— Да, пап, — я включила громкую связь, вышла из нашего автобуса и пошла со стоянки в сторону виднеющегося зелёного газона.
Мы только приехали в Окленд как город тура
1 by 1, а завтра будем уже в Сакраменто. А через три дня, двадцать третьего октября, в Портленде. И так далее.
— Ты и правда поехала в тур?
— А почему не должна была?
Я дошла до скамейки под деревом, но обнаружила, что она сломана, поэтому пришлось сесть прямо на землю, спиной к парковке и автобусам, откинувшись на твердую кору. Вечером здесь было немного прохладно, поэтому я застегнула спортивную кофту и подтянула ноги к груди. Пахло землёй; я так давно не чувствовала простого запаха земли...
Отец прочистил горло.
— Я тебе не подружка, так что скажу прямо: если ты решила вернуться в спорт профессионально, это должно стать твоей единственной целью. Это не хобби, которым можно заниматься раз в месяц, это не вязание, Авери. Поэтому я не совсем понимаю, почему ты сейчас не в Лос-Анджелесе на катке отрабатываешь своё ужасное скольжение, не говоря уже о тодесе, который у вас выходит гладко раз через раз.
— Сделаю вид, что я этого не слышала, — я улыбнулась и оглянулась за дерево.
Билли с Финнеасом и Эндрю пошли осматривать концертный зал и, наверное, репетировать, и должны были вернуться с минуты на минуту, потому что как только они придут — я должна идти за ужином.
Но там никого не оказалось.
— Тебе не обязательно бросать Билли совсем, просто... Твоё отношение несерьёзно, Авери.
— Это наш первый сезон. Расслабься, всё будет в порядке.
— Я смотрел запись с отборочных, и, повторю, твоё скольжение не в порядке.
— Пап.
— Прости, но это так! — воскликнул он. — Ты как твоя мать, которая такая вся уверенная в себе готовит домашние равиоли, хотя на вкус они так себе.
— Я понимаю, что ты воодушевлён от новости, что я снова катаюсь, но мне не пятнадцать лет, я как-нибудь...
— Ладно, — перебил он. — Ты ведь будешь в Париже?
— Да. Восемнадцатого февраля, — ответила я, почесала лоб и с лёгкой улыбкой добавила: — Хотела бы я быть там, знаешь, числа так первого, например.
— Ничего. День рождения можно праздновать позже, это заранее не желательно.
— А может вы с мамой прилетите? — попытала удачу я. — Вы ведь не были в ЛА с тех пор, как мы вернулись во Францию. И познакомитесь с родителями Билли. Мэгги печёт чудесные торты.
Я чувствовала, как папа улыбается.
— Ох, я б с радостью, Ави. Но я не могу кинуть своих детей, ты же знаешь, — о, да, я знаю, поэтому быть тренером, это последнее, что я хочу. — И у мамы работа. Она ни за что не оставит свою компанию. Можем бабушку на самолёт посадить.
Я рассмеялась, хотя теперь мне было ещё больше грустно, чем в начале разговора.
— О, да,
nonnina определённо заменит родителей.
— Прости, котёнок, но вот так вот. И раз ты, оказывается, такая семьянинка, могла бы не улетать на другой конец света, и праздновать каждое день рождения здесь, с бабушкиной лазаньей.
— И сорвиголовой Хьдсоном.
— Кстати, он присмирел. Вроде, как новая школа на него хорошо повлияла.
— Я рада, — ответила я и, услышав голоса, выглянула из-за дерева. У нашего автобуса смеялись Финнеас и Эндрю. — Я думаю, мне пора, пап.
— Пожалуйста, не забывай про тренировки. И растяжку. Прыгай каскады на земле, раз льда нет. Тренируй руки и плечи...
— Пока, пап.
— Серьёзно, Ави. Это твоя жизнь. И, пожалуйста, не забывай жить
своей жизнью.
— Люблю тебя-я-я, — пропела я и отключилась.
— И я тебя люблю-ю-ю, — раздалось надо мной, я дернулась, а Билли со смехом присела рядом. — Почему ты такая пугливая?
— Потому что ты и твой брат меня такой сделали, — ответила я и подвинулась, чтобы девушке тоже было удобно сидеть. — Я должна сходить за ужином? — спросила я, повернувшись к ней, но та отмахнулась.
