важное — оно уже известно всем. Открыла вторую рабочую почту — ту, которую мы указали в наших анкетах на сайте ISU — и увидела несколько писем с заголовками «предложение сотрудничества». Решив, что они подождут, я открыла шторку уведомлений, наскоро пролистнула их, и удалила все, запнувшись на уведомлении Гугл Фото. «Вспомните этот день: Год назад» гласила надпись на уведомлении и я нажала на неё, а в следующий момент, чуть не выронила телефон из рук. Ровно год назад я находилась в Лос-Анджелесе, в клубе на балконе для VIP-персон; фотографии представили собой смесь из наших с Эйденом селфи, случайных смазанных кадров и фото с Клаудией и Кортни. Я забыла про день рождения Эйдена. Я почувствовала, как мои щеки мгновенно покраснели, и поняла, что на месте его я бы меня не простила, но все равно быстро набрала его номер и села ждать ответа. Он не поднимал долго. Очень долго. — Да? — наконец прозвучало на том конце трубки. Но, на удивление, совсем не раздражённо, хотя я уверена, что он ждал моего поздравления, и уже понял, зачем я звоню. — Прости меня. — По-моему мы на этом и закончили наш вчерашний разговор. Прощаю. — Сейчас новое «прости меня». С днём рождения. Почему-то последнее предложение прозвучало немного вопросительно... — Так ты всё-таки вспомнила, — наконец ответил он. То, что началось, как вздох, закончилось тихим воем. Я прилегла на спину и согнула ноги в коленях, чтобы не развернуть контейнер с остывающей едой. — Прости меня, — прошептала я с нотками злости в голосе. — У меня... — Забей, Эйв, — он усмехнулся. — Главное, что ты сегодня поздравила. Но даже, если бы ты забыла, я помню, что у тебя сейчас ворох дерьма в жизни. Спасибо за поздравления. За поздравление, — исправился он и с осуждением: — Ты ничего не пожелала. — Желаю здоровья, — сразу сказала я. — Денег. Успешной длинной карьеры... — Можно и не длинной, но успешной. Зачем мне длинная карьера в этом спорте? Он мне только синяки ставит и колени стирает. — Здоровых дискоидных менисков, — добавила я со смешком и Эйден посмеялся в ответ. — И позвонков поясничного отдела. — Спасибо. — Любви желать? — Не надо. Херня это всё. — Согласна, — и я улыбнулась. После того, как он узнал о переломе, я осознала, что на самом деле меня от него никогда и не тошнило, как я думала последние несколько дней. Я просто боялась, что он меня бросит. Я озвучила эту мысль. — Кто когда кого кидал из-за травмы? — Тутберидзе Медведеву? — Туше. — Тебе повезло, что я не Тутберидзе. — Ну так и я тебе не Медведева. — Хочешь сказать ты круче Медведевой? — он хохотнул. — Не круче, но ты мог бы и подыграть. Отмечать будешь? — Без тебя нет. Уголки губ приподнялись в улыбке. — Как мило. — Нет, серьёзно, в городе всё равно практически никого нет, а с роднёй я просто выпью сегодня вечером, выходной как раз... Весь день катаюсь, триксели прыгаю. Я фыркнула. — Нет, серьёзно, — заспорил он. — С тех пор, как ты сказала маме, что первая из парниц хочешь прыгнуть триксель, она так загорелась, что не выпускает меня с катка, хочет, чтобы и в день рождения пахал над прыжками! — Правильно. Работай, — сказала я с широкой улыбкой. Я обмолвилась тренерам о своей мечте, и на удивление они не стали отговаривать, правда, я снова стала отсутствовать на тренировках, и, видимо, они стали отыгрываться на бедном Эйдене. Я не видела причин не притрагиваться к тройному акселю, и главным моим аргументом была Туктамышева, которая будучи даже старше меня на полтора месяца, до сих пор стабильно прыгает его. Она может, а я нет? Кто сказал, что ультра-си только для девочек-подростков и мужчин? Туктамышева доказала, что это не так. А я докажу, что ультра-си не только для одиночников. Наверное. Мы поболтали ещё немного, как раз, пока я не доела свой обед, а потом мне на планшет поступило сообщение от стаффа, чтобы я сказала Билли одеваться и краситься, и нам пришлось попрощаться. Я никого не люблю, но к Эйдену у меня какие-то особые чувства, — которым я ещё не придумала определение — точно имеются. Я не хотела получить по шапке за то, что поздно предупредила Билли, поэтому заранее написала ей, чтобы она одевалась и, дождавшись подписи под своим сообщением «прочитано», быстро начала собираться, увидев, что люди, подходившие к сцене были отюдь не работники — это были фанаты, которые уже начали мне что-то кричать. Но я быстро скинула контейнер и салфетки в пакет, подняла оставленный на ступеньках пиджак и смылась оттуда. Мне пришлось собрать всю волю в кулак, чтобы не нахамить в ответ тем пятнадцатилетним девочкам, которые кричали мне в след, что-то про плохое влияние на Билли. Да что они знают о плохом влиянии и вообще о нас с Билли? По пути в гримёрку я выбросила мусор и, резкими движениями надев пиджак, закатала на нём рукава. Гнев набегал внутри, как бутылка жгучей жидкости, которая угрожала взорваться и опалить всех и всё, поэтому ещё не дойдя до гримёрки мне пришлось остановиться и присесть на холодный кафельный пол, отложив мобильник и планшет, оба зажатые в одной руке, рядом с собой. Я не могла заставить себя перестать прокручивать всё, что только что услышала, и додумывать то, чего не услышала, и усмехнулась, но в этой усмешке не было ни капли забавы: мне не нравилось повышенное внимание к себе. Мне оно нравилось только на льду — не здесь. Здесь я часть рабочего персонала, но вот, меня уже знают по имени, те, кому не надо, а я даже её не целовала. Я резко развернулась и зарядила кулаком по бетонной стене, что отдалось тупой болью по всей руке и до уха. Я и не буду никого целовать. Я старалась дышать, но грудь будто сдавило железными кольцами, и я выпрямила ноги и наклонилась вперёд, обхватив руками голову, чтобы создать себе иллюзию защиты. Внешняя часть кисти начала пульсировать монотонной болью, и мне пришлось встать, подобрать расшибённой рукой планшет и телефон и найти туалет. Положила всё на край умывальника, игнорируя приходящие на планшет рабочие уведомления, и под струёй воды смывала выступившие капли свежей крови, но взгляд мой был состредоточен отнюдь не на руке. Я уперлась взглядом в своё отражение, не узнавая себя. Откуда этот гнев? Я всегда решала всё словами. Я всегда первая примиряла всех вокруг, будь то Финнеас и Билли, Дэнни и Брендон или две юниорки на арене, а сейчас я вскипела от одних лишь слов каких-то незнакомок... Придя к выводу, что мне просто надо проспаться, я промокнула туалетной бумагой новые раны, раскатала рукава, чтобы хоть попытаться их скрыть, и дала себе слово, что в следующий раз буду бить ладонью. И костяшки останутся целы и кисть не вывихну. Но только злость улеглась, как на меня наехал Финнеас за то, что я не предупредила Билли о том, чтобы она собиралась — хотя я предупредила, — и не узнала у стаффа новую информацию насчёт экрана на my strange addiction. Песня в сет-листе шла второй, а файл с записью для фонового экрана повредился, и им надо было время, чтобы восстановить его, либо надо было заменять на другой. Либо менять местами песни, и Финнеас, казалось, бесился больше Билли. — Я тебе писал! — Я не видела! — Тебе планшет, чёрт возьми, для чего я купил? — Я верну тебе деньги, — прошипела я и вышла из гримёрки, набирая номер, который мне скинул Финнеас. Хотелось кому-нибудь врезать, но не стене, а кому-нибудь, кто смог бы дать сдачи. Не желая оставаться в такой досягаемости в