— Финнеас уже заказал доставку.
Я кивнула и снова подняла глаза на горизонт, и, хотя рассматривала его всё то время, пока разговаривала с папой, сейчас всё будто выглядело новым для меня: слева виднелась детская площадка с бегающими по ней малышами, а справа начинался сквер. Солнце уже садилось и небо было окрашено в розовые тона и только густые облака ровными полосами добавляли синевы в эту картину.
— Красиво, — проговорила Билли, а я склонила голову и прилегла на её плечо.
Сложно было не почувствовать, как она напряглась, возможно, это была просто неудобная поза, поэтому я привстала, повернулась и легла головой на её колени. Так лучше? Приоткрыла глаза и, прищурившись от заходящего солнца, посмотрела на девушку; она подставила руку к моим глазам, чтобы сделать козырёк.
— Ты тяжёлая.
— Ой, не ври. Эйден говорит, что это совсем не так.
— Давай не будем сравнивать размеры Эйдена и мои, — сказала она, зачесав свои ярко-синие распущенные волосы, и я легко улыбнулась и закрыла глаза.
— Это официально лучший цвет волос, который у тебя когда-либо был, — прошептала я в воздух.
Вот так, наконец расслабив спину и плечи, я хотела лежать до конца тура. Я нащупала ладонь Билли, которая всё ещё служила моим козырьком и мягко переложила к себе на голову, потому что, казалось, она не смотрела на меня, и не видела, что солнце мне больше не мешает. Она быстро провела большим пальцем по тыльной части моей ладони, которая всё ещё касалась её, и куда-то убрала руку. На мгновение мне почудилось, что она грустно сдавленно вздохнула, но это было настолько тихо, что, скорее всего, это был просто ветер. Ветер, который порывом смахнул мои волосы прямо на лицо, но прежде чем я успела поднять руку, чтобы их убрать, это сделала Билли. Значит она всё-таки смотрела. Она убрала волосы с моего лица и провела пальцем по периметру лба, чтобы смахнуть оставшиеся, чем вызвала у меня тысячу мурашек по всему телу и непонятное чувство внизу живота. Хотя, отчего же непонятное, вполне понятное, но я предпочла думать о другом.
— Папа звонил? — спросила Билли, заводя локон за моё ухо.
— Да, — тихо ответила я.
— Злится, что ты поехала в тур?
— Как ты догадалась? — удивилась я, но не открыла глаза, так как чувствовала, что это всё испортит.
— Я бы тоже злилась на его месте, — она начала заводить волосы за ухо с другой стороны. — Почему он называет тебя Ави?
— Потому что во Франции меня зовут Авери.
— Значит, всё это время мы называли тебя не правильно?
— Мне не важно.
— Теперь мне неловко.
Я ничего не ответила, Билли вплелась пальцами в мои волосы, а я инстинктивно повела головой, ласкаясь к её ладони, но быстро отпрянула и села на траве, пригладив волосы.
— Я принесла открытки, нам надо их подписать, — быстро сказала я, встала и протянула девушке руку. — Кстати, я мастерски научилась подделывать твой автограф.
Билли встала без моей помощи и отряхнула землю с огромных шорт.
— Значит, сейчас проведу экзамен.
И она пошла к автобусу, из которого Дэнни уже выносил пластиковый стол и стулья. Я разблокировала телефон и глянула на время, и пошла за девушкой.
— Стой! — я догнала её и взяла за плечо, чтобы остановить, потому что меня она не послушала. — Стой, у тебя трава всякая на волосах.
Я улыбнулась и начала очищать её волосы. Она провела рукой вниз по голове и, когда мы снова соприкоснулись пальцами, Билли одернула руку и, даже ты не повернувшись, бросила:
— Я всё равно иду в душ.
Я догнала её, когда она уже стояла на верхней ступеньке входа в автобус, схватила за руку и повернула к себе.
— Да куда ты бежишь, — она ничего не ответила, а только высвободила свою руку из моей хватки и уставше провела ладонями по лицу. Я оперлась рукой на дверь автобуса и проговорила: — Я хотела спросить... Ты всё-таки будешь петь ту песню... про него.
— Да, — глухо ответила она. — Думаю, так будет правильно, — и она ушла вглубь автобуса.
Немного постояв у входа, обдумав всё, я решила, что, в любом случае, лучшим решением сейчас будет помочь Дэнни с накрытием на стол. Через двадцать минут я подошла ко входу в театр, чтобы забрать доставку у курьера, а через тридцать Билли с уже высушенными волосами, накрашенная и совершенно весёлая, сидела за столом поедая картошку-фри с кетчупом, шутя пошлые шутки о своём брате, а Финнеас ничуть не отставал, но старался держаться более достойно, чем Билли.
Это было первое выступление Билли, на котором я плакала. После смерти Джасея я ещё несколько раз оставалась на ночь у Билли и несколько раз просто сидела в её комнате до тех пор, пока она не заснёт, зная, что она и так мучается от кошмаров. Я понимала, что это не моя ответственность, и, возможно, я веду себя неправильно, и, возможно, надо позволить её семье быть рядом с ней, но всё равно не могла просто уходить. И пару раз я просыпалась от тихого шёпота; я слышала, как она что-то напевала себе под нос, заливаясь слезами. Однажды я всё-таки села на кровати и спросила, что она делает, и она сказала, что пишет песню. И, вот, сегодня эту песню услышал мир.
6.18.18.
Я стояла прямо у сцены, сбоку, видя только спину Билли, но зато, имея возможность рассмотреть всех остальных в зале. Рядом стоял Эндрю, который сошёл со сцены попить, раз его барабаны пока не нужны, и, когда он заметил, что я плачу, притянул к себе и обнял со спины, отчего стало ещё грустнее.
Вечером, когда все уже спали, и только из-за шторки Билли был виден свет телефона, я слезла со своей койки, пытаясь не разбудить Финнеаса тем, что наступила на его кровать, отодвинула шторку и присела на матрас Билли. Она удивлённо подняла глаза.
— Я думала ты спишь.
— Я просто хотела сказать: прекрасная песня.
— Спасибо, — шепотом просто ответила она, и снова вернулась к телефону.
Я поджала губы, и в какой-то момент просто забрала из рук Билли телефон и положила под свои ноги.
— Я что-то сделала не так? — спросила я прямо.
— Я не...
— Только не ври, пожалуйста, Билли, — прошептала я, — но ты будто меня избегашь. Уже несколько месяцев. И я не понимаю, почему.
— Мы с тобой десять минут в обнимку лежали под дубом. По-твоему это избегание?
— Но потом ты сбежала.
— Потому что ты сказала, что нам пока идти, а мне надо было успеть помыться до ужина.
Я раздражённо вздохнула, а Билли проговорила:
— Мир не крутится вокруг тебя, Эйв, не всё, что тебе хочется чтобы происходило, будет происходить. И наоборот. Иди спать.
— Видишь! — я повысила голос, насколько это было возможно сделать шопотом. — Ты снова меня прогоняешь.
Я заметила, что у девушки снова начался тик: она водила глазами то вправо, то влево, но это не помешало ей столкнуть меня со своей кровати.
— Потому что уже пора спать, Эйв.
***
Щелчок.
Звук разбивающегося стекла.
Я стояла на одной из старых стоянок, где по всей видимости не были предусмотрены камеры.
Грохот.
Откинулась на одну из бетонных колонн и теребила край свитера.
Громкий смех ребят.
Они ломали чью-то машину. Дубасили по ней бейсбольными битами до тех пор, пока на этом месте не слазила краска. Я же стояла в стороне, ожидая пока это безумие закончится и Гас завезёт меня домой. Но как только он отходил от машины на несколько метров и я думала: «Наконец-то», парень разгонялся и с новой силой бил по открытым дверям. В какой-то степени меня это пугало. Но пугали не возможные последствия, а то, что он на это был способен. Гас завязал отросшие зелёные волосы детской розовой резинкой, отчего ещё больше походил на безумца.
Я раздражённо подняла голову и уставилась на разноцветные провода, паутиной висящие на потолке подземной парковки и замерла.
Отдаленный звук полицейской машины.
Уже через минуту мы мчались по дороге. Огастус смеялся, а Брюс Зетта, сидя сзади, подставлял ему свою сигарету. Это была не совсем сигарета, но что Гас курил за рулём мне знать не хотелось. Они обсуждали произошедшее, будто какой-то аттракцион и я в итоге не выдержала.
— Какого чёрта, Гас?
Брюс недовольно на меня покосился и откинулся на своё сиденье, а Гас щёлкнул мне по носу.
— Что такое, малыш? — широко улыбаясь, спросил он. — Хотела тоже похерачить битой?
— Чья это была машина и за что вы её так? Это частная собственность! А если там всё таки были камеры?
— В следующий раз не бери свою девушку, — встрял Брюс. — Она стала скучной.
Он мне выдохнул дым в лицо. Я закашлялась. Из динамиков ревела музыка. «Ты стала скучной», — вспомнились мне недавние слова Билли, но, к счастью, в понимании Билли веселье заключалось в другом.
— Чувак, заткнись, — крикнул Гас и бросил в него пустой бутылкой спрайта.
Он так резко повернул на другую улицу, что меня откинуло в сторону двери. «Не дай бог мне умереть, не увидев Билли на коачелле» — пронеслось у меня в голове, когда Гас зажал педаль газа и понёсся по пустой трассе. Свет фонарей по обе стороны от нас сливался в две яркие жёлтые линии и реальность искажалась. Казалось, что я тону. Или лечу.
Гас открыл окна и тот дымок от сигареты Брюса начал выветриваться. А мы уже заехали в город и здесь начинали появляться машины.
— Гас, притормози немного, — сказала я. На его губах появился оскал. Я бросила обеспокоенный взгляд на дорогу, а потом снова на парня. — Гас, тормози.
Он будто меня не слышал. Брюс заржал.
— Он заслужил, поверь, — бросил Брюс.
— Что?
— Он заслужил, чтобы мы расхерачили ему машину.
Вот это объяснение.
Брюс выкинул окурок в окно и, наклонившись к уху Гаса что-то начал ему говорить. Тот ухмыльнулся, положил ладонь на моё колено и немного сжал его. На мгновение мне стало спокойнее.
— Держись, малыш.
— Что?
Он вывернул руль и мы, перескочив небольшой порожек, выкатили на встречную. Меня оглушили сигналящие машины.
Брюс снова заржал, а Гас преспокойно маневрировал между несущимися на него машинами.
От страха слова застряли в горле.
— Идиот, что ты творишь?! — наконец заорала я.
И попыталась дотянуться до руля, чтобы остановить это, но Брюс отпихнул меня.
— Спокойствие, малыш, только спокойствие, — пропел Гас. — Закорой глаза, если страшно, и представь, что ты на карусели.
Моё сердце настолько быстро билось, что мне становилось физически больно. А Гас только жал на педаль. Брюс несколько раз щёлкнул по кнопке радио, увеличивая громкость музыки.
У меня в ушах начинало звенеть. Белые огни, несущиеся на нас, расступались, от страха вызывая тупую боль в груди. Я зажмурилась, прижав руки к ушам и склонившись к коленям. Начинало подташнивать.
Несколько толчков, гудков автомобилей и матов со рта Брюса и я почувствовала, что мы снова перепрыгнули порожек.
— Останови машину, — глухо приказала я.
Парень скривился, будто я начала зачитывать основы пожарной безопасности во время вечеринки.
— Останови чёртову машину, Огастус, — закричала я, стукнув рукой по бордачку.
Я села на кровати и зарылась пальцами в волосы. Не может, чёрт возьми, этого быть. Теперь мне Гас в кошмарах будет сниться? Самое забавное, что это был не просто сон, а воспоминание. Что ж, мой мозг решил напомнить мне, не спешить снова с кем-то встречаться.
Я почувствовала руку на своей ноге, занавеска отодвинулась, и я увидела, что рядом стоит растрёпанный Финнеас.
— Ты кричала.
Оу.
— Я разбудила всех? — неловко спросила я и зачесала волосы.
Парень оглянулся.
— Да нет, вроде никого. Я не спал.
Я увидела, что дверь в автобус была открыта. Мы успели приехать в Бостон заранее, так что не пришлось ночевать в дороге. Парень отошёл, а я спустилась с койки, следуя за ним на улицу. На этой парковке было оборудовано место для обедов: навес со столиком для пикников, прямо как в американских фильмах, и мангалом. Мы сели на скамейку спиной к столу; Финнеас положил свою кофту на ребро стола, чтобы мне было удобнее сидеть и достал пачку сигарет.
— Не знала, что ты куришь.
Он пожал плечами.
— Я и не курю. Это так, от нервов, — он протянул мне открытую пачку. — Будешь?
Я помахала головой.
— Мне нельзя.
На улице было уже достаточно светло, так что я вполне могла будить Дэнни и садится за обзвон отелей в Ванкувере и Рэдмунде для следующего тура.
— И как Клаудия относится к курящим? — спросила я и мы переглянулись. — На самом деле, я обижена, что ты мне не рассказал, что вы встречаетесь.
Финнеас зажёг сигарету и вдохнул первый раз.
— Прости. Я не знал, как...
— Как сказать, что ты встречаешься с моей подругой?
И тут на секунду я побоялась, что он скажет, что-то такое, от чего нам станет неловко, потому что я слишком не выспалась, чтобы вести ненужные разговоры, но он промолчал, а снова заговорил уже по прошествии нескольких минут:
— У тебя очень изменился голос за эти года, как мы не виделись, кстати говоря.
— Да?
— Такой...
— Как будто прокуренный.
— В хорошем смысле, — он улыбнулся. — До мурашек. Признаюсь, раньше даже завидовал твоему бывшему на этот счёт.
На этот счёт?
— А сейчас?
— А сейчас у меня есть Клау.
«Надолго ли», — подумала я, но не озвучила, а он ничего не добавил.
Так мы сидели до того момента, пока мне не надоело дышать сигаретным дымом и я, решила, что раз все спят, то можно потренироваться. Вытащила из автобуса спортивный коврик, разложив его по другую сторону от места где сидел Финнеас, чтобы он меня не видел и в то же время прикрывал от окон в автобусе, подвязала футболку под грудью, и начала разминаться, заткнув уши наушниками, чтобы не слышать комментариев парня. Я поставила на свободную скамейку бутылку воды и пользовалась ей как подставкой для телефона, в тысячный раз пересматривая олимпийский прокат Юдзуру «бога фигурного катания» Ханю под
Seimei; это было невероятно. Я даже уже думала, как бы можно было конвертировать этот прокат в небольшой рисунок, чтобы сделать татуировку, но решила, что если когда-нибудь встречу Юдзуру Ханю вживую, мне будет неловко из-за этого.
Хотя, если я когда-нибудь встречу Гарри Стайлза — а благодаря Билли такое вполне реально, — то мне будет ничуть не стыдно показать ему свою тату с qr-кодом. После того, как меня откачают от потери сознания, потому что это именно то, что произойдёт со мной, если Гарри подойдёт ко мне ближе чем на десять метров.
***
Финнеас развалился на диване, переписываясь с кем-то, а я, подложив под себя ноги, сидела рядом, глядя в ноутбук, ища себе каток, так как в Далласе мы будем на протяжении четырех дней, два из которых я была относительно свободна, и могла провести время на льду, чтобы хотя бы поработать над прыжками. Эйден скидывал мне черновики тиктоков, которые он отснял, и не мог выбрать, что выложить, хотя по мне они были все одинаково шикарные; когда он начал уговаривать меня тоже создать аккаунт в тиктоке я отложила телефон и вернулась к поиску катка, но на рабочей почте выскочило уведомление, и я открыла письмо.
— Биллс? — со смешком позвала её я.
— Да?
— Чел предлагает тебе продавать наркотики в туре.
— Блокни его, — спокойно ответил Финнеас.
— И, что ты ответила? — практически одновременно с ним спросила Билли.
— А что должна была?
— Дополнительная прибыль, — Билли по деловитому начала рассматривать свои ногти, а Финнеас кинул в неё подушку.
— Не смешно, — ответила я девушке.
— Он снимает, — Финнеас показал пальцем на Эндрю, который притаился со включенной камерой на телефоне.
Билли кинула подушку в того.
— Будете потом клянчить у меня такие видео. Это же раритетом станет. На вес золота.
И он подмигнул мне.