коридоре, я вошла в гримёрку Эндрю, зная что тот сейчас сидел с камерой в руках в гримёрке Билли, и присела за его столик. На основании лампы лежала пачка сигарет и зажигалка, и во мне проскочила искра желания, но я отвернулась. Телефон никто не поднимал. И виновата, конечно же буду я. Я включила громкую связь, чтобы услышать, когда поднимут трубку и встала, чтобы снять пиджак. Отошла подальше от столика, и снова посмотрела на своё отражение. В телефоне прозвучал роботизированный голос, сообщив, что линия занята, и я отключила звонок и вернулась туда, где стояла. Поставила руки на бока, упившись в себя взглядом. Я за последние два года практически не изменилась. Помимо отрощенных относительно длинных волос грязно-блондинистого цвета и увеличенного количества татуировок; даже стиль одежды не поменялся: те же черные топы и черные брюки в пол, дополненные черными пиджаками, иногда сменяющееся на бежевое. Однако за последнюю неделю я, казалось, повзрослела лет на десять. Я всё ещё не особо осознала, что отца больше нет, просто потому что я его и так не особо видела, но знала, что стоит мне вернуться к тренировкам на льду, как его отсутствие будет заметнее — он помогал нам ставить короткую программу, живые мотивы были его «специализацией». И Марта с Питером не имели ничего против, смело перекраивая программу, поставленную штатными хореографами LAFSC, дополняя её движениями, которые предлагал папа. Мне кажется, им просто было стыдно, что они украли у сборной Франции потенциальную спортсменку. Либо же это просто был профессионализм. В любом случае, на тех движениях, что предложил вставить в программу он, я могла только предполагать, какой будет моя боль. И её даже не покажешь, чтобы заработать баллы в компоненты на жалости — музыка-то веселая, Bella Belle, soft and smooth like caramel, все дела... Дверь приоткрылась и ко мне заглянула Билли — уже одетая и накрашенная. Я вздрогнула от неожиданности и опустила руки вдоль тела. — Я просто хотела сказать, что не надо звонить никуда, Финнеас сам всё узнал. Всё с файлом хорошо, — добавила она, будто меня хоть капельку волновал этот файл. В груди кольнула иголочка укора. Меня должен волновать этот файл, я должна действовать только в интересах Билли и её карьеры. Я кивнула девушке, а она сделала шаг в гримёрку, но всё ещё не отпуская ручки двери. Думала, я её прогоню? Правильно думала, вообще-то очень хотелось. — Финнеас сегодня не с той ноги встал, — сказала она, а я в этом засомневалась. Утром он был вполне мил ко мне. — Ты можешь вернуться в мою гримёрку и поспать. Я сказала, что ночью тебя развлекала, и ты не в настроении, потому что хочешь спать. — Зачем? — пусто спросила я, надеясь, что она поняла вопрос. Она кратко передёрнула плечами. — Они и так видят, что я сонная сегодня. А так и тебя выгородила. Причем, вообще-то это была правда, я и на самом деле всю ночь тебя развлекала. И она ушла, а я присела за столик Эндрю и глубоко вздохнула, игнорируя то чувство, вызванное неожиданной заботой в мою сторону. Планшет снова блюмкнул и я сразу же открыла мессенджер, чтобы не бесить Финнеаса лишний раз. — Напоминаю, что после концерта ты составляешь компанию Майклу и местным охранникам, сопровождая Билли в конференц-зал в соседнем здании. Ты в состоянии это сделать? Сообщение было от Финнеаса. Я набрала краткое: — Да. — Тогда я отпускаю Дэнни в отель, ему нехорошо. Брэндон уже в Нью-Йорке, Эйв, если ты ляжешь спать, то не проспи, прошу. Нельзя Билли отпускать одну, она растеряется и начнёт паниковать. У арены будет куча журналистов, они в Хьюстоне границ не знают. Это Техас. — Всё будет ок. Пока я ждала начала концерта — поставила будильник на без пятнадцати 23:00 и отрывками посмотрела прокаты произвольных программ девушек на мемориале Ондрея Непелы, в который раз убедившись, что раз Саша Трусова прыгает четверные, то Эйвери Делакруа сможет справиться с тройным. Акселем, правда. Но это уже детали. Загремели басы bad guy, и я вернулась в гримёрку Билли, и едва расстелила постельное белье, как сразу заснула. Будильник зазвенел, и я проснулась за пол часа до возвращения Билли со сцены. За это время я встретилась с Майклом и теми охранниками, которые будут сопровождать Билли до конференц-зала, вышла на улицу, прикинув наш маршрут и подышав свежим воздухом, и неловка помахала фанатам за ограждением, которые тоже уже знали моё имя и звали подойти. Я металась: с одной стороны, если у них есть подарки для Билли, надо было их принять, а с другой, если начнётся то, что было перед концертом у сцены, я за себя не отвечаю. Ночью в Хьюстоне было прохладно и я поёжилась от пробежавших мурашек. Он недалеко курящих работников арены доносился знакомый запах сигарет, и я поняла, что начинаю привыкать, поэтому сделала пару шагов от них, и, получается, в сторону фанатов. Вздохнула, нацепила на лицо улыбку и пошла к ним, надеясь, что унесу всё, что они мне всучат в одной руке. — Выглядишь потрясено! — Билли не выйдет сюдой? — Почему meet&greet такой дорогой?! — Привет! — Ты ведь её менеджер? — Ты можешь передать ей пакетик? Вопросы посыпались отовсюду, я засунула руки в карманы брюк, чувствуя себя так защищённей, и, пока раздавались остальные возгласы, окинула взглядом решётку. Она была мелкой, через неё ничего не передать, но высотой около двух метров, а внизу были балки, на которые можно при желании встать ногами, чтобы просунуть руку над забором. Я рассказала своё предложение толпе девочек, порадовавшись, что никто не упоминал «плохое влияние на Билли», а две из них оказались чирлидерками. Одна из них встала другой на плечи, я здоровой рукой зацепилась за решетку, поднялась, обхватила предплечьем забор сверху, чтобы не свалиться, а правую руку протянула на ту сторону. — Давай пакеты. Кто-то засуетился, засовывая свои подарки в чужие пакеты, кто-то спрашивал, что с моей рукой, кто-то делал комплименты, а кто-то просто снимал на видео, и я сделала мысленную пометку найти завтра в Твиттере видео и посмотреть, как этот цирк выглядел со стороны. Тем не менее, настроение немного поднялось, мне даже всунули две банки энергетика, которые я попутно закинула в какой-то пакет, и после недолгой милой беседы, я вернулась в гримёрку Билли, выгрузив пакеты на стол, слева от Эндрю. Мэгги помогала какой-то стилисту Билли собирать одежду в чемоданы, стоя в самом углу гримёрки. — Ты просмотрела, что там? — спросил Финнеас, мимолётно глянув на меня, оторвавшись от телефона. Я не удержалась и закатила глаза. Он меня будет проверять на профпригодность? — Просмотрела. Я достала банки энергетика и протянула одну Билли, которая разлеглась на диване, откинув скомканное постельное белье на подлокотник, а сама присела рядом с ней на корточки. — Сильно устала? — Очень, — она прикрыла глаза. — Ну, тебе ещё пресс-конференцию держать, — усмехнулась я и, подавшись вперёд, провела рукой по её волосам, надеюсь это выглядело, как утешение. Билли приоткрыла глаза, а Финнеас бросил: — Это обычное интервью, только сидя. — Я знаю, что такое пресс-конференция, Финнеас, — раздражённо сказала я. — Я рад, но я говорю это для Билли, — так же едко ответил Финнеас. — Дети! — не сдержалась Мэгги. Я подавила желание нахамить Финнеасу, встала и подала руку Билли. Лучше прийти раньше в конференц-зал, чем находиться с этим бешеным в одной комнате. Она повернула мою руку внешней стороной и уставилась на оббитые костяшки с только запёкшейся кровью. Я дала ей несколько секунд рассмотреть это, и высвободила руку. Девушка поднялась сама и тихо проговорила мне прямо на ухо: — Они совсем свежие. Я ничего не ответила и направилась к двери. Что я могла ответить? По ним очевидно, что они свежие. — Вернётесь потом сюда и заберёте ваши вещи, — сказал Финнеас, когда мы уже уходили. — Их не может забрать кто-то другой? — спросила я. — Кто? Майкл идет с вами, папа, Дэнни и Лаура в отеле, Брэндона и Шона нет. Мы с мамой не можем унести всё, а чужим личные вещи я не доверяю. Я конечно могу послать рандомного чела, но если ты не очень ценишь своё имущество. Я зажмурилась. Что ж меня все сегодня так доводят... — Всё, окей, мы вернёмся. Конференция прошла достаточно мирно: сначала я стояла справа за спиной Билли, пока проходил meet&greet, объединённый с конференцией, потом я спустилась в зал и села среди репортёров. Девушку не устраивало то, что нельзя было обниматься в течение meet&greet, но организаторы в Хьюстоне поставили такое условие, из-за повышенной заболеваемости гриппом. «Скажи спасибо, что без масок», — сказала я, когда она в очередной раз спросила меня, нельзя ли какой-то обойти правило, на что Билли фыркнула со словами «Я хочу дышать и видеть их лица, а не сидеть в наморднике». Вскоре в душном конференц-зале мне стало некомфортно, причем некоторые вопросы, задаваемые Билли меня только раздражали, а она, на удивление, после двухчасового концерта вполне неплохо подбирала слова. Я вышла на улицу, предварительно предупредив Майкла, где меня искать в случае чего. Но всё прошло гладко, и на выходе из здания я встретила этот конвой, состоящий из Майкла и ещё трёх мужиков в черных футболках и кепках, и если приглядеться, между ними можно было заметить девочку метр шестьдесят и зелёными корнями волос. Промелькнула мысль, что если я буду носить кепку на работе, возможно, буду выглядеть ещё незаметнее, так что надо будет в Нью-Йорке забежать в какой-то магазин. Я пристроилась к ним; Билли махнула мне и я махнула ей в ответ. Телефон пиликнул: — Что ты хочешь на ужин? — сообщение от Финнеаса. Вот так просто? — Пошёл к чёрту, — отправила я и резко засунула телефон в карман. Майкл, шедший прямо впереди меня, полуобернув голову, спросил будет ли у него свободное время в Нью-Йорке, и я на ходу открыла расписание Билли и обвела «маркером» часы, когда она будет в отеле — в основном это была ночь, поэтому чтобы не расстраивать мужчину, обвела ещё и время, когда она будет в театре на Бродвее. Я передала ему планшет, и увидела, что один из охранников чуть отступил назад — узкий коридор из набежавших ниоткуда журналистов не давал идти шире, а я бросила на него полный непонимания взгляд почему он отступает, а не толкает репортёров локтями, чтобы дали пройти. Вспышки камер ослепляли, я не могла рассмотреть лицо того охранника, потому что не взяла очки, а кто-то справа толкнул меня в бок и я еле сдержалась, чтобы не вскрикнуть. И подбежала к Билли, которая уже под покровительством Майкла пыталась быстрее добраться до огороженой территории арены, когда совершенно случайно скользнув взглядом заметила, как ладонь одного из репортёров скользнула вниз от поясницы к заднице Билли и чуть сжала её, а девушка попыталась в толкучке повернуться на этот жест. Значит мне не показалось. Я и не заметила, как схватила двумя свободными от гипса пальцами этого мудака за ворот и с замаха ударила ему по скуле. А потом второй раз. И третий. Пока меня силой не оттащили, а мой бегающий гневный взгляд сосредоточился на впитавшихся капельках крови этой мрази в мой гипс